– В ближайшее время, – охотно ответил Писаренко, продолжая улыбаться.
– Но нам раньше вы говорили, что денег на ремонт нет…
– А теперь они нашлись, – ловко нашел ответ Писаренко, – да, вот теперь деньги нашлись. Еще вопросы?
Тетки больше вопросов не задавали и директор РЭУ не стал их задерживать.
Дождавшись, когда уйдут все из кабинета, Писаренко закрыл кабинет на ключ и громко спросил, озираясь по сторонам:
– Эй, душа, где ты?
– Я здесь, – услышал он чей-то голос за спиной.
Незнакомец снова сидел за его столом.
– А теперь что будет? – тихо спросил Писаренко, с ужасом думая, что вдруг незнакомец останется у него в кабинете и уходить не станет.
– Поглядим… Пока я исчезаю…
– Но у меня могут быть неприятности, – вздыхая, сообщил Писаренко.
– В связи с чем?
– Как? Я ж все заявления теток подписал по поводу капремонта, а мэр против ремонта.
– Правильно сделали, что подписали все заявления.
– И что мне теперь делать?
– Жить по совести, работать. У этого Горемыкова душа тоже ходит давно одна неприкаянная по миру.
– А мне что до чужой души? – рассердился Писаренко. – Мэр мне завтра может позвонить и орать на меня будет!
– Не будет, – пророчески предсказал незнакомец, вставая. – Я еще к вам зайду.
– За… зачем?
– Погляжу на вас.
– А к Горемыкову?
– Это дело его души!.. Пока.
Писаренко вздрогнул, протер глаза: незнакомца в кабинете он больше не видел…
Глава 9
Лучше голый зад, чем открытые прения в эфире
В задумчивости Алексей вошел в свою квартиру, уселся на кресло напротив телевизора, закрыл глаза. Он лишь недавно стал работать депутатом, но постоянно тянуло бросить эту Думу и вернуться на старое место в редакцию газеты.
"Видимо, – думал Алексей, – это не мое дело… Мои предложения отвергаются. Подпевалов старается отключать мой микрофон, не говоря о рассмотрении моих проектов законов. Но что такого у меня непонятного? Или они неприятны для Подпевалова? О чем я писал? О ремонте ветхих домов, о работе милиции, о телевидении, о коррупции…"
Поужинав, он лег на диван.
– Почему ты такой грустный и даже не видно твоей традиционной улыбки? – вчера спросила его Лена, целуясь с ним.
Тогда Алексей промолчал, отшучиваясь, не сказав истинной причины перемены настроения. Лена всё больше ему нравилась, как и он ей, что чувствовалось по ее радостным взглядам и улыбкам, смеху, постоянному веселому щебетанию – так ведут себя женщины, желая понравиться мужчине и когда находившийся рядом мужчина нравится женщине.
"Сколько знаю ее? – думал Алексей. – Полгода работал с ней в редакции газеты "Новопотемкинские новости", два месяца с ней встречаюсь… Это любовь? Да, я люблю ее!"
Включив телевизор, он стал смотреть новости на центральных телеканалах, потом включил местный канал "Наше зрение".
– Гм, что-то у телекампании "Наше зрение" совсем худо со зрением, словно слепое оно стало! – возмущенно сказал вслух Алексей, хотя рядом с ним никого не было и жил в квартире он один.
Один из его проектов законов касался местного телевидения, поэтому Алексей был вынужден смотреть передачи канала "Наше зрение", хотя его многое там не устраивало: излишний новостной официоз со смакованием разных катастроф, криминальной пошлятины, развязной тинейджеровской околесицы, пошлыми юмористическими программами одна хуже и тупее другой. Но через минут три он застыл с телевизионным пультом: на местном канале шел горячий спор депутата от партии "Единое Новопотемкино" с депутатом от партии "Правый фланг".
Прибавив громкость, Алексей подсел поближе к телевизору, внимательно следя за спором.
