Холод мучает й все последние годы. Особенно в ту пору, когда самоуправление экономит на топливе. "Я замерзаю!" - кричит он мне в трубку.
Чувство холода болезненно для него. Нынче ждал холодов с нарастающей день ото дня тревогой. Летом еще стал продумывать "систему утепления".
И вот в его комнату поставлены два обогревателя, окна тщательно заклеены. И комнату эту он покидает совсем редко. Как крепость. Помнит: в коридоре - враг…
Радостей по-прежнему мало. Среди немногих - книги. Несколько дней доктор Сидерайте ищет для й в разных магазинах Вильнюса следующие издания: Артур Шопенгауэр, "Мир как воля и представление" (это его любимый автор с юности); Людвиг Витгенштейн, "Избранное"; Мартин Хайдеггер, "Избранное"; монография "Литовская мифология" (она необходима для новой пьесы й); Юозапас Альбинас Гербачяускас, "Терновый венок" (лекции этого литовского критика и эссеиста й слушал еще до войны). (11 октября 95 г.)
________________________
КУПАНИЕ. Долго подготавливаемый и нелегко проходящий процесс.
Осенью, когда еще не включили отопление, это выглядит так. Сначала доктор Сидерайте согревает в ванной комнате воздух - там должно быть очень жарко (тепло не должно исчезнуть в течение полутора часов). Потом набирает в ванну горячую воду. Затем приводит й, раздевает его, медленно сажает в воду (причем последовательность погружения указывает сам й)…
Только этот - самый первый этап - занимает не менее получаса.
____________________________
"НЕНАВИЖУ СВОЕ ТЕЛО. Кожа моя в последние две недели стала очень чувствительной. С трудом бреюсь, преодолев лень и отвращение. С трудом подставляю пальцы под струю воды".
…"Иногда кажется: я такой же старик, как другие. Как те, от которых я всегда отходил в сторону. От них пахнет старостью".
…"Все время боли. Стараюсь понять их природу. Иду мысленно вглубь боли. И тогда оказывается: с болями можно жить…" (13 октября 95 г.)
Фундамент
Он все еще рассказывает мне свою жизнь. Но это уже рассказы "вдогонку" - то, о чем раньше не вспомнил. Или не хотел говорить.
_____________________
"…Меня долго занимала загадка моей родословной
Как появились в Калварии мои предки? Откуда они?
Я знал только: фамилия наша - Йосаде - не характерна для литовских евреев. Корень этого слова древнееврейский: "йесод" - значит, фундамент, основание.
Наконец, после войны, услышал: в Москве живет еврейский ученый, критик, эссеист Приблуда. Он изучает происхождение еврейских фамилий! Представьте себе, я волновался, отправив ему письмо. Не менее волновался, когда читал ответ: фамилия Йосаде существует только у испанских евреев; скорее всего, один из моих дальних предков, действительно, что-то создал, изобрел! А может, он, в самом деле, выкладывал фундаменты зданий.
Как известно, евреи из Испании были изгнаны. Некоторые из них отправились в страны Центральной Европы, другие - через Крым - на Украину. "Скорее всего вы именно с Украины", - писал мой московский корреспондент. Он попал в самую точку!
Знаете, какое предание существовало в нашей семье? Мой прадедушка был кантонистом. Вы помните? Кантонистами называли евреев, служивