Что тут непонятного. С чего это я должен быть виноват в том, что у неизвестно какой девчонки месячные начались?
Я довез ее до дома в Сэтагая. По дороге сцепление машины стало издавать еле слышный скрежет. Со вздохом я подумал, что скоро придется везти машину в сервис. Классический образец дня, когда не заладится что-нибудь одно, и начинается цепная реакция, и все уже идет наперекосяк.
- Можно, я тебя приглашу еще? - спросил я.
- На свидание? Или в гостиницу?
- И туда, и туда, - беспечно ответил я. - В комплекте. Как зубная щетка и паста.
- Может быть. Я подумаю, - сказала она.
- Обязательно. Когда думаешь, голова медленнее стареет, - сказал я.
- А к тебе нельзя? В гости?
- Нельзя. Я с младшей сестрой живу. У нас правило. Я не привожу женщин. Она не приводит мужчин.
- Правда, что ли, с сестрой?
- Правда. В следующий раз принесу копию свидетельства о регистрации.
Она рассмеялась.
Я проводил глазами девчонку, пока она не скрылась за воротами дома, завел двигатель и, прислушиваясь к скрежету сцепления, вернулся домой.
В квартире было совсем темно. Я открыл дверь, зажег свет, крикнул сестру. Однако дома ее не оказалось. Куда она подевалась, ведь уже десять вечера, подумал я. Некоторое время я искал газету, однако нигде не смог найти. Вот такое воскресенье.
Из холодильника я достал пиво, вместе со стаканом и пивом пошел в гостиную, щелкнул переключателем стереосистемы, поставил на проигрыватель новую пластинку Херби Хэнкока. Попивая пиво, ждал, когда из колонок послышится музыка. Однако сколько я ни ждал, звука не было. Только тогда я вспомнил, что еще дня три назад проигрыватель сломался. Питание подключается, а звука нет.
По той же причине невозможно было смотреть и телевизор. Телеприемник для был подключен так, что звук шел только через стереосистему.
Мне ничего не оставалось делать, как пить пиво, наблюдая за беззвучным экраном. По телевизору показывали старый фильм про войну. Битвы в Африке, в которых участвуют танковые войска Роммеля. Танки беззвучно стреляли, пулеметы сыпали градом беззвучных пуль, люди молча погибали. Ну и ну - наверное, уже раз шестнадцатый за этот день я вздохнул.
Мы стали жить вместе с сестрой весной, пять лет назад. Мне тогда было двадцать два, а сестре восемнадцать. Я только что окончил университет и устроился на работу, она окончила школу и поступила в университет. Наши родители отпустили ее в Токио с тем условием, что она будет жить вместе со мной. Сестре было все равно. Я тоже был не против. Родители сняли для нас большую квартиру с двумя комнатами. Я решил, что буду платить половину арендной платы.
Как я и говорил раньше, мы были дружны с сестрой, я не испытывал никаких неудобств от совместной жизни. Я работал в рекламном отделе компании по производству бытовой техники, поэтому на работу уходил довольно поздно и возвращался тоже поздно. Сестра уходила рано в университет и почти всегда возвращалась в начале вечера. Поэтому в основном, когда я просыпался, ее уже не было дома, а когда возвращался домой, она уже спала. Кроме того, почти все выходные я проводил, встречаясь с девчонками. Выходило, что и поговорить нам удавалось не чаще раза или двух в неделю. Однако, наверное, оно и было к лучшему. Благодаря этому у нас не было времени для ссор и мы не лезли в личные дела друг друга.
Я думаю, что у нее тоже в жизни немало всего происходило, однако никогда об этом не спрашивал. Мне совершенно не интересно, с кем спит девчонка, которой уже стукнуло восемнадцать.
Всего один раз мне пришлось просидеть рядом с ней, держа ее за руку, с часа до трех ночи. Я вернулся с работы, а она сидела на кухне и плакала. Я предположил, что раз она плачет за кухонным столом, то, наверное, хочет, чтобы я что-то сделал. Если бы она хотела побыть одна, то плакала бы у себя в комнате на постели. Может, я ограниченный и эгоистичный тип, но это даже я понимал.
