– Очень приятно – Светлана. Как вам работы моего сына? Произвели впечатление? Пришлись по вкусу?
– Да, понравились. Очень. Правда, с первого взгляда иногда не все понятно. Но все равно очень интересно!
Поговорив с минуту-другую с молодыми людьми и составив для себя общее впечатление об очередной пассии сына, Светлана отошла от них в сторону и подошла к своей приятельнице Стелле.
– Ты знаешь, а ничего!
– Я же тебе говорила!
– И по возрасту вроде подходит. Сколько ей?
– Семнадцать. Тридцать на семнадцать – то, что доктор прописал, лучше и не придумать.
– Я так и думала, что около семнадцати, но бойкая девочка. Ох, бойкая, и с характером – за такой глаз да глаз…
– А ты что хотела? Матрешку перламутровую, которая только и делает, что ноги раздвигает и двух слов связать не может, для сына заполучить. Да, с характером и не по возрасту! Зато интеллекта и амбиций явно не лишена. А что присмотра требует, так присмотрите…
– О нет, нет, дорогая моя, Боже упаси. Хватит с меня этих матрешек. Пора Севке остепениться и за ум браться, а то точно догуляется. А кто у нее родители?
– У нее мама психолог – одна на себе сына и дочь тащит. А отец у нее – сын художника Крапивина. Он ушел от них через два года, после того как она дочь и сына ему родила…
– Неважно, что одна на себе тащит, главное, чтобы воспитание правильное дала. Это именно тот Крапивин, о ком я думаю?
– Да, тот.
– Ладно, посмотрим, чем дело закончится. Но все равно, спасибо тебе, Стелла, за вариант.
– Всегда пожалуйста, дорогая. Обращайся, если что, всегда рада помочь, помогу, чем смогу…
Вечером того же дня Стелла сидела на кухне в гостях у Людмилы – мамы Марты, за чаепитием.
– Стелла, спасибо тебе, дорогая, что мою оторву пристроила к Державиным…
– Не спеши, Лика, не спеши. Пока свадьбы нет, стало быть, и дела нет. Пусть твоя дочка держит нос по ветру и во всем подыгрывает Севе и Светлане. Но пусть не переигрывает. Светочка Державина сама – та еще артистка – сразу фальшь почувствует. С этого дня пусть перестанет шляться где попало и с кем попало, дома пусть побольше сидит, да и ночует пусть тоже дома…
– Я-то ей скажу. Но ты сама ее знаешь.
– Чего мне ее знать, второй такой шанс в люди выбиться вряд ли ей представится. Если не совсем дура, то остепенится, хоть на время. Ее Светлана в ближний круг введет, глядишь – и артисткой станет, да и в материальном плане у Державиных все в порядке. Смотрите, не упустите воробушка. Марта вроде как Севу зацепила, ничего не скажешь, та еще щучка – твоя дочка…
– Ну ладно тебе, Стелла, ты уж так сильно ее не ругай.
– Чего мне ее ругать? С какой такой радости мне это делать? Ты лучше слушай меня внимательнее. Надо не только дело к свадьбе вести, но и обвенчаться после свадьбы не помешает – так сказать, скрепить брачный союз узами церковного брака. Что Светлана, что сам Сева – люди верующие, набожные, так что венчание не помешает… Ну все, дорогая, я пошла… проводи меня…
– Пока, Стелла.
