Вскоре мы свернули с гудрона влево, на твёрдую каменистую дорогу, и помчались через пустыню К горе…
- Это моя личная дорога, - сказал Азиз. - Протяжённостью пять миль.
- К вам даже телефон проведён, - сказал я, заметив столбы, которые отходили от главной дороги и тянулись вдоль той, что принадлежала мистеру Азизу.
И вдруг странная мысль поразила меня.
Араб на заправочной станции… у него тоже есть телефон… Не этим ли объясняется случайный приезд мистера Азиза? Не мог ли мой томящийся от одиночества хозяин изобрести этот хитроумный способ заманивать путешественников, чтобы обеспечить себя тем, что он называет "цивилизованным обществом" к обеду? Не мог ли он дать арабу инструкции одну за другой выводить из строя все проезжающие мимо машины, владельцы которых покажутся ему того достойными? "Просто перережь приводной ремень, Омар. Затем быстро позвони мне. Только убедись, что человек действительно приличный и с хорошей машиной. Я приеду и сам погляжу, стоит ли приглашать его в дом…"
Конечно, это смешно.
- Думаю, - говорил мой спутник, - вы удивлены. Зачем, спрашиваете вы себя, ему понадобилось заводить дом в таком месте?
- В общем, да, немного удивлён.
- Все удивляются, - сказал он.
- Все? - повторил я.
- Да.
Так, так, подумал я. Значит, все.
- Я здесь живу, - сказал он, - потому что ощущаю особое сродство с пустыней. Она влечёт меня так же, как моряка влечёт море. Вам это кажется странным?
- Нет, совсем не кажется, - ответил я.
Он помолчал, сделал затяжку и продолжил:
- Это одна причина, но есть и другая. Вы семейный человек, мистер Корнелиус?
- К сожалению, нет, - ответил я осторожно.
- А я - да. У меня жена и дочь. И обе очень красивы, по крайней мере в моих глазах. Дочери всего восемнадцать. Она училась в прекрасной частной школе в Англии, а сейчас… - он пожал плечами, - а сейчас она просто сидит дома и ждёт, когда подрастёт и выйдет замуж. Ох уж это ожидание - что прикажете делать всё это время с молодой, красивой девушкой? Я не могу предоставить ей полную свободу. Она слишком соблазнительна. Когда я беру её с собой в Бейрут, то вижу, как мужчины вьются вокруг неё, точно волки, готовые броситься на добычу. Это буквально сводит меня с ума. Я знаю о мужчинах всё, мистер Корнелиус. Знаю, как они ведут себя. Конечно, я не единственный отец, который сталкивается с подобной проблемой, но есть люди, способные принять её как данность. Они отпускают своих дочерей. Они отворачиваются и смотрят в другую сторону. Я же этого не могу. Просто не могу заставить себя поступить подобным образом! Не могу допустить, чтобы ей досаждал какой-нибудь Ахмет, Али или Хамил, которым она приглянется. И это, как видите, тоже одна из причин, почему я живу в пустыне, - оградить моё прелестное дитя хотя бы ещё на несколько лет от этих диких зверей. Вы сказали, что у вас вообще нет никакой семьи, мистер Корнелиус?
- Боюсь, что именно так.
- Ах! - Мне показалось, что он разочарован. - Вы хотите сказать, что никогда не были женаты?
- Нет… никогда… - сказал я. - Никогда не был. - Я ждал неизбежного вопроса. И он не преминул задать его через минуту.
- И вам никогда не хотелось жениться и иметь детей?
Все они задавали мне этот вопрос. Это был самый простой способ спросить: "А вы ненароком не гомосексуалист?"
- Однажды, - сказал я, - только однажды.
- А что случилось?
- В моей жизни была только одна женщина, мистер Азиз… и когда её не стало… - Тут я вздохнул.
- Вы хотите сказать, что она умерла?
Я кивнул, мне было слишком трудно говорить.
- Мой дорогой друг, - сказал он, - простите меня за бестактность.
Некоторое время мы ехали молча.
- Поразительно, - пробормотал я, - как после такого теряешь интерес к плотским утехам. Наверное, это шок. От него невозможно оправиться.