Потому я сел рядом и крепко сжал ее руку. Я не держал сестру за руку с того времени, как мы в начальной школе ходили ловить стрекоз. Рука сестры, хотя, наверное, это и неудивительно, стала гораздо крепче и больше, чем помнилось мне с прошлого раза.
В результате, не проронив ни слова, она проплакала два часа. Я изумлялся тому, сколько жидкости накопилось у нее внутри. Вот если бы я решил поплакать, после пары минут тело бы ссохлось.
К четвертому часу ночи я устал и решил, что пора это прекращать. В такой ситуации я должен что-то сказать как старший брат. У меня это не очень получается, но что уж тут поделаешь.
- Я совершенно не хочу вмешиваться в твою жизнь, - сказал я. - Это твоя жизнь, живи так, как тебе нравится.
Сестра кивнула.
- Но я должен тебе сказать одну вещь. Перестань носить в сумочке одни презервативы. А то тебя примут за проститутку.
Услышав это, она схватила со стола записную книжку и изо всех сил швырнула в меня.
- Зачем ты лазаешь по чужим сумкам! - закричала она.
Когда она сердится, всегда что-то швыряет. Поэто- му, чтобы не провоцировать ее больше, я не стал говорить, что ни разу в ее сумку не заглядывал.
Однако, как бы там ни было, плакать она перестала, а я смог наконец отправиться спать.
Окончив университет, сестра нашла работу в туристической фирме, но жить мы продолжали точно так же. Она работала четко с девяти до пяти, а моя жизнь становилась все более расхлябанной. Ежедневно я приходил на службу к двенадцати, читал газету, обедал, часов с двух начинал заниматься собственно работой, на вечер планировал встречи с рекламными агентствами, после чего выпивал и поздно ночью возвращался домой.
В первый летний отпуск после поступления на работу в турфирму сестра вместе с двумя подружками поехала на Западное побережье США (естественно, получив купон на скидку), в той же группе был один программист, на год старше ее, с которым она и сошлась. После возвращения в Японию она стала частенько ходить с ним на свидания. Нередко о таком слышишь, хотя лично у меня бы не получилось. Я вообще групповой туризм ненавижу, а от одной только мысли, чтобы с кем-нибудь познакомиться, тоска берет.
Однако с тех пор, как сестра стала встречаться с этим программистом, она заметно повеселела. Стала заниматься домашним хозяйством и следить за своей одеждой. Раньше она могла куда угодно отправиться в рубашке, голубых джинсах и кроссовках. Благодаря тому, что она стала следить за одеждой, ящик для обуви наполнился ее туфлями, а дома завелось множество проволочных вешалок из химчистки. Она стала часто стирать, часто гладить (раньше в ванной валялась куча грязного белья, напоминая амазонский термитник), часто готовить еду, часто убирать. Мне когда-то тоже приходилось такое видеть, это очень опасный симптом. Когда у девчонки выявляется этот симптом, мужчина должен либо бежать наутек, либо жениться.
Затем сестра показала мне фотографии этого программиста. Сестра впервые показывала мне фотографию мужчины. А это тоже опасный симптом.
Фотографий было две, одна снята в Сан-Франциско, в районе Фишерманз-Уорф. На ней она и программист улыбались на фоне полосатого марлина.
- Прекрасная рыбина, - сказал я.
- Кончай свои шутки, - сказала сестра. - У меня все серьезно.
- И что я должен сказать?
- Можешь ничего не говорить. Вот, это он.
Я еще раз взял фотографию в руки и посмотрел на парня. Если и бывают лица, которые вызывают у меня неприязнь с первого взгляда, так вот такие, как у него. Вдобавок этот программист безумно напоминал мне одного парня из секции в старших классах, которого я просто на дух не переносил. У того парня были приятные черты лица, но голова совершенно пустая, к тому же он был изрядный прилипала. Он обладал невероятной памятью, как у слона, и всякую ерунду помнил до последних деталей. Мощная память восполняла отсутствие интеллекта.
