- А вот здесь Вам пригодится кийас или аналогия, четвертый источник мусульманского права, - ничуть не сконфузился Виралайнен. - Разве не существуют в нашем законодательстве суровая норма, карающая за шпионаж или, иными словами, измену Родине? Так вот, измена исламу - это та же измена Родине в нашем понимании. Главное в юриспруденции - не судить то, чего не понимаешь, со своей колокольни, а попытаться понять логику законодателя. Понимаете, если мусульманин изменит одному мусульманскому правителю в угоду другому - это не измена Родине, о которой говорится в нашем УК 2040 года. Это измена конкретному человеку. Но если он изменит мусульманскому правителю в угоду правителю, принадлежащему к другой вере, это - измена Родине, потому что это уже не измена человеку, а измена всей мусульманской общине (умме), то есть исламу в целом. В Коране и сунне нигде не сказано, что мусульмане непременно обязаны создавать государство. Они могут жить и в государствах, где правитель - немусульманин. Главное для них - не изменять своей религии, которая и есть их Родина. При этом не следует забывать, что по поводу наказания за вероотступничество между мусульманскими правоведами нет единого мнения. Одни считают, что за него полагается смертная казнь, другие полагают, что можно ограничиться телесным наказанием или даже штрафом.
Абдулла был в восторге. В тот же день он отправился в библиотеку и нашел себе занятие на ближайшие три с половиной дня.
На слушание дела он отправился в превосходном настроении. "Дело о второй жене", как его окрестил Абдулла, представлявшееся ему самым сложнейшим и запутанным делом в мире, теперь казалось не таким уж сложным, но от того не менее интересным. По дороге в суд Абдулла мысленно повторил пять исламских ценностей и стал придумывать тренировки ради примеры различных преступлений с целью отыскать в них основание - 'илла. Занятие это оказалось столь увлекательным, что Абдулле с трудом удалось вернуть свои разыгравшиеся мысли к рассматриваемому делу только в самом зале заседаний.
Абдулла с волнением и благоговением оглядел зал. Много раз ему доводилось присутствовать на судебных заседаниях в качестве зрителя, по ту сторону перегородки и судейской кафедры. Теперь он был "по эту сторону".
Полный зал народу. В основном, женщины. Для них это дело - показатель того, имеет ли женщина в исламе хоть какие-нибудь права или же является безропотной вещью мужа. Абдулла много слышал о том, что женщина в исламе - не человек, и единственное ее право и обязанность - рожать и растить детей. Чтение рекомендованной Виралайненом литературы слегка пошатнуло эти стереотипы, но слишком тверд был еще фундамент мифологических представлений, спаянный из лжи и невежества, чтобы изгнать злых шайтанов неведения, свивших гнездо в легковерном сердце Абдуллы.
- В любом случае, - решил Абдулла, - я - судья, и никому ничего не должен доказывать. Меня должны интересовать только вопросы факта и права. Решать же заранее, что жена права, означает быть пристрастным судьей, подверженным влиянию слухов, эмоций или ужасного виртуального монстра, именуемого общественным мнением. Горе тому судье, в душе которого царствует презумпция чьей-либо вины до рассмотрения дела, особенно если она опирается на такую же презумпцию вины в законе. Абдулла хорошо помнил, как один его товарищ попал в тюрьму по обвинению в изнасиловании.
Ситуация была, в сущности, банальная. Некая молодая особа пригласила романтично ухаживавшего за ней молодого человека к себе в гости. Оказалось, что родители уехали на дачу. Совершенно "случайно" в холодильнике нашлась выпивка, причем, немалая: на двоих юноша с девушкой выпили полторы бутылки водки. Как после этого юноша умудрился изнасиловать девушку - загадка, но присяжные решили, что он виновен.
- Уф! Слава богу, у нас сегодня не уголовное дело, - подумал Абдулла, - а то бы эти двенадцать шайтанов только мешали работать.
