- Думаю, американцы выражаются точно так же. Джессика и Джеймс во время войны служили в Америке и набрались там американских словечек.
- А что это значит-то?
- Ну, медлить, лениться, дурочку валять. Или еще говорят "валандаться с кем-то" - тоже значит "валять дурочку", но в другом смысле.
Валентина вспыхнула.
- Джессика подумала?..
- А… мы с тобой, по-моему, не особенно похожи на парочку, воспылавшую страстью к уборке мусора. - Он заглянул в мешок. - Имеем право остановиться. Давай-ка прогуляемся: грабли можно оставить тут, потом заберем.
Он взял ее за руку и повел на "Луг" - открытый, расцвеченный солнцем участок с ухоженными могилами.
Валентина сказала:
- До чего же хорошо на солнышке. По-моему, со дня нашего приезда все время было мрачно.
- Не может быть.
- Или просто ощущение такое. Как будто мрачность въелась в каждое здание, понимаешь?
- Угу.
Роберта это огорчило. "Как ни старайся, она никогда не полюбит Лондон. И меня тоже, если уж на то пошло".
Они шагали дальше. Некоторые могилы, как маленькие густые садики, пестрели свежей цветочной рассадой.
- Валентина? - позвал Роберт. - Объясни мне одну вещь. Почему каждый раз, когда я до тебя дотрагиваюсь, ты вся сжимаешься?
- С чего ты взял? - ответила она. - Вовсе нет.
- Хорошо, не каждый раз. Но сейчас, когда мы смотрели на лисиц, было именно так.
- Возможно. - Они свернули с луга обратно на аллею. - Мне показалось, это как-то… противоестественно. Неуважительно.
- Из-за того, что мы на кладбище? - уточнил Роберт. - Не знаю, не знаю… когда я лягу в землю, мне будет только приятно, если на моей могиле люди станут заниматься любовью. Это будет напоминанием о счастливых временах.
- А ты сам готов этим заниматься на чужой могиле? У Элспет, например?
- Нет… разве что с самой Элспет. Только для этого надо исхитриться. Может быть, самому помереть?
- У мертвых, по-моему, секса не бывает.
- Это зависит от того, куда тебя занесет: в рай или в ад.
Валентина рассмеялась.
- Ты не ответила на мой вопрос. - Роберт ущипнул ее пониже спины, и она взвизгнула. - В аду - пресное совокупление, как в брошюрах "Радость секса", а в раю - бурные, неуемные оргии, - предположил он.
- Все с ног на голову.
- Это в тебе говорит американское пуританство; разве в раю не процветают все величайшие наслаждения? Еда, питье, плотская любовь - если они греховны, то почему же без них невозможно выживание и приумножение биологического вида? Нет, на небесах, по-моему, бурлит нескончаемая вакханалия. Это внизу, в аду, приходится опасаться дурных болезней и мужской несостоятельности. Так вот, - он лукаво покосился на холодный профиль Валентины, - если ты не примешь меры, то отправишься в особую резервацию для девственниц.
- Это в раю или в аду?
Он пожал плечами:
- Кто его знает? Лучше не рисковать.
- Значит, надо мне поторапливаться.
- Да уж, пожалуйста.
Он остановился. Вбок уходила узкая тропка, которая вела к фамильному склепу Россетти. Сделав несколько шагов, Валентина замерла: она почувствовала, что Роберта рядом нет. Она обернулась, поймала на себе его взгляд и смущенно потупилась.
- Что - прямо тут? - Ее голос звучал едва слышно.
- Ну зачем же? - ответил Роберт. - Как ты заметила, это неуважительно. Кроме того, если пронюхает Джессика, меня упекут за решетку. Господи прости, она даже в шортах сюда не пускает.
- Думаю, дело ограничится увольнением.
- Это еще хуже. Куда я денусь? Придется устраиваться на работу. - Он тоже двинулся вперед, и Валентина пошла с ним в ногу.
- Валентина, тебе претят такие разговоры?
Она промолчала.
