* * *
"Илис" изнемогал в неравной борьбе. Всю мощь купленного государственного аппарата бросил на него остервеневший Балахнин. Под разными предлогами один за другим блокировались счета. Только за последнюю неделю за недоимки налоговая инспекция парализовала работу сразу двух ключевых овощеводческих хозяйств. По промышленным предприятиям сновала санэпидемслужба, безжалостно опечатывая один цех за другим. Поступавшее из-за границы оборудование арестовывалось на таможенных терминалах. Против директоров возбуждались уголовные дела.
По Листопадовскому холдингу лупили разом из орудий всех калибров.
Листопад пытался найти защиту в правительстве, – при обнищании населения и сохраняющейся угрозе повального голода беззастенчиво разрушалась единственная рентабельная сельскохозяйственная структура. Но, как и следовало ожидать, сочувствия не встретил, – в спецраспределителях с продуктами всё всегда в порядке.
И даже публичная поддержка, выраженная Верховным Советом, не помогла. Более того, оказалась очень не вовремя.
К осени девяносто третьего года изъеденное паразитами государственное древо запаршивело совершенно. Исполнительная и законодательная ветви отчаянно глушили друг друга, понимая, – ослабевший обречен отсохнуть. И любой вопрос в органах власти решался по причастности "наш-не наш".
Примкнувший к мятежному парламенту Листопад однозначно стал для президентского окружения чужим.
Антон с Иваном уныло анализировали понесенные за последний месяц убытки, грозившие окончательно парализовать работу и без того подорванного холдинга.
– Месяц. Максимум – два, – Антон сокрушенно отодвинул документы. – Больше взять неоткуда. И так все резервы подтянули.
– Придется резать, – протянул Иван.
– Что-о?!
Листопад хмыкнул:
– Когда стадо кормить нечем, часть режут. В нашем случае – начнем распродавать нерентабельные активы. Шоб других поддержать. Балахнин тоже немалые убытки несет. Тут кто кого перетерпит.
– Но ведь это ж – крах всех планов! Распродадим, потом не соберем.
Иван угрюмо кивнул, соглашаясь.
За эти месяцы беспрерывной, изнурительной борьбы он совершенно осунулся. И даже привычная победительная ухмылка стала выглядеть оскалом загнанного, отчаявшегося зверя.
И все-таки сдаваться он не собирался.
Киллерское стрельбище
В сентябре забеременевшая Анжела по настоянию Листопада сделала аборт. По возвращении из больницы чувствовала себя скверно, капризничала. Не решившись оставить ее в таком состоянии одну, Иван остался ночевать на Кутузовском.
Рано утром, перед работой, заскочил домой – переодеться. Он добился-таки встречи с премьером, на которую очень рассчитывал. Аудиенцию назначили на девять.
Лифт, как часто бывало, где-то застрял, и Листопад, которого поджимало время, помчался наверх, не дожидаясь замешкавшегося в машине охранника.
Тяжело дыша, он добежал до лестничного проёма перед площадкой на пятом этаже.
Внезапно из-за лифтовой шахты выглянул привлеченный шумом невысокий мужчина в синтипоновой куртчонке и низко надвинутой на глаза вязаной шапочке. При виде Листопада глаза его удивленно расширились, рука после секундного замешательства судорожно скользнула под куртку.
Еще прежде, чем наружу показалась рукоятка пистолета, Листопад догадался, – перед ним, лицо в лицо, стоял киллер. Холодный пот брызнул разом из всех пор и слепил Ивана с одеждой.
Далеко внизу слышался неспешный топот охранника.
* * *
Антона Негрустуева поднял из постели звонок из секретариата "Илиса", – прерывающийся женский голос сообщил, что полчаса назад совершено покушение на Ивана Андреевича.
– Что-о?! Говори же, – прохрипел Антон, боясь услышать страшное "убит".
– Слава Богу, остался жив. Едет в офис. Приказал созвать пресс-конференцию. Мол, покойник просит последнего слова. Вот ведь человек, – шутит, – голос секретарши счастливо булькнул. – Ну, у меня тут еще целый список.
