- Я валял дурака, Джордж. Я вовсе не хочу никакого кетчупа, сто лет он мне без надобности. Я не стал бы есть кетчуп даже если бы он сейчас был прямо тут, передо мной.
- Ну, если бы он был здесь, ты мог бы съесть немного.
- Но я не стал бы, Джордж. Я бы весь оставил тебе. Ты бы намешал этого кетчупа себе в бобы, а я бы даже и не притронулся к нему.
Джордж всё ещё угрюмо смотрел в огонь.
- Как подумаю о той распрекрасной жизни, какая могла бы у меня быть, если б не ты, - вздохнул он, - это ж с ума сойти! Нет, не видать мне покоя.
Ленни всё ещё сидел на корточках. Он смотрел в темноту за рекой.
- Джордж, ты хочешь, чтобы я ушёл и оставил тебя одного?
- Куда ты, к чёрту, можешь уйти?
- Ну, я мог бы. Я мог бы уйти - туда, в горы. Куда–нибудь, где можно найти пещеру.
- Да ну? И что бы ты ел? У тебя же тяму не хватит найти себе пожрать.
- Ну, я бы нашёл что–нибудь, Джордж. Мне ведь не нужна хорошая еда с кетчупом. Я бы лежал себе на солнышке, и никто не обижал бы меня. А если б я нашёл мышку, я мог бы оставить её себе и гладить, сколько влезет. Никто не отобрал бы её у меня.
Джордж бросил на него быстрый испытующий взгляд.
- Я, значит, придираюсь к тебе, да?
- Если я тебе не нужен, я могу уйти в горы и сыскать себе пещеру. В любое время могу уйти.
- Да ладно, Ленни, послушай, я просто валял дурака. На самом деле я хочу, чтобы ты оставался со мной. С мышами только беда - ведь ты их убиваешь. - Он помолчал. - Сказать тебе, чего я сделаю, Ленни? Для начала я подарю тебе щенка. Может быть, ты хотя бы его не убьёшь. Это будет лучше, чем мышь. И ты сможешь гладить его чуть посильней.
Ленни не попался на эту удочку. Он почувствовал, что получил преимущество.
- Если я тебе не нужен, ты только скажи, и я тут же уйду в горы - да, прямо вон в те горы уйду и стану там жить сам по себе. И никто не сможет отбирать у меня мышек.
Джордж сказал:
- Ты мне нужен, Ленни, конечно ты мне нужен. Господи Иисусе, да кто–нибудь наверняка пристрелил бы тебя, как койота, если бы ты остался один. Нет, ты уж будь со мной, Ленни. Твоей тётке Кларе не понравится, если ты сбежишь и станешь жить сам по себе, хоть она и померла.
Ленни хитро произнёс:
- Расскажи мне, как раньше.
- Чего рассказать?
- Про кроликов.
Джордж недовольно проворчал:
- Ты меня не проведёшь.
Ленни взмолился:
- Ну пожалуйста, Джордж. Расскажи мне. Пожалуйста. Как раньше.
- Стало быть, тебе это по нраву, да? Ну ладно, я расскажу, а потом мы поужинаем.
Голос Джорджа зазвучал серьёзней. Он произносил слова нараспев, будто повторял их уже много раз прежде.
- Парни вроде нас - те, что работают на ранчо, - самые одинокие ребята в мире. У них нет семьи, они не привязаны к одному месту; они приходят на ранчо, заколачивают бабки, а потом отправляются в город и спускают всё, что заработали, ну да, а там - глядь, они уже на другом ранчо хвостом стучат. И надеяться им не на что, нет у них ничего впереди.
Ленни наслаждался.
- Во–во, это ты всё правильно про них, - вставил он. - А теперь - про нас.
Джордж продолжал.
- А мы - совсем другое дело. У нас есть будущее. У нас есть с кем поговорить, есть кто–то, кому на нас не наплевать. Мы не станем рассиживаться по барам, спуская наши денежки только потому, что нам некуда больше податься. Любой из этих парней может попасть в тюрягу, он может напрочь там сгнить, и никому не будет до него дела. Но не мы.
Тут возник Ленни:
- Но не мы! А почему? Да потому что… потому что у меня есть ты, чтобы присмотреть за мной, а у тебя есть я, вот что. - Он довольно рассмеялся. - Давай дальше, Джордж!