- Ты сама их поддерживаешь, а потом вроде как обижаешься. Я уже не… меня никто так не динамил… во всяком случае, со школьной скамьи. Очевидно, всему виной разница в возрасте. - Он вздохнул. - Впрочем, большинство моих знакомых девушек долго уламывать не приходилось. Славное было времечко.
Валентина покачала головой.
- Дело не в том, что мне нравится тебя динамить. - Она запнулась на этом жаргонном словечке и на своих мыслях. - Это все из-за Джулии.
Роберт бросил на нее непонимающий взгляд:
- При чем тут Джулия?
Валентина объяснила:
- Мы привыкли все делать вместе, все важное…
- Но ты мне постоянно твердишь, что хочешь самостоятельности.
- Не сердись, - выдавила она. - Я просто боюсь.
- Ну, это еще как-то можно понять.
- Да нет, это глупо, - сказала Валентина. - Я бы очень хотела от нее отделиться.
- Ты за ней что, замужем? Делай, как тебе лучше.
- Ты не понимаешь.
- Действительно, не понимаю. - Некоторое время они шли в молчании, потом Роберт сказал: - Подожди здесь, я грабли заберу.
Он побежал назад по аллее, оставив Валентину стоять на солнце. "Как хорошо на воздухе, - думала она. - На месте Элспет я бы летала здесь, а не торчала в квартире". Тут показался Роберт с граблями и мешком. Она смотрела, как он спешит к ней. "Я что-нибудь к нему чувствую? Кажется, да. Тогда почему бы…" Но это было невозможно. Она вздохнула. "Надо мне отделиться от Джулии". Роберт замедлил шаг.
- Пойдем в контору, чаю попьем.
- Давай, - согласилась Валентина, и они, испытывая одинаковую неловкость, направились в сторону двух часовен.
Джулию так и тянуло побегать по солнцу, но для этого нужна была компания, а Валентина успела смыться с Робертом. Она потащилась наверх, чтобы излить свою досаду на Мартина.
- Привет, красавица, - сказал он, когда она вошла к нему в душный, затемненный кабинет. - Одну минуту, я уже заканчиваю. Завари-ка нам чайку, сделай одолжение.
Джулия отправилась на кухню заваривать чай. Она всегда охотно доставала чашки с блюдцами, кипятила воду и совершала все остальные привычно-спокойные действия, связанные с чаепитием, но сегодня ее терпение кончилось. Она кое-как составила все необходимое на поднос и оттащила Мартину в кабинет.
- Спасибо, Джулия. Ставь прямо на стол и сама присаживайся. Вот так, чтобы нам было уютно.
Джулия плюхнулась на стул.
- Тебе не надоело жить в потемках?
- Нет, не надоело, - беззлобно ответил он.
- Зачем ты окна газетами залепил?
- По совету нашего дизайнера, - улыбнулся Мартин.
- Ну конечно.
Мартин разлил чай по чашкам.
- Что-то вы сегодня не в духе, мисс Пул.
- Да это из-за Валентины… шляется где-то с Робертом.
Он протянул ей чашку.
- А в чем проблема?
- Ну как же - она с ним крутит роман.
Мартин поднял брови:
- Вот как? Интересно. Он, кажется, для нее староват.
- А ты бы закрутил со мной, если бы не был женат? - спросила Джулия.
Мартин был настолько ошарашен, что не нашелся с ответом.
Джулия сказала:
- Надо понимать, что нет, правильно?
- Джулия…
Она поставила чашку, наклонилась и поцеловала его в губы. Мартин содрогнулся и окаменел.
- Не надо, Джулия, - выдавил он наконец. - Я женатый человек.
Встав со стула, Джулия обошла вокруг невысокой стопки коробок.
- Но Марика уехала в Амстердам.
- Тем не менее она моя жена. - Он вытер губы носовым платком.
Джулия сделала еще один круг.
- Она тебя бросила.
Мартин обвел рукой штабеля коробок и заклеенные окна.
- Ей здесь было невмоготу. Я ее не виню.
Джулия кивнула. Она почувствовала, что слишком горячее согласие будет оскорбительным.