Он сочувственно кивнул и проглотил наживку.
- Вот я и путешествую, стараясь забыть. Годы и годы…
Мы подъехали к подножию горы Магара и теперь поднимались по серпантину к северному склону, тому, что не виден с дороги.
- За следующим поворотом вы увидите дом, - сказал мистер Азиз.
Мы свернули ещё раз… Я смотрел и, признаться, первые несколько секунд буквально не верил своим глазам. Передо мной был замок, именно так высокий белый замок с башнями и шпилями, который стоял, словно волшебная сказка, среди острова зелени в нижней части раскалённого склона голой жёлтой горы! Это было фантастическое зрелище! Прямо из Ханса Кристиана Андерсена или братьев Гримм. В своё время я видел много романтических замков в долинах Рейна и Луары, но никогда прежде не видел я ничего более грациозного и изящного. Зелень при ближайшем рассмотрении оказалась прелестным садом с лужайками и финиковыми пальмами, отделённым от пустыни высокой белой стеной.
- Вы одобряете? - улыбаясь, спросил мой хозяин.
- Это невероятно! Словно замки из всех волшебных сказок мира воплотились в одном.
- Так оно и есть! - воскликнул мистер Азиз. - Это замок из волшебной сказки! Я построил его специально для моей дочери, для моей прекрасной принцессы.
И прекрасная принцесса заключена в этих стенах своим суровым, ревнивым отцом. Царём Абдулом Азизом, который лишает её радостей мужского общества. Но берегись, ибо сюда грядёт принц Освальд Корнелиус, чтобы освободить её. Втайне от царя он похитит принцессу и сделает её очень счастливой.
- Но вы должны признать, что это несколько другой мир, - сказал мистер Азиз.
- Вы правы.
- К тому же это очень милое и уединённое место. Здесь я сплю совершенно спокойно. И принцесса тоже. Можно не бояться, что какие-нибудь неприятные молодые люди пролезут ночью в эти окна.
- Согласен, - сказал я.
- Здесь был небольшой оазис, - продолжал он. - Я купил его у правительства. Воды сколько угодно, бассейн, сад в три акра.
Мы въехали в главные ворота и, словно по мановению волшебной палочки, оказались в миниатюрном раю из зелёных лужаек, цветников и пальм. Всё было в идеальном порядке, на лужайках играли водяные струи дождевателей. Когда мы подъехали к двери дома, из него выбежали двое слуг в белоснежных одеждах и алых фесках. Они остановились по обеим сторонам машины, чтобы открыть дверцы.
Двое слуг! Если бы в машине было не два человека, а один, они бы тоже явились вдвоём? Едва ли. Моя странная теория, согласно которой меня просто-напросто умыкнули в качестве обеденного гостя, представлялась мне всё более и более вероятной. Всё это было очень забавно.
Хозяин провёл меня через парадную дверь, и я сразу же ощутил тот приятный лёгкий озноб, который появляется всегда, когда входишь со страшной жары в комнату с кондиционером. Я стоял в холле. Пол был выложен зелёным мрамором. Справа от меня широкая арка вела в огромную комнату, и перед моим взором на мгновение предстали прохладные белые стены, прекрасные картины и превосходная мебель в стиле Людовика XV. Попасть в такое место посреди Синайской пустыни!
По лестнице медленно спускалась женщина. Мой хозяин отвернулся, чтобы поговорить со слугами, и не сразу увидел её, поэтому, дойдя до нижней ступени, женщина остановилась, положила обнажённую, похожую на белую анаконду руку на перила и стала меня рассматривать, словно была царицей Семирамидой на ступенях Вавилонского храма, а я соискателем её милостей, который, возможно, придётся ей по вкусу, а возможно, и нет. У неё были иссиня-чёрные волосы и такая фигура, что у меня пересохли губы.
Обернувшись и увидев её, мистер Азиз сказал:
- Ах, вот и ты, дорогая. Я привёз тебе гостя. У него сломалась машина на заправочной станции - такое невезение, - поэтому я предложил ему вернуться и переночевать у нас. Мистер Корнелиус… моя жена.
- Очень приятно, - спокойно сказала она, подходя ко мне.