Она отсоединилась.
* * *
Когда Антон стремительно вошел в президентский кабинет, Листопад как ни в чем не бывало раскачивался в своем кресле. Подле безмолвно, с подавленным видом съежились начальники управлений. Расположившегося у журнального столика Маргелыча потряхивало в неконтролируемом ознобе.
При виде запыхавшегося зама Иван усмехнулся:
– Ишь как все дружненько собрались. Значит, и на похороны не опоздаете!
Несмотря на показную вальяжность и попытки шутить, встревоженные, больные глаза, лихорадочный блеск которых тревожными маяками выделялся на посеревшем лице, выдавали пережитый им ужас.
– Тьфу на вас, Иван Андреевич, – Маргелыч попытался, как положено, сплюнуть. Но слюны не было.
– При пожаре не годишься, – констатировал Иван.
Вошла распухшая от слез Анжела.
– Весь конференц-зал забит. С телевидения сразу три канала подъехали. Всё в кабелях, – сообщила она в ответ на вопросительный кивок Ивана. Шмыгнула носом.
– Ты-то с чего рыдала? – заметил Иван. Подмигнул. – С того шо стреляли или шо не попали?
– Дур-рак! – Анжела поджала губки.
– Ладно, пошли, – Иван поднялся. Хохмы сегодня, вопреки желанию, получались квелыми. – Там всем всё сразу и расскажу.
Вошедшего президента "Илиса" встретили аплодисментами. Должно быть, так встречали вернувшегося из царства Аида Орфея.
Несмотря на лихорадочное состояние, выступил Иван четко.
По его словам, ночевал он дома. В семь утра, на полчаса раньше, чем обычно, подъехала машина с водителем и охранником. Лифт оказался сломан, потому решил спуститься по лестнице, не дожидаясь, пока поднимется охранник.
На площадке пятого этажа из-за лифта внезапно появился мужчина в невзрачной куртке на синтипоне и низко нахлобученной вязаной шапочке. То, что это киллер, понял сразу, по движениям, – руку с пистолетом тот выбросил вперед одновременно с шагом.
– Как же не попал? – послышался нетерпеливый голос.
– Разгильдяйство отечественное спасло, – со счастливой усмешкой отреагировал Иван. – Какой-то раздолбай поленился подняться на полпроема к мусоропроводу и выкинул пакет прямо у двери лифта. Он об него и споткнулся как раз в момент выстрела. Так шо угодил в стену. Ну, я оттолкнул и – на рывок. Давненько так не бегал. Если б засечь по секундомеру, так, поди, на значок мастера спорта наработал, – под одобрительные смешки прикинул Иван. – Куда денешься, пистолет-то не игрушечный. Он, правда, еще разок шмальнул. Но тут уж охранник снизу летел. Так шо пришлось ему уходить к чердаку. "Личник" мой за ним. Да – куда там? У него ж всё изучено было, и замок на чердаке, как выяснилось, заранее спилен. Ушел!
Он подмигнул помрачневшей аудитории:
– И я пока ушел.
– Узнать сможете?
– Конечно. С него ж шапка слетела. Да с меня уж на месте его словесный портрет отобрали. Так шо, дай Бог, найдут.
Вперед выдвинулся телевизионщик. Выставил микрофон с надписью "Первый канал":
– Есть предположение, кто это сделал?
Гудение разом стихло, – вопрос оказался ключевым.
Листопад подобрался, – ради этого вопроса он и созвал пресс-конференцию.
– У меня нет предположений. Есть уверенность, – он зло ощерился. – Убийство мог заказать только один человек, которому я перешел дорогу, – Балахнин.
– У Вас есть доказательства? – другим, неприязненным тоном потребовал телекорреспондент, – после недавнего акционирования первого канала компания "Конверсия" получила от государства весомый пакет акций, и директором канала стал один из балахнинских вице-президентов.
– Я не прокурор, – отреагировал Иван. – Сам или через холуев, этого пока не знаю, – он нажал на слове "пока". – Но другого не дано. Он мною, как вы знаете, пытался закусить. А я ему за это в Хачимовске хвост прищемил.