- Да ты уже всё наизусть выучил, можешь рассказать и сам.
- Нет, давай ты. Я чего–нибудь забуду. Расскажи, как оно всё будет.
- Ну ладно. Однажды мы подкопим деньжат и тогда у нас будет маленький домик с парой акров землицы, корова да пяток хрюшек.
- И станем работать на земле и тем будем жить, - почти закричал Ленни. - И у нас будут кролики. Дальше, Джордж, давай дальше! Расскажи, как у нас будет сад, и про кроликов в клетках, и про дождь зимой, и про печку, и какие густые сливки будут, что хоть ножом их режь. Расскажи об этом, Джордж.
- Почему бы тебе самому не рассказать? Ты же всё знаешь.
- Нет… лучше ты расскажи. Это совсем не то, если я сам стану рассказывать. Давай, Джордж. Как я буду ходить за кроликами.
- Ладно, - отвечал Джордж. - У нас будет большой огород, и клетки для кроликов, и цыплята. А когда будет идти дождь зимой, мы скажем: да ну её к чёрту, эту работу, и разведём огонь в печи, и сядем возле, и станем слушать, как дождь стучит по крыше. Вот чёрт! - Он достал из кармана нож. - Не осталось времени.
Он пробил ножом одну из банок с бобами, вырезал верхушку и передал банку Ленни. Потом открыл вторую. Из бокового кармана извлёк две ложки и протянул одну Ленни.
Они сидели у костра и набивали рты бобами, усиленно жуя. Несколько фасолин выпали изо рта у Ленни. Джордж ткнул в его сторону ложкой.
- Ну, так что ты будешь говорить завтра, когда хозяин станет тебя спрашивать?
Ленни перестал жевать и сглотнул. Его лицо приобрело сосредоточенный вид.
- Я… Я не стану… Не скажу ни слова.
- Молодец! Отлично, Ленни, дружище! Может, ты умнеешь, а? Когда у нас будет своё ранчо, я точно позволю тебе присматривать за кроликами. Особенно если ты всё станешь запоминать так же здорово.
У Ленни дух перехватило от гордости.
- Я стану запоминать, Джордж, - сказал он.
Джордж снова взмахнул ложкой.
- Слушай, Ленни, я хочу, чтобы ты хорошенько посмотрел вокруг. Ты ведь можешь запомнить это место, верно? Ранчо примерно в четверти мили отсюда, вон в той стороне. Нужно просто идти вдоль реки, понимаешь?
- Конечно, - сказал Ленни, - я могу запомнить это. Ведь я же запомнил, что нужно не говорить ни слова?
- Точно, запомнил. Тогда слушай, Ленни: если с тобой что–нибудь случится, ну, если ты попадёшь в передрягу вроде тех, что бывали раньше, я хочу, чтобы ты пришёл вот на это самое место и спрятался в кустах.
- Спрятался в кустах, - медленно повторил Ленни.
- Да, и чтобы ты прятался там, пока я не приду за тобой. Запомнишь?
- Конечно, Джордж. Прятаться в кустах, пока ты не придёшь.
- Но ты даже не думай вляпаться в неприятности, потому что если ты опять что–нибудь отмочишь, я не позволю тебе присматривать за кроликами.
Джордж забросил опустошённую банку в заросли.
- Я не вляпаюсь в неприятности, Джордж. Я не скажу ни слова.
- Лады. Давай, тащи свой мешок и клади поближе к костру. Здесь будет хорошо спать. Можно смотреть вверх, и эти листья опять же… Не подбрасывай больше в костёр, дадим и ему уснуть.
Они устроили себе постели на песке. Пламя костра медленно уменьшалось и круг света от него тоже становился меньше; кривые ветки над головами постепенно канули во мрак, и только редкие отсветы угасающего костра ещё выхватывали из черноты древесные стволы.
Ленни тихонько позвал:
- Джордж, ты уже спишь?
- Нет. Чего тебе?
- А давай у нас будут кролики разных цветов, Джордж?
- Конечно, давай, - сонно пробормотал Джордж. - Красные, синие, зелёные кролики, Ленни. Миллионы кроликов.
- И пушистые, Джордж, как я видел на ярмарке в Сакраменто.
- Конечно, пушистые.