Я взял её руку и поднёс к губам.
- Мадам, я покорён вашей любезностью, - пробормотал я.
От этой руки исходил какой-то дьявольский аромат. Почти животный. Он вобрал в себя тонкие, едва уловимые половые секреции кашалота, самца мускусного оленя, бобра - невыразимо острые и бесстыдные, они доминировали в этой смеси запахов, позволяя лишь слегка пробиваться ароматам чистых растительных масел - лимона, лотоса, мирры. Это было потрясающе! И вот что ещё я заметил в этот первый ослепительный миг: когда я взял её руку, она, не в пример другим женщинам, не позволила ей вяло лежать на моей ладони, словно сырое рыбное филе. Напротив, положив мне на ладонь четыре пальца, большой палец она подвела под неё; таким образом, у неё была возможность и, клянусь, она ею воспользовалась - слегка пожать мою ладонь, пока я запечатлевал на её руке традиционный поцелуй.
- А где Диана? - спросил мистер Азиз.
- Она у бассейна, - ответила его жена и, повернувшись ко мне, спросила: - Не хотите ли искупаться, мистер Корнелиус? Вы, наверное, совсем изжарились, пока бродили около этой кошмарной бензоколонки.
У неё были огромные бархатные глаза, такие тёмные, что казались почти чёрными, а когда она улыбнулась мне, кончик носа у неё слегка задрожал, приоткрыв ноздри.
Итак, принц Освальд Корнелиус решил, что ему нет никакого дела до красавицы принцессы, запертой в замке ревнивым отцом. Вместо неё он похитит королеву.
- Пожалуй… - сказал я.
- Я тоже собираюсь искупаться, - сказал мистер Азиз.
- В таком случае и я с вами, - заявила его жена. - Мы дадим вам плавки.
Я спросил, не могу ли я сначала подняться в отведённую мне комнату и достать чистую рубашку и брюки, чтобы надеть их после купанья.
- Ну конечно, - сказала хозяйка и тут же велела одному из слуг проводить меня.
Мы поднялись на два лестничных марша и вошли в большую белую спальню, в которой стояла огромная двуспальная кровать. С одной стороны была прекрасно оборудованная ванная комната с голубой ванной и биде того же цвета. Все предметы сияли чистотой и полностью отвечали моему вкусу. Пока слуга разбирал мой саквояж, я подошёл к окну и увидел огромную раскалённую пустыню, как жёлтое море, простирающуюся от горизонта до белой садовой стены прямо подо мной, а там, за стеной, бассейн и возле него девушку, лежащую на спине под сенью большого розового зонта. На девушке был белый купальник, она читала книгу. У неё были длинные, стройные ноги и чёрные волосы. Это была принцесса.
Какой поразительный антураж, подумал я. Белый замок, комфорт, чистота, кондиционеры, две ослепительно красивые женщины, муж в качестве сторожевого пса и целый вечер для напряжённой работы! Обстановка словно специально придумана для развлечения, лучше и быть не может. Предстоящие трудности только подстёгивали меня. Примитивное соблазнение, откровенное и быстрое, меня более не привлекало. Оно лишено артистизма; и уверяю вас, что, будь я способен мановением волшебной палочки заставить мистера Азиза исчезнуть на ночь, я бы не сделал этого. Я не стремился к пирровым победам.
Когда я вышел из комнаты, слуга последовал за мной. Спустившись на один пролёт, я задержался на площадке и как бы между прочим спросил:
- Вся семья спит на этом этаже?
- Да, там комната хозяина. - И слуга указал на дверь. - А рядом спальня миссис Азиз. Комната мисс Дианы напротив.
Три раздельные комнаты. Все расположены очень близко одна к другой. Практически недоступны. Я запомнил эту информацию и спустился к бассейну. Мои хозяин и хозяйки были уже там.
- Моя дочь Диана, - сказал хозяин.
Девушка в белом купальнике встала, и я поцеловал ей руку.
- Здравствуйте, мистер Корнелиус, - сказала она.
