- … и что же ты от меня хочешь добиться, присылая ко мне этот факс? - спросил Ромашкин. Кедров внимательно посмотрел на Илью. "Чуть пополнел, под глазами и на лбу прорезались первые морщины, ну а в принципе все тот же Илья, что и тот, с которым они десять лет назад, за клавиатурой компьютера, лихо наносили ядерный удар по Штатам. Илья, Илья. Сначала друг, потом враг. А сейчас? Кто он? Враг? Нет, никакой вражды я к нему не испытываю". И тут Владимир окончательно понял, что он рассматривает Илью как возможную жертву его бизнеса. И все. Просто этот человек оказался в нужном месте и в нужное время. Был бы кто-нибудь другой - Владимир бы действовал с ним точно также.
- Того же что и Бендер от Корейко - денег, - между тем сказал Владимир вслух.
- Но я не такой жадный, как Остап. Тот требовал миллион, я прошу полмиллиона, правда не рублей, а долларов.
- Та-а-к, - медленно проговорил Илья. - Всего, на всего - полмиллиона долларов, этакий пустячок, взять и отдать, - Илья спокойно вытащил из кармана пачку сигарет, и закурил. Сделав пару затяжек, он, все также спокойно, размеренно, безразлично, спросил:
- Я тут у тебя не попросил разрешения. Можно? - и Илья кивнул на сигарету.
- Можно, чего уж там.
- Действительно, чего уж там. С человека вымогают полмиллиона долларов и не разрешать ему закурить - это было бы просто глупостью.
- Илья давай без эффектных фраз. Давай поговорим о деле.
- А ты уже не тот романтик, что был в КБ, - словно не слыша последней реплики продолжал Илья, - здорово ты переменился.
"Да, Илья, тут ты полностью прав: я был романтиком. А сейчас нет. И может оно и к лучшему". И снова, неожиданно, перед внутренним взором пронеслись картинки: глушитель пистолета, прижатый к клитору женщины, голый мужчина со скрученными назад руками, лбом опирающийся на пол и приподнявший пухлый, белый, в розовых прыщах, проросших рыженькими волосиками, зад. Ирка, его бывшая Ирушка - игрушка, стоящая на четвереньках в пыли на асфальте и испуганно смотрящая вслед удаляющемуся грузовику. "Да, Илья, я уже далеко не романтик". И тут ему вспомнились искрящиеся, улыбающиеся глаза Насти и по телу прокатилась какая-то тепла волна. "Нет, я не романтик, но слава богу, и не бесчувственное бревно".
- Да, Илья, ты прав - я уже далеко не романтик - учителя попались хорошие, быстро из меня это выбили. Слишком большая роскошь в наши времена быть романтиком.
- Тут ты прав. Слишком большая роскошь. Надо быть очень богатым человеком, что бы позволить себе это удовольствие - быть романтиком.
- И все-таки, Илья, давай ближе к делу.
- Давай. И где я, по-твоему, должен взять эти деньги и почему я должен тебе их отдать?
- Ну не совсем отдать - предоставить кредит. Но на весьма выгодных для меня условиях. А взять - в фирме "Вега - Космет", одним из руководителей которой ты и являешься. Подпольным руководителем. А отдать мне - что бы я молчал об этом, а ты и дальше, также спокойно обирал бы деньги у доверчивых наших сограждан.
- Все это какой-то бред, - Илья все так же безмятежно и спокойно курил сигарету.
- Илья, не прикидывайся дурачком. Ты же все понимаешь.
- Мало ли что я понимаю. Ты доказывай, Кедров, доказывай. Показывай документы, а без них, - Илья эффектно выпустил струю сигаретного дыма за окно автомобиля, - твои слова, так, дым от сигареты.
- Что ж начнем доказывать. Тебе фамилия гражданина Израиля товарища Зарубянца ничего не говорит? Нет?
Илья молчал и курил. Потом посмотрел на Владимира и поощряюще улыбнулся:
- Дальше, Кедров, дальше. Или как говорится: "Пой ласточка, пой". Пока я слышу только слова. Зарубянц он кто? Еврей? Армянин?