- Потому что я ведь могу и уйти, Джордж, и жить в пещере.
- Ты можешь пойти хоть к чёрту, - сказал Джордж. - А теперь заткнись.
Красный свет трепетал, становился темней на тускнеющих углях. На горе за рекой завыл койот, с другой стороны реки отозвалась собака.
Листва сикомора шуршала под дуновением лёгкого ночного ветерка.
Спальный барак был длинным прямоугольным зданием. Внутри стены были побелены, но пол не крашен. В трёх стенах имелись маленькие квадратные окна, а в четвёртой - крепкая дверь с деревянной щеколдой. Вдоль стен стояли восемь коек, пять из которых были заправлены одеялами, а остальные три выставляли напоказ потёртые холщовые тюфяки. Над каждой койкой был приколочен ящик из–под яблок, открытой стороной вперёд, так что получались как бы две полки, в которых складывалась всякая мелочь вроде мыла и талька, бритв и тех журналов с Запада, которые так любят полистать мужчины, работающие на ранчо, и над которыми они на людях посмеиваются, но которым свято верят в глубине души. Ещё там лежали лекарства, и маленькие пузырьки с непонятным содержимым, и расчёски, а на гвоздях по сторонам ящика висело несколько галстуков. Возле одной стены расположилась чёрная чугунная печь, и её труба проходила прямо сквозь потолок. В середине комнаты стоял большой квадратный стол, на котором были в беспорядке разбросаны игральные карты, а вокруг стола располагались ящики, заменяющие игрокам стулья.
Около десяти часов утра солнце протиснулось сквозь одно из боковых окон рыжей пыльной полоской света, и в этом луче мухи замелькали подобно маленьким стремительным звёздочкам.
Деревянная щеколда поднялась. Дверь открылась, и в комнату ступил высокий, сутулый, пожилой мужчина. Он был одет в синие джинсы и держал в левой руке большую метлу. За ним следовал Джордж, а за Джорджем - Ленни.
- Хозяин ждал вас прошлым вечером, - сказал старик. - Он был зол, как чёрт, когда вы не поспели к утрешней работе. - Он поднял правую руку и из рукава высунулось округлое как палка запястье, кисти не было. Культёй он указал на две койки у печи: - Можете занять вон те кровати.
Джордж подошёл и сбросил свой мешок на соломенный тюфяк, служивший матрасом. Заглянул в ящик–полку и взял с неё маленькую жёлтую жестянку.
- Что это за хреновина? - обратился он к старику.
- Почём я знаю, - пожал плечами тот.
- Написано, мол, хорошо убивает вшей, тараканов и прочую живность. Что за кровати ты хочешь нам подсунуть, а? Нам в штанах не нужна никакая живность.
Старый работяга зажал метлу подмышкой и освободившейся левой рукой взял жестянку. Внимательно изучил этикетку.
- Я тебе так скажу, - произнёс он наконец, - последний парень, который спал на этой кровати, был кузнецом, чертовски симпотный был парняга, и чистёха, каких мало. Он то и дело мыл руки, даже после еды.
- В таком разе как же вышло, что он нахватался насекомых? - в Джордже постепенно поднималась злость. Ленни положил свой узел на соседнюю койку и уселся. Он разинув рот наблюдал за Джорджем.
- Я тебе так скажу, - ответил старик. - Этот кузнец, его звали Уайти, был тот ещё чудак - он вечно сыпал вокруг эту штуку, хотя никаких клопов и в помине не было, - так, на всякий случай, понимаешь? Сказать, чего он ещё делал? Не поверишь, он чистил варёную картошку и даже выковыривал любое тёмное пятнышко, прежде чем сожрать! И если в яйце попадалась красное - тоже выскребал. В конце концов он из–за жратвы и ушёл - не устроил его тутошний харч. Вот такой чудак был. Чистёха одним словом. По воскресеньям всегда оденется в чистое, даже если никуда не собирается. Веришь–нет, даже галстук на шею нацепит. И сидит потом в бараке, весь такой в чистом и при галстуке.
- Что–то не верится, - скептически изрёк Джордж. - Из–за чего говоришь он рассчитался?
Старик положил жестянку в карман и потёр щетинистые седые усы.