Она душилась теми же духами, что и её мать, - серая амбра, мускус и бобёр. Что за запах - запах самки, бесстыдный и манящий! Я принюхивался к нему, как собака. Она, подумал я, ещё красивее матери, если только это возможно: те же огромные бархатные глаза, те же чёрные волосы, тот же овал лица, но ноги, безусловно, длиннее, и во всём её теле есть нечто такое, что даёт ей некоторое преимущество перед старшей женщиной: оно более нежное, более змеиное и, уж конечно, гораздо более гибкое. Но у старшей - ей, видимо, было лет тридцать семь, хотя выглядела она на двадцать пять, - в глазах светились искорки, и в этом дочь явно уступала матери.
Хм… славно… славно - совсем недавно принц Освальд поклялся, что похитит только королеву, и к чёрту принцессу; но теперь, увидев принцессу во плоти, он растерялся. Обе, каждая по-своему, сулили море бесконечных наслаждений, одна невинная и любопытная, другая опытная и ненасытная. Дело в том, что ему хотелось обеих - принцессу на закуску, королеву на обед.
- Плавки вы найдёте в раздевалке, мистер Корнелиус, - сказала миссис Азиз.
Я пошёл в будку и переоделся, а когда вернулся, все трое уже плескались в воде. Я нырнул и присоединился к ним. Вода была такая холодная, что у меня перехватило дыхание.
- Я так и думал, что вы удивитесь, - рассмеявшись, сказал мистер Азиз. - Вода охлаждена до 65 градусов. В нашем климате это лучше освежает.
Позднее, когда солнце на небе стало опускаться, мы в мокрых купальных костюмах уселись в шезлонги и слуга принёс нам бледный ледяной мартини, я и приступил к соблазнению двух дам, не спеша, осторожно, в лишь мне одному присущей манере. Обычно, когда у меня развязаны руки, это не составляет особого труда. Своеобразный талант, которым мне посчастливилось обладать способность загипнотизировать женщину словами, - редко меня подводил. Одних слов для этого, разумеется, мало. Слова, сами по себе безобидные и ничего не значащие, произносятся ртом, тогда как истинная посылка, предосудительные и возбуждающие обещания, исходит из всех членов и органов тела и сообщается глазами. Я не могу более откровенно объяснить вам, как это делается. Суть в том, что это действует безотказно. Как шпанские мушки. Я уверен, что доведись мне сидеть vis a vis с женой Папы Римского, если бы у него таковая имелась, то очень я постарайся, уже через пятнадцать минут она перегнулась бы ко мне через стол, приоткрыв губы и с глазами, горящими желанием. Это не большой талант, не великий, но я тем не менее благодарен судьбе за то, что она меня им одарила, и всегда делал всё от меня зависящее, чтобы он не пропал втуне.
Итак, мы четверо, две изумительные женщины, маленький мужчина и я, полукругом сидели возле бассейна, откинувшись на спинки шезлонгов, потягивая мартини и ощущая на коже тепло шестичасового солнца. Я был в хорошей форме.
Всё время их смешил. Дочь, выслушав историю о жадной старой герцогине из Глазго, которая сунула руку в коробку шоколадных конфет и которую ужалил один из моих скорпионов, от смеха чуть не упала с шезлонга; а когда я во всех подробностях описал интерьер теплицы в саду под Парижем, где я выращиваю пауков, обе дамы стали корчиться в конвульсиях радостного смеха.
Именно в этот момент я заметил на себе добродушный и несколько ироничный взгляд мистера Азиза. "Хорошо-хорошо, - словно говорили его глаза, - мы рады видеть, что ты не так уж не интересуешься женщинами, как пытался убедить нас в машине по дороге сюда… Или всё дело в благоприятном окружении, может быть, это оно помогает тебе забыть, наконец, своё великое горе…" Мистер Азиз улыбнулся мне, показав ослепительные белые зубы. Это была дружеская улыбка. Я ответил ему такой же дружеской улыбкой. До чего же дружелюбный человечек. Он искренне радовался тому, что я уделяю его дамам так много внимания. Что ж, пока всё в порядке.
Не стану подробно останавливаться на ближайших нескольких часах, поскольку лишь за полночь со мной произошло нечто поистине потрясающее.
В семь мы покинули бассейн и вернулись в дом переодеться к обеду.