– Пока, пока… Чмоки, чмоки…
Людмила закрыла за Стеллой дверь и вздохнула – словно гора с плеч…
Люда в молодости по профессии была учителем словесности и выглядела к моменту нашего с ней знакомства явно моложе положенных ей по возрасту лет. Она производила впечатление женщины далеко не глупой и наружности симпатичной. Следила за собой и за модой, а посему и одевалась соответственно. Правильно понимала жизнь и матерком могла запросто и при случае выразиться, и все оттого, что была дочкой военного. К достоинствам Людмилы я бы также отнес ее способности к рукоделию и умению кроить и шить достаточно модную и стильную одежду. Хорошая баба, надо признать, побольше бы таких. Женщин образованных и начитанных, расчетливых и усидчивых, знающих жизнь и поступающих всегда по справедливости – в смысле по понятиям, и немного, в самую меру, коварных и меркантильных…
С мужем же ей в свое время явно и почему-то не повезло, не подфартило, карта, что ли, не та легла. Вышла замуж она за пионера, с которым познакомилась в пионерском лагере, когда в летние месяцы жары работала в нем пионервожатой. Ничего не подумайте, ничего такого здесь нет, никаких сплетен, пересудов и, тем более, насмешек здесь и в помине нет. Людмила, в отличие от своей дочки, не шлялась где попала и с кем попало. Так просто по жизни сложилось. Пионер влюбился в пионервожатую и после окончания школы, по своему совершеннолетию, не давал прохода Людмиле ни днем и ни ночью. Этот Вася – из рода Бруни, был прыткий малый. А в этом роду, как вам известно, умели и знали толк в ухаживаниях. Неопытная и малосведущая в вопросах любви училка сдалась напору юнца и родила ему дочку и сына. После чего растила их всю жизнь одна. Растила одна по той причине, что Вася через три года после свадьбы, когда уже вырос из пионерских штанишек, ушел от нее. Ведь мужчины из рода Бруни так влюбчивы и так непостоянны. Но Людмила не только растила одна своих детей и не только не опустила руки после этого, но умудрилась сменить свою профессию. Она выучилась на психолога и уже как двадцать пять лет работала тем самым психологом. Вася же Крапивин прошелся по своей судьбе, мама не горюй… После развода с Людмилой женился еще восемь раз кряду и все под чутким руководством своей первой супруги, теперь уже психолога Людмилы. Можно сказать, что его второй матери. И то не шутка, друзья. Она – Людмила – как-то обронила мне фразу:
– Все Васины жены проходили через мой личный фейс-контроль. Они неукоснительно соблюдали принятый и установленный мною дрес-код.
Что же… она имела на это право. Она имела право полное так смело утверждать, ведь она была не кем иным, как психологом, как, впрочем, и все женщины подряд. Они – женщины, почему-то все подряд психологи, и именно с большой буквы психологи…
Но не только об этом говорила мне Людмила местами и порой. Она мне также как-то обронила вслух:
– Всеволод – не кто иной, как трус…
Она также не преминула в один из дней поделиться со мной еще одной немаловажной новостью касательно черт характера моего соседа.
– На Всеволода ни в чем и никогда нельзя положиться, он запросто может подвести кого угодно и когда угодно…
Кроме того, я узнал от нее, что:
– Всеволод, жадный человек и любитель иногда посочинять – и приврать…
Я во всем соглашался с ней.
– Да, Люд, права и возразить нечего… Но при этом все-таки я обращал ее внимание на то, что:
– Всеволод – все-таки человек хлебосольный и гостеприимный… Также я мельком напоминал ей о том, что:
– Всеволод многим людям все же в чем-то помогал.
Я ей привел в пример клоуна Егора, который по протекции Всеволода получил столь необходимую и желанную для него работу худруком в детском театре. А также Кольку Титова, которого скульптор пустил к себе пожить на ближайший год, не взяв с него за это ни копейки. Кроме прочего, я поделился с Людой и другими своими наблюдениями за моим соседом:
– Мне кажется, твой бывший зять в принципе не способен на откровенную гадость и совсем уж подлый поступок. И он исправно платит своей дочке и твоей внучке, совсем даже и неплохие по нынешним временам алименты, всегда рад видеть в своем доме Алису и принимает активное участие в ее воспитании… Ты что думаешь, Всеволод не знает, что часть из этих алиментов, предназначенных Алисе, идет на содержание двух других детей Марты – уже от второго ее брака. Между прочим, второй муж Марты нигде не работает и не дает вообще никаких денег на содержание своих же собственных детей. Он только и делает, что пишет глупые книжки и без конца ошивается в Индии – зачем, кстати, непонятно. По-твоему, что, Сева не выдерживает сравнения с этим типом? Ты что себе думаешь, Люд, что Севу по сравнению с ним можно считать нехорошим человеком? Хочешь, правду скажу тебе, только без обиды?
