* * *
В Москве грибами после дождя поднимались массивные тонированные замки с "сахарными" башенками по углам крыш, – новые русские спешили реализовать своё представление о счастье.
В отличие от прочих нуворишей Иван Листопад, стараясь не выпячиваться, занял шесть этажей в десятиэтажном дядькином институте на проспекте Мира. Здесь он разместил администрацию холдинга и разрастающийся банк. Как говаривал сам, всё в одном флаконе: и выпивка, и закуска.
По актовому залу подвального этажа сновали "купцы". Его переоборудовали под биржу, – Иван одним из первых отреагировал на появление Закона о биржах и биржевой торговле и теперь получал дополнительный "навар" на продаже брокерских мест.
Из каждого квадратного метра площадей он умудрялся выжимать максимальную выгоду не только для себя, но и для института, так что научный коллектив, сохранивший за собой четыре верхних этажа, жил вполне безбедно. Из всех забот у директора – Петра Ивановича Листопада, оставалась одна, основная, – организация научных исследований. Аграрий, брошенный директорствовать над радиоэлектронщиками, он напоминал наседку, выращивающую утят. Неумение плавать изо всех сил компенсировал дотошной материнской опекой.
Во всё остальное, включая финансовые дела собственного института, Петр Иванович не вникал, передоверившись деятельному зятю и племяннику.
Вот уж чему не было убыли, так это Ивановой энергии. Казалось, он, словно динамо-машина, подпитывал ею всех вокруг.
Во всяком случае, когда Антон приехал в "Илис" и в сопровождении встретившего Маргелыча проходил по "президентскому" этажу, из многочисленных дверей то и дело выскакивали молодые люди с папками и файлами в руках и устремлялись по каким-то неотложным делам, едва не сталкиваясь с точно такими же – быстрыми и устремленными.
Небольшая, метров на тридцать, приемная, была заполнена людьми постарше, – менеджеры среднего и высшего звена, пытающиеся пробиться к руководству, искательно нависали над двумя секретаршами, отгороженными барьером.
– Как у вас всё кипит, – подивился Антон.
– Э, – пренебрежительно пробурчал Маргелов, – президент на месте. Вот и изображают половую активность. А уедь Иван Андреич, вмиг ряской порастет. Эх, доверил бы Иван Андреевич мне, я б эту шоблу живо в бараний рог скрутил… Ну-ка подбери копыта!
Он грубовато отодвинул замешкавшегося сорокалетнего человека, как оказалось позже, – начальника управления.
– Вы б все-таки повежливей, – уязвлено буркнул тот.
– Не скиснешь, – не останавливаясь, отреагировал Маргелыч.
Остальные при виде президентского помощника сами предусмотрительно освобождали дорогу. Многие спешили поздороваться. Не удостоив никого ответным кивком, Маргелыч движением пальца повелел застывшему у дверей телохранителю открыть дверь и – пропустил Антона внутрь.
Кабинет, обуженный стеллажами по стенам, заставленный кожаными креслами, все-таки казался раза в два больше куцей приемной. На журнальном столике у входа в беспорядке были свалены свежие письма и приглашения. Поверх прочих возлежала распахнутая открытка "Уважаемый Иван Андреевич! Приглашаем Вас на элитную презентацию в нашем эксклюзивном бутике".
В отдаленном углу, возле огромного дубового стола, ожесточенно жестикулировали несколько человек. Возвышавшийся над прочими Иван увидел Антона поверх голов и извиняющеся взметнул лапищу:
– Погоди, сейчас порешаю неотложку и пообщаемся.
Антон уселся в одно из кресел, едва не утонув в податливой коже, и принялся с любопытством осматриваться, – прежде бывать в офисах новых русских ему не доводилось.
На стене за президентским креслом меж двух пейзажей в золоченых рамах ярким пятном выделялось набранное на цветном компьютере изречение – "1. Президент "ИЛИСА" всегда прав. 2. Если президент не прав, читай пункт первый", – новомодная острота распространилась по всей России.
