- Нет. - Помнилось, она ела что-то на завтрак, но это было давным-давно. - Мы за продуктами не сходили. - Она подняла на него глаза, огромные на изможденном лице.
- То-то я смотрю - ты как голодающая, - заметил Роберт. "Точнее, умирающая с голоду. Сколько же времени ты здесь сидишь?" Он встал. - Элспет, Валентине пора ужинать.
Он протянул руки. Валентина ухватилась, и он поднял ее с дивана. У нее закружилась голова.
Элспет провожала их взглядом. На пороге Валентина обернулась и выговорила:
- Я скоро вернусь, Эслпет. Только перекушу.
И дверь затворилась.
Поднявшись с дивана, Элспет переместилась к открытому окну. Она выжидала. Вскоре Роберт с Валентиной прошагали по дорожке и скрылись за калиткой. Этого следовало ожидать, сказала себе Элспет. Она привыкла, чтобы за нее решали. Сгущались сумерки. Мне бы радоваться. Элспет подняла глаза к бездонному небу. На улице зажглись фонари. Все равно, хороший был день. Почти как в прежние времена.
Когда вернулась Джулия, было уже совсем темно. Она прошлась по всей квартире, щелкая выключателями, и стала звать: "Ты где, Мышь?" В гостиной она зажгла торшер у рояля и закрыла окно. Собрала в стопку бумаги, полистала, почитала. Элспет следила за ней в задумчивости. Неприятно, когда твой разговор записывают. Похоже на прослушку - будто кто-то подключился к моему телефону. А впрочем, что здесь такого? Почему Валентине можно знать, а Джулии нельзя? У меня не должно быть любимчиков.
Джулия отвлеклась от записей, словно чувствуя на себе посторонний взгляд.
- Ты здесь, Элспет? А Валентина где?
Элспет наклонилась над доской.
УЖИНАЕТ С Р, - сообщила она.
- Ясно, - протянула Джулия и обиженно плюхнулась на диван.
ЧТО У МАРТИНА С ЗУБАМИ
Джулия просияла.
- Уже намного лучше. Его потянуло в сон, и я ушла.
ТЫ ВСЕМ ПОМОГАЕШЬ
- Стараюсь. - Джулия покачала головой. - А Валентина, кажется, мне этого простить не может.
БЛАГОДАРНОЙ БЫТЬ ТЯЖЕЛО
- По-моему, Валентине это не грозит. Так уж она устроена. Ее дело - болеть, а мое - за ней ухаживать.
ЕСЛИ ТЫ ЕЕ ОТПУСТИШЬ ОНА САМА К ТЕБЕ ПОТЯНЕТСЯ
- Знаю. Но почему-то не могу.
Элспет с изумлением заметила, что глаза Джулии наполнились слезами. Они посидели не двигаясь, не говоря ни слова. Через пару минут Джулия вышла. Элспет слышала, как она хлюпает носом в ванной. Вернувшись в гостиную, Джулия спросила:
- Вот здесь написано - "травма головы". Это про кого? - Она развернула лист, чтобы Элспет было лучше видно.
ОНА СПРОСИЛА КАК УМЕР НАШ ОТЕЦ
- Понятно. Мы его уже не застали, да?
ДА ТОЛЬКО БАБУШКУ
- Мы ее не помним.
ОНА УМЕРЛА КОГДА ВЫ БЫЛИ МАЛЕНЬКИМИ
- Что они были за люди? Мама никогда о них не рассказывает.
ОН СЛОЖНЫЙ, ОНА КРОТКАЯ
Джулия помедлила. Обдумывая следующий вопрос, она принялась рисовать спирали. Элспет смотрела и думала: Поразительно; неужели это заложено в генах - вот так водить карандашом по бумаге?
- Элспет? А что произошло между тобой и мамой?
ПРОСТИ НЕ МОГУ СПОКОЙНОЙ НОЧИ
- Элспет?
Но Элспет исчезла. Пожав плечами, Джулия поплелась в спальню, опустошенная и взволнованная. Когда вернулась Валентина, она уже крепко спала; ей снились цифры и зубы.
