Если уж судили бы меня за то, что я жена кулака… Мужа осудили на три года, где и погиб… Я с малыми детьми осталась. Меня выселили на кулацкую точку, где я перезимовала и от голоду я с точки ушла, договорилась с комендантом… для спасения малых детей ушла на свой хутор, где занималась огородом. Я несудима. К Советской власти я была лояльна… прошу крайсуда снизить меру наказания дать воспитать мне детей, которые остались без призрения".
Определение Кассационной Коллегии в составе председательствующего… и членов…:
"Приговор нарсуда остается в силе (десять лет. – Б. Е.). Кассационную жалобу оставить без последствий.
Председатель УКК.
Члены:…"
Из рецептов голодных лет нашего края: колючка, "перекати-поле". Ее заготавливают, когда она высохнет, отломившись от корня. Ломают, а потом толкут в ступе. Просеивают через сито. В муку из колючки нужно добавлять немного хлебной муки. Чаще это был ячмень, который жарили, толкли в ступе. Если хлебной муки нет, то "муку" из колючки лучше запаривать в печи.
Козелок. Длинный белый корень с узким листом. Корень выкапывают, промывают, сушат. Можно готовить сразу, запаривая в чугуне, в печи. Можно толочь в ступе, просеивать и печь лепешки, "тошнотики".
Еще одно "детское" дело. И если у Шестопаловой трое детей, то у Бреховой – семеро.
Начинается "дело", как всегда, с доноса: "1932 года сентября 22-го дня в Кувшиновский с/совет пришла гражданка Г-ва и заявила о том, что не помню какого числа в августе месяце… я шла в поле и видела, что 2 девочки Бреховой Марии Лукиничны пошли от колхозного гумна и понесли в сумке с ведром какого-то зерна…"
Обратите внимание, "видела" в августе, а заявила 22 сентября, месяц ли, более спустя. Поругались, наверное, вот и "вспомнила".
Но "заявление" есть, и дело пошло.
Выписки из документов:
"Дети Бреховой занимаются растаскиванием колхозного хлеба с колхозных гумен".
"Я… увидел у колхозного гумна 2-х девочек Бреховой, у которых была ватола и ведро… произвели обыск у Бреховой и обнаружили 7 кг ячменя, пшеничной муки 4 кг".
А семья у Бреховой – 10 человек, добавлю я. Мужа уже нет. Запасов обнаруженных – 11 кг.
Из показаний Бреховой:
"Признаю себя виновной, что я разрешила своим детям молотить колхозный хлеб… Они немного собрали всего ведра 2 ячменя…"
Из обвинительного заключения:
"Гр-ка Брехова заставляла своих малых детей молотить хлеб на колхозном массиве…"
Приговор: 5 лет трудового лагеря с конфискацией всего имущества.
Брехова пишет кассационную жалобу:
"Не имея никаких возможностей к существованию дети вынуждены были собирать на свезенных уже полях колхоза колосья…
Принимая во внимание кучу несовершеннолетних детей ни в чем не виновных… прошу крайсуд… освободить меня из-под стражи…"
Святая наивность: куча детей… освободить прошу.
Крайсуд разобрался и постановил: "избранная судом мера социальной защиты по своей мягкости не соответствует содеянному… За мягкостью – отменить".
Новый суд приговорил Брехову к 10 годам лишения свободы.
Больше кассаций Брехова не подавала. Сведений о ее семи несовершеннолетних детях, оставшихся без отца и матери, нет.
Снова о детях. 11 мая 1933 года.
Пахомова Ольга Степановна, 26 лет, беднячка, неграмотная, трое детей: двух лет, трех и четырех лет.
"Обвиняется в краже 18 кг разных продуктов, пшеница 5 кг".
Из обвинительного заключения:
"Вследствием установлен, что периют уборочное компание вколькозе красном протизане шла упорная горячие уборка урожая 1932 год… занималась хищением… разных культур".
Приговор: лишение свободы на 10 лет, и тут же "добрые" судьи добавляют: "принимая во внимание, что Пахомова беднячка и З-ое малолетних детей просит крайсуд смягчить меру до 2-х лет".