- И сколько раз у вас это было? - спросил я.
- Дурак, - сказала сестра, покраснев. - Не суди всех вокруг по себе. Не все такие, как ты.
Вторая фотография была снята уже после возвращения в Японию. На ней программист был один. В кожаном комбинезоне он облокачивался на большой мотоцикл. Шлем лежал на сиденье. А выражение лица - один в один с тем, что было в Сан-Франциско. Вероятно, у него не было других выражений.
- Он любит мотоциклы, - пояснила сестра.
- Это и видно, - сказал я. - Тот, кто не любит мотоциклы, вряд ли напялит на себя кожаный комбинезон.
Лично я - пусть это опять спишут на ограниченность моих взглядов - вообще-то не сторонник мотоциклетной мании. Вид у этих ребят напускной, много позерства. Однако об этом я решил ничего не говорить.
Я молча вернул фотографии сестре.
- Ну… - сказал я.
- Что значит "ну"? - спросила сестра.
- Ну и что дальше?
- Не знаю. Вероятно, поженимся.
- Что, он сделал предложение?
- Ну да, - ответила она, - но пока я не дала согласия.
- Хм, - сказал я.
- Сказать по правде, я еще поработать хочу. Хочу еще свободно пожить в свое удовольствие. Хотя я и не такая радикальная, как ты.
- Должен сказать, что это трезвое заключение, - признал я.
- Но человек он хороший, я думаю, что за него можно замуж выйти, - сказала сестра. - Сейчас я думаю.
Я еще раз взял фотографии со стола и посмотрел на них. Ну и ну.
Это было перед Рождеством.
Как-то сразу после Нового года нам позвонила мама, часов в девять утра. Я как раз чистил зубы и слушал "Born in the USA" Брюса Спрингстина.
Мама спросила, знаю ли я парня, с которым встречается сестра.
Я ответил, что не знаю.
Оказывается, от сестры пришло письмо, что она приедет к родителям через пару недель на выходные с этим парнем.
- Может, пожениться решили, - сказал я.
- Поэтому я и спрашиваю, что это за человек, - ответила мама. - Хотелось бы узнать о нем побольше перед встречей.
- Ну я-то с ним не виделся. Знаю, что программист, на год ее старше. Работает вроде в IBM, а может, в NEC или TNT, какое-то название из трех букв. По фотографии ничего особенного. Не в моем вкусе. Хотя я за него замуж не собираюсь.
- Какой он университет закончил? У него есть дом?
- Откуда мне это знать, - проворчал я.
- Ты с ним встретишься и все расспросишь, - сказала мама.
- Не хочу. И дел у меня много. Ты сама все расспросишь через две недели.
Но в результате мне пришлось встретиться с этим программистом. Сестра сказала, что в следующее воскресенье я должен пойти вместе с ней к нему домой для официального знакомства. Мне ничего не оставалось, как надеть белую рубашку и галстук, подобрать самый скромный пиджак и отправиться к нему домой в Мэгуро. В самом центре старого жилого района стоял просто шикарный дом. Перед гаражом была припаркована "хонда" с двигателем на 500 кубиков, которую я когда-то видел на фотографии.
- Просто роскошный полосатый марлин, - сказал я.
- Я тебя очень прошу, давай без твоих дурацких шуточек. Хотя бы сегодня, - сказала сестра.
- Ладно, - ответил я.
Его родители были положительными - пусть даже их положительность и казалась чрезмерной, - просто замечательными людьми. Отец занимал важный пост в нефтяной компании. Мой отец был владельцем сети справочных в Сидзуоке, в этом смысле брак нельзя было назвать неравным. Мать принесла нам черный чай на роскошном подносе.
Я поприветствовал их, как и положено, и протянул визитку. Он тоже протянул мне свою. Мои родители должны были бы присутствовать сегодня, сказал я, однако в связи с их неотложными делами я взял на себя обязанность заместить их. В следующий раз они почтут за честь нанести официальный визит в ваш дом, добавил я.