– Не обижусь. Говори.
– Второй муж твоей Марты – доподлинное убожество по сравнению с Севой, которое наплодило двух маленьких детей – один меньше другого, и все его достоинство в том, что он подкаблучник, каких свет белый не видывал. А с Мартой только так и можно жить – с ней только подкаблучник и уживется. Слишком она из себя умная… Видывал я таких гордых птичек. Услышали где-то и от какого-то глупую, бессмысленную, тупую и пустую фразу и теперь щебечут, словно пташки, без конца и на все лады: "Я птичка гордая, я гордая, я гордая птичка, сморите все – какая я гордая!!!" Тьфу, только и остается, что сделать на это… А я в ответ вот что им скажу. Дуры вы набитые, а не птички гордые. И только и думаете о том, чтобы свое тщеславие – свою гордость, свои амбиции удовлетворить, власть заиметь над мужиком, характер показать, эго обнажить, выпендриться как следует… И плевать в этот момент вам на свои семьи и детишек… А как жизнь после развода вас, говоруний, к земле прибьет, так за любого бежать готовы, лишь бы одной не остаться. Бежать-то готовы, только вот незадача-то какая… вас, говоруний, никто путевый-то и не берет к себе под крылышко, кому в доме такая радость сгодилась – пташка гордая, да еще и без умолку щебечущая… Знаешь, как таких баб в народе называют?
– Каких баб?
– От которых мужикам одно несчастье.
– Нет, не знаю. Хотя нет, уже догадалась… Можешь дальше не говорить.
– Нет, скажу… Стервами…
– Я и так поняла, мог бы и не говорить… Ну ты уж совсем разошелся… А так не знаю… Но то, что она поменяла пьяницу скульптора на пьяницу писателя, соглашусь, а в остальном подумать не помешает. Ну ты уж все таки, Вадим, так мою дочку уж совсем-то не цепляй и не третируй, пожалуйста…
– Не буду, на фиг мне это сдалось, накипело, понимаешь. Твоя дочка не стерва, она просто запуталась в молодости, самооценку свою завысила… Надо же так начудить по жизни. Променять Севку, и на кого… Ты только подумай, вдумайся, на кого Марта Севу променяла. Задумайся хоть на секунду над тем, что произошло в ее жизни. Ведь это мог быть идеальный брак, такие браки на небесах заключаются, Марта и Всеволод идеально друг другу подходят… Да вообще, честно сказать, я не о твоей Марте сейчас говорю, а в целом – о сложившейся ситуации в стране и мире вслух рассуждаю. Марта – это как образ, понимаешь?
– Ах, образ?! Тогда понимаю – тогда ругайся на здоровье… Людмила улыбнулась и стряхнула пепел.
– Ты знаешь, Люд, о том, что твоя дочка своим разводом не только себе и дочке жизнь исковеркала, но и жизнь Всеволода под откос пустила. И это уже без всяких образов. Что наделала? Что наделала?! Чем думала? Чем же тогда думала?!
– Он на нее руку стал поднимать, ей, что ли, это терпеть оставалось?
– Да ладно тебе, Люд. Твоя Марта не даст себя в обиду никому, слишком гордая для этого. Заслуживала, вот и поднимал. Теперь, небось, когда со вторым живет, сама ему пинков под зад раздает направо и налево. Наверное, он за день не меньше чем раз по десять под зад от Марты получает, и счастлив от этого, и доволен этим без меры. Наверняка вокруг Марты все время, точно собака Павлова, вокруг хозяйки хвостом виляет, вертится, в клубок сворачивается.
От Державина такого при всем желании конечно же хрен когда дождешься… Но со Всеволодом-то она счастлива была бы. Понимаешь!!! Счастлива была бы по-настоящему! Они же оба мечтатели – натуры обе возвышенные – что один, что вторая…
– Не без этого. Он прислушивается к Марте, он ее считает умной и мудрой женщиной.