Депутат от партии "Единое Новопотемкино", тучный человек лет сорока, с короткой стрижкой, Антон Зависаев говорил, чеканя каждое слово:
– Как вы не понимаете, что впервые в истории нашего города власть в лице мэра Горемыкова Демида Демидовича повернулась к народу лицом?
– До этого она как располагалась? – попытался сострить депутат от партии "Правый фланг" Максим Безпалов, худой и высокий, лет тридцати пяти, с рыжими волосами, зачесанными назад.
Зависаев поморщился, ответив:
– Ой, как же глупо звучит, не находите? Я говорю от чистого сердца, что партия наша и власть с чистой совестью, в здравом уме и с благими мыслями повернулась к народу лицом и…
– Гм, а партия и власть разве на народ? Не относятся они к народу? – парировал Безпалов.
– Опять вы ерничаете, – недовольно молвил Зависаев, вопросительно глядя на сидящего между депутатами комментатора, молодую девушку с улыбкой манекена, ожидая ее заступничества.
Комментатор намек поняла, вмешиваясь:
– Попрошу наших уважаемых депутатов вести дискуссию по существу!
Зависаев, довольный и радостный, кивнул, продолжая:
– Наш мэр Новопотемкино энергично работает, пытается бороться с бедностью горожан, постоянно повышает оклады и пенсии…
– На пятьсот или тысячу рублей?
– А вы думаете, это разве не деньги?
– Нет, деньги, но слишком они малы!
– Но в перерасчете на целый город получается большая сумма! – не оставался в долгу Зависаев. – Мне очень трудно с вами говорить, меня постоянно перебиваете!
– У нас диалог или монолог?
Словесная дуэль депутатов показалась Алексею очень занятной; он повеселел, удивляясь тому факту, как этот диалог попал в эфир местного телеканала – целую неделю передавались только официальные новости, освещение работы мэрии Новопотемкино, милицейские хроники событий, пошлые юмористические программы да мыльные оперы.
– Нет, у нас диалог, но… – попытался ответить Зависаев, но его опять перебил Безпалов:
– Но ваша партия предпочитает монолог! Ваша партия разработала новый жилищный кодекс, по которому можно выкидывать людей на улицу. Ваша партия говорит от реформе ЖКХ, а на деле эта реформа выглядит только реформой постоянного увеличения оплаты жилья! Ваша партия ратует за мэра Горемыкова, не вступая в дискуссии и не выдвигая своей программы! Ваша партия не видит постоянную инфляцию, а замечает только ничтожные подачки к зарплатам и пенсиям!
– Это всё или мне можно говорить?
– Но…
– Может, это вы любите монолог вместо диалога? – недовольно спросил Зависаев Безпалова, покраснев и глянув потом на молчащего комментатора.
– Я требую ответа на мои вопросы! – сжимая скулы, жестко отрезал Безпалов.
– Требуете? Просто впились в меня, как вампир?
– А где ваш ответ? Требую ответ на мои вопросы! – таким же тоном говорил Безпалов.
– Ответ будет… Хотите растащить наш Стабфонд, раздать его людям? Подсчитали, что получится примерно по четыре миллиона на человека.
– Четыре миллиона долларов?
– Что вы! Четыре миллиона рублей, но вы забыли о запрете употребления слова "доллар"?
– Увы, был такой нехороший закон, – всплеснул руками Безпалов, – знаю, был такой закон, но мне он не нравится…
– Да, вам не нравится наша партия и наш мэр Новопотемкино, так? Да, вы не видите работы мэра и не хотите ее видеть! Да, вы не видите улучшения нашей жизни, высоких зарплат! – убеждал оппонента Зависаев.
– А вы не видите высоких цен в магазинах! – парировал Безпалов.
Словесная дуэль разгоралась с каждой минутой всё больше и больше, резкие и точные ответы, словно острия шпаг, наносили удары по противникам, метя в самое сердце.
– Нет, мы всё видим…
– И мусор на улицах тоже видите? Хорошо видите?
– Хорошо!
– И ветхие дома хорошо видите? И отсутствие капремонта во всех домах Новопотемкино? И судебные процессы с выселением бывших жильцов из квартир?
– За неуплату могут выселить, всё нормально!