Отец ответил, что столько слышал о моей сестре от своего сына и убедился сегодня, что она очень красива, и это делает его сыну большую честь. Я подумал, что они, вероятно, уже много что выяснили о ней. Хотя вряд ли знают, что до шестнадцати лет у нее не было месячных и она страдает хроническими запорами.
После того как гладко прошла официальная часть, отец налил мне бренди. Тот оказался весьма недурен. Попивая бренди, мы говорили о работе. Носком домашних тапочек сестра пинала мою ногу, чтобы я не пил слишком много.
Все это время сын-программист с напряженным видом молча сидел рядом с отцом. С первого взгляда можно было понять, что он, по крайней мере в этом доме, целиком подчиняется воле отца. Черт-те что, подумал я. На нем был надет свитер с очень странным орнаментом, никогда в жизни такого не видел, а под ним рубашка, не подходившая к свитеру по цвету. Почему, черт возьми, она не могла найти парня немножко помоднее?
Разговор постепенно сошел на нет, уже было четыре часа, когда мы стали собираться. Программист проводил нас до станции.
- Может быть, где-нибудь чаю выпьем? - спросил он нас с сестрой.
Мне совершенно не хотелось пить чай и сидеть за одним столиком с мужчиной в свитере с таким странным орнаментом, однако отказаться было неудобно, поэтому я согласился пойти с ними в ближайшее кафе.
Он и сестра заказали кофе, я попросил пиво, но его не оказалось. Ничего не оставалось, как тоже выпить кофе.
- Большое вам спасибо. Вы нам очень помогли сегодня, - поблагодарил он меня.
- Не за что, это же естественно, - спокойно ответил я.
У меня уже не осталось сил для шуток.
- Ваша сестра часто рассказывает о своем старшем братике, - сказал он.
Старшем братике?
Я почесал кофейной ложечкой ухо и вернул ложку на тарелку. Сестра опять пнула мою ногу, однако программист, казалось, не нашел ничего смешного в моем движении. Возможно, он понимает только шутки, записанные двоичным кодом.
- Мне просто завидно, какие у вас хорошие отношения, - сказал он.
- Да, мы всегда пинаем друг друга по ногам от радости, - сказал я.
Судя по выражению лица, программист был озадачен.
- Он пытается шутить, - сказала сестра утомленно.
- Шутка, - подтвердил я. - У нас распределение домашних дел. Она стирает, я шучу.
Программист - а вернее сказать, Ватанабэ Нобору, - услышав это, успокоился и улыбнулся.
- Здорово, когда веселая семья. Я тоже бы хотел иметь такую семью. Здорово, когда весело.
- Слышала? - сказал я сестре. - Здорово, когда весело. А ты слишком нервная.
- Мне нравятся только умные шутки, - сказала сестра.
- Если получится, мы хотим пожениться осенью, - сказал Ватанабэ Нобору.
- Да, для свадеб осень - самый удачный сезон, - ответил я. - Опять же, лисиц и медведей можно позвать.
На этот раз улыбнулся программист, а сестра не улыбнулась. Казалось, что она всерьез начинает злиться. Поэтому, сославшись на дела, я покинул их.
Вернувшись домой, я позвонил маме и в общих чертах обрисовал ситуацию.
- Не такой уж и плохой мужик, - сказал я, почесывая за ухом.
- Что значит "не такой уж плохой"? - спросила мама.
- Правильный. По крайней мере, правильнее меня.
- Где ты, а где правильность, - сказала мама.
- Рад слышать. Спасибо, - ответил я, глядя в потолок.
- И какой университет?
- Университет?
- Какой он закончил университет?
- Спроси у него самого, - сказал я и повесил трубку.
А затем вытащил из холодильника пиво и устало выпил.
На следующий день после нашей ссоры из-за спагетти я проснулся в половине девятого утра. Погода была прекрасной, безоблачной, как и вчера. Как будто продолжение вчерашнего дня, подумал я. Моя жизнь, временно приостановившаяся на ночь, опять потекла своим чередом.
