А скоро и вообще запорхали по-над столом лирические, камерного звучания интонации. Виктор как мужчина, и именно как мужчина, оказался в центре внимания. Женщины, словно войсковые соединения, управляемые осторожными командирами, постепенно выдвигались на передний край. Они похорошели, они стали мягче и женственней.
Впрочем, правомерней было бы сравнить их с крадущимися кошками.
Виктор тоже смягчился. Потёк раскованный внутренний диалог.
– "Компания недурна".
– "Да, женщины не лишены привлекательности. Так вот сразу и не скажешь, которая из них более, как бы сказать…"
– "Но Настя моложе всех и, следовательно…"
– "Молодость – не самое главное. Её кукольность… как будто, охлаждает несколько".
– "Это пока не коснёшься её взгляда. Глаза у неё мудрые и весёлые одновременно".
– "Более других пластична Татьяна. Хотя фигура у неё крепкая и несколько тяжеловата, но груди расположены высоко и сидят основательно. Рядышком друг с дружкой".
– "Но у Насти груди тоже хороши, с крупными сосочками, готовыми пробуравить кофту. Хотя и в намордниках бюстгальтера".
– "Однако в постели интереснее и непосредственнее всех, пожалуй, Светлана. Если, конечно, не фригидна. Что-то тут настораживает. Что-то есть в ней от, если можно так выразиться, живого равнодушия".
– "Именно Настя, скорее всего, любопытнее всех и мобильней".
– "И – наглее. И бесцеремонней. И требовательней".
– "Но это не страшно. Нам ли бояться? Тем более если такое тело… А какое у неё оно?"
– "Да, пожалуй, не лучше, чем у Светланы. Только размер больше".
– "Света помельче. И пупсиком будет выглядеть более жалко. Да и Света старше Насти. Её тельце наверняка тронуто целлюлитиком".
– "Зато Настя почти натуральная блондинка. И, стопроцентно, без всяких бородавок".
– "Зато Света почти стопроцентная рыжая. И бородавок у неё тоже не видать".
Неожиданно Настя отложила в сторону вилку и указала на расслабившегося в кресле Виктора.
– А мне, девки, нравится ваш Витенька. Настоящий мужчина. Думаете, о чём он сейчас думает? Он нас разглядывает и… сра-а-авнивает. Да-да. И кого же, интересно, выберет?
– Думаю, не меня, – с деланной грустью поддержала её Татьяна. – Уж сколько дней он на меня внимания не обращает!
– А мы лишим его выбора, – продолжила прежним тоном Анастасия. – Давайте-ка устроим ему групповичок. А, девки? Сдерём с него одежду, потом помоем…
– Мы будем втроём его… мыть? – спросила Света, блестя глазами.
– Сначала, – Настя подчеркнула это слово, – мыть.
Виктор отметил, что Татьяна покраснела. Впрочем, это, возможно, лишь свидетельствует о наличии у неё воображения. Её пухленькие губки сложились в полуулыбку, правая рука поднялась и прикрыла часть лица, касаясь пальчиками носа.
– Ну! Приступим? – Настя толкнула локтем Свету и посмотрела на Татьяну. Похоже, она не шутила.
Татьяна взглянула сначала на Анастасию, потом на Виктора, и не ответила.
– Она к нам потом присоединится, – заключила Настя. – Давай, Светка, приступаем.
– А я готова, – пожав плечами, сообщила Света. И прямо в глаза Виктору бросила дерзкий взгляд-улыбку.
"Она, по-видимому, действительно готова", – подумал Виктор.
Словно в подтверждение своих слов и его мыслей Света поднялась, обошла стол и, приблизившись к Виктору, обняла его за шею. И поцеловала его в висок, потом в щёку и, наконец, приникла к его губам. Виктор ответил на её поцелуй, и Света, встрепенувшись, усилила натиск, прижимаясь всем телом, переместилась к нему на колени. Он обнял её за талию.
– А теперь я, – услышал он нежный шёпот (Анастасия? Татьяна? Виктор не понял) и почувствовал поцелуи в шею.