Лежа в постели, Мартин прижимал телефонную трубку к здоровой щеке и в потемках считал гудки. Марика ответила после седьмого, и его захлестнуло чувство благодарности.
- Мартин?
- Привет, любовь моя. Рассказать тебе мою зубную эпопею?
- Я так беспокоилась. У тебя как будто полный рот жвачки.
- Это щека раздулась - в восемь раз. Ты в жизни не догадаешься, кого притащил ко мне Роберт…
У себя в постели Марика откинулась на подушки и слушала. "Как же он переволновался. А меня рядом не было. Подумать только, какие у Роберта знакомства: дантист-гробовщик…" Каждому из них становилось тепло от звуков родного голоса. В разных городах они бок о бок лежали в темноте, и каждый думал: "На этот раз нам повезло". Они все крепче сжимали телефонные трубки и вместе гадали, сколько еще продлится их разлука.
ЗАБЛУДШИЕ
Сбившись с дороги, люди ведут себя двояко. Одни паникуют, и обычно с Валентиной бывало именно так. Другие смиряются с фактом и ждут, чтобы неизвестность сама подсказала им путь. Джулия была сама не своя до таких приключений; оказавшись в Лондоне, она искала их, где только можно. Если хочешь заблудиться, лучшего места, чем Лондон, не придумать. Извилистые улицы через каждые два-три квартала меняют названия, сходятся и расходятся, заманивают в тупик и внезапно выходят на площадь. Джулия придумала такую игру: доехать на метро до какой-нибудь станции с любопытным названием - "Тутинг-Бродвей", "Райслип-Гарденс", "Пудинг-Милл-лейн", - а потом идти куда глаза глядят. Выйдя на поверхность, она частенько испытывала разочарование. Названия на схеме линий метро наводили на мысль об уютном маленьком городишке из сказок Матушки Гусыни. Но сами городские районы под этими названиями являли собой довольно мрачное зрелище: лавчонки, торгующие навынос курой гриль, забегаловки со спиртным и букмекерские конторы не оставляли большого простора воображению.
Мысленная карта Лондона, составленная Джулией, начала заполняться диковинками: мемориал с фигурой принца Альберта в окружении домашнего скота и слонов; магазин в Блумсбери, где продавались исключительно шпаги и трости; ресторан в крипте церкви Сент-Мэри-ле-Боу. Она посещала Хантеровский музей, где часами разглядывала мутные стеклянные банки с человеческими органами, экспозицию, посвященную антисептике, и скелет дронта.
Каждый день, возвращаясь домой, Джулия приносила с собой лондонские впечатления, обрывки услышанных разговоров, задумки на следующий день. В квартире она неизменно заставала одну и ту же картину: Валентина, погрязшая в кипе бумажных листков, сидела на диване и не сводила глаз с планшетки, по которой скользил пластиковый ободок. Джулия рассказывала Валентине и Элспет, как провела день. Валентина передавала ей какие-то истории, почерпнутые у Элспет. Обеих приятно удивляло, что время, проведенное врозь, дает им множество интересных тем для вечерней беседы, хотя их разговоры нередко прерывал Роберт, который уводил Валентину с собой именно тогда, когда Джулии особенно хотелось провести вечер в компании сестры.
По утрам Джулия уговаривала Валентину пойти вместе с ней. Валентина почти соглашалась, но всякий раз под благовидным предлогом оставалась дома.
- Ты иди, - говорила Валентина. - А у меня не то чтобы недомогание, но слабость какая-то.
Вид у нее действительно был неважный. С каждым днем в ней оставалось все меньше живости.
- Тебе бы на солнышко выйти, Мышь, - убеждала ее Джулия.
- Завтра, - отвечала Валентина.
Мартин застыл у входной двери. Его рука в перчатке уже легла на дверную ручку. Сердце колотилось, и он решил постоять, чтобы успокоиться. "Ты бесчисленное количество раз выходил в прихожую. Опасности там нет. На лестничной площадке никогда не случалось ничего страшного. Там никого и ничего нет, кроме стопок макулатуры". Он сделал глубокий вдох, полный выдох - и потянул на себя дверь.