- Ну, он… просто ушёл да и всё, как обычно уходят. Сказал, что, мол, харчи тут никуда не годятся. Да просто хотел место сменить, я так думаю. Но он ничего другого не высказал, только про харчи помянул. Просто однажды вечером сказал: давай, грит, подобьём бабки - ну, как всегда говорят, коли хотят рассчитаться.
Джордж приподнял свой тюфяк и заглянул под него. Потом наклонился и тщательно проинспектировал дерюгу. Ленни немедленно повторял каждое его действие на собственной кровати. Наконец Джордж, кажется, удовлетворился осмотром. Он развернул свой узел, достал и положил на полку бритву и кусок мыла, гребешок и пузырёк с пилюлями, мазь и кожаный напульсник. Потом застелил койку одеялами.
Старик сказал:
- Думаю, хозяин будет с минуты на минуту. Он и правда шибко осерчал, когда утром вы не явились. Прибежал - мы как раз завтракали - и говорит: где эти чёртовы новенькие? Мавру с канюшни тоже всыпал.
Джордж расправил складку на кровати и уселся.
- Всыпал мавру с конюшни? - переспросил он.
- Ну да. Конюх–то у нас - нигер.
- Нигер, говоришь?
- Ага. Нормальный, вообще–то, парень. Только у него спина скрюченная - лошадь его лягнула. А хозяин всегда задаёт ему трёпку, коли сердится. Но мавр этим не заморачивается, плевать он хотел. Он читает много. В комнате у него книги, их и читает.
- А хозяин у вас как? - спросил Джордж.
- Да ничего, нормальный мужик. Временами ему крышу сносит, а так ничего. Знаешь, чё он удумал на Рождество? Притащил галлон виски прямо сюда и говорит: пейте на здоровье, парни. Рождество, грит, всего раз в году бывает.
- Ух ты чёрт! Целый галлон?
- Точно, сэр. Господи, твоя слава, уж мы и гульнули! Нигеру тоже дозволили прийти. Один скотогон, Смитти его зовут, плюгавый такой, всё поддевал нигера. У него это хорошо выходило, правда. Ну и сцепились они в конце концов. Ребята не дозволили Смитти пинаться, так что конюх ему хорошо наподдал. Смитти тогда сказал, что если б ему дозволили молотить ногами, он бы нигера уходил насмерть. А ребята говорят, мол, у нигера–то спина кривая, так что всё, мол, по справедливости. - На минуту старик предался приятным воспоминаниям. Потом продолжал: - После этого ребята отправились в Соледад и уж оторвались там по полной. Я с ними не поехал - нынче–то я уж не такой горячий, как бывало.
Ленни как раз закончил застилать свою кровать. Деревянная щеколда снова поднялась, дверь открылась, и в проёме возник невысокий коренастый человек. На нём были джинсовые брюки, фланелевая рубаха, чёрный расстёгнутый жилет и чёрный же пиджак. Большие пальцы его были засунуты за брючной ремень по обе стороны от квадратной стальной пряжки. Голову его покрывала грязно–коричневая стетсоновская шляпа, а сапоги на высоком каблуке и со шпорами давали понять, что это не какой–нибудь простой подёнщик.
Старик уборщик бросил на вошедшего быстрый взгляд и зашаркал к двери, потирая свои седые усы.
- Эти парни только пришли, - сказал он и проскользнул мимо хозяина за дверь.
Хозяин шагнул в комнату коротким и быстрым шагом толстоногого человека.
- Я писал "Мюррею и Рэди", что мне нужны два человека к сегодняшнему утру. Трудовые при вас? - Джордж достал из кармана трудовые книжки и протянул хозяину. - Однако, вины "Мюррея и Рэди" тут нет - в трудовых так и написано, что вы должны приступить к работе сегодня утром.
Джордж смотрел вниз, на свои ноги.
- Чёртов водитель автобуса отправил нас не в ту степь, - сказал он. - С десяток миль впустую протопали. Он говорит, вот здесь вам лучше всего сойти. Ну, мы и сошли. И никого не нашлось подвезти нас утром, как назло.
Хозяин прищурился.
- Пусть так, но мне–то пришлось послать на зерно двумя человеками меньше. А вам теперь всё едино нет смысла выходить на работу до обеда. - Он вытянул из кармана учётную книжку, открыл её там, где между страниц был заложен карандаш.