А вот и истица с ответчиком. Господи! Как ужасно похож ответчик на дядю Колю - консьержа из их парадной. Даже рубашка такая же! Алкаш первостатейный. Надо же, как бывает! А истица совсем не похожа на подавленную гнетом женщину Востока. Хищница какая-то: глаза так и бегают. Огромный волевой подбородок. Может ума-то в ней не так и много, но вот энергии - более, чем достаточно. Нечего сказать: хорошая парочка!
Истицу представлял адвокат - пожилой мужчина в тройке с небольшой ухоженной бородкой, - что-то среднее между Кони и Плевако, только лицо не очень доброе. У ответчика адвоката не было: он заявил, что настоящий мужчина способен сам за себя постоять. Дядя Коля!
Первой выступала истица - госпожа Галимуллина. Весь ее пятнадцатиминутный монолог можно было свести к одной фразе "Зачем ему другая женщина, если я добросовестно выполняю супружеский долг?". Ответчик Галимуллин был немногословен. Он не спорил и не опровергал слова своей единственной супруги. Он просто сказал, что хочет жениться еще раз и не обязан никому давать отчет в мотивах своего решения. Слишком интимные это мотивы, чтобы говорить о них публично.
- А Вы все-таки постарайтесь, не вдаваясь в подробности, объяснить суду причины своего желания сочетаться вторым браком, - Абдулла вопросительно посмотрел на Галимуллина.
Ответчик молчал.
- Вы можете сказать это лично судье? - настаивал Абдулла.
Ответчик недоверчиво взглянул на судью.
- Хорошо. Как мужчина мужчине? - не теряя надежды, спросил Абдулла.
Ответчик радостно заулыбался.
- Ладно. Только на ухо, - подойдя к Абдулле, Галимуллин приблизился губами к его уху и едва слышно произнес: "Я люблю ее".
- Кого? - шепотом спросил Абдулла.
- Мою вторую жену, - с нектаром на устах пропел Галимуллин.
Абдулла хотел спросить ответчика, любит ли он свою первую и пока единственную жену, но его прервал недовольный окрик адвоката истицы.
- Ваша честь, я протестую. Вы не имеете права тайно общаться с одной из сторон. У нас публичный процесс.
- Господин адвокат, прошу Вас занять свое место, - сурово прервал его Абдулла. - То, что сообщил мне ответчик, хотя и имеет непосредственное отношение к делу, не может быть произнесено публично, так как может нанести ущерб его чести, а честь, если Вы помните, господин адвокат, является одной из пяти ценностей, защищаемых исламом.
- Извините, Ваша честь, - адвокат пристыженно плюхнулся на свой стул.
Абдулла был сам удивлен своей выходке, которая, между тем, произвела сильное впечатление на присутствовавших. Зал оживился.
- Ничего, не будет выпендриваться, - подумал Абдулла, глядя на съежившегося адвоката.
Галимуллин, тем временем, продолжал стоять у судейской трибуны, своей довольной физиономией одобряя каждое слово судьи.
- Так почему бы Вам не развестись? - вновь зашептал Абдулла Галимуллину.
- Да я бы уже и рад, - так не могу, - лицо Галимуллина сделалось вдруг печальным. - Права не имею. Дети у меня от нее есть, воспитывает она их хорошо и работать еще успевает. Словом, не придерешься. Да и по брачному договору, если развод производится по моей инициативе, я теряю почти всю долю в совместном имуществе, а это немало. Моя жена таким образом хотела обезопасить себя от неожиданного развода. А я молодой был, дурак, влюбился в нее по уши и все готов был подписать - хоть смертный приговор самому себе.
Слушая Галимуллина, Абдулла краем глаза следил за тем, что происходит в зале. Особенно волновалась женская часть присутствовавших. Кажется, и впрямь заболтались.