"А тебя так просто не прошибешь", - подумал Володя, а вслух сказал:
- Еврей, еврей. Ну а вот просимые тобой документы, - с этими словами Владимир открыл дипломат и передал Илье копии документов, которые привез Сергей из Израиля и фотографии, который они с Настей сделали возле офиса фирмы и в гаражном кооперативе "Жигули".
- Где ты их взял? - спросил Илья, после того как мельком просмотрел бумаги, которые ему передал Кедров. Голос у него был все такой же спокойно- безразличный.
"Молодец Илья, хорошо держишься, но я тебя дожму, ой дожму".
- Да так, мир не без добрых друзей.
- Я должен подумать.
- День.
- Что, день?
- Завтра ты должен дать ответ.
- А если нет?
- Ты знаешь, Илья, где я работаю?
- В какой-то рекламной фирме.
- Так вот, если нет - я через свои связи в газетах и телевидении выношу все это на всеобщее обозрение плюс отсылаю все эти документы в правоохранительные органы. Так что подумай: полмиллиона - и спокойная жатва гривен дальше или… или придется сматывать удочки. А это - ох как неприятно. Поверь мне, я десять лет назад через это прошел.
- А ты не боишься, - Илья спокойно посмотрел в глаза Владимиру.
"А хорошо же держится, гад".
- Чего?
- Ну, например, машины, которая случайно может тебя переехать или просто откровенной пули в голову.
- Ну на счет машины, так это вроде ты должен ее опасаться. Это же твою жену вчера машина чуть не сбила.
- Так это ты? - все так же спокойно спросил, вернее утвердительно сказал Илья. "И где ты так, сукин сын, научился держаться. А я где? У Ильи тоже, видать, неплохие учителя были.
- Да, это я. Ну а насчет пули - значит судьба у меня такая. Но все это, - Владимир дотронулся до бумаг рукой, тут же пойдет в ход, - и, чуть помедлив, добавил, - да и грузовики могут не только рядом проезжать.
- Ты же понимаешь - полмиллиона долларов я не смогу тебе завтра вот так взять и принести.
- Естественно. Я тебе дам счет фирмы на Кипре. Вот туда ты деньги и переведешь, якобы как предоплату за поставку "Веги - Космет" косметического сырья. И даю я тебе на все это - две недели, начиная с завтрашнего дня. Если ты конечно согласишься с моими условиями.
- Ясно, но я все сам не решаю.
- Знаю. Звони Зарубянцу. Можешь хоть сейчас. С моего мобильника. Номер набрать?
- Не надо. Я сам с ним свяжусь.
- Запомни, я завтра от тебя жду звонка. Не будет звонка - для грандиозной рекламной компании: "Вега-Космет" это не только большая звезда, но и большая финансовая пирамида" у меня все готово. Поверь - это будет самая шумная рекламная компания за все время моей работы. И еще раз - без глупостей. Не пытайся вывезти "продукцию", ну и все прочее. Как ты понимаешь, я работаю не один - и в запасе у нас не только милые "Газели" найдутся, но и бесчувственные "Кразы" - если понадобится. И не дай бог, если случайно, "Краз" в ваш "Мерсик" врежется. То-то будет, - Владимир блефовал. Но блефовал убедительно. Проверять - у Ильи нет времени, завтра он должен дать ответ. А чуть не сбитая Ирина, фотографии, документы - это все предельно реально. "Вот это Илюша называется цейтнот. Ты всегда мне проигрывал в шахматы".
- Ну все, Илья, до завтра. Жду твоего звонка. На, держи визитку. Тут есть и номер моего домашнего телефона и мобильного. Звони. Тебя назад, к твоей машине, отвезти?
- Спасибо, не надо. Я пройдусь, - все также спокойно ответил Илья и вылез из машины.
"Ай да Илья, ай да сукин сын, спокойствие полное, - думал Владимир, смотря Илье в спину, - и уходишь ты с достоинством, по спине видно. Не то что тогда, из парка, когда отказался вернуть тетрадь. Тогда ты уходил по-стариковски, ссутулившись. Но тогда ты был победителем. А сейчас наоборот. Проиграл. А уходишь хорошо. Ну да черт с тобой и с твоим спокойствием. Главное, что ты проиграл". Владимир завел машину и выехал из переулка.