Я бросил влажную от пота пижаму и трусы в корзину с грязным бельем, принял душ и побрился. Бреясь, я думал о девчонке, с которой у меня вчера все сорвалось на полпути. Нуда и ладно, решил я. Просто форс-мажор, лично я сделал все возможное. Еще полно шансов. Наверняка в следующее воскресенье все получится.
На кухне я поджарил два тоста и подогрел кофе. Затем хотел было послушать радио, но вспомнил, что стереосистема сломана, поэтому сгрыз тосты, почитывая колонку с книжным обзором в газете. Ни одной книги, о которой писали в обзоре, мне не захотелось прочитать. Сплошная ерунда, вроде романа "о фантазиях и реальных хитросплетениях сексуальной жизни старого еврея", или "исторический обзор лечения шизофрении", или "полная история об отравлении диоксидом серы на рудниках Асио". Гораздо веселее переспать с тренершей женской команды по софтболу, чем такие книжки читать. Интересно, газета что, специально отбирает такие книги, чтобы вызвать в читателях неприязнь?
Съев один хрустящий тост, я положил газету на стол и тут заметил, что под банку с джемом подсунута записка. Мелким почерком сестры было написано, что в ближайшее воскресенье к нам на ужин приглашен Ватанабэ Нобору, поэтому я тоже обязательно должен быть дома, чтобы мы поужинали все вместе.
Я закончил свой завтрак, стряхнул хлебные крошки с рубашки, положил чашку в раковину и позвонил в турфирму сестре. Подошла сестра и ответила:
- Я сейчас занята и никак не могу разговаривать, через десять минут сама перезвоню.
Телефон зазвонил двадцать минут спустя. В течение этих двадцати минут я сделал зарядку, сорок три раза отжался, подстриг ногти на руках и ногах, в общей сложности двадцать ногтей, выбрал рубашку, галстук, пиджак и брюки. Потом я почистил зубы, причесался и пару раз зевнул.
- Ты прочитал мою записку? - спросила сестра.
- Прочитал, - ответил я. - Но ты извини, у меня уже давно была договоренность на это воскресенье, поэтому ничего не получится. Если бы ты пораньше сказала, я бы не занимал этот день, а так очень жаль.
- Хватит врать. У тебя договоренность с какой-нибудь девицей, имени которой ты толком и не помнишь, куда-нибудь поехать, чтобы чем-нибудь заняться, - сказала она холодно. - А ты не можешь перенести свою договоренность на субботу?
- В субботу целый день съемка в студии. Нужно сделать рекламу электрического одеяла. Столько работы в последнее время!
- Тогда отмени свидание.
- За отмену берут деньги, - ответил я. - Да и сейчас такой важный момент.
- Значит, у меня не настолько важный?
- Я этого не говорил, - сказал я, прикладывая галстук к рубашке, висящей на стуле. - Но разве мы не условились, что твоя жизнь - это твоя жизнь, а моя - это моя? Ты собираешься ужинать с женихом. У меня свидание с подружкой. В чем тут проблемы?
- Нехорошо это. Ты же почти не виделся с ним. Всего один раз, да и то четыре месяца назад. Меня не обманешь. Сколько раз была возможность с ним встретиться, а ты все время увиливаешь. Тебе не кажется, что это совсем невежливо? Он жених твоей сестры. Неужели нельзя хотя бы раз вместе поужинать.
В словах сестры была правда, поэтому я просто промолчал. Мне казалось, что я весьма естественно избегаю встреч с Ватанабэ Нобору. Как ни крути, у нас и общих тем-то не много наберется, а от синхронного перевода шуток быстро устаешь.
- Я тебя очень прошу, пообщайся с ним всего один раз. До конца лета я больше не буду мешать твоей сексуальной жизни.
- Моя сексуальная жизнь весьма скромна, - ответил я. - Возможно, она не переживет и лета.
- Ладно, будешь дома в воскресенье?
- А что мне остается, - сказал я обреченно.
- Думаю, он нам починит стереосистему. Он мастер на такие штуки.
- У него, должно быть, искусные пальчики.