Это была всё-таки Настя. Она отстранила Свету и принялась целовать его в губы. Поцелуи Насти были менее жёсткими и требовательными, чем поцелуи Светы. Они словно нагнетали, не форсируя, страсть, приглашая ответную, но не торопя её.
Виктор целовался с Настей, а обнимал, поглаживая, Светлану, продолжавшую сидеть у него на коленях. Левая рука его коснулась ноги склонившейся к нему Насти и стала пробираться вверх.
И вновь мелькнула мысль о цыганках. Сверкнула подобно бриллианту. И подобно бриллианту же имела огранку, цвет и прозрачность. А возможно, и вес в каратах. Три цыганки – это много или мало? Или – достаточно?
27
– Послушай, Света, а как ты решилась на такое? – вдруг спросила Настя.
– На какое такое? – смущённо пролепетала Света.
– Да на это самое. Свистнуть чужие денежки и свалить за тыщи кэмэ. Ты же, насколько я понимаю, девушка сельская, простая. И вдруг – хоп и айда чёрт знает куда.
– Положим, не всегда я была сельской. Были периоды в моей жизни и городские. Училась в педучилище, например.
– И почему свалила из города?
– Ребёнка ждала. Жить в общаге?.. А работа? Пришлось бы сидеть в общаге. Голодом. А дома мать. Огород, опять же.
– А у мужа жилья не было? – продолжала расспрашивать Настя.
Света усмехнулась.
– Муж! Если б он был.
– Мать-одноночка? – вроде как, удивилась Настя.
– Почему одноночка? – обиделась Света. – У нас любовь была, пылкая, и вообще…
– Потом распылилась? Пылкая-то?
– Не лезь в душу! – нахмурилась Света и отвернулась.
Они лежали на двуспальной кровати, стоявшей посреди полупустой комнаты с розовенькими жалюзи на окнах. В кровати, которую несколько часов тому назад покинул Виктор. После того, как она перестала быть трёхспальной. Два кресла, секретер и торшер. И подвесной зеркальный потолок.
– А ребёнок где? Мальчик? Девочка?
– Мальчик. С мамой он.
Света вспомнила сына и мать, и ей стало грустно. Может быть, ради них она и пошла на эту авантюру. Вечная нищета. Постоянная нехватка денег, не на Бог весть что – на самое что ни на есть необходимое. Сын, пацан-оборвыш, который всё время хочет чего-нибудь вкусненького. Мать, рано состарившаяся, всегда не вполне здоровая, растерянная, на лице – гримаса отчаяния. С возрастом это выражение отчаяния появлялось на её лице всё чаще и чаще, пока, наконец, однажды не осталось навсегда. Разве что смерть сотрёт его или хотя бы сгладит чуть-чуть.
В дверь постучали.
– Да! – крикнула Настя и повернула голову к Свете. – Кто это такой вежливый? Уж не прислугу ли нам дали?
Вошёл Виктор, в джинсах, водолазке и пиджаке, выбритый и причёсанный.
– Подъём, старушки! – вместо приветствия произнёс он. – На всё про всё тридцать минут. Сбор в столовой.
И повернулся, чтобы выйти из комнаты.
– Стой! – остановила его Настя. – Что за официальный тон? И почему ты едва ли не в парандже? Забежал, прокукарекал… Мог бы и потоптать, наверное?
– Девочки, одиннадцатый час уже, – сообщил Виктор. – Подъём. Быстро вставайте и – в столовую. Глаза и губы потом нарисуете.
Виктор вышел. Ночью он осознал, что ему крайне необходимо определить верхнюю границу, которую он мог себе позволить в отношениях с новыми своими знакомыми. Во время утреннего туалета он как раз этим и был занят.
Он думал также и о предстоящей авантюре. Схемка, в общем-то, проявлялась достаточно определённая. Рисовались и картинки, правда, расплывчатые, так как он не знал возможностей исполнительниц. И вообще, насколько они способны к перевоплощению? И как поведут себя в критической ситуации, когда – ведь всякое возможно – зазвучит тревожная нота, в партитуре не указанная?
Конечно, Виктор, не особенно любивший полагаться на благоприятную игру случая, на стихийное и непостижимое расположение счастливых факторов, примет все необходимые меры, чтобы избежать всяческих накладок. И всё-таки.