В зале послышались понимающие смешки, – история с хачимовским захватом до сих пор обсуждалась в прессе.
В руках стоящего за спиной Листопада секретаря зазвонил мобильный телефон. Он тихонько ответил и тут же, приблизившись, протянул Ивану.
– Извините, неотложный вопрос, – принимая трубку, Листопад подмигнул залу. – А могло бы и не быть.
Он поднёс телефон к уху. Через пятнадцать секунд, не сказав ни слова, отключил с обескураженным видом.
Оглядел примолкших журналистов, припоминая, о чем говорил перед тем. Вспомнил.
– В общем Балахнин в своем репертуаре. Вместо того шоб приехать с бутылкой, сесть, повиниться, решил на хапок. По-другому-то отвык.
– А вы не боитесь, что после таких бездоказательных обвинений "Конверсия" привлечет вас к ответственности за клевету? – снова выдвинулся вперед тележурналист.
– Вот это называется, напугал! – Листопад зло расхохотался. – Я как раз другого опасаюсь. Еще с комсомольских времен знаю Юрия Павловича как мужика упертого. Так шо если завтра, не приведи Господь, опять где чего рядом пальнет или подо мной взорвется, то вы за ответами сами теперь будете знаеть к кому идти.
Свернув на этой разухабистой ноте пресс-конференцию, Листопад вернулся к себе.
По дороге поманил Антона и Маргелыча.
– Вот шо, мужики, – едва войдя, объявил он. – Сейчас звонил Феликс. Я его прямо с утра подключил. А что остается? – он хлопнул угрюмого Антона по плечу. – На ментовку твою надежды хрен целых столько же десятых. Так вот у Феликса появились наколки насчет наводчика.
– Наводчика?! – поразились Антон и Маргелыч.
– А вы как думали? "Крот" у нас завелся…Вчера вечером, перед уходом, я объявил, что с утра прямо из дома еду в правительство. А на самом деле заночевал у Анжелки. И хмырь со шпаллером этого не знал. Он-то меня из квартиры поджидал. Потому и смазал от неожиданности, когда я вдруг снизу возник. В приемной тогда человек десять-пятнадцать крутилось. В общем надо подъехать к Торопину, помочь вычислить. Ну и так далее.
Он приподнял палец, колеблясь, на кого из двоих указать. Ткнул в Маргелыча.
– Да вы чего, Иван Андреич? – возмутился тот. – Я теперь от вас ни на шаг. Как Петька за Василь Иванычем. Чтоб хоть спина прикрыта. И то один раз чудом пронесло… Пускай Негрустуй. Это по его части.
– Ты работаешь дольше. Людей в компании лучше знаешь. Так что от тебя там больше пользы, – не согласился Листопад.
– Воля ваша. Давайте адрес, – Маргелыч неохотно потянулся к чистому листку.
– Не нужен тебе адрес. Торопин прислал своих. Ждут внизу. Они проводят…
Откинувшийся в кресле Листопад прикрыл глаза. Дождался тихого хлопка двери.
– Знобит! – признался он. – Достань там.
Антон выудил из бара початую бутылку "Мартеля", по знаку Листопада разлил по двум фужерам, протянул один Ивану.
Тот потянулся взять и – отдернул руку, – она подрагивала. Усмехнулся сконфуженно.
– А шо ты хотел? Не каждый, знаешь, день тебе в лоб девять граммов выцеливают. Тут и опущение матки схлопотать недолго… Ну, ломанем. Раз уж свезло остаться при памяти.
Обливаясь, выпил.
– Если не торопишься, посидим вдвоём, – попросил он. – Отойти хочу, чтоб никто не видел.
Минут через сорок вбежала Анжела. Не обращая внимания на недовольный жест хмельного Листопада, схватила пульт и включила телевизор.
На экране появился зачитывающий текст диктор.
"…Поэтому огульные обвинения господина Листопада в причастности руководства компании "Конверсия" к покушению на него, – есть, скорее всего, плод больного воображения перепуганного человека.