На столе среди деловых бумаг восседали три фарфоровые обезьянки, – одна с зажатыми глазами, другая – с зажатыми ушами, третья, перекрывшая лапой рот, – "ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу". Сбоку висела прикрепленная к стеллажу дарственная казачья шашка. Возрождение казачества сметливый Листопад использовал к собственной выгоде. Первым внес взнос на нужды восстановленного сословия, за что как потомственный кубанец получил звание "почётный куренной атаман". "Мы ж, Листопады, коренных казачьих кровей люди! И хоть своих дел полно, но кому другому за вас в коридорах власти заступиться?" – объявил он на краевой сходке и дал согласие на собственное выдвижение в Верховный Совет.
Антону хотелось разобрать дарственную надпись на шашке, присмотреться к книгам на стеллажах. Но густой, покрывающий прочие звуки бас Ивана, манил и заставлял вслушиваться. Тем более, что "неотложка" затягивалась.
Человекопоток не иссякал. Получившие указание сотрудники выходили, на их место тут же заступали следующие – из "предбанника".
Работал Иван с аппетитом. Со своими обычными шуточками, присказками и подначками, изредка расцвечиваемыми легким матерком. В проблему вникал, или, как сам говорил, "въезжал" моментально – "от ножа".
Если что-то не устраивало, мог виновному прилюдно "напихать". Но тут же сам предлагал решение проблемы и либо выносил на поданном документе резолюцию, либо кивал сидящему подле Маргелычу, и тот делал пометки в своем блокнотике, в графе "на контроль".
Антон невольно залюбовался, наблюдая, как сочно, с живинкой импровизирует Иван, в секунды разрешая ворох разнообразных проблем. "Значит, здесь делаешь так, как я сказал, потом вот это используешь отсюда. Ну и так далее", – разносилось по кабинету обычное Ванино, – торопясь, он по старой привычке обрывал окончания фраз, считая, что сказанного достаточно и времени на разжевывание нет.
Всё вокруг дышало его напором и энергией. Даже выходили пообщавшиеся с президентом люди совсем иначе – легкой, нетерпеливой походкой.
Да и самому Листопаду собственный стиль работы, похоже, доставлял наслаждение. Пару раз он даже подмигнул Антону с плутовским видом: де, каков я удалец.
Удалец, конечно. Но чем больше вглядывался и вслушивался Антон, тем сильнее к восхищению примешивалось сначала смутное, затем оформившееся ощущение озадаченности.
Уж слишком разнопланов и разномасштабен получался круг вопросов, выносимых на суд президента. Биржевик утверждал ставки ночных овердрафтов, а следом хозяйственник согласовывал количество стульев, необходимых для предстоящего совещания. Председатель кредитного комитета представлял список вип-клиентов с льготным режимом обслуживания, инвестиционщики докладывали о скупке виноградорского хозяйства через приватизационные чеки. И тут же завгар подписывал сметы на списание запчастей.
А следом приходилось вместе с финансистами вникать в хитроумнейшую схему ухода от налогов через свободную экономическую зону в Калмыкии.
И всё это выскакивало одно за другим, будто тузы и двойки в перемешанной карточной колоде.
Наконец, зыркнув на часы, Листопад перекрестил руки. Понятливый Маргелыч выскочил в приемную и перекрыл поток посетителей, – "президентский час" закончился.
Выпроводив оставшихся, Иван самодовольно потянулся, дожидаясь комплиментов.
К некоторой его досаде Антон как ни в чем ни бывало вытащил из портфеля две папки:
– Получите свой заказ, герр президент. Компании "Лотос" и "Кронос". Чтоб вас лишний раз не беспокоить, сначала оформил на своё имя, а затем внёс изменения в устав. И отныне владельцы – Иван Андреевич и Пётр Иванович Листопады.