Собрав всех в столовой – не через тридцать минут, конечно, а значительно позднее, – Виктор открыл совещание. Он, прежде всего, поинтересовался, не имеет ли кто-либо из присутствующих опыта выступлений на сцене, профессиональной либо самодеятельной.
– Да я по жизни артистка, – сразу же откликнулась Настя и приняла позу, которая, на её взгляд, более соответствовала образу артистки. Выражение лица – тоже соответственное.
Виктор поморщился. Легкомыслие Насти ему не нравилось.
– А я с детства во всех утренниках и тому подобных мероприятиях участвовала. А потом – педучилище, работа, опять же, в школе и в саду, – поведала Света.
Виктор взглянул на Татьяну.
– Не знаю, я как-то… – растерянно улыбнулась Татьяна. – Мне как-то всегда удавалось уворачиваться. Для меня сцена – это… Это что-то запредельное. Я как-то по пустой сцене, во Дворце строителей, шла – чуть не умерла. Хотя и зал тоже был пустой.
– Прекрасно, – подвёл итог Виктор, – актёрского опыта для нашей труппы достаточно. Тем более что главное всё-таки не опыт и актёрские данные, а желание заработать деньги. И, естественно, строжайшая дисциплина.
– И конспирация, – добавила Настя с улыбкой.
– О конспирации говорить считаю даже излишним, – отмахнулся Виктор. – Хотя поговорим и о ней. Но в своё время. А теперь ещё один вопрос. Изобразить – и чтобы было похоже – цыганку кто-нибудь может?
– Так мы под видом цыганок их грабить будем? – почему-то обрадовалась Настя. – Вот здорово! Как в "Неуловимых"?
– Слово грабёж тут не подходит, – заметила Света и недовольно надула губы.
– Мы что, подойдём к ним и предложим по ручке погадать? Позолоти ручку, красавчик, всю правду тебе расскажу. Что было, что будет… – принялась входить в образ Анастасия.
– Мы будем играть с ними, – сообщил Виктор. – Одна из вас будет выступать в качестве лоха.
– Я! Я буду лохом! – вскинула, словно первоклассница, руку Настя. – Я хочу исполнить роль цыганки-лоха. Аншлаг обеспечен. Все будут орать "браво" и "бис". За исключением потерпевших.
Виктор изложил свой план, и все примолкли. Даже у Анастасии желание острить отошло куда-то на задворки сознания.
– Необходима серьёзная подготовка, потому что в таком деле мелочей быть не может, – наставлял Виктор. – Каждая фраза, каждое слово должны быть сказаны вовремя, ни секундой раньше, ни секундой позже. Главное, чтобы он хоть на секунду выпустил деньги из руки, например, для пересчёта. Но они тоже не дураки. И он держит в руке не только свои деньги, поэтому, сами понимаете… К тому же, у них вся пьеса поставлена и отрепетирована. Варианты поведения лохов также все учтены. Поэтому когда одна из вас заявит, что на деньгах порча, а другая тоже "увидит" её, он может растеряться. И тут надо будет помочь ему. Но так, чтобы не вызвать подозрений.
– А потом, когда деньги будут заменены на "куклу", – спросила Татьяна, – он ведь может заметить подмену. Разве нет?
– Да, – кивнул Виктор, – может. Поэтому и на этом этапе необходимо действовать чётко и безошибочно. И очень убедительно. Если у человека начинают отнимать деньги, то что он делает? В данной ситуации он, полагаю, будет вынужден сунуть их в карман. А вы будете напирать на него, орать и хватать за одежду. Если он побежит от вас, то начнёте звать милицию. Если нет, то с соответствующими криками побежите вы. Возможно, на заключительном этапе ещё кое-кого привлечём к операции.
– А если он не в карман сунет куклу, а передаст кому-нибудь? – спросила Настя.
– Тогда, соответственно, на него наедем, – сказала Светлана.
– А если всё-таки… не получится с деньгами, – высказала сомнение Татьяна.
– Свои я заберу в любом случае, – твёрдо заявил Виктор.