– Кого?! Твою Марту он мудрой считает? Если дурак набитый, пусть себе считает, его тупое дело… Чего ему еще остается делать, как только на пальцах и считать… Мудрая баба!!! Ну, это совсем, надо сказать, зашибись. Надо же так придумать. По мне, так худшего оскорбления для женщины и не сыскать – мудрая баба!!! С ума совсем, что ли, вы все посходили? Интернет во всем виноват, почти всех баб под откос пустил. Из-за этого Интернета скоро каждая вторая в Аристотеля превратится… А гордой он ее не считает случайно? Была бы умной, не была бы гордой! Мудрой была бы, никогда бы не вышла замуж за скульптора, потому что не пара она ему была тогда.
– Не пойму, к чему ты Интернет приплел? А не пара-то почему? Ты только что говорил, что идеально подходят… и чуть ли не на небесах!!!
– Приплел и приплел, какая разница, надо было – и приплел, не задавай глупых и пустых вопросов… А ты как думала? В жизни нет ничего однозначного. Вначале была не парой, но со временем, в силу перемен в характере, стала бы идеально подходить, а ты как думала? Зачем было жениться и венчаться? Что, для того, что бы тут же и развестись? Вначале не подходили, а со временем стали бы идеальной парой… Но это же мало кому дано сразу же оценить заранее, а не с высоты лет прожитых. Мозги хоть какие-то для этого надо иметь, а уж если нет мозгов, то смирение и терпение должно сгодиться, и тогда все было бы о’кей, в самом лучшем виде… Сама не хуже меня знаешь, в стае должен быть только один вожак, или, если хочешь, два медведя в одной берлоге не уживутся… Да и вообще дура твоя Марта набитая, что развелась с Державиным. Дважды дура – дура, что замуж вышла, и дура, что развелась, и все из-за гордости, сжились бы через пару лет и были бы счастливы… Гордая баба – дура баба, у нее бардак в голове творится. Оттого, как правило, и одинокая, кому охота с дурой под одной крышей жить, кроме как подкаблучнику. Так подкаблучники, знаешь ли, на дороге нынче не валяются, один на сотню, а то и на тысячу приходится, а может, и мульон, кто его знает. Хороший и обученный подкаблучник, не приживало и не альфонс, да так, чтобы еще к тому же не кинул и верность хранил… так не сыщешь. Домашний и верный подкаблучник – товар ходовой, не залежалый, днем с огнем не сыщешь. Нынче, в век Интернета, подкаблучник в цене резко поднялся…
– Опять ты про этот Интернет, вот прицепился-то к слову, дался он тебе…
– Это такая зараза, этот Интернет… Мировая паутина – логово зверя…
Люда ничего мне не ответила, а задумалась о чем-то. Она опустила голову, посмотрела рассеянно себе под ноги, чего-то ковырнула носком сапога, затянулась и глубоко вздохнула. Мне отчего-то показалось, что именно в этот момент она подумала о надвигающейся на нее, как цунами, старости и как следствие – неминуемом одиночестве. Следующая ее фраза подтвердила мои предположения на этот счет. Она ни с того ни с сего вспомнила о самом дорогом, что было у нее на этом свете. Вспомнила о внучке, дочке скульптора Алисе. Вспомнила о той, которая лишала ее этого самого одиночества. Выдержав паузу, она с некоторой обидой в голосе сказала, нет, даже не сказала, а констатировала:
– Столько времени, сколько Державин сейчас уделяет своей Полине, он Алисе никогда не уделял.
– Люда, но это и понятно, это поздний ребенок… Всеволод столько лет жил без семьи. Но он Алису тоже не забывает, на каждые выходные в гости ее зовет…
– Теперь этой идиотке и ее дочке все достанется.
– Ты про что это?
– Про дом, про квартиру на Кутузовском, про деньги Державина…
Это ее откровение поразило меня в немалой мере, поразило циничностью своего намерения. Я даже скривил губы в первый момент, настолько я удивился услышанному. Но мое удивление не длилось долго:
– Так она же его жена.
– Жена не стена.
– Ты так думаешь?
– Да!
