- А как ты думаешь, сколько пройдёт времени, пока щенок вырастет и его можно будет гладить?
Крючок снова рассмеялся.
- С тобой можно говорить о чём хочешь и не бояться, что ты пойдёшь болтать почём зря. Пройдёт пара недель, и щенки будут в порядке. Джордж знает, что говорит. Только он говорит, а ты нихрена не понимаешь, - он возбуждённо наклонился. - Да ладно, это нигер болтает, скрюченный нигер. Это ничего не значит, так ведь? Так что забей, всё равно ничего не поймёшь. Я такое тыщу раз видал - один парень толкует чего–нибудь другому и ему до фонаря, слышит ли тот его и понимает ли, так что всё едино, разговаривают они или сидят молча. - Он возбуждённо хлопнул рукой по колену. - Джордж может нести любую чушь - без разницы, это просто болтовня. Главное, что есть с кем поговорить, вот и всё.
Крючок помолчал. Потом снова заговорил и его голос стал тихим и убеждающим.
- А представь, Джордж больше не вернётся. Представь, что он смотает удочки. Чего ты станешь делать?
До Ленни не сразу дошло сказанное, а когда дошло, он только и выдавил растерянно:
- А?
- Я говорю, представь, что вот Джордж ушёл в город, и ты больше никогда о нём не услышишь. - Крючок предвкушал маленькую победу. - Только прикинь, - повторил он.
- Он не сделает этого! - вскричал Ленни. - Джордж никогда не сделает ничего такого. Я уже долго–долго с Джорджем. Вечером он придёт. - Однако сомнение уже угнездилось в душе Ленни, и он испуганно произнёс: - Ты думаешь, он не вернётся?
Лицо Крючка засветилось от удовольствия наблюдать смятение этого верзилы.
- Ну, никто не знает, чего там на уме у другого, - рассудительно заметил он. - Скажем, он захочет вернуться, но не сможет. Предположим, его убьют, или ранят так сильно, что он не сможет прийти.
Ленни изо всех сил постарался понять.
- Джордж не сделает такого, - повторил он. - Джордж осторожный, его ещё никогда не ранили. Его никогда не ранили, потому что он очень осторожный.
- Ладно, пусть так, но давай представим, что он не вернётся. Чего ты станешь делать?
Лицо великана сморщилось в попытке представить.
- Я не знаю, - произнёс он. И вскричал: - Скажи, зачем ты это говоришь? Это неправда! Джорджа не ранят!
Крючок сверлил его взглядом.
- Хочешь, я скажу тебе, что будет, коли он не вернётся? Тебя упекут в дурку. На тебя наденут ошейник и посадят на цепь, как собаку.
Внезапно взгляд Ленни стал сосредоточенным, отсутствующим и безумным. Он встал и сопя приблизился к Крючку.
- Кто ранит Джорджа? - угрожающе произнёс он.
Крючок почуял опасность. Он переместился на самый край лежака, чтобы побыстрей убраться с дороги, если что.
- Я только предположил, - пробормотал он, успокаивающе вытянув руки. - Джорджа не ранят, он в полном порядке, жив–здоров и скоро вернётся.
Ленни остановился, нависая над ним. Огромные лапы его непроизвольно сжались в кулаки.
- А зачем ты предпологал? Никто не должен предполагать дурного Джорджу.
Крючок снял очки и потёр глаза пальцами.
- Ты присядь, присядь, успокойся, - сказал он. - Джорджа не ранят, нет, конечно.
Ленни с ворчанием вернулся к своему месту на бочонке с гвоздями.
- Никто не должен говорить, что Джорджа поранят, - не успокаивался он.
Крючок мягко произнёс:
- Может, ты по–другому поймёшь… Вот смотри: у тебя есть Джордж, так? Ты знаешь, что он вернётся, так? А предположим, у тебя никого нет. Предположим, ты не можешь запросто пойти в барак и сгонять партейку в рамми, потому что ты чёрный. Как бы тебе это понравилось? Предположим, тебе остаётся только сидеть да читать книжки. Ну да, ты можешь пойти поиграть в подкову до темноты, но потом тебе остаётся только книжки читать. А что такое книжки? Человеку нужен кто–нибудь рядом. - Крючок шмыгнул носом. - У человека крыша едет, коли у него никого нет. Без разницы кто - лишь бы был рядом. Я тебе говорю, - воскликнул он, - я тебе говорю, если человек постоянно будет один, у него крыша съедет.