Обсуждение продолжалось, с перерывами, весь день. Затем началась подготовка, которая длилась три дня. Половину этого времени Виктор потратил на обеспечение операции реквизитом. Цветастые платья и платки, парики, кремы и краски, сумки и контактные линзы. Увидав полдюжины огромных сумок, Светлана всплеснула руками.
– Это мы столько сумок будем таскать? У нас же руки отвалятся.
– В них будет вата или скомканные газеты, – успокоил Виктор.
Когда дело дошло до примерки контактных линз, Татьяна наотрез отказалась вставлять себе в глаза линзы. А когда Настя и Света принялись пальцами приподнимать собственные веки, чтобы сунуть под них эти контактные линзы, то ей и вообще стало плохо чуть не до обморока.
– Ты видела цыганок с зелёными глазами? – спрашивали у неё и совали ей под нос линзы в стаканчике с водой. – Хочешь, чтобы провалились из-за твоего каприза? А ещё медичкой называется!
Однако уговорить Татьяну не удалось, и, смирившись, решили замаскировать глаза её с помощью причёски и косметических средств.
Репетиции проходили весело, с шутками и смехом, но когда девушки вспоминали, что премьера скоро и что состоится она не в театре, то заметно грустнели. Меньше других волновалась Анастасия, которой была поручена роль лоха.
– Они познакомятся с настоящей цыганочкой, молодой и красивой, – хвасталась она.
Виктор предостерегал её:
– Они далеко не сразу должны заподозрить в тебе цыганку. Ты должна выглядеть просто южанкой с деньгами. А вот когда к тебе присоединяться твои соплеменницы…
Однако всё у них получилось. Все трое "цыганок" выглядели более чем убедительно. Как, впрочем, и те пятеро цыганок настоящих, что были Виктором привлечены дополнительно и использовались втёмную. Результат – семнадцать тысяч долларов.
28
Литиков предлагал объявить голодовку. Бабухин смотрел на него, выпучив глаза, будто на ненормального.
– Да ты в своём уме? Уж не думаешь ли ты, что они, бандиты, обеспокоятся твоим здоровьем? Я и всегда подозревал, что ты не большого ума человечек, а теперь… – Бабухин замолчал, словно в состоянии крайней степени недоумения, когда и слова-то произносить затруднительно.
– Да я уже неделю не мылся! – стал оправдываться Литиков. – Тут у любого крыша поедет.
– Только не у меня, – возразил Бабухин.
– У тебя, конечно, не поедет, – согласился Литиков. – Ты и год мыться не будешь – и хоть бы хны. Чесаться только энергичней станешь.
– Это ты, скорее, зачешешься.
– Да я уже давно чешусь. Я уже устал чесаться. И они обязаны не только кормить, но и мыть нас.
– Педикюр они тебе не должны делать? – издевательски усмехнулся Бабухин.
– У тебя есть какие-то предложения? – взвился Литиков. – У тебя же давно никаких предложений! Только яд… Только вонь сарказма! И так нет настроения!
Он подбежал к двери и принялся барабанить в неё и кулаками, и носками ботинок.
Открылась дверь.
– Чего разошёлся? А если по башке таким же макаром?
– Бей! Плевать я хотел! – заверещал Литиков. – Я требую свои сто граммов! И чтобы сейчас же!
– Запросы, однако!.. – покачал головой Алексей.
– И обеспечьте помывкой! – выкрикнул Литиков. – Я уже коростами скоро покроюсь!
– Ладно, успокойся, новости есть, – довольно произнёс бандит.
– Что за новости? – нахмурился Литиков.
– Твоего друга евонная подружка приглашает на переговоры.
– Что? – вскочил на ноги Бабухин. – Какие переговоры? Что за подружка?
– Пошли! – приказал Алексей. – Сейчас всё узнаешь. А заодно и мы кое-что проясним.
Бабухина привезли на переговорный пункт, и после сорока минут мучительного ожидания состоялся его разговор с Татьяной. Бабухина заранее предупредили, чтобы он не вздумал сообщать, что находится под контролем. Бабухин мысленно усмехнулся – не дождётесь, мол. Однако, поразмыслив, решил, что ему и в самом деле ни к чему говорить Татьяне, что они находятся в лапах у бандитов. Узнай Татьяна об их истинном с Литиковым положении, и она ни за что не сообщит о своём местонахождении. Да и, вероятно, иные сведения, ей, возможно, известные, воздержится оглашать.