– То ладно, – Иван отодвинул папки, как нечто несущественное. – Давай о деле. Что тебя из ментовки турнули, уже знаю…Поинтересовался, – ответил он на безмолвный вопрос. – В общем не бросать же друга в тяжелую минуту. Так и быть, пристрою.
– Не стоит утруждаться. Я уж как-нибудь сам, – отказался Антон, движением головы всё-таки выказав благодарность. – Займусь регистрациями. Тебе-то создал компании. Создам и для других.
– – И сколько рассчитываешь заработать?
– – Может, и до тысячи долларов в месяц.
– Плачу для начала пять. И сразу вице-президентом банка. Плюс квартира с правом выкупа по себестоимости, – смачно объявил Листопад.
– Это за какие заслуги? – насторожился Антон. Он едва заметно помедлил. – Спасибо, конечно, за участие. Но – всё-таки нет.
Непривычный к отказам, Иван посуровел.
– Мало предложил, что ли? Или вице-президент банка для отставного мента – уже не уровень?
– Не в том дело, Ваня. Затея моя, конечно, по сравнению с твоей махиной крохотулька. Что называется, на хлеб с маслом. Но зато ни от кого не завишу. Да и, по правде, – решился Антон, – не хочу я участвовать во всем этом вашем… – он припомнил листопадово словечко, – раздербанивании.
Заметил, что у приятеля недобро обострились скулы, примирительно улыбнулся.
– Каждому своё.
– Именно шо своё! – прорычал Листопад. – Одни работают. Другие страну взаглот расхапывают. А третьи только воздух глобальными прожектами сотрясают! А чуть коснись до живого дела – в сторону.
– Во всяком случае разворовывать взаглот наперегонки с другими – я тебе не союзник, – бросил уязвленный Антон.
– А ты меня с этой шпаной не равняй! Я как раз дело делаю!
Дверь кабинета со вздохом приоткрылась, и в нее протиснулась сконфуженная физиономия Маргелова:
– Иван Андреевич! Там…
– Пшел вон! – не оборачиваясь, рявкнул Листопад. С новым, укоризненным вздохом дверь закрылась. Антон недоуменно прищурился.
– Э! Пёс! Малюта Скуратов. Чаще бьешь, сильней лижется, – отмахнулся Иван, не желая сбиться с главного разговора. – Вслушайся, о чем говорю! Ты ведь у нас всегда за державу радел. Даже в фермеры, шоб ей, слабомощной, помочь, подался. Так вот здесь, у меня, самое что ни на есть державное дело. Америка с чего поднялась? С автомобилестроения. А у нас в чем архимедов рычаг? Жрачка. Без порток русский мужик, если что, проходит. А вот без еды, – дулюшку. А ну иди сюда!
Листопад нетерпеливо ухватил Антона за руку и повлек к укрытой в дальнем углу карте России, испешренной разноцветными стрелочками, дугами и овалами.
– Вот он я! – горделиво сообщил Иван. – Красное – мясомолочка, синяя – мукомольное. Это вот – овощеводство. Ну и так далее. Видишь, как стрелки сходятся? Осталось вот это с этим закольцевать, потом с кожевенкой разобраться. В Новороссийске виноградники присовокупим. И – считай, замкнутый цикл. Плюс банк, само собой, собственный. Из Канады поточные линии идут, – вот сюда и сюда, – Иван со вкусом двигал лапищу по карте страны. – Потихоньку всех переоснастим. Хватит вилами навоз размазывать. Помнишь, я тебе про Столыпина рассказывал? Так вот хочу по его образцу хуторские хозяйства затеять. Шоб хозяина на земле возродить. Тут и старая моя задумка про минитрактор сгодится. И прочие идеи, которые в восьмидесятых забросил. И великолепная тогда жизнь случится, друг Антоша! По моим наметкам, через пару-тройку лет, если всё срастется, может, пол-России прокормить сможем. Другие раздербанивают. А мы с тобой собирать станем. Если это не дело, то что тогда дело?!