Илья не спеша шел к месту работы. В голове крутился невесть откуда взявшийся библейский обрубок: "И воздам каждому из вас…". Вот с этим "И воздам…" он сел в свою "девятку" и откинулся на спинку сидения: "Ну и что дальше? А ничего. Позвоню Зарубянцу и скажу, что надо платить. Ему хорошо, сидит себе в Израиле, еврей хренов, а если что, то мне отдуваться придется. Надоело, все надоело. А Кедрову надо платить. Рыпаться и времени нет, да и большого желания. Володьке надо платить… "И воздам…". Приняв такое решение Ромашкин вставил ключ в замок зажигания. "А сейчас куда? Домой? Ирину Николаевну утешать? Сама утешится. Как по салонам и бутикам шляться, да по разным забугорным пляжам валяться, так: "Илюша, не комплексуй, Илюша ничего страшного. Деньги не пахнут". А как в грязь вывалили, так: "Я как корова растянулась на асфальте. А все, наверняка, из-за твоей "Веги-Космет…Да пошел ты…". Илья вытащил мобильник:
- Свет, я заскочу к тебе? Ничего?
- Конечно ничего.
Владимир ехал в "Опеле". "Ну что, Владимир Сергеевич, по моему я Илюху дожал. Ладно, завтра узнаю. Но что-то радости особой нет. Как будто сам в дерьмо вступил. Тоскливо как-то на душе. Ну да бог с ней с душой, потом как-нибудь разберемся. Надо сейчас просто развеяться. А может заехать к Насте? Вот просто взять и заехать?" - Владимир оглянулся и решительно перестроился на дороге, под негодующие звуки четырехколесных импортных щук и отечественных карасей. Через десять минут Кедров въехал во двор Настиного дома. Вытащил мобильник:
- Настя, здравствуй.
- Здравствуй, Володя.
- Встретиться не хочешь?
- Прямо сейчас?
- Прямо сейчас.
- Ладно, когда и где? - в голосе девушки радости особенно не ощущалось.
- Я сижу в машине у тебя во дворе.
- Буду через десять минут.
-… Илюша, ты как в воду опущенный, что случилось?
- Ничего, Светик, ровным счетом ничего. День тяжелый выдался.
Женщина посмотрела в усталые, какие-то собачьи-тоскливые глаза мужчины и вышла из комнаты. Минут через пять она вновь вошла. На ней был красивый темно-вишневый домашний халат из китайского шелка, перетянутый широким поясом. Два многоголовых дракона смотрели на Илью вызывающе и грозно, охраняя хозяйку.
- Иди Илья ко мне, отдохни, расслабься, - женщина дернула за конец пояса и драконы покорно разошлись в стороны, открывая врата любви…
-… Настя, может поедем ко мне, Кедров поставил кофе и усталым, просящим взглядом посмотрел на девушку.
- Мама будет беспокоиться.
- Предупреди.
- Она не поймет.
- А я? А мне что делать?
- Володя, я же просила не торопи меня..
- Ты полетишь со мной в Нью-Йорк, - неожиданно даже для себя спросил Владимир. "О, Господи, какой Нью-Йорк, что за чушь я горожу, хотя… хотя в этом что-то есть, определенно что-то есть. А ведь есть смысл. Ладно, потом додумаю".
- Куда?
- В Нью-Йорк. У меня там наметились дела.
- В качестве кого?
- Тебе решать.
- Надо подумать.
- Даю три секунды.
- Так много…, - начало было девушка, но наткнувшись на напряженно ждущий взгляд мужчины осеклась.
- Раз, - медленно начал Кедров: "Если она скажет нет, то больше никаких кофейных посиделок," - два, - "это может в прошлых веках аристократы ухаживали за девушками месяцами. Первый месяц - ходили с визитами, второй гуляли по родовому имению, третий - томно пожимали ручку, в четвертый - получали в подарок носовой платок и благовейно утыкали туда свой нос и лишь на восьмой, девятый месяц утыкающийся в платок нос заменялся…более естественным для любви органом. А после свадьбы счастливый муж мог с чистой совестью высморкаться в этот платок".
- Три.
- Лечу.