– Да? И отсутствие свободы слова тоже видите?
– Бред, какое отсутствие свободы слова, если вы сейчас свободно говорите, что в голову взбредет?
– Да?.. И имитацию выборов видите? И аресты недовольных, избиение их на улицах нашего города тоже видите хорошо?!
– Бред! Вы недовольны отсутствием свободы, но сейчас нас обоих показывают в эфире!
– Да? Вы уверены, что нас сейчас показывают в открытом эфире?
– Естественно.
– Но вы не ответили на мои вопросы! – настаивал на своем Безпалов.
– А вы на мои!
– Говоря о повышении зарплат, пенсий, вы забыли упомянуть, за счет чего их повысили, – хладнокровно сказал Безпалов, глядя прямо в глаза Зависаеву. – Нефть постоянно стала дорожать, за счет чего стали немного (повторяю: нем – но – го!) повышать зарплаты и пенсии.
– Ой, перестаньте, а кроме нефти у нас ничего нет?
– Скажите, если не секрет.
– Лес, газ, другие природные месторождения.
– Словом, как и раньше, торгуем ископаемыми? Раньше называли нас экономическим придатком других стран, вроде Верхней Вольты с нефтью и ракетами, а сейчас вы придумали новое название, которое устраивает вас.
– Какое же?
– Как вы говорите, экономическая сверхдержава!
– А вы хотите всё охаивать? Якобы у нас нет промышленности.
– Где, где она?
– А наши машины? – нашелся Зависаев, вытирая пот со лба.
– Машины?..
– Да, наши машины. Их нет, что ли?
– Где наши отечественные автомашины? Скажите, у вас какая машина? – усмехнулся Безпалов. – "Жигули", "Запорожец"?
После короткой паузы Зависаев ответил, вздыхая:
– Я еду на государственной машине.
– Личной нет?
– Врать не буду – есть.
– И какая?
– "Тойота".
– А почему не "Жигули"?
– Перестаньте же ко мне придираться! – возмутился Зависаев. – Мы не собирались здесь, чтобы вести дискуссию о машинах.
– Да? А какой марки у вас государственная машина?
– Как и у вас.
– Так, какой марки у вас государственная машина? Ответьте же!
– Ну… Ну, "Мерседес"…
– Прекрасно! А мы говорим о развитии отечественного машиностроения, когда все пользуются импортными машинами.
– А нельзя?
– Не в том дело, что нельзя… Нет, можно, да, можно, но суть вопроса в том, что у нас нет конкурентной промышленности, что я и доказал на примере автомашин.
– Хватит! – резко произнес Зависаев. – Хватит!.. Мы собрались здесь для дискуссии о путях развития города. Я вам говорил о достижениях Новопотемкино, о повышении зарплат и пенсий, о реформах…
– Каких реформах?.. И где они?
– Мне кажется, что вы слепой.
– Нет, со зрением у меня всё в порядке. И я хорошо знаю, что у вас нет никакой программы развития города, только слушаетесь и поддакиваете Горемыкову.
– А как можно ругаться с властью?
– Интересно, – усмехнулся Безпалов, – если Горемыков будет мыть ноги в Индийском океане, вы тоже будете их там мыть вместе с ним?
– Вздор какой приходится слышать! Какой вздор! – воскликнул Зависаев. – Хочется просто уйти, прекратить с вами разговаривать.
– Легче уйти, не ответив, – усмехнулся Безпалов, – вам же нечего мне ответить!
– Как это нечего?.. Ноги мыть… Как можно презрительно говорить о нашем мэре?
– Презрительно?
– Вот именно. Он – гарант стабильности! – сообщил Зависаев.
– Неужели?
– Да! – гордо сказал Зависаев.
– Гарант вашей стабильности?
– Попрошу без иронии, – поморщился Зависаев. – Он – светоч суверенной демократии!
– Вот уж не думал! – снова усмехнулся Безпалов.
– Да! – продолжал с аффектацией говорить Зависаев. – Он – интеллект нации!
– Записать бы эти интересные выражения!