Джордж многозначительно взглянул на Ленни, и Ленни кивнул, давая понять, что помнит уговор. Хозяин послюнявил карандаш.
- Твоё имя?
- Джордж Милтон.
- А твоё?
Джордж сказал:
- Его зовут Ленни Смолл.
Имена были записаны.
- Значит, так… - хозяин закрыл книжку. - Сегодня у нас двадцатое, полдень двадцатого. Где вы раньше работали, парни?
- В районе Уида, - ответил Джордж.
- Ты тоже? - повернулся хозяин к Ленни.
- Да, он тоже, - ответил за Ленни Джордж.
Хозяин шутливо погрозил Ленни пальцем.
- Этот парень не очень–то говорлив, а?
- Что правда, то правда, но зато он чертовски хороший работник. Силён, как бык, - сказал Джордж.
Ленни улыбнулся и повторил:
- Силён как бык.
Джордж нахмурился, и Ленни понуро опустил голову, стыдясь своей забывчивости.
Хозяин вдруг сказал:
- Послушай, Смолл! - Ленни поднял голову. - Что ты умеешь делать?
Ленни в панике посмотрел на Джорджа, моля о помощи.
- Он сделает всё, что вы ему скажете, - заговорил Джордж. - Из него выйдет отличный погонщик скота. Он может таскать мешки с зерном, может управляться с культиватором. Он может что угодно, только дайте ему попробовать.
Хозяин повернулся к Джорджу.
- Тогда почему бы не дать ему попробовать ответить самому, а? Ты не темнишь ли, парень?
Джордж пожал плечами.
- Не, ну я не говорю, что он шибко сметливый малый - чего нет, того нет. Я говорю, что он чертовски хороший работник. Может на раз поднять тюк в десять пудов весу.
Хозяин медленно сунул книжку в карман. Потом вернул большие пальцы за ремень и прищурился.
- Ты его продаёшь?
- Чего?
- Я говорю, чего это ты так бодаешься за этого парня? Может, ты забираешь у него деньги?
- Нет, конечно! С чего вы взяли?
- Просто я никогда не видел, чтобы один парень так старался для другого. И я просто хочу знать, в чём твой интерес.
Джордж сказал:
- Он мой… двоюродный брат. Я обещал его старушке–мамаше, что буду заботиться о нём. Его лягнула лошадь, когда он был ещё ребёнок, - прямо в голову. Нет, он в порядке, вы не думайте. Просто он не шибко сметлив, вот и всё. Но может делать что угодно, только скажите.
Хозяин повернулся уходить.
- Ладно, видит бог, чтобы грузить мешки с ячменём, много ума не надо. Но не пытайся меня надуть, Милтон. Я буду наблюдать за тобой. Почему вы ушли из Уида?
- Сделали всю работу, - быстро ответил Джордж.
- А что была за работа?
- Ну, мы… мы рыли сточную канаву.
- Хорошо. Но не пытайся одурачить меня, ничего у тебя не выйдет, я видал и не таких ушлых ребят. После обеда пойдёте с бригадой на зерно. Они там подбирают ячмень у молотилки. Так что пойдёте с бригадой Ловкача.
- Ловкача?
- Ага. Погонщик, длинный такой. Увидишь его за обедом.
Он резко повернулся и пошёл к двери, но прежде чем выйти, оглянулся и бросил на двух мужчин долгий взгляд.
Когда звук его шагов затих, Джордж повернулся к Ленни.
- Так–то ты выполняешь обещание, да? Ты должен был держать хлебало закрытым и не мешать мне говорить с хозяином. Чёрт, мы едва не потеряли работу.
Ленни с несчастным видом пристально рассматривал свои руки.
- Я забыл, Джордж.
- Ага, ты забыл. Ты всегда забываешь, а мне приходится отдуваться. - Джордж тяжело опустился на койку. - Теперь он с нас глаз не спустит. Теперь нам надо держаться настороже и не делать никаких промашек. Научись, в конце концов, держать хлебало закрытым, Ленни!
Он угрюмо замолк.
- Джордж.
- Чего тебе ещё?
- Никакая лошадь не лягала меня в голову, Джордж, правда же?
- А было бы чертовски здорово, если б лягнула, - зло сказал Джордж. - Это бы всех избавило от кучи хлопот.
- Ты сказал, что я твой двоюродный брат, Джордж.