- Джордж вернётся, - убеждал Ленни самого себя, но в голосе его сквозил испуг. - Может, он уже вернулся. Может, мне надо пойти посмотреть?
Крючок сказал:
- Я не хотел тебя испугать, парень. Конечно, он вернётся. Я говорил о себе. Сидишь тут вечером один - ну, почитаешь книгу, или подумаешь чего–нибудь, или ещё чего. Иногда думаешь чего–нибудь, и некого спросить, правильно думаешь, или нет. Или видишь чего, и не знаешь, есть оно или нет на самом деле. И спросить некого, видит ли он то же самое. И рассказать некому. И не с чем сравнить. Я тут видал один раз такое!.. Нет, я не пьяный был. Может, спал, не знаю. А если бы кто был рядом, он бы сказал мне, спал я или нет, и тогда всё было бы ясно. А так я просто не знаю.
Крючок посмотрел через комнату, в сторону окна. Ленни с несчастным видом произнёс:
- Джордж меня не бросит. Я знаю, он никогда этого не сделает.
Конюх продолжал мечтательно:
- Помню, когда был пацаном, мой старик держал куриную ферму. Два брата у меня было. Они всегда были рядом, всегда. Мы и спали в одной комнате, втроём на одной кровати. Были у нас и грядки с клубникой, и участок, где росла люцерна. Бывало утром, чуть свет, загоним кур в люцерну, братовья усядутся на заборе и присматривают за ними. А куры белые были, что молоко.
Ленни с возрастающим интересом прислушивался к словам Крючка. Он сказал:
- Джордж говорит, у нас будет люцерна для кроликов.
- Каких кроликов?
- У нас будут кролики, и ягоды в огороде.
- Ты спятил.
- Да, будут. Можешь спросить у Джорджа.
- Ты спятил, - усмехнулся Крючок. - Я видел сотни людей, которые приходили по дороге на ранчо с пожитками за спиной и с такой же хренью, как у вас, в головах. Сотни, ага. Они приходят, а потом идут дальше и у каждого из них клочок земли в голове. И никогда, чёрт возьми, ни один из них ничего не получил. Каждый хочет маленький клочок земли. Я здесь уйму книг прочитал. Это как с небесами: никто никогда не попадёт на небеса, и никто не получит никакой, блин, земли. Всё это есть только в голове. Они всё время об этом толкуют, но это только у них в голове. - Он помолчал, глядя на открытую дверь, потому что лошади беспокойно зашевелились, звякнули цепочки. Одна лошадь тихонько заржала. - Похоже, там кто–то есть, - насторожился Крючок. - Может, это Ловкач. Он иногда приходит два–три раза за ночь. Ловкач - настоящий погонщик, уж он о своих лошадках заботится как надо. - Конюх с трудом поднялся и заковылял к двери. - Это ты, Ловкач? - позвал он.
Ему ответил голос Липкого:
- Ловкач в городе. А ты не видал Ленни?
- Это такой здоровенный парняга?
- Ну да. Видал его где–нибудь?
- Он здесь, - бросил Крючок, возвращаясь и с кряхтением укладываясь на лежак.
Липкий явился в дверях, почёсывая культю, и подслеповато заглянул в комнату. Он не делал попыток войти.
- Я тебе так скажу, Ленни, я тут пораскинул насчёт кроликов… - обратился он к здоровяку.
Крючок раздражённо перебил:
- Ты можешь войти, коли хочешь.
Липкий выглядел сконфуженным.
- Могу, конечно. Ну, если ты не против.
- Да заходи уже. Если любой другой может войти, то чем ты хуже, - Крючку кое–как удавалось скрывать за ворчанием удовольствие - нынче одиночество ему не грозило. Липкий вошёл, но всё ещё был смущён.
- А у тебя здесь ничего так, уютно, - обратился он к Крючку. - Должно быть, приятно иметь комнату, где всё сделано по–твоему.
- Ещё бы! - отозвался Крючок. - И кучу навоза под окном. Конечно, это обалдеть как здорово.