Просить-то попросили, но "дело" не отправили. Пахомову же увезли в лагерь, ст. Урульга, Забайкальской ж. д., п/я 1.
И лишь в октябре 1934 года крайсуд запрашивает: "Где осужденная? Ходатайство о смягчении до 2-х лет утверждено". А где она? И где ее трое детей: двух, трех и четырех лет? В деле об этом – молчок.
О судьбах несчастных детей, чьи родители раскулачены, сосланы, словом, погублены, много ли известно?
"На призидиум райисполкома от Пантелеевой Клавдии Степановны, проживающей трудовой поселок х. Венчаковский Добринский р-н
Заявление.
Настоящим прошу призидиум РИК разобрать мое заявление. Я Пантелеева К. С., девочка еще юных лет, мне 12 лет, и еще две сестры 10 и 8 лет остались мы кругом сироты. Отец наш, житель х. Петровского, сослан на трудовой поселок, умер в июне месяце 1935 года.
Мать у нас умерла в начале 1935 года. У нас в х. Петровском есть дом изъят с/советом. Мы в данное время совсем погибаем, продуктов не имеем, дают нам в день 400 г на одну душу на троих 1 литра сипарированого молока… Мы совсем раздеты-разуты, в школу не стала ходить, не в чем… Просьба отправить в детдом или возвернуть изъятое у нас имущество, мы малолетние, просим учесть наш возраст. Мы лишены человеческой жизни, о которой партия и правительство имеет много заботы… Нас съедает вошь, и мы бродим по своим знакомым, где кой-как питаемся.
Мы хочим жить, учиться питаться, чтоб быть такими же строителями социализма. Мы не виноваты, что наши родители замешаны в прошлом.
Подпись: Понтелеева.
6 ноября 1936 год".
Из рецептов голодных лет.
Корни "чакана" – рогоза. Их выкапывают, промывают, сушат. Расщепляют и трут руками. Из них сыплется "мука", которую просеивают. Пекут лепешки.
Куколь. Семена сорной травы "чернухи". Они обмолачиваются вместе с пшеницей ли, ячменем. Потом отсортировываются. "Хлеб сдавали государству, – вспоминают старые люди. – Куколь выдавали на трудодни". Куколь толкли в ступе, пекли из него лепешки.
А если это любовь?
Так назывался фильм, теперь уже давнишний. "А если это любовь? – думалось мне, когда закрыл я дело Донсковой. – Если любовь неразделенная и потому – месть…" Чем еще объяснить, когда 18-летний парень пишет донос на свою сверстницу, с которой вместе вырос в хуторе Полунине Дубовского района?
"От секретаря комсомольской ячейки ВЛКСМ К… ва П. Н.
Заявление.
…Прошу произвести обыск у Донсковой Грифине Вас, так как я за ней замечал, что она каждый вечер таскает кукурузу с колхозного поля…"
Акт.
"Согласно заявлению произведен обыск похищенного хлеба из колхозного массива у гражданки Донсковой Агрифены Васильевны… Кукуруза была в качанах.
…Набрато 5 мешков".
Показания Донсковой: "Виновной себя не признаю… обнаруженная у меня кукуруза своего посева с огорода… то правда, я как ходила на работу… брала с поля 2–4 кочанов… О том, что у меня кукурузы своей посев, знает соседка".
"Показания соседки: Т.: Во время лета видела, что у ней на задах двора были стебли кукурузы…"
Из характеристики, выданной сельским советом:
"…При ней двое детей 6 и 10 лет. Мать умерла…"
Приговор суда: пять лет лишения свободы.
Из кассационной жалобы Донсковой А. В. в НижнеВолжский крайсуд:
"…Виновной себя не признаю… есть лишь показания К…ва… у меня во дворе росла своя кукуруза… двое малолетних, брат и сестра, 6 и 10 лет, остались безнадзорными. Прошу…"
"Краевой суд в составе… от 5 ноября 1937 года постановил: …Приговор подлежит отмене… является крайне мягким несоответствует содеянному".
12 декабря проводится новый выездной суд в хуторе Полунино.