Пораженный Антон всё не мог оторваться от карты.
– Да, в масштабах ты не усох. Но всё-таки, я-то тебе зачем? Ведь в самом деле, к банку никогда никакого отношения…
– Та натаскаешься. Сам видел, сколько на мне всего. И переложить не на кого. Даже не представляешь, как остро не хватает надежных людей. Таких, шоб не предали и не обокрали. Давай, – бьем по рукам и – побежали. Вместе любую глыбу сдвинем и на любой Эльбрус залезем. Руку на подвиг! – Листопад требовательно выставил лапу для рукопожатия.
– Что ж? Если на подвиг, – Антон втиснул руку в объемистую, как ковш, листопадову ладонь.
Хоть и не привлекало его высокогорье, но не оставлять же в одиночестве без страховки рвущегося к вершине друга. Да и цель того стоила.
– Вот и отлично, – облегченно констатировал Иван. – Тогда получай…
Он вытащил из ящика стола и протянул Антону техпаспорт на автомашину ВАЗ-2109 и ключи. Техпаспорт, как с удивлением увидел Антон, оказался оформлен на его имя.
– А как ты думал? – захохотал Иван. – Я ж не могу позволить своему боевому заместителю разъезжать по Москве на чем попало. Имидж, понимаешь! Можешь считать, что получил в качестве аванса.
Избегая новых препирательств, нажал на кнопку вызова.
– На сегодня все дела по боку. Отметим наше воссоединение. Тут в гостинице "Россия" открыли первый по Москве японский ресторан. Кусачий, правда, падла. На той неделе с тремя нефтярями поужинали, – пришлось восемьсот бакеров выложить. Зато – прикольно. Суси или там мраморное мясо прямо на самолете из Токио. Да еще при тебе жарят! Посидим. Повспоминаем. Ломанем, пока при памяти. Посвинячим, как в былые годы. Вдвоем. Шоб никакого бабья. Только ты и я.
В кабинет зашел Маргелов:
– Едва разогнал. Такие назойливые. Прут и прут. Президенту уж и не отдохни.
– Познакомься, Маргелыч! – перебил Иван. – Наш новый вице-президент…Доверенный! Так шо, пока вникает, всякую помощь – немедленно.
Листопад внушительно погрозил пальцем. Как бы передавая Антона под особую опеку.
Маргелов изобразил на неулыбчивом лице некое подобие хмурой приязни. Но в глубине глаз легко угадывалась досада, – делить президентскую благосклонность он ни с кем не желал.
– Я чего заглядывал-то, Иван Андреевич, – пробурчал он, угрюмостью напоминая о незаслуженно понесенной обиде. – В "предбаннике" фифочка появилась. Говорит, вы ей назначили.
Он справился с запиской:
– Анжела Рахно какая-то. Отфутболить?
Листопадова физиономия сделалась кислой:
– Совсем вылетело. Зови!
Маргелыч вышел.
– Я тут телку одну время от времени.. ну, и так далее, – Иван изобразил похабный жест. – Теперь просит пристроить племянницу. Из Украины, видишь ли, приехала. Вроде как поступила в университет и ищет приработок. Щас побыстрому куда-нибудь на полставки пошлем и – рванем на холостяцкие "гульки"!
Он предвкушающе потряс кулаком.
Тугую дверь с усилием приоткрыли, и в образовавшуюся щель втиснулась визитерша.
Иван, оборвавшись, сглотнул слюну. Невольно потеребил узел галстука Антон.
У входа, страшно стесняясь, переминалась рослая девушка с русыми, сплетенными в косу волосами и чуть раскосыми, по-детски доверчивыми глазами. Она со страхом огляделась в жутко огромном кабинетище. Угадав направление мужских взглядов, стыдливо одернула короткую юбчонку.
– Мне тетя сказала…, – пролепетала она. – Может, позже?