У Мартина поневоле вырвалось:
- Ты очень привлекательна, Джулия. - (Она остановилась и подняла на него недоуменный взгляд.) - Но я люблю Марику, и никто ее не заменит.
Джулия опять стала ходить кругами.
- А что именно… какое это чувство? - Мартин не ответил, и она попыталась объяснить: - Я никогда никого не любила. Из парней.
Мартин встал из-за стола и провел ладонями по лицу. У него устали глаза, щетина требовала бритвы. Это было не навязчивое состояние, а какое-то ощущение неопрятности; к тому же время шло к пяти. Он покосился на компьютер: всего четыре. Все равно пора, пора бы в душ - если подстраиваться под возвращение Марики с работы. Но можно было и немного подождать. "Не хочет отвечать", - подумала Джулия и почему-то испытала облегчение.
Мартин заговорил:
- Такое ощущение, будто от моего существа отделился изрядный кусок и перенесся в Амстердам, где он - она - меня ждет. Знаешь такой термин: фантомная боль? - (Джулия кивнула.) - Так вот: на ее месте осталась боль. И эта боль питает другую, которая заставляет меня постоянно мыться, считать и так далее. Выходит, что разлука не дает мне отправиться на ее поиски. Понимаешь?
- А не станет ли тебе гораздо легче, если ты поедешь и найдешь ее?
- Несомненно. Да. Конечно, я был бы только счастлив. - У него на лице отразилось беспокойство, как будто Джулия собиралась тотчас вытолкать его за порог.
- Так в чем же дело?
- Джулия, тебе не понять.
- Ты мне не ответил. Я тебя спросила про любовь. А ты стал рассказывать, какое чувство испытал после отъезда жены.
Мартин снова сел. "Она еще совсем ребенок. Мы в ее годы уже были хозяевами вселенной - и никто не смел нам перечить". Джулия сцепила руки, словно хотела, как молотом, выбить из него ответ.
- Любовь - это… тревога, - сказал он. - Хочешь доставить радость и боишься, что тебя увидят таким, каков ты есть. В то же время хочешь, чтобы тебя знали. Иными словами… ты наг, стонешь во тьме, теряешь всякую гордость… Я хотел, чтобы она видела меня и любила, хотя знала как облупленного, а я знал ее. Теперь ее рядом нет, и мое знание неполно. Целыми днями пытаюсь представить, чем она занимается, что говорит, с кем общается, как выглядит. Стараюсь восполнить потерянные часы, но чем дольше разлука, тем это труднее - неизвестность множится. Приходится додумывать. На самом деле, я просто не знаю. Ничего больше не знаю.
Он свесил голову на грудь, и его речь стала неразборчивой. Джулия подумала: "Он относится к своей жене точь-в-точь как я к Валентине". Это ее испугало. Ее чувство к Валентине оказалось безумным, изломанным, невольным. Джулия вдруг возненавидела Марику. "Как она могла его бросить - он теперь съежился в этом кресле, плечи вздрагивают… - Ей вспомнился отец. - А он к маме так же относится?" Она не могла представить себе отца в одиночестве. Джулия приблизилась к Мартину, который сидел понурившись, с закрытыми глазами. Она подошла сзади, склонилась над ним и обняла за плечи, прижавшись щекой к его затылку. Мартин напрягся, а потом медленно накрыл крест-накрест своими ладонями руки Джулии. Мыслями он обратился к Тео, но не смог припомнить, когда Тео в последний раз его обнимал.
- Прости меня, - шепнула Джулия.
- Что ты, что ты, - сказал Мартин.
Джулия его отпустила. Мартин встал и вышел из кабинета. Джулия услышала, как он хлюпает носом где-то в дальней комнате. Вернувшись, он в своей обычной нелепой манере протиснулся в дверь бочком и снова сел в кресло.
Джулия заулыбалась:
- А на выходе ты этого не сделал.
- Разве? Это плохо. - Мартин ужаснулся, но ненадолго.
"Это необходимо исправить", - подумал он, однако внутренней потребности не испытал.