В этот послеполуденный час лестницу заливал солнечный свет. В неподвижном воздухе плыли радужные пылинки. Мартин прищурился. "Видишь, обстановка благоприятная". Он внимательно изучил порог, связки старых газет, пол. Представил, как сделает шаг вперед, наступит обеими ногами на коврик и впервые за год, а то и более, постоит за пределами своей квартиры.
"Давай. Это всего лишь лестничная площадка. Роберт и Джулия останавливаются здесь изо дня в день. И Марика тут стояла. Марика хочет, чтобы ты начал выходить. Ты же разумный человек; прекрасно знаешь, что это безопасно. Заставишь себя выходить из квартиры - сумеешь увидеть Марику". Мартин вспомнил себя мальчишкой, который впервые поднялся на трамплин для прыжков в воду - и перетрусил. Когда он развернулся и начал спускаться по лестнице, одноклассники подняли его на смех. "Там никого нет. Даже если ты струсишь, никто не узнает. А если получится, сможешь похвастать перед Джулией". Он попытался представить ее лицо, но вспомнил только губы, которые вели беззвучный счет, пока ему удаляли зуб.
Его прошибла испарина, и он достал носовой платок, чтобы вытереть лоб. "Шагай через порог". Ему стало трудно дышать. Мартин зажмурился. "Это просто идиотизм". Его затрясло. Попятившись и ловя ртом воздух, он закрыл дверь.
"Завтра. Сделаю еще одну попытку, только завтра".
ДЕВЯТЬ ЖИЗНЕЙ
Валентина и Элспет играли с Котенком Смерти. Выглядело это так: Валентина сидела на полу в коридоре, возле прихожей. Перед ней стояло ведерко, полное шариков для настольного тенниса, обнаруженных в чулане. ("Для чего они тебе, Элспет?" - спросила она, но Элспет только пожала плечами.) Элспет стояла в другом конце коридора. Котенку, как всегда, ее местонахождение было неведомо, а потому, когда Валентина бросала шарик, он уверенно бросался следом и в полной растерянности наблюдал, как в самый последний момент шарик по воле Элспет ускользал у него из-под носа в самом неожиданном направлении. Вскоре Котенок входил в раж и как бешеный кидался на белые шарики, которые, казалось, жили своим умом: то взмывали вверх, то вдруг устремлялись в обратную сторону. Элспет преграждала Котенку путь, и он пробегал сквозь нее, приятно щекоча фантомную кожу и такой же скелет. Она ложилась на пол и пропускала сквозь себя шарики, а Котенок метался за ними из стороны в сторону. Валентина видела, что Элспет тянет руки, пытаясь поймать Котенка. Элспет забыла о своей бестелесности. Котенок пробегал сквозь ладони; руки ощутили плотность, а мизинец зацепил нечто гладкое и скользкое, похожее на рыбку. Этот улов извивался и норовил укусить. Элспет удержала Котенка. В этот миг Валентина увидела, что он упал на пол и застыл. Она подбежала. Котенок был мертв.
- Элспет! - Валентина бросилась на пол и схватила бездыханное тельце. - Что ты наделала! Немедленно оживи мою кошечку!
Элспет все еще сжимала Котенка, который задергался и начал царапаться. Валентина не видела призрака своей любимицы, но заметила, как Элспет с кем-то борется.
- Верни ее к жизни! Сейчас же!
Удерживая барахтающегося Котенка, Элспет попыталась втиснуть его обратно, в обмякшую тушку. С таким же успехом можно было загонять живую форель в шелковый чулок. Котенок, которого держала Элспет, в ужасе рвался у нее из рук, а тот, которого держала Валентина, оставался неподвижно-податливым. Элспет боялась применять силу, чтобы не причинить вред Котенку, запихивая его в мертвое тельце. Потом до нее дошло, что Котенок испустил дух и останется мертвым, если не проявить твердость. Начать она решила с головы, а все прочее оставила на потом. Она будто держала в руках старинную фотокамеру с дальномером и пыталась свести два образа в один.