Липкий прислонился к стене возле сломанного хомута и снова почесал культю.
- Я здесь уже долго, - пояснил он, обращаясь к Ленни. - И Крючок здесь долго. Но я первый раз в его комнате.
Крючок хмуро произнёс:
- Люди не шибко–то ходят по комнатам цветных. Здесь никто не бывает, кроме Ловкача. Ловкача и хозяина.
Липкий поторопился сменить тему разговора:
- Ловкач лучший погонщик, каких я видал, - сказал он.
Ленни потянул старика–уборщика за рукав, напомнил:
- Насчёт кроликов.
Липкий улыбнулся:
- Ага, я тут прикинул, мы можем поднять немного деньжат на кроликах, если правильно взяться за дело.
- Но я буду ухаживать за ними, - вставил Ленни. - Джордж говорит, я буду ухаживать за ними. Он обещал.
Крючок грубо вмешался:
- Вы, парни, дурачите сами себя. Знаю я, как оно будет: вы станете чертовски много болтать об этом, но земли вам не видать. Ты так и останешься тут уборщиком, пока тебя в ящик не положат, Липкий. Чёрт, я повидал дохрена парней - кому и знать, как не мне. Ленни снова окажется на большой дороге недели через две–три. А так–то - да, каждый только и мечтает, что о клочке земли. Ну, мечтать никому не заказано.
Липкий сердито потёр щёку.
- Ты прав, чёрт тебя побери, мы собираемся заиметь землицы. Джордж говорит, она у нас будет. У нас и деньжата уже собраны.
- Да? - недоверчиво произнёс Крючок. - И где же сейчас Джордж? В городе, в бардаке. Или, может, я неправ? Вот куда уходят ваши денежки! Господи, я сто раз видал, как это бывает. Я видал кучу парней, которые только и мечтали, что о земле. Но своей земли они никогда не потрогают, не–а.
Липкий яростно пропыхтел:
- Конечно, все хотят. Каждый хочет маленький кусок земли, совсем немного - только чтобы своя. Чтобы было где жить и чтобы никто не мог взять и вышвырнуть тебя оттуда. У меня никогда ничего не было. Я растил зерно чуть не для каждого в этом штате, но это было не моё зерно, и когда я собирал урожай, это был не мой урожай. А теперь мы собираемся это сделать и сделаем, не сомневайся. Джордж не брал деньги в город - эти денежки лежат себе спокойно в банке. Мои, Ленни и Джорджа денежки. У нас будет своя комнатка. Будет у нас и собака, и кролики, и куры. Будет кукуруза, а может и корова или коза.
Он умолк, очарованный воображаемой картиной. Крючок спросил:
- Говоришь, у вас есть деньги?
- Чёрт, ну да. У нас собрана бо́льшая часть. Надо ещё немного, но за месячишко мы доберём. К тому же у Джорджа есть уже и участок на примете, ага.
Крючок потянулся рукой за спину, пощупал поясницу.
- Я никогда не видал парней, которые бы добились своего, - покачал он головой. - Видал таких, которые с ума сходили от тоски по земле, но каждый раз бардак или блэкджек забирали своё. - Он помедлил. - Если вам… если вам, парни, понадобится лишняя пара рук, чтобы работать ни за грош, просто за харчи, - я готов хоть сейчас. Не шибко–то меня и скрючило, я ещё могу пахать как сукин сын, коли приспичит.
- Кто–нибудь из вас, ребята, видел Кудряша?
Они повернулись к двери. В комнату заглядывала давешняя девушка. Лицо её было сильно накрашено, рот чуть приоткрыт. Она тяжело дышала, будто бежала бегом.
- Не был он здесь, - кисло произнёс Липкий.
Она продолжала стоять в дверях, улыбаясь, потирая ногти одной руки пальцами другой. Её взгляд перебегал с лица на лицо.
- Оставили тут всех слабаков, - сказала она наконец. - Думаете, я не знаю, куда они отправились? И Кудряш с ними. Знаю, конечно.
Ленни смотрел на неё, как зачарованный, а Липкий и Крючок сидели, хмуро потупившись. Липкий сказал:
- А если знаешь, так чего спрашиваешь?
Она, кажется, забавлялась их видом.