– Да, записывайте, – согласился Зависаев. – Он – защитник свободы!
– Всё записал, но вы не ответили на мои вопросы.
– Об Индийском океане, что ли? Главное – не мелочи, главное – истина.
– Ах, мы перейдем к разговору об Абсолюте, Истине и иным философским терминам?
– Нет, в облаках, как некоторые, я не витаю. Мы решает абсолютно земные вопросы, наша партия "Единое Новопотемкино"! – гордо, поднимая голову кверху, известил Зависаев. – Я говорил о повышении зарплат и пенсий, о…
– И я говорил о небольшом повышении зарплат и пенсий за счет увеличения цен на нефть и газ, – парировал Безпалов, ухмыляясь. – И я говорил об отсутствии демократии и свободы слова.
– Вам кто-нибудь запрещает сейчас говорить со мной? – парировал Зависаев.
– А нас показывают разве на центральных каналах?
– Ну-у, вы скажете иной раз такое! – удивился Зависаев, поднимая брови. – На всех телеканалах вас только одного показывать?
– Кстати, у нас показывают только чиновников и депутатов, а где наша интеллигенция?
– Вы опять противоречите сами себе, – удивился Зависаев. – То его, депутата, якобы не показывают, то плохо, что показывают депутатов, а не интеллигенцию… И интеллигенцию, и мэра нашего показывают, и нас тоже…. И зарплаты повышают! И дома ремонтируют…
– Всё хорошо?
– Нет, я не говорю, что всё хорошо, наоборот, я акцентирую внимание нашего общества на то что проблемы у нас есть, да, есть, не всё пока хорошо, но власть впервые повернулась к народу…
– Да, мы все слышали не раз, чем она повернулась к народу, – засмеялся Безпалов, до того сидя с непроницаемым лицом, – ранее наша власть стояла, показывая иное место тела.
– Опять… Как глупо это звучит, фу!.. – устало произнес Зависаев, вытирая пот со лба.
– Может, скажете что-то о борьбе с коррупцией?
– Вот об этом, – улыбнулся Зависаев, так как ему очень понравился вопрос оппонента, – я могу говорить долго и много, так как я состою в комитете по борьбе с коррупцией.
– У нас осталось три минуты, господа! – предупредил депутатов комментатор.
– Успею! – продолжал Зависаев. – Мы сейчас составляем проект закона о борьбе с коррупцией. Приняв этот закон, надеемся, что начавшаяся борьба с коррупцией не сойдет на нет, а только усилится.
– Если не секрет, с кем вы боритесь?
– С коррупционерами. – коротко ответил Зависаев, понимая, к чему клонит его оппонент.
– Гм, общие слова… А где фамилии этих коррупционеров?
– Вы считаете, что я защитник коррупционеров? И сам коррупционер, защищая таких же коррупционеров? – возмутился Зависаев.
– Я такого не говорил, но все говорят в городе о коррупции, все с ней борятся, не называя ни одной фамилии, и не сажая ни одного коррупционера.
– Тут вы совсем неправы! На днях судили одного врача поликлиники, который брал взятки.
– Браво! – захлопал в ладоши Безпалов. – Нашли самого главного коррупционера в Новопотемкино.
– Всё смеетесь? – помрачнел Зависаев. – Всё пытаетесь нас уколоть своими придирками, непонятными вопросами?
– Кого, кроме одного врача, осудили за взятки?
– Я не прокурор, – кратко ответил Зависаев, – я только законы пишу.
– То есть борьба с коррупцией идет?
– Она и раньше шла, но сейчас намечается серьезная работа над законом о борьбе с коррупцией, совместная и долгая борьба с коррупционерами в городе.
– Остается только ждать, когда еще через месяц какого-нибудь врача или педагога посадят? – с иронией спросил Безпалов.
– Вы думаете, врачам и педагогам разрешено брать взятки, если они получают мало?
– Да, будем ждать совместную невидимую борьбу с коррупционерами за ковром.
– Но почему невидимую и за ковром? – поинтересовался Зависаев, смотря на часы.
– Потому, что она не видна народу.