"Вылитая юная Вика", – подумал Антон и по лицу Ивана понял, что мысли их совпали.
Листопад поднялся, пересек кабинет, строго вгляделся в раскрасневшееся девичье личико:
– Анжела Рахно?
– Да, я от тети…
– Так шо ж ты, понимаешь, ждать занятых людей заставляешь, – строго упрекнул Иван, с наслаждением наблюдая, как наливаются краснотой бархатистые, будто шкурка персика, щечки. Вгляделся в назревающий на пухлой губке герпес. Строго насупился:
– Это ещё шо?
– Вавка выскочила, – девушка потерянно прикрыла рот. – В метро просквозило. Но она быстро пройдет! И потом это не заразно.
– Ишь ты, вавка, – озадаченно покачал головой Иван. Скосился на Антона. "Не трожь девчушку", – ответил тот взглядом.
Но остановить возжелавшего Листопада было невозможно.
Иван заговорщически склонился к розовому ушку, шепнул, намеренно сглатывая окончания:
– Суси хочешь?
Так что получилось что-то вроде "сосать".
– Что?! – девушка отшатнулась, боясь поверить в то, что ей послышалось. И, надеясь, что всё-таки не расслышала.
Листопад, довольный собой, расхохотался. По его мнению, шутка удалась.
– Су-си! Японская еда такая. Мы как раз с моим боевым замом обсуждали, что скверно это – идти в ресторан без женской компании. Так что едешь с нами. Будешь группой эскорта. Там и поговорим, – оборвал Иван возможные возражения.
Возражений не последовало. Тем более, судя по расширившимся глазёнкам, что такое "группа эскорта" по-московски, юная провинциалка тоже пока не знала.
Антон наблюдал за трепетной девчушкой, за азартно косящим Листопадом и с некоторой горечью понял, что все эти пробелы в образовании будут восполнены в самое ближайшее время.
Служебный роман
Третий месяц работал Антон в "Илисе", просиживая по десять часов ежедневно над бесчисленными документами, требовавшими оперативного решения. А после еще по три часа, взбадривая себя кофе, изучал бесконечные законы, нормативные акты, банковские и холдинговые инструкции. И если поначалу сотрудники, приходившие за подписью, едва скрывали пренебрежительные ухмылки при виде то и дело попадавшего впросак выскочки, то через пару месяцев они же стали забегать за советом, – Антон оказался человеком очень обучаемым. И – наблюдательным. Первое интуитивное чувство неудовлетворенности, что ощутил он, наблюдая за работой Ивана, окрепло.
Основные усилия Листопада сосредоточивались на поглощениях. Переговоры, сложные финансовые схемы, неожиданные комбинации, в результате которых он завоевывал всё новые предприятия для собственной империи, увлекали его. Он летел вперед, словно Чапай на капелевцев, захватывая по пути обозы и пленных и устремляясь дальше. Напор и атака стали его стихией.
Но следом должны идти спецподразделения – сортировать добычу, конвоировать пленных, осваивать новые территории.
А вот таких сплоченных команд Антон в "Илисе" не обнаружил. Самому же Ивану заниматься будничной, рутинной работой, в которой нет выхода фантазии, но зато требуются терпение и усидчивость, было скучно и тоскливо. Да и невозможно объять необъятное. Меж тем именно это Листопад пытался сделать.
Созданная им громоздкая, многоступенчатая махина с сотнями сотрудников, тысячами рабочих на предприятиях и десятками подсобных служб вся была замкнута на президента. А потому в его отсутствие то и дело давала сбои. Механизмы со скрипом проскакивали, а то и работали вхолостую.
По мнению Антона, привыкшего к системности, необходимо было срочно провести структурную перестройку компании, так, чтоб каждое направление замыкалось на одного из замов, полномочного принимать оперативные решения. Он подготовил свои соображения и стал искать случай обсудить их с Листопадом. Увы, сделать это оказалось неожиданно непросто, – Иван "задураковал".