"…Растаскивала социалистическую собственность… приговорить к лишению свободы сроком на 10 лет с конфискацией имущества".
Где он проходил, этот выездной суд? Видимо, в хуторском клубе или конторе. Были там малолетние брат и сестра несчастной Аграфены и ее 18-летний погубитель? Наверное.
Потому что нечего было кушать?
Это дело трагическое еще и потому, что матушку свою защитила 18-летняя дочь. "Жертвуя собой", – как говорилось позднее в боевых сводках.
Годы – те же. Хутор Солоновский.
Пономарева Матрена Федоровна – 52 лет. Пономарева Пелагея Федоровна, дочь ее. 18 лет.
Как всегда, по чьему-то заявлению у Пономаревых делают обыск и находят 9 кг пшеницы.
Из протоколов:
Пономарева-мать: "Найденную пшеницу принесла моя дочь. Откуда она взяла, я не знаю".
Пономарева-дочь: "Я работала в колхозе в качестве перевозчицы семян. 11 мая я получила зерно и повезла в поле и когда я ехала, то в то время скрала с возу пшеницу в количестве 9 кг, которую у нас обнаружили. Хищение хлеба я сделала лишь потому, что не было чего кушать. Я получала каждый день 600 грамм".
Приговор: лишить свободы на 5 лет.
Папка уголовного дела закрыта. Остается лишь домысливать горькое: видимо, когда нашли пшеницу и стало понятно, что суда не избежать, решили в семье, что вину на себя возьмет младшая. Во-первых, на матери весь дом, остальная семья, а во-вторых, должен суд сделать снисхождение к 18-летней девчонке. Это они рассуждали, по-человечески. По-иному думал "добрый дедушка Калинин", Михаил Иванович, и те, кто выше него, и те, кто ниже, но с властью в руках: "Учитывая важность совершенных действий как социально опасные… совершала кражу колосьев аржаных урожая 1933 года в количестве 2 кил… Тем самым совершала уголовное преступление…"
А что до Пономаревых, матери и дочери, то неизвестно, кому было тяжелее. Судьба 18-летней девушки в солженицынских строках из "Архипелага ГУЛАГ". Доля матери: горевать и плакать, горевать и плакать и винить себя.
Лето… Осень 1932 года. Уборочная страда. "Отсталая часть колхозниц таскает зерно в приспособленных для этого карманах… краденное зерно размалывается на специальных жерновах…" (из газеты "Советская деревня").
"Случаи хищения колхозного хлеба приняли массовый характер. Идет срезывание колосьев, обминание снопов" ("Советская деревня").
Причина одна: голод. Тот, что нынче. И самый страшный, который впереди – зимой, весной.
Люди видели, что их обрекают на смерть. Арифметика простая.
Ф. Е. Абалмасов. 217 трудодней. "Хлеба колхоз не выдал. Семьи – 7 человек".
Вдова колхозница Маслова (к-з "Вторая пятилетка") работала весь год, не пропуская ни одного дня. Ей пришлось получить 10 кг зерна.
Лозунг один: "Весь хлеб – государству". "На призыв вождя… в августе вместо 27 тысяч центнеров сдать 35 тысяч!" (колхоз "Искра" Урюпинского района).
"Оппортунисты… поднимают вой о мнимой угрозе остаться без семян и без колхозных фондов. Это паникерство…"
"Мероприятия по авансированию колхозников, сочиненные Урюпинским райкомом, следует задержать" (это все из "Советской деревни").
"В Нижнем Чире забыли интересы государства… Много хлеба ушло на местное снабжение, созданы социальные фонды, запасы… Надо ударить со всей большевистской силой!" ("Советская деревня").
"В Новоаннинском районе дошло до того, что некоторые коммунисты говорят о том, что краевой план выполнить нельзя, что он приведет к катастрофе… Пришлось ударить со всей беспощадностью! Сейчас по всему району идет учет излишне осевшего хлеба. Этот хлеб будет немедленно сдан государству" ("Советская деревня").
Катастрофа уже началась, а вернее – продолжалась: государство выгребало из колхозов все зерно подчистую, люди спасались, как могли.