В восемь мы собрались в большой гостиной выпить ещё один коктейль. Обе дамы были роскошно одеты и сверкали драгоценностями. На обеих были вечерние платья без рукавов, с низким вырезом, несомненно от одного из лучших модных домов Парижа. Моя хозяйка была в чёрном, её дочь - в бледно-голубом, и вокруг них витал всё тот же дурманящий аромат. Ах, что это была за пара! У старшей был характерный наклон плеч, какой бывает только у самых страстных и многоопытных женщин: как у женщины-наездницы искривляются ноги от постоянного пребывания в седле, так и у женщины больших страстей развивается своеобразная скругленность плеч оттого, что она постоянно обнимает мужчин. Это профессиональная травма, и, пожалуй, самая благородная из всех травм.
Дочь была ещё не в том возрасте и не могла обрести этот единственный в своём роде почётный знак, но что касается её, то мне было вполне достаточно просто смотреть на изгиб её тела и видеть прелестные скользящие движения её бёдер, когда она ходила по комнате. Вдоль обнажённой части её позвоночника вились золотистые волоски, и, когда она стояла спиной ко мне, я трудом удерживался от соблазна провести по этим очаровательным позвонкам костяшками пальцев.
В восемь тридцать мы все прошли в столовую. Обед, который нас ждал, был грандиозен, но я не могу тратить время на описание яств и напитков. За обедом я продолжал очень тонко и изобретательно играть на чувствах обеих женщин, пуская в ход всё своё умение, и к тому времени, когда подали десерт, они таяли у меня на глазах, как масло на солнце.
После обеда мы вернулись в гостиную, где нам подали кофе и коньяк, после чего по предложению моего хозяина мы сыграли пару партий в бридж.
К концу вечера я был твёрдо уверен, что поработал не зря. Моё магическое искусство меня не подвело. Если бы позволили обстоятельства, любая из двух дам могла бы стать моей, стоило лишь попросить. Я вовсе не обманывал себя. Это было совершенно очевидно. Видно невооружённым глазом. Лицо моей хозяйки раскраснелось от волнения, и всякий раз, когда она смотрела на меня через ломберный стол, её огромные бархатные глаза становились ещё больше, ноздри трепетали, а рот приоткрывался, обнажая кончик влажного розового языка, зажатого между зубами. Это была откровенно похотливая гримаска, и не раз она заставляла меня пускать в ход мою излюбленную козырную карту. Дочь была не так смела, но не менее откровенна; каждый раз, когда взгляды наши встречались, а это бывало весьма часто, она на крошечную долю сантиметра поднимала брови, будто хотела задать вопрос, а потом сама же отвечала на него мимолётной лукавой улыбкой.
- Думаю, нам всем пора отправляться спать, - взглянув на часы, сказал мистер Азиз. - Пойдёмте, друзья мои.
И тогда случилась нечто странное. Тотчас, ни секунды не помедлив и даже не бросив взгляда в мою сторону, обе дамы поднялись и направились к двери! Это было невероятно. Я буквально остолбенел. Я не знал, как это понять. Такого молниеносного окончания вечера мне ещё не доводилось видеть. Ведь мистер Азиз говорил отнюдь не сердито. Его голос, во всяком случае мне так казалось, звучал ничуть не менее любезно. Но он уже гасил свет, тем самым ясно давая мне понять, чтобы я тоже удалился на покой. Какой удар! Я ожидал услышать хотя бы шёпот из уст либо жены, либо дочери, перед тем как мы расстанемся на ночь, хотя бы три-четыре слова про то, когда прийти и куда, но вместо этого я остался как дурак стоять около ломберного стола, а две дамы тем временем медленно выплывали из комнаты.
Мы с хозяином последовали за ними вверх по лестнице. На площадке второго этажа мать и дочь остановились и, стоя рядом, ждали меня.
- Спокойной ночи, мистер Корнелиус, - сказала хозяйка.
- Спокойной ночи, мистер Корнелиус, - сказала её дочь.
- Спокойной ночи, мой дорогой друг, - сказал мистер Азиз. - Я очень надеюсь, что у вас есть всё необходимое.