- Ответчик, займите свое место, - громко приказал Абдулла Галимуллину. - Суд заслушал мнение истицы и ответчика. В судебном заседании объявляется десятиминутный перерыв.
Когда ровно через десять минут Абдулла появился в зале судебных заседаний, лицо его сияло и выражало тайную, одному ему известную радость. Казалось, что за эти десять минут с ним произошло что-то особенное, - такое, что случается редко и непременно приносит счастье.
- Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного, - начал Абдулла скорее веселым, нежели торжественным голосом. - Суд рассмотрел доводы истицы и ответчика и, в соответствии с законами Российской Федерации и непреложными вечными законами шариата, постановил считать требования истицы справедливыми и запретить ответчику вступать во второй брак без расторжения первого…
Некоторое время зал пребывал в затяжном молчании. Абдулла так быстро объявил приговор, что никто сразу не понял, что это и есть окончательное решение молодого судьи. Наконец, одна грозная женщина с усами, сидевшая в третьем ряду, вскочила с места и закричала: "Ура!", и вслед за ней повскакивали с мест другие женщины и их голоса превратились в сплошной громогласный фейерверк неосознанного безумного ликования. Абдулле аплодировал почти весь зал, состоявший, как уже было отмечено, большей частью из женщин. Немногочисленные мужчины, присутствовавшие на заседании, неодобрительно покачивали головами.
Но поразительнее всех вел себя ответчик. Он спокойно выслушал приговор, словно ни минуты не сомневался, что он будет именно таким. А когда судья заканчивал свое короткое выступление, на лице Галимуллина даже засветилась улыбка, которая совсем не была похожа на улыбку растерявшегося человека: так улыбается тот, кто уверен в себе.
Незадолго до окончания перерыва защитник, все-таки назначенный судьей для представительства интересов ответчика, отвел Галимуллина в сторону и передал ему записку без подписи, исписанную едва различимым мелким почерком, похожим на арабскую вязь. В записке говорилось следующее: "Если хотите во второй раз жениться и не потерять денег, - измените жене. Тогда Вы будете отвечать за прелюбодеяние, и Вам будет грозить смертная казнь. Чтобы избежать наказания, в соответствии с шариатом, Вы можете заявить, что готовы жениться на той, с которой изменили. И Вашей жене придется либо признать Вашу вторую супругу, либо развестись, то есть самой явиться инициатором развода. Доброжелатель".
Автором записки был Абдулла. Как ему потом стало известно, Галимуллин воспользовался его советом и теперь вполне счастливо проживал с двумя законными женами. Между ним и супругами был составлен новый брачный договор.
После "дела второй жены" Абдулла стал пользоваться огромной популярностью. К нему обращались по всем вопросам - зачастую в обход шариатских мировых кади. Юному судье дорого обходилась такая слава. Часами после работы и в выходные вместо общения с тогда единственной своей женой Аней, Абдулла просиживал за книгами, изучая необъятное мусульманское право. Глаза уставали читать, рука писать, но Абдулла не вставал из-за стола, пока не выполнял назначенной им самим нормы.
Прошло совсем немного времени, и "бессмысленный набор архаичных норм" обрел в голове Абдуллы законченную гармоничность. Абдулла более не восхищался естественностью и логичностью шариата. Он просто не представлял его другим. Более того, он уже не мыслил себя вне шариата.
Абдулла, наконец, обрел тот самый Закон, те самые Божественные заповеди, полные гармонии и справедливости, которые он подсознательно искал не один год. И чем больше Абдулла изучал их, тем яснее для него становилась разница между такими обтекаемыми и бесхребетными понятиями, как: добро и зло, хорошее и плохое, любовь и ненависть. Жизнь его стала более оптимистичной и продуманной.
И вот теперь эта гармония оказалась под угрозой. Тот Закон, которым восхищался Абдулла, и, в соответствии с которым, жили миллионы людей на протяжении многих веков, мог оказаться лишь искаженным пересказом чужих мыслей, неизвестно чьих и неизвестно когда сформулированных.