"По Новоаннинскому району зарегистрировано 39 случаев кражи хлеба с колхозных полей. В Ярыженском сельсовете… Лыгина, Махонин, Алешин, Шамиева, Ростокин… устроили ток для молотьбы в одном из оврагов…"
"Сплошь и рядом стоят кулацкие тенденции противопоставить интересы колхоза интересам государства, нажать хлеб, обеспечить сперва себя… Другой формой разбазаривания, хлеба является общественное питание… Необходимо решительно провести борьбу…" ("Поволжская правда").
"Продолжается разбазаривание хлеба на общественное питание, выдачу хлеба за работу… имеются случаи скопления хлеба в амбарах колхозов под видом создания различных фондов…"
С теми руководителями районов, колхозов, МТС, которые пытались хоть как-то спасти людей, выдать им хлеб, оставить на семена, разговор был коротким: исключить из партии, снять с работы, дело передать в органы.
В местных газетах лета и осени 1932 года целые списки таких руководителей. В Клетском районе, например, были сняты все районные руководители.
Сила солому ломит. Появились "победные" рапорты:
"Зерносовхозы выполнили план! 7 млн 500 тысяч пудов!" "Скотоводтрест выполнил план!"
А люди спасались, как могли. "В ночь на 13 августа задержаны воры, расхищавшие хлеб из скирд коммуны им. Сталина… Все четверо приговорены к высшей мере наказания – расстрелу. Ввиду происхождения из трудящейся среды суд нашел возможность заменить на сроки – 10 лет".
"Нарсудом рассмотрено дело… Петровой А. М., расхищавшей пшеницу (срезала колосья). Петрова приговорена к расстрелу. Приняв во внимание ее несудимость, расстрел заменен лишением свободы на срок 10 лет с конфискацией".
"Кулак Кох приговорен к расстрелу". (Из местных газет 1932 года).
Я сварила кутью…
В голодные годы особенно тяжко становится весной, когда кончается припасенное: картофель, тыква, свекла – все, чем кормились долгой зимой. А новая зелень: лебеда, крапива, лист карагача и прочая еда – еще не появилась.
Апрель месяц. Весенний сев. Как удержаться голодному человеку, когда рядом зерно. Старые механизаторы рассказывают, что у каждого был небольшой мешочек, в который насыпали пшеницу и опускали в горловину радиатора трактора, где горячая вода. Там пшеница запаривалась. Можно есть. На всех тракторах, при ремонте, система охлаждения была забита зерном.
Конечно, ловили. Сажали. Но голод делал свое.
7 апреля 1933 года. Уголовное дело Попова Н. Ф., 23 лет, и его жены Поповой Т. М., 19 лет, из колхоза "Американский рабочий".
Выписки из протокола № 25: "О расхищении семенной пшеницы при переброске из Себряковой Поповым Никитой совместно со своей женой…"
Из протокола обыска: "Произвел обыск на предмет краденого хлеба, где было обнаружено пшеница, столченная в пиче, приблизительно 2 кг, и еще сварена в чугуне".
Из показаний свидетеля: "Обнаружено зерно 2 кг, толченное в ступе и сушилось в пече и кроме было в чугуне вареная, которое мы не взяли".
Из показаний Поповой: "Мой муж взял в своем возу пшеницы, примерно фунт из которой я, Попова Татьяна, сварила кутью".
Из показаний Попова: "Когда мы заехали ночевать на хутор Московский то мы немного сварили пшеницы, так как у нас не было кушать".
Приговор: по 10 лет каждому – мужу и жене.
Остается добавить, что у молодых был ребенок. Возраст его не указан, видимо, год.
Тот же апрель 1933 года. Другой район области. Карасев Иван Феоктистович, колхозник, 23 лет.
Выписки из документов.
Показания свидетелей: "Он взял из дома чугунок… Застрял в балке, ночевал и варил пшеницу". Обвинительное заключение: "На обратном пути взял у жены чугунок имея целью варить семенной материал и, не доезжая до стана бригады, остановился в балочке заставил гр. Зуеву варить пшеницу…
7. IV на стану утром был обнаружен у кашеварки чугунок Карасева с наваренной пшеницей с килограмм…"
Приговор: лишить свободы на 10 лет с конфискацией имущества.