Жестом Элспет приказала Валентине опустить кошачье тельце на пол. У самой Элспет было отчетливое чувство, что призрак Котенка в ее руках вполне реален, неважно, из чего он сделан, - а был он точно таким же, как призрачное тело Элспет, и физическая сущность этого явления была ей понятна. С момента ее смерти Котенок стал для нее первым подвластным осязанию объектом, который существовал с нею вместе, а не в другом измерении. Мне так одиноко, думала она, запихивая кошечку в безжизненное тельце. Охотно взяла бы ее себе.
Котенок прекратил сопротивление и будто бы проникся намерениями Элспет. Она защипывала на нем мелкие складочки, чтобы он занимал меньше места; ей вспомнилось, что ее мать точно так же защипывала края пирога. Внезапно призрак Котенка исчез. Он погрузился в тельце. Пушистый белый комочек вздрогнул - и Котенок сел, качнулся из стороны в сторону и снова стал собой. Он воровато оглянулся, как ребенок, стащивший леденец, и начал вылизывать шкурку.
Сидя на полу, Элспет и Джулия во все глаза смотрели на Котенка, потом переглянулись. Валентина вышла. Вернулась она с планшеткой.
- Как это произошло? - спросила она Элспет.
ОНА ЗАЦЕПИЛАСЬ ОН ВЫПАЛ
- Что зацепилось?
ДУША
- Зацепилась за что?
Элспет оттопырила согнутый мизинец, как манерная дамочка за чаепитием.
Валентина погрузилась в задумчивость.
- А еще раз смогла бы?
ЛУЧШЕ НЕ НАДО
- Но при желании можно это повторить?
НАДЕЮСЬ НЕТ
- И все же, Элспет…
Элспет встала - точнее, она даже не вставала, а просто так, без промежуточных движений, вдруг удалилась из комнаты. Когда Валентина побежала следом на кухню, Элспет и вовсе исчезла. Котенок с пронзительным мяуканьем тыкался в ногу Валентины.
- С тебя как с гуся вода. Кушать хочешь?
Валентина приготовила миску, откупорила консервы, вывалила из банки щедрую порцию и вернула миску на обычное место. Котенок благоговейно ждал и набросился на еду со здоровым аппетитом. Валентина, сидя на полу, следила за каждым его движением.
Невидимая, Элспет стояла посреди кухни и наблюдала за Валентиной, которая наблюдала за Котенком. О чем задумалась, Валентина?
Валентина задумалась о чудесах. Кошечка, на вид совершенно обыкновенная, поглощала кошачий корм: это было чудо. "Кто бы мог подумать: десять минут назад ты была трупиком. А сейчас и в ус не дуешь. Тебе было больно, Котенок? Трудно было вернуться в свое тельце? Страшно?"
Открылась входная дверь: это вернулась Джулия.
- Мышь! Ты где?
Джулии ни слова, подумала Элспет. Она стыдилась, что лишила Котенка жизни, пусть даже на время.
- В кухне! - крикнула в ответ Валентина.
Джулия притащила мешки продуктов из "Сейнсбери", взгромоздила их на кухонную стойку и начала разгружать.
- Ну, что тут? - спросила она.
- Да ничего. А у тебя?
Джулия завела нудный рассказ о какой-то сухонькой старушке в очереди, которая, похоже, ела исключительно птифуры с чаем "липтон".
- Гадость, - поддакнула Валентина, пытаясь вспомнить, что такое птифуры.
- Маленькие пирожные, - пояснила Джулия.
- Ну, это ничего еще. - Встав с пола, она начала помогать Джулии.