- Вот умора, - усмехнулась она. - Коли я застаю мужика одного, то отлично с ним лажу. Но стоит двум парням собраться вместе, и с ними уже не поболтаешь - надуются и пыхтят. - Она оставила в покое пальцы и задорно положила руки на бёдра. - Вы все друг друга боитесь, вот что. Каждый боится, что остальные чего–нибудь ему напакостят.
После паузы Крючок сказал:
- Может, тебе лучше пойти домой? Мы не хотим неприятностей.
- Да какие с меня неприятности. Просто… Думаете, мне не хочется поболтать с кем–нибудь, хоть изредка? Думаете, мне по душе всё время сидеть дома?
Липкий положил культю на колени и осторожно потёр её рукой. Сказал с осуждением:
- Ты мужняя жена. Не дело тебе вертеть хвостом перед парнями, нарываясь на неприятности.
Девушка вспыхнула.
- Да, мужняя жена. Вы все его видали. Отличный парень, правда? У него только и разговоров, что он сделает с парнями, которые ему не по нраву. А ему никто не нравится. Думаете, мне шибко охота целыми днями сидеть в этой лачуге два на четыре и слушать, как Кудряш проведёт двойной слева, а потом боковой правой с разворотом? Раз, раз, грит, теперь, грит, коронка отсюда рраз! - и он с копыт долой. - Она замолчала и с её лица вдруг исчезла минутная озлобленность, сменившись любопытством. - Скажите, а чё это у Кудряша с рукой?
Повисло неловкое молчание. Липкий украдкой глянул на Ленни. Потом кашлянул.
- Ну… Кудряш, он… в общем, рука у него попала в машину, мэм. Раздробило.
Она с минуту смотрела на них, потом рассмеялась.
- Чушь собачья! Чё вы мне впариваете? Кудряш, видать, начал, а закончить не смог, а? Рука попала в машину - вот чушь–то! Видать, не заладилось у него с коронкой, чтобы - раз, и с копыт долой. Кто его уделал?
Липкий угрюмо повторил:
- Рука у него попала в машину, такое дело.
- Ладно, - произнесла она презрительно. - Ладно, покрывайте его, коли охота, мне–то какое дело. Вы, бродяги, думаете, вы такие молодцы, да? Думаете, я ребёнок? А знаете вы, что я могла уйти отсюда и играть на сцене? И не раз могла. Один парень говорил мне, что мог бы снять меня в кине. - У неё перехватило дыхание от возмущения. - Субботний вечерок. Все чем–нибудь заняты. Все! А я чего делаю? Стою тут и болтаю с компашкой тупых побродяжек - с нигером, с придурком, да со вшивым старым козлом - и ничего, типа, мне это по нраву, а чё - больше–то всё одно никого нет.
Ленни смотрел на неё, открыв рот. Крючок спрятался за маской негритянского достоинства. А со стариком Липким произошла перемена - он вдруг поднялся и пнул бочонок с гвоздями.
- С меня хватит, - зло сказал он. - Тебя сюда не звали, ты здесь не нужна, мы так и сказали. И я тебе скажу, что ты меришь нас по мерке шлюхи. У тебя в твоей куриной башке ума не хватит даже чтобы понять, что мы не тупые. Положим, нас уволят, положим. Ты думаешь, мы пойдём по большой дороге искать другую такую же паршивую работёнку за четверть бакса, как здесь. Да только ты не знаешь, что у нас есть своё ранчо и собственный дом. Мы и не собираемся оставаться здесь. У нас есть и дом, и куры, и фруктовые деревья, и ранчо в сто раз лучше этого. И у нас есть друзья, вот что. Может, было время, мы и боялись потерять эту паршивую работёнку, да только больше уж не боимся. У нас есть своя землица, наша собственная, и мы можем враз туда уйти.
Жена Кудряша рассмеялась.
- Чушь, - сказала она. - Я вас хорошо знаю, ребята. Да заведись у вас четверть бакса, вы тут же возьмёте вискаря и будете сидеть в бараке, вылизывать стаканы насухо. Знаю я вас.
Лицо Липкого стремительно краснело, но прежде чем жена Кудряша закончила говорить, он взял себя в руки. Он был хозяином положения.