– Ой, опять вы смеетесь надо всем, – возмутился Зависаев, – власть впервые с вступлением на должность мэра Новопотемкино Горемыкова повернулась к народу лицом…
– Да, чем она повернулась, мы слышали!
– К сожалению, уважаемые депутаты, время передачи закончилось. Спасибо за ваше выступление в эфире! – произнесла комментатор. – А теперь, уважаемые зрители, смотрите рекламу фирмы "Наша надежда", которая всегда вместе с нами в трудную минуту жизни, которая всегда поможет всем, кто обратится к ней в горестный час!
Алексей часто хохотал, жадно ловля каждое слово двух спорящих депутатов. Конечно, он остался недоволен резкими ответами Зависаева, думая, что смог бы еще решительнее, чем его коллега Безпалов, спорить и отстаивать свое мнение.
Он прилег на диван, закрыв глаза и вспоминая услышанный диалог. Как-то незаметно он заснул…
И приснился Алексею новый сон…
На громадной городской площади возле оратора в черном смокинге, белой рубашке и черной бабочке скопилось множество народа. Оратор стоял на трибуне и что-то горячо говорил, говорил, махал руками. Возле него стоялая вооруженная охрана с автоматами в руках.
– Царство прогресса и стабильности наступило! – вещал оратор, поправляя черную бабочку. – Наш император постоянно о вас думает и страдает: как бы еще вам всем зарплаты повысить и пенсии? Вы же должны слушать приказы императора, подчиняться ему, светочу императорской демократии, гаранту нашей стабильности, бороться должны с врагами. У нас очень много врагов! С каждым днем число их растет и растет!
Рядом с оратором стояла мамаша с полугодовалым ребенком на руках. Ребенок громко заплакал и детский плач прозвучал диссонансом хвалебной речи выступающего оратора. Одинокий детский плач словно звук чего-то живого в мертвой пустыне.
Оратор на мгновение остановился, глянув на дюжих охранников, которые мгновенно вывели с площади мамашу с ребенком.
– Да, число наших врагов растет! – продолжал оратор. – Число наших побед растет, как и наши доходы! Ур-р-ра-а-а!..
Но толпа молчала и не реагировала на возгласы оратора.
– Вы не разделяете моих восторгов? – удивился оратор. – Вопросы есть?
От толпы отделилась средних лет женщина в поношенном платье и тихо спросила оратора:
– А как насчет колбаски?
Оратор поморщился, не поняв:
– При чем тут колбаса? Я о чем, а вы?
– Нам бы колбаски.
– Что?!
– Нам бы колбаски, лозунгов нам не надо.
После возникшей неожиданной паузы женщина подошла к оратору поближе, чуть не встав рядом с ним на трибуну, и повторила свою просьбу:
– Нам бы колбаски…
Запах самогона и чеснока от подошедшей женщины чуть не вызвал шок у оратора в смокинге: он неестественно закашлял, плюя в сторону.
– Черт, чего вы стоите? Убрать эту кикимору в юбке! – закричал оратор, приказывая охранникам вывести подошедшую к нему с площади.
После того, как ее оттащили от оратора, он продолжал более возбужденно излагать свои мысли молчащей толпе:
– Добыча ископаемых растет!.. Фрукты собирают!.. Скоро будут новые Олимпийские Всемирные Игры!.. Ур-ра-а!.. Море гостей и океан денег!.. Наше вертикальное неотступное движение к успеху не кончается, а только начинается! Наша властная вертикаль не наклонилась, как Пизанская башня, как наивно думают наши враги. У нас много врагов! Как внутренних, так и внешних!.. Вперед, к победе…
Тут оратор запнулся, стараясь не упоминать старые лозунги и пытаясь вспомнить новый лозунг.
– Вперед, вперед, господа, люди, к победе порядка и нашей императорской демократии! Ура-р-а-а!.. Свобода и стабильность!
Толпа продолжала молчать.
– Мы победим и в жизни, и в спорте!.. Ур-р-а-а!!.. Наши люди – самые смелые и самые свободные в мире и самые счастливые! Ну, есть вопросы?