Близнецы работали в беззлобном молчании. Кошечка вылизала миску и куда-то ушла. Элспет стояла в углу, поодаль от близнецов, и размышляла, сложив руки на груди. Это было невероятно. Это был… ключ… к чему-то… только к чему? Об этом нужно было хорошенько подумать. Оставив близняшек на кухне, Элспет разыскала Котенка, дремлющего на диване, в теплом озерце солнечного света. Элспет свернулась рядом и проследила, как смежились кошачьи веки и замедлилось дыхание. Зрелище было милое, уютное, несовместимое с терзаниями Элспет. В комнату вошла Валентина и шепотом позвала: "Элспет?" - но Элспет не откликнулась и никак себя не обнаружила. Валентина прошлась по всей квартире, как будто они играли в прятки. За ней по пятам незримой тенью скользила Элспет.
ВЕСЕННЯЯ ЛИХОРАДКА
Как-то в ясный майский день Роберт сидел за письменным столом, пытаясь выжать из себя хоть строчку. Он работал над главой, посвященной романистке миссис Генри (Эллен) Вуд. По его мнению, миссис Вуд была порядочной занудой. Он заставил себя перечитать "Ист-Линн", во всех подробностях изучил ее личную жизнь, но так и не сумел разжечь в себе хоть искорку интереса.
Во время экскурсий он всегда игнорировал миссис Вуд. Ее место было между Адамом Вортом и Джорджем Вумвеллом - не только по алфавиту, но и по плану захоронений; с его точки зрения, она была недостойна такой яркой, лихой компании. Роберт изгрыз ручку, пытаясь решить, нельзя ли выбросить ее из диссертации. Нет, не получалось. В принципе, можно было бы акцентировать ее смерть, но и тут она подкачала: умерла от банального бронхита. Чертова баба.
Он был даже рад, когда Валентина отвлекла его своим приходом.
- Пошли гулять, - сказала она. - Весна на улице.
Как только они вышли за калитку, ноги сами понесли их в сторону кладбища. На Суэйнз-лейн до их слуха донесся голос одинокой тубы: это в Уотерлоу-парке музыкант упражнялся в гаммах. Каждая нота звучала как элегия. Суэйнз-лейн, стиснутая с обеих сторон высокими стенами, жила в вечных сумерках, даже когда над головой синело безоблачное небо. Валентина подумала: "Мы - как похоронная процессия из двух человек". Она испытала облегчение, когда они дошли до ворот кладбища и в ожидании остановились на солнце.
Ворота открыл Найджел:
- А мы на тебя сегодня не рассчитывали.
- Знаю, - ответил Роберт, - но в такую великолепную погоду нам захотелось посмотреть на полевые цветы.
Из конторы появилась Джессика:
- Если просто идете гулять, захватите грабли. Только не валандаться.
- Как можно!
Роберт взял для себя и Валентины переносные рации, грабли и большой мешок для мусора; пройдя через двор, они оказались на кладбище.
- Никуда не денешься, - сказал Роберт, сворачивая на аллею Диккенса. - Ты уж извини. Я не собирался загружать тебя работой.
- Ничего страшного, - ответила Валентина. - Хоть какая-то от меня будет польза. Граблями помахать даже приятно. Откуда здесь столько бутылок из-под воды?
- Да бывают любители - швырять их через стену.
Некоторое время они в дружеском молчании сгребали мусор, расчищая аллею и набивая мешок обертками от фастфуда и пластиковыми кофейными чашками. Валентине даже понравилось орудовать граблями. Прежде ей не доводилось этим заниматься. Она стала прикидывать, какие еще занятия пришлись бы ей по душе. Фасовка продуктов? Телемаркетинг? Как угадать? Возможно, стоило бы перепробовать как можно больше профессий - по неделе на каждую. Она представила себя гардеробщицей в Британском музее, но тут Роберт жестом подозвал ее к себе.
- Смотри, - шепнул он.
Она увидела двух небольших лисиц, которые, свернувшись колечком, спали на ворохе прелых листьев. Роберт подошел к ней сзади и обхватил одной рукой. Валентина напряглась. Он ее отпустил. Чтобы не потревожить лис, они отошли подальше по аллее и продолжили уборку.
Вскоре Валентина спросила:
- Что значит "валандаться"?