"Конверсия" является крупнейшим многопрофильным холдингом. Но все возникающие противоречия с контрагентами разрешаются строго по российским законам и исключительно в рамках правового поля. К сожалению, полукриминальные методы работы самого Листопада наверняка затруднят органам расследования поиск заказчика покушения. Возможно, он стал жертвой собственной так называемой "крыши", – широко известно, что его финансовые проекты пересекаются с интересами торопинской группировки.
Вероятен и иной мотив – месть. В последнее время в предпринимательском мире ходят упорные слухи о возможной причастности Листопада к таинственной гибели бывшего сотрудника КГБ Осинцева, с которым Листопада, как говорят, прежде связывали тесные отношения".
Тяжело задышав, Иван подался вперед.
"Впрочем, – продолжал диктор, – не исключен и иной вариант: так называемое покушение инспирировано самим потерпевшим. Уж больно неестественным выглядит промах с двух метров и последующее бесследное исчезновение исполнителя.
Во всех случаях компания готова оказать правоохранительным органам всемерную помощь в скорейшем установлении виновных". Мы передавали заявление пресс-службы компании "Конверсия". А теперь предлагаем видеоклип с Богданом Титомиром".
Иван дотянулся до пульта и отключил телевизор.
– Что ж теперь делать, Ванечка? – Анжела поежилась.
Иван усмехнулся.
– Шо делать? Закажите гроб.
– К-какой гроб?
– Богатый. С кистями. С лентой – "Азм воздастся". И отправьте Балахнину.
– Но, Ванечка…
– Иди же! – потребовал Иван. Наткнувшись на его нетерпеливо косящий взгляд, Анжела вышла.
– Ишь как хитро завернул, – Листопад ощерился. – И на Осинцева мне намекнул, что-де держу на крючке, и дурачка из меня сделал, – вроде как сам всё организовал. Нет исполнителя. А стало быть, мели чего хошь. Не проверишь. Так?
Антон уныло смолчал.
– Вот и он в том уверен! – Листопад вдруг навалился на стол, жарко пригнулся к Антону. – Не знает, беспредельщик, что у меня козырный туз в рукаве!
Заметил встревоженный взгляд Антона. Торжествующе расхохотался.
– Не боись, Антоша, – не дурдом! Ты шо думаешь, я от того киллера, когда он споткнулся, и впрямь дёру дал? Да если б припустил вниз, он бы меня как раз меж лопаток и нафаршировал.
С наслаждением увидел, как с расширенными глазами, с открытым бессмысленно ртом начал приподниматься Антон.
– Именно что! Его ж на меня повело, как споткнулся. Я навстречу на арапа и рванул. Не от смелости, от страха, – выхода не оставалось. Захамутал его в лапы. Под себя подмял да его же шпаллером по загривку. Заслужил! Идешь на дело, – не хрен спотыкаться. Тут и охранник подлетел. В общем киллерюгу этого скрутили и к Торопину отвезли. А уж как увезли, тогда я и ментуру вызвал.
– И что теперь? – пролепетал Антон.
– Теперь?!
Листопад подхватил зазвонивший мобильник.
– Да…Уже?..Щас буду.
Он склонился к селектору.
– Машину с охраной. Срочно!.. – отпустил кнопку. Поднял исказившееся лицо. – Теперь всё и разъяснится. Поехали!
* * *
Компания "Блицкриг", за которой стояла торопинская группировка, обосновалась в тихом двухэтажном особнячке поблизости от Даниловского монастыря, где размещался один из ее партнеров по алкогольному бизнесу – Московская патриархия.
Подъехавшего Листопада здесь знали. Поджидавший у входа "качок" в наимоднейшем малиновом пиджаке с грацией бегемота изобразил подобие поклона, отчего переплетшиеся на его груди три массивные золотые цепочки свесились вниз, звякнули и заскрежетали, будто выбираемая якорная цепь.
Свежие после евроремонта коридоры пахли побелкой и цветами, – вдоль стен и в эркерах стояли вазоны с розами. Навстречу то и дело попадались юноши в строгих костюмах и девушки в умеренно коротких юбках, – с одинаковым выражением деловитой сосредоточенности. Типичный, словом, офис преуспевающей европейской бизнескомпании.