То, что Абдулла считал Божественной истиной, совершенным и живым словом Божьим, могло оказаться всего лишь обыкновенной человеческой ложью. "Могло оказаться", - Абдулла продолжал надеяться, что все это только могло оказаться: разве не мог ошибиться Баум в оценке подлинности рукописи и ее датировке, разве не мог что-то напутать Кузин, разве не могло вообще не быть этой несчастной рукописи?.. Впрочем, что гадать! Все сейчас зависит от того, поймают похитителей дипломата или нет. Тогда все и прояснится.
Вот и сержант с лейтенантом. Судя по их испуганным лицам, что-то случилось. Аллаху та'аля! Неужели? А Саид, Саид-то что тут делает? Тоже арестовали?
Пока Абдулла пытался угадать, что случилось, сержант после некоторых усилий справился с замком, висевшем на раздвижной решетке, отделявшей "обезьянник" от предбанника и комнаты дежурного.
- Извините, уважаемый судья, - лейтенант приложил ладонь к фуражке. - Что же Вы удостоверение не предъявили? Спасибо, нам уважаемый объяснил, - лейтенант указал на ухмылявшегося за его спиной Саида. - Еще раз, ради Бога извините. Мы не смеем Вас больше задерживать.
- Где преступники? - сухо спросил Абдулла.
- Пока ничего неизвестно, - без эмоций ответил лейтенант.
- Абдулла Петрович! За что же Вас так? - закричал Саид, обнимая Абдуллу у выхода из "обезьянника".
- Спасибо за освобождение, Саид, - Абдулла, судя по всему, не очень-то радовался обретенной свободе. - Не могу понять, куда Вы все время спешите?
- Абдулла Петрович, я опять что-то не так сделал? - испуганно предположил Саид.
- Увы, да! Понимаете, Саид, я и так за сегодняшний день предостаточно засветился, - на всю оставшуюся жизнь позора хватит. Поэтому лишний раз говорить, что я - судья, да еще шариатского суда, Вам не следовало. Ну, хватит об этом! - оказавшись на улице, Абдулла оглянулся по сторонам. - Я вижу, наш водитель не уехал.
- Еще бы он уехал, - сказал Саид. - Тут такие приключения.
- Не очень-то веселые у нас с Вами приключения, - буркнул Абдулла и принялся искать неизвестно куда запропастившиеся варежки.
Визит к полковнику
По свидетельству Анаса бин Малика (да будет доволен им Аллах!), который передал слова Посланника Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует!): "Старайтесь облегчать, а не усугублять положение людей, сообщайте людям только добрые вести и не заставляйте (их) избегать вас" (приведено у аль-Бухари и Муслима).
Второпях освободившись в прихожей от пальто, Абдулла первым делом засел за компьютер. По дороге он успел прослушать по мобильному телефону анонсы городских новостей, в числе которых упоминалось об убийстве на Московском. На одном из своих любимых новостных сайтов www.jihad.spb.ru Абдулла сразу нашел сообщение об убийстве египтян:
"Сегодня, около трех часов дня на Московском вокзале было совершено жестокое и циничное убийство двух граждан Египта Абдул Хасана ибн Зулайха и Абу Йусуфа аль-Мысри. Убийцы - двое мужчин лет двадцати, скрывшиеся на автомобиле "Волга" номер "оо 786 ак". Рядом с текстом пугающе красовались очень похожие на ребят в кожаных куртках два фоторобота. Далее сообщалось: "По подозрению в причастности к преступлению задержан председатель Н-ского шариатского суда Абдулла Мухин".
- Аллаху 'азым! - на мгновение Абдулле показалось, что он теряет сознание. То, с какой скоростью сообщение о нем успело просочиться в средства массовой информации, ужаснуло его. Под заметкой стояло время: 15:45, то есть буквально спустя каких-то десять-пятнадцать минут после его задержания журналисты узнают, кто он, хотя он не предъявлял никаких документов и не называл никому своего имени. Неужели, Саид проболтался? Поборов дрожь в руках, Абдулла набрал номер Саида.