- Всё ясно, - сказал он мягко. - Слушай, может тебе лучше пойти покрутить свой обруч? Нам больше нечего сказать. Мы знаем, что́ у нас есть, и нам до лампочки, чего ты там знаешь или не знаешь. Так что тебе, наверно, лучше уйти, а то ведь Кудряшу может не понравиться, что его жена ошивается на конюшне с тупыми бродягами.
Она переводила взгляд с одного лица на другое - все они были равнодушны и явно не питали к ней приязни. Тогда она задержала долгий взгляд на Ленни, пока он испуганно не опустил глаза.
Вдруг она произнесла:
- Откуда у тебя эти синяки на лице?
Ленни с виноватым видом выдавил:
- У кого? У меня?
- У тебя, у тебя.
Ленни посмотрел на Липкого, ища подсказки, потом уставился на свои колени.
- У него рука попала в машину, - сказал он.
Жена Кудряша рассмеялась.
- Ага, ну ладно. В машину! Я с тобой потом поговорю. Мне нравятся такие машины.
Липкий вмешался:
- Оставь парня в покое. Не хватало ему ещё из–за тебя неприятностей. Я передам Джорджу, что ты тут наговорила, Джордж не позволит тебе впутать Ленни в историю.
- Кто такой Джордж? - спросила она. И взглянула на Ленни: - Это тот мелкий, с которым ты пришёл?
Лицо великана расплылось в счастливой улыбке.
- Ну да, - сказал он, - тот самый. И он позволит мне кормить кроликов.
- Да ради бога. Если это всё, чего ты хочешь, так я могла бы сама дать тебе пару кроликов на откорм.
Крючок поднялся с лежака и встал перед ней.
- Хватит, - сказал он холодно. - Ты не имеешь права входить в комнату цветного. Вообще не имеешь права тут околачиваться. Так что давай, уходи и побыстрей. Если не уйдёшь, я попрошу хозяина запретить тебе ходить на конюшню.
Она насмешливо повернулась к нему:
- Слушай, черномазый, - сказала она, - ты знаешь, что я могу с тобой сделать, если разинешь пасть?
Крючок бросил на неё беспомощный взгляд, опустился на лежак и скрючился, кажется, ещё больше.
Она подступила вплотную к нему, настырно повторила:
- Ты знаешь, что я могу сделать?
Крючок, казалось, стал ещё меньше, он прижался к стене и избегал смотреть на девушку.
- Да, мэм, - едва слышно произнёс он.
- Так знай своё место, нигер. Я ведь могу всё устроить, коли хочешь - тебя вздёрнут так быстро, что и хмыкнуть не успеешь.
Крючок окончательно сник, превратился в ничто. Не стало личности, не было "я", не было ничего, что могло бы вызвать приязнь или неприязнь. Он повторил "Да, мэм", и голос его был невыразителен, как шорох палой листвы.
Ещё мгновение она стояла над ним, будто ждала, не подаст ли он признаков жизни, чтобы снова наброситься на него, но Крючок замер совершенно неподвижно, отведя взгляд и, как улитка, втянув в себя всё, во что можно было ударить.
Наконец, она удовлетворилась победой и повернулась к двум другим. Старик Липкий не сводил с неё взгляда, будто зачарованный.
- Если ты попробуешь сделать это, мы расскажем, - спокойно предпредил он. - Мы расскажем, что ты просто решила подставить Крючка.
- Да расскажи, будь ты проклят, - крикнула она. - Никто не станет тебя слушать, и ты это знаешь. Никто тебя не послушает.
С Липкого тут же слетела всякая уверенность.
- Может, оно и так, - согласился он. - Может, и не послушают.
Ленни захныкал:
- Хочу, чтобы Джордж был тут. Хочу чтобы Джордж был тут.
Липкий шагнул к нему.
- Не волнуйся, - сказал он. - Я, кажется, слыхал, как ребята возвращаются. Джордж уже в бараке, готов поклясться. - Он повернулся к жене Кудряша: - Если ты уйдёшь прямо сейчас, мы не скажем Кудряшу, что ты была здесь.
Он смерила его ледяным взглядом.
- Не уверена, что ты чего–нибудь слышал.
- Лучше не испытывать судьбу, - ответил он. - Если не уверена, так поберегись на всякий случай.
Она повернулась к Ленни.