Из приемной внутрь вели две двери. Возле одной, с надраенной медной табличкой "Генеральный директор", в креслах дожидались очереди несколько респектабельных посетителей. Ивана и Антона тихонько ввели в кабинетик напротив. Малоприметный и без вывески. Мудрый Феликс предпочитал не светиться на официальных должностях, а управлять процессом, как привык, – из тени.
В движениях, как и в словах, Феликс был скуп. Из уважения к гостю он изобразил некую попытку приподняться над креслом. Одновременно изогнутым углом брови выразил Листопаду недоумение по поводу присутствия Антона.
– Не сдаст, – коротко успокоил его Иван.
Движением пальца Феликс выставил сопровождающего, вытянул из ящика стола несколько листов, положил перед собой.
– В общем так. Исполнитель, – он передвинул вправо один из листов, – насчет заказчиков много не дал. Заказ, аванс, как и водится, получил по обычным каналам.
– Смешно бы было, если б его сам Балахнин проинструктировал, – согласился Иван.
– Ни Балахнин, ни кто из "Конверсии" напрямую никакого отношения. Единственно – его свели с "кротом", который на тебя и наводил.
– Да не тяни резину! – Иван, не в силах более терпеть, вскочил, отчего стул, на который перед тем присел, рухнул на пол. – Неужто и впрямь Маргелыч?
Антон вздрогнул. Феликс снисходительно углом рта улыбнулся, достал из сигарного ящика сигару, смачно срезал головку, неспешно, с чувством раскурил. Приглашающе придвинул сигарный ящик Листопаду.
– Э-э, – пренебрежительно промычал тот, плюхаясь на соседний, жалобно скрипнувший стул. – Говори, наконец!..
– Виталик, в смысле киллер, напрямую "крота" не знает. Тот сам ему звонил, когда появлялась информация… Кстати, сегодня, оказывается, третья попытка была. До того дважды срывалось.
Иван отёр пот.
– Так шо насчет Маргелыча? – упрямо напомнил он. – Может, всё-таки спонтила твоя братва?
– Сам погляди.
Феликс в неспешной своей манере, особенно вальяжной на фоне мятущегося Листопада, поднял исписанный лист бумаги, сверился с текстом, усмехнулся в сторону Антона:
– Можете считать это явкой с повинной.
Губы схватившего лист Ивана, едва он начал читать, побелели. К концу чтения ужались в узенькую полоску.
Дочитав, он прикрыл глаза и с отвращением отпихнул лист к Антону:
– Прочти. Вслух.
"В первой декаде августа, – начал читать Антон, не без труда разбирая корявый, прерывистый почерк, – возле дома меня перехватили какие-то люди и привезли на встречу с Рапоновым".
Антон вопросительно поднял голову.
– Гэбьё, – отреагировал Феликс. – Генерал. Ныне в Балахнинских холуях.
– Возглавляет службу безопасности, – не открывая глаз, уточнил Иван.
"Рапонов предложил мне помочь убрать Листопада. Я согласился…"
– Па-адаль, – прорычал Иван.
"Мне дали телефон какого-то Виталика, которому я должен был звонить и сообщать о передвижениях Листопада. Всего звонил три раза. В первый…"
– Виталик тоже подтвердил по трём звонкам, – включился Феликс. – По ним мы Маргелова и вычислили. Сопоставили, когда кто и о чем в курсе был. По всем трем случаям знали трое. Девок-секретарш для начала отмели…
– И что, он на этом вот так сразу "раскололся"? – недоверчиво уточнил Антон. – Прямых-то доказательств у вас, похоже, нет.
– А мы не ментура. С нами, когда попросим по-хорошему, делятся. Или не по-хорошему, – Феликс со зловещей издевкой пыхнул в Антона сигарным дымом.
Взгляды бывшего мента и преступного авторитета непримиримо схлестнулись.
– Где эта гнида?! – Листопад вскочил, опрокинув и второй стул. – Веди.