- Ас-салям 'алейкум, уважаемый Абдулла Петрович! - из трубки прозвучал радостный голос Саида.
- Ва 'алейкум ас-салям, Саид! - скороговоркой ответил Абдулла и сразу же набросился на Саида. - Саид, кто Вас просил распространяться перед журналистами о моей должности?!
- Абдулла Петрович! - умоляюще простонал Саид. - Клянусь, я никому ничего не говорил! Никаким журналистам. Я-я… только лейтенанту сказал, что Вы - судья, и здесь какое-то недоразумение. Я думал, что…
- Судья! Аллах Вам судья! Почитайте лучше на досуге новости, - Абдулла отключил телефон.
Пока Абдулла разговаривал с Саидом, в списке новостей произошло обновление. Ну-ка, ну-ка!
"Как стало известно нашему корреспонденту, сотрудникам милиции удалось обнаружить "Волгу", на которой, по словам очевидцев, уехали преступники, совершившие сегодня днем убийство двух граждан Египта на Московском вокзале. Несмотря на сигналы остановиться, "Волга" продолжала движение. После почти часового преследования сотрудникам милиции удалось блокировать автомобиль в районе поселка Юкки под Петербургом.
Отказавшись сдаться, находившиеся в автомобиле трое неизвестных открыли по преследовавшим их милиционерам огонь. Ответным огнем сотрудников милиции был уничтожен один нападавший. Другой бросил оружие и упал на землю с криком: "Не стреляй!". Когда милиционеры приблизились к машине, оттуда раздался мощный взрыв.
По словам капитана Бананова, руководившего захватом, преступниками было произведено два взрыва: одна бомба находилась в автомобиле, а другая - на теле одного из преступников.
В результате схватки с бандитами погибли два сотрудника милиции, трое получили ранения различной степени тяжести. Следственные органы выясняют обстоятельства случившегося. Прокуратурой Санкт-Петербурга возбуждено уголовное дело по статье "Терроризм".
Прочитав еще раз сообщение, Абдулла отодвинул в сторону клавиатуру и устало, как Ленин в поэме Вознесенского, упал лицом на кулаки. Несмотря на шок от прочитанного, он не мог не заметить, что ни в первом, ни во втором сообщении не было ни слова про похищенный дипломат.
Изучив еще несколько подборок новостей, связанных со взрывом "Волги", Абдулла нигде не обнаружил упоминания про коричневый дипломат. Каким-то непонятным образом эта деталь (вернее, причина) преступления оказалось незаметной для дотошных журналистов. Альхамду лилля!
Правда, теперь это уже не имеет никакого значения.
Медленно пережевывая курицу, Абдулла устало разглядывал содержимое собственной тарелки. Зайнаб, приготовившая обед, хотела напомнить Абдулле его обещание показаться ей и другим женам в подаренной на Новый год рубашке, но, поняв, что это в данный момент неактуально, ретировалась в гостиную смотреть телевизор.
Сегодня был ее день, но по негласной традиции, установленной и единогласно одобренной всеми женами, если Абдулла был занят и не уделял внимания той жене, чей день был "по плану", ее день автоматически переносился на следующий. По всем признакам сегодняшний день предвещал быть именно таким. Прошлявшись, Аллах знает где, Абдулла вернулся домой около шести вечера таким измученным и угрюмым, что не оставалось никаких сомнений: через полчаса он помолится и ляжет спать. Вернее, ляжет, но спать не будет: проворочается всю ночь, а если и заснет, - станет бормотать что-то невнятное, пугающее. Зайнаб оказалась права, - неловко извинившись, Абдулла вскоре задумчиво поковылял в спальню.