– Ты ошибаешься. В данном случае не просто стена, а железобетонная, армированная стена.
– Это смотря кого, какую красавицу, Державину под бочок подложить.
– Да хоть какую. Он без Ани сойдет с ума – повесится или, на худой конец, с моста зимой бросится и под лед уйдет… Кстати, есть и другие народные средства, кроме красавицы, на такие случаи жизни.
– Какие?
– Посоветовать?
– Посоветуй.
– Порчу там навести или же сделать человека.
– Что значит – сделать человека?
– Я имею в виду сделать приворот на человека. Колдовские дела… Понимаешь?
– Это уже перебор.
– Отчего же перебор? Мне Анна Петровна рассказывала, что находила в доме Севы плюшевые игрушки с воткнутыми в них иголками, аж в самое сердце.
– Так она сумасшедшая. Бред какой-то.
– Ты думаешь? Она мне говорила, что Марта в подарок Всеволоду какую-то маску из Индии привезла. Так она ее, бедная, полчаса на балконе топтала ногами и сжигала, да так и не сожгла до конца… Говорит… – Масочка-то заговоренная, в огне не горит, хоть и деревянная…
– Вот идиотка-то… И ты в это веришь?
– Да ты что, Люд, что я, с ума сошел – верить в такое!
– Вот кто стерва-то! Вот кто мужикам-то несчастье приносит! Вот увидишь, она Севку до гробовой доски доведет!
Я не стал оспаривать это утверждение Людмилы, а зачем… Мне была по душе ее дочка, что бы я ни говорил про нее и как бы при этом ни ругал вслух… И все потому, что Марта, как и я, была мечтателем. А мечтательница не может быть стервой по определению, это вещи в себе несовместимые… Стервой может быть лишь приземленная женщина… нет, даже не приземленная, а прибитая к земле женщина… Хотя это только лишь по мне и может быть спорным суждением…
Людмила словно подслушала мои мысли и перевела разговор на другую, менее острую и злободневную тему:
– Да, Вадим, все, что ты говоришь, тоже правда. Я сама иногда не понимаю своего бывшего зятя, он то один – то другой. Бывает, попросишь о чем-нибудь, сразу откликнется и поможет. Прилетит чуть ли не через час с другого конца света… А бывает, сам предложит свои услуги, сам навяжется, а потом и пропадет – абонент недоступен. Вот и сидишь, ждешь от него звонка, как дура, по полдня и так и не дождешься. Мне недавно нужно было собаку к ветеринару отвезти на прививку. Так Севка, как только узнал об этом, то сразу и стал свои услуги мне предлагать. Предлагал, предлагал. Ну я и согласилась, как дура, поверила. Так что ты думаешь? Мы на утро вторника с ним договорились, причем заранее, за три недели… – в этот момент Лика сделала многозначительную паузу и посмотрела на меня из-под очков:
– Так что, кинул тебя бывший зять? Не отвез куда следует?
– Да!!! Пропал!!! Не отвез!!! Во вторник пропал с концами. Я, как дура набитая, ему целый день названивала, испсиховалась вся. Пока и не поняла, что я дура, что в очередной раз с ним связалась…
Теперь уже я во всем соглашался с Людой. Я попадал пару раз в подобного рода Севины ловушки… Надо со всей смелостью признать – Всеволод не был обязательным человеком. Хотя и претендовал на это в полной мере, и хотел казаться перед всеми именно таковым… Еще бы совсем чуть-чуть, и о нем запросто можно было бы сказать, что он тот человек, который не держит своего слова… Но чуть-чуть, как нам известно, не считается…
Получалась странная, на первый взгляд, штуковина. Несмотря на необязательность, мой новый сосед был в принципе очень хорошим человеком, приятным и компанейским для всех, с некоторым количеством недостатков. А у кого их нет? Его дом всегда был завален гостями. Для гостей всегда и в любую погоду был накрыт стол и приготовлена непринужденная беседа на все случаи жизни. Всеволод был для всех открыт к общению – все люди, приезжающие к нему в дом, были его хорошими друзьями. Откуда он только их брал и где находил в таком количестве?..