Татьяна также не собиралась особенно откровенничать. Она только хотела узнать, всё ли благополучно у Бабухина и Литикова, то есть живы-здоровы ли они, отстали ли от них чипинские.
– Как у вас дела, Пашенька? – спросила Татьяна.
– Всё нормально. У тебя как? Нашла то, что искала?
– Нет, – солгала Татьяна, – здесь её нет.
– И не было?
– И не было.
– Как ты это определила?
– Да есть тут точки пересечения, – ответила Татьяна.
– И?..
– Её тут не было, – со всей возможной твёрдостью произнесла Татьяна. – И я возвращаюсь.
– Когда?
– Послезавтра собираюсь выехать.
– Почему не завтра?
– Хочу подзаработать. Если всё будет нормально…
– И что за подработка такая? – поинтересовался Бабухин.
– Приеду – расскажу.
– А где Светка? И где наши деньги? – вернулся к главному вопросу Бабухин.
– Да её, наверное, ограбили. А может, и саму убили. За такие-то деньги. Мне кажется, надо выбросить всё это из головы.
– Ну-ну, – промычал Бабухин.
Подводя итоги состоявшегося разговора, Бабухин отметил лишь одно обстоятельство, которое можно было отнести к более или менее достоверно установленным.
И не он один.
– У тебя нет желания прокатиться в Москву? – задал ему вопрос Андрей, когда они ехали с переговорного.
– Зачем? – не понял, как бы, Бабухин.
– Чтобы встретиться с подружкой, – внимательно глядя ему в глаза, проговорил Андрей.
– Она же сказала, что выезжает, – удивился, словно бы, Бабухин.
– Послезавтра, – заметил Андрей.
– Разве не завтра? – наморщил лоб Бабухин.
– Нет, послезавтра.
– Да? И всё-таки не понимаю, – Бабухин пожал плечами, – зачем в Москву-то тащиться.
– Ладно, ещё вернёмся к этому вопросу, – пообещал Андрей.
Андрей обещание своё сдержал. В итоге, почти двое суток спустя шестеро мужчин на московском вокзале караулили одну женщину. Был и седьмой, однако он не ждал появления на вокзале Татьяны. Он знал наверняка, что на вокзале она не появится. В этот день, по крайней мере.
Седьмым был Виктор. Ему было известно о телефонном разговоре Татьяны и Бабухина. О том, что Татьяна заказала телефонный разговор, ему сообщила Анастасия. А на следующий день Виктор стоял возле кабины и слушал, что говорит в телефонную трубку Татьяна.
Когда она вышла, Виктор сделал удивлённое лицо и сказал:
– Какая, однако, неожиданная встреча!
– Вы? А я вот… – растерялась Татьяна.
– Поясните, – предложил Виктор.
– Звонила… домой… вот.
– И кому же именно?
– А вы подслушивали? – не без возмущения спросила Татьяна.
– Да, – коротко ответил Виктор.
– Я не имела права?
– Не думаю. Однако почему-то вы делали это тайком от меня.
– Не знала, как к этому отнесётесь, – с некоторым смущением выговорила Татьяна.
– А как вы отнесётесь к тому, что не сможете послезавтра уехать?
– Это почему же? – не поняла Татьяна.
– Я думаю, что ваши Паша с Мишей будут ждать вас на перроне. И я также думаю, что и, кроме них, кое-кто будет ожидать вас там же.
– Кое-кто – это кто? – всполошилась женщина.
– Уже забыли свой рассказ о том, как некие типы охотились за теми злополучными деньгами и их обладателями?
– Думаете, всё ещё не отстали?! – ужаснулась Татьяна.
Виктор пожал плечами и ничего не сказал. Однако взгляд и выражение лица его были более чем красноречивы.
Татьяна расстроилась.
– И что же делать?
– Уедете позднее. А друзей ваших я сам встречу.