"Правда при этих девятимесячных родах любви, аристократы, вернувшись к себе после одухотворенных свиданий брали себе на ночь дворовых девок и трахали их. Любовь - любовью, а физиология - физиологией".
- Но сейчас ты отвезешь меня домой.
- Ну естественно, моя радость.
… Драконы с халата, брошенного на стул, бесстрастно смотрели на два человеческих существа, вступивших в упоительную схватку с эросом. В этот день эрос был уж слишком многоголовым. Отрубив одну голову у него через некоторое время вырастала другая, такая же яростная и огнедышащая. И снова мужчина бросался на нее, бесстрашно выставив вперед свой меч. "И воздам каждому из вас…".
… "Любовь любовью, а физиология физиологией", - Кедров решительно распахивал врата восьмидесяти гривенной любви в час. Над вратами значилось: "Салон Афродита".
…Наконец последняя голова Эроса срублена, мужское тело в последний раз содрогнулось, заливая пламя страсти. "И воздам каждому из вас…"
…Владимир удовлетворенно посмотрел на уставшую длинноногую физиологическую отдушину и с горделивой мужской мыслью: "Вот так это делается", чмокнув напоследок свою партнершу, вышел из салона.
- … Милый, если это называется у тебя тяжелый день, то приезжай ко мне всегда в такие дни, женские губы мягко, в последний раз обволокли мужские. Илья мягко отстранил от себя женщину и вышел из квартиры. "И воздам каждому из вас…", - девятка резко рванула прочь от дома.
"… Любовь любовью, а физиология физиологией", - "Опель" легко несся на своих ста пятидесяти лошадях.
17
На следующий день, в полдень, в квартире у директора рекламной фирмы "Кедр" раздался долгожданный звонок.
- Владимир, это Илья.
- Здравствуй, Илья.
- Я согласен. Где мы можем встретиться.
- Приезжай ко мне в офис, адрес на визитке.
- Когда подъехать?
- Да хоть завтра, с утра.
- Я буду у тебя завтра в девять.
- Хорошо, жду.
В понедельник, в девять утра Владимиру позвонила секретарша:
- Владимир Сергеевич, к Вам посетитель, Илья Петрович Ромашкин. Говорит что с вами договаривался о встрече.
- Пропусти. В кабинет вошел Илья.
- Садись. Илья сел на предложенный стул, закинув ногу на ногу.
- Итак?
- В течение недели деньги будут перечислены на счета, указанные тобой.
- Что ж. Послезавтра утром в "Вега-Космет" придет несколько договоров, где будет написано примерно следующее. Такая-то фирма высылает сырье для косметической фирмы "Вега-Космет". За это "Вега-Космет" предоставляет этим фирмам ссуду на десять лет под шесть процентов годовых. С выплатой первых процентов через шесть лет. Правильно?
- Да.
- Руки друг другу жать будем?
- Не стоит. Но у меня есть к тебе небольшая просьба.
- Давай.
- Там, внизу, в машине сидит Ирина. Она хотела бы с тобой переговорить. Ты ее примешь? Владимир замер, внутри что-то дрогнуло. Но он быстро справился с собой:
- Ты ей все рассказал?
- Да.
- Ну что ж. Желание дамы для меня закон.
- Пусть заходит.
- Я сейчас ее позову. Ну а так - пока, - Илья вышел из кабинета.
- Катя, сейчас ко мне придет одна женщина. Пропусти ее сразу и свари нам кофе. Ко мне в это время никого не пускать. Ясно?
- Кофе какой?