Глядя на него, Джулия заплясала.
- Ты в последнее время идешь на поправку. Закидонов гораздо меньше стало.
- Правда?
- Честное слово. Не сказать, что уже совсем нормальный, но хотя бы не бегаешь мыться каждую минуту.
- Не иначе как витамины подействовали, - сказал он.
- Все может быть, - ответила Джулия. Какие-то нотки в голосе Мартина заставили ее насторожиться.
- Я сейчас отрабатываю выход на лестничную площадку, - сообщил он.
- Мартин, это же здорово! Покажешь, как получается?
- Э… пока еще не очень получается. Но я тренируюсь.
- Надо нам увеличить дозу витаминов.
- Что ж, мысль интересная.
Джулия тоже села.
- Если сможешь выходить, сразу поедешь в Амстердам?
- Да.
- И я тебя больше не увижу?
- Ты приедешь к нам в гости.
Он начал рассказывать ей про Амстердам. Джулия слушала, а сама думала: "Все может быть". Ей было и радостно, и тревожно: если Мартин выздоровеет, не станет ли он жутким занудой?
- Не возражаешь, если я сниму газеты с окон? - перебила она.
Мартин задумался. Внутренний голос не протестовал, но он все же заколебался.
- Давай не со всех сразу, хорошо? Посмотрим, что из этого получится.
Вскочив со стула, Джулия стрелой бросилась к окну, едва не упав на коробки, преграждавшие доступ. Она принялась срывать газетную бумагу и скотч. В комнату хлынул дневной свет. Мартин стоял сощурившись и смотрел на деревья и небо. "Боже праведный, опять пришла весна". Джулия закашлялась от пыли, которую сама же подняла.
- Ну как? - спросила она.
Мартин кивнул:
- Очень мило.
- Можно еще?
- Еще какие-нибудь окна? - Твердой уверенности не было. - Дай мне привыкнуть… к свету… для начала. А через пару дней продолжим. - Мартин остановился в нескольких шагах от окна. - Дивная погода, - выговорил он.
У него колотилось сердце. Мир давил на него тяжким грузом. Джулия что-то говорила, но он не слышал.
- Мартин?
"Господи, что это с ним?" Джулия схватила его за плечи и начала подталкивать к креслу. Мартин покрылся испариной и едва дышал.
- Мартин?
Он поднял руку, чтобы прекратить расспросы, и упал в кресло. Через несколько минут он сказал:
- Легкая паника. - И остался сидеть с закрытыми глазами и отрешенным лицом.
- Чем тебе помочь? - спросила Джулия.
- Ничем, - ответил он. - Просто посиди рядом.
Она села и стала ждать вместе с ним. Вскоре Мартин со вздохом сказал:
- Пришлось поволноваться, да? - И вытер лицо носовым платком.
- Извини меня. - Сегодня у нее все выходило невпопад.
- Тебе не за что извиняться. Ну-ка, давай переберемся поближе к солнышку.
- А разве…
- Все нормально. Только не вплотную к окну.
Они подвинулись.
Джулия сказала:
- Все время кажется, будто я что-то поняла, а на самом деле - ничего.
- Я и сам себя не понимаю; где уж тебе? - сказал Мартин. - В этом и есть сущность безумия, правда? Колеса автобуса отваливаются на полной скорости, и все теряет смысл. Точнее, не теряет смысл, а приобретает такой смысл, которого никому не понять.
- Но ведь ты уже пошел на поправку, - со слезами на глазах выдавила Джулия.
- Да, мне гораздо лучше. Поверь.
Мартин вытянул ноги, подставляя их солнцу. "Скоро лето". Он представил себе Амстердам летней порой: узкие домики вдоль каналов нежатся в скупо отмеренных лучах северного солнца; Марика, загорелая и оживленная, хохочет над его голландским произношением; это было давным-давно, но теперь лето приближалось вновь. Подавшись вперед, он протянул руку Джулии. Так они и сидели бок о бок в солнечном свете, любуясь весенним днем с безопасного расстояния.