Я увидела хлеб и заявила…
Не жалели малых, не щадили и стариков.
Матукина Евдокия Никитовна, 60 лет, неграмотная, хутор Орлов.
Из протокола: "Числа 3-го или 5-го марта поймал гражданку Матукину, которая в кошелки наклала сена для своей коровы".
Из характеристики: "Колхозному строительству относится скверно. Во время собрания выражает против советской власти".
Опись имущества: дом – 1, чугуна – 2, горшка – 3, кофта на вате – 1, валенки – 1, корова – 1.
Приговор: "Лишить свободы на десять лет с конфискацией коровы".
Кувшинова Евдокия Петровна, 60 лет.
Из показаний свидетелей: "Я увидела у ней хлеб и заявила секретарю партячейки… но я ее не спросила, где она взяла этот хлеб".
"Я сам ее не видел, чтобы она собирала или срезала колоса, но… однажды гражданка П. шла с бахчи и видела…"
Из показаний обвиняемой: "Собирала я колос в глубокую осень. Когда хлеб был убран… Найденный у меня хлеб был неспрятанный, находился в жилом помещении. Собирала по снятию урожая, где также производили сборку другие колхозники…"
Приговор: лишить свободы на десять (10) лет с конфискацией имущества.
Любимова Любовь Васильевна, 65 лет, х. Нижне-Гниловский.
"По делу кражи колхозных подсолнухов":
"Ходили мы лишь раз и собрали по ведру подсолнухов".
Приговор: 10 лет с конфискацией имущества.
Опись имущества:
Кухня – 1. Сундук старый – 1. Подушка – 1. Одеяло – 1. Стул простой – 1.
Куры – 2. Кофта старая – 1.
В ответ на кассационную жалобу краевой суд постановил: "Поводов к отмене приговора нет. Оставить в силе".
Горькое чтение
День за днем продолжалось мое горькое чтение… Фонд 778, фонд 866… 2262… 5385… Опись 1, опись 2… опись 28… Единица хранения 1… 4586… 46… 140… 794… Уголовное дело Блохиной… Вашковой… Дорошкина… Гончарова…
Папка за папкой… Старые бумаги… Неразборчивые корявые буквы… Чернильные строки… Карандашные… За каждой страницей – судьбы. В каждой строке – горечь и боль, страдание матерей, отцов, детские слезы.
"…По статье и постановлению от 7 августа приговорен к заключению к 10 годам, и жена по той же статье к 10 годам, дети остались 4 души от 3 до 11 лет. Беспризорные… Я не виновен в краже хлеба…"
Как такое можно читать спокойно… Ком в горле. Закрываешь глаза. Но не уйти от видений той жизни, что прошла и оставила горький след свой навек.
"Заивления. Настаячим даважу… Я видел Сам он таскал Ей Хлеп…"
Десять лет с конфискацией.
"Я его нигде не захватывал и не видел… но все есть притположения что он ходит ворует хлеб колхозный…"
Десять лет без применения амнистии.
"Учитывая важность свершенных действий социально опасных… совершала кражу колосьев аржаных в количестве 2 кил…"
Лишение свободы на срок 10 лет.
Накладная № 16. 10. IV. ЗЗ от милиции отобранный краденый хлеб на склад колхоза:
Ржи 0/32 кг.
Пшеницы 0/67 кг.
Просо 0/66 кг.
Всего 1/66 кг.
Лишение свободы на срок 10 лет.
Березенева… Авдеева… Барсуков… 19 лет… 23 года… 60 лет…
Сиротинский нарсуд… Даниловский нарсуд… Березовский нарсуд… Нижне-Волжская Уголовная Кассационная Коллегия.
Денисова… Белоножкины… Ситкин… Семья семь душ… Семья четыре души… Семья девять душ…
Крестьянские семьи… Дон, Поволжье – словом, Россия. Годы 1932–1933. Дела "колосковые".