- По высшему разряду. Через пять минут в его кабинет вошла Ира, Владимир поднялся ей навстречу… Нет, нельзя сказать, что за прошедшие десять лет он ее не видел. Видел. Но то мельком, в проезжающей его машине, то еще где-нибудь, но тоже мельком и издалека или как тогда - упавшую на асфальт. Но вот что бы так, лицом к лицу, глаза в глаза - первый раз. "Ну вот и свиделись, Иришка." - думал Кедров, продолжая смотреть на стоящую перед ним женщину. Десять лет, конечно, прошлись по ее лицу, но слава богу, не тяжелыми кирзовыми сапогами, но, к сожалению, и не мягкими музейными тапочками. На лбу, возле глаз прорезались тонкие ниточки - морщинки. Под глазами легкими припухлостями обозначились мешки, эти безжалостные накопители прожитых лет и пережитых горестей. Да и вообще вся кожа лица, нет, нельзя сказать, что постарела. Она все также была безупречна чиста и гладка. Но исчезло то чувство нежности, шелковистости, то чувство персика, когда так неудержимо хочется гладить и гладить девичью кожу. Она как бы подвсплыла, предупреждая хозяйку - еще пять лет и мелкие, почти незаметные морщинки превратятся в просто морщины, а безупречная гладкость смениться ландшафтом с, мягко говоря неопределенным рельефом: с впадинами, ямками, которые отнюдь не будут ассоциироваться с ямочками на щеках девчонки при ее улыбке. На Ире был надет дорогой, модный, безупречно-строгий, светло-серый деловой костюм. Но Владимир легко представил под ним, под нежным нижнем бельем ее тело. Тело, которое так восхитительно трепетало под его руками десять лет назад. Оно и сейчас сохраняло безупречные пропорции. Но десять лет есть десять лет. Наверняка, некогда плоский живот начал приобретать некоторую округлость, грудь, под тяжестью прожитых лет чуть-чуть "просела", а на ногах, в районе попки безжалостными траками годов прошелся целюлит. Да и саму попку как-то уже и не хотелось так называть. Владимиру вспомнилось Ахматовское:
Что войны, что чума?
Конец им виден скорый
Их приговор почти произнесен.
Но как нам быть с тем ужасом
Который был бегом времени
Когда-то наречен?
- Садись, Ира.
- Спасибо, - Ира села на предложенный стул, положила сумочку на колени и твердо перевела взгляд на Владимира. Катя принесла две чашки кофе.
- Угощайся.
- Спасибо, - женщина не отвела от Кедрова взгляда и не делала ни малейшей попытки взять чашку кофе в руки.
- Зачем ты это сделал? - как только вышла секретарша, спросила она. - Мстишь?
"Интересно, что ей больше хочется услышать - что я мщу или что она стала пешкой в партии, где на кону стоит полмиллиона долларов". Владимир смотрел на Ирину и молчал. "Десять лет это все-таки большой срок для человека, очень большой. Он стирает все эмоции, все чувства и любви и ненависти. После стольких годов остается просто сухая информация: "Ирина Николаевна, в девичестве Фомичева, 1966 г.р. Замужем за Ильей Петровичем Ромашкиным, начальником отдела городской налоговой инспекции и по совместительству совладельцем "Вега - Космет". Имеет дочь. Работает ведущим инженером в КБ "Южное". Вот в принципе и все. Ну еще - его бывшая девушка. Но это, пожалуй, можно отбросить - это несущественно. Вот и все. И больше ничего. Пятьсот байт информации на его компьютере. Если все это туда записать. И что такое пятьсот байт по сравнению с гигабайтами другой информации, хранящейся в том же компьютере? Тысячные доли процента. Вот так то, Ирина Николаевна. И такой комплимент как-то, что я тебе мщу, то есть помню о тебе и не просто помню, а память о тебе все еще вызывает у меня сильные эмоции, я тебе не отпущу. Дудки, Ирина Николаевна, дудки".
- Извини Ира, мне нечего тебе ответить на этот вопрос. Женщина еще раз посмотрела ему в глаза, встала и вышла из кабинета.
Владимир Кедров, сидя за своим столом, смотрел на уходящую женщину, его бывшую женщину. И неожиданно в голове всплыли слова из когда-то прочитанной и, казалось, навсегда забытой книги: "Мужчина в своей жизни переживает несколько этапов. И каждому этапу должна соответствовать своя женщина".
Кедров снял трубку телефона:
- Катя соедини меня с Кипром. Да, с тем телефоном, что я тебе недавно дал. Жду.
Пора было начинать стричь купоны. Пришло время собирать камни. Кофе так и остался не тронутым и медленно остывал в чашке. Что бы полностью остыть, ему потребуется полчаса - пустяк по сравнению с десятью годами… Операция "Граф Монте-Кристо" подходила к концу.