ТРЕСК ПО ШВАМ
Валентина привезла с собой в Лондон швейную машинку, но ни разу к ней не притронулась. Машинка немым укором стояла в гостевой комнате, а потом стала являться Валентине во сне, несчастная и потерянная, как некормленая собачонка.
Зайдя в гостевую комнату, Валентина остановилась перед машинкой. "Если я хочу этим заниматься, значит, надо заниматься". Она уже посмотрела в интернете, где учат на дизайнеров модной одежды. Для зачисления требовалось представить свои работы. О том, чтобы поступить в колледж, она не заикалась больше месяца. "Подам заявление и, если выдержу конкурс, пойду учиться - вот и все". Валентина открыла швейную машинку. Сходила в столовую, притащила стул; нашла чемодан с отрезами ткани и вывернула содержимое на кровать. Когда она брала в руки один кусок материи за другим, разворачивала, разглаживала и снова складывала, все ее мысли были об Эди. У Джулии на кройку и шитье не хватало терпения - она так ничему и не научилась. Валентина распутала тесьму, рассортировала катушки ниток. Нашла коробочку со шпульками, а потом и свои любимые ножницы. Теперь все необходимое было аккуратно разложено на кровати, а она стояла и думала, с какой стороны к этому подступиться.
Перед отъездом из Чикаго она раскроила две блузки. Самое время было бы их закончить. "Нет, - подумала она. - Нужно сделать что-нибудь новое. Причем не две вещи, а одну".
Дома у нее стоял портновский манекен, но не тащить же было его в Лондон. Она достала сантиметр и сняла с себя мерку. Бред какой-то. Похудела. Она разложила отрезы в три стопки: пойдет, не пойдет, возможно. В стопке "возможно" был кусок черного бархата. Она купила его в восьмом классе, во время недолгого увлечения "готами"; но Джулия терпеть не могла черный цвет, и бархат завалялся у Валентины в шкафу. Теперь она прикинула: четыре ярда? На платье - в самый раз.
Она набрасывала фасон, когда появилась Элспет.
- А, привет, - сказала Валентина.
"Дверь, между прочим, была закрыта, - подумала она. - Могла бы сообразить, что мне хочется побыть одной".
Элспет изобразила рукой письмо, и Валентина открыла блокнот на чистой странице.
ЗАНЯЛАСЬ ШИТЬЕМ?
- Да. - Валентина показала ей набросок. - Мини-платье с пристроченной пелериной.
СЛИШКОМ МНОГО ВРЕМЕНИ ПРОВОДИШЬ С РОБЕРТОМ
Валентина пожала плечами.
МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ?
- Как хочешь.
Валентина потерла руки для согрева и вернулась к эскизу. Элспет, свернувшись на кровати, исчезла.
Проходил час за часом. Валентина попыталась сделать выкройку, но только расстроилась. Моделированию нужно было специально учиться в колледже. Посидев на полу над своим бумажным творением, она поняла, что оно никуда не годится, но помочь делу не смогла. "Какая же я тупица. Может, взять что-нибудь из гардероба Элспет да распороть, тогда станет ясно, где у меня слабина". В коридоре послышались шаги Джулии.
- Мышь? - (Валентина затаила дыхание.) - Мышка?
Дверь распахнулась.
- А, вот ты где. Слава богу. Шить надумала?
Джулии весь день не было дома - она бродила по Хэкни. С нее текло на пол. Валентина только сейчас поняла, что на улице дождь.
- Ты без зонтика? - спросила Валентина.
- С зонтиком. Но все равно вымокла - льет как из ведра.
Джулия ненадолго вышла и вернулась в пижаме, с чалмой из полотенца на голове.
- Чего шьешь-то?
- Вот. - Валентина неохотно кивнула на эскиз.
Джулия внимательно изучила листок блокнота.
- Из этого, из черного?
- Угу.
- Ну что ж… Оригинально.
Валентина не ответила. Она лишь протянула руку, и Джулия вернула ей блокнот.
- Куда мы будем такое носить? Это костюм на Хеллоуин для Лолиты.
- Это экспериментальная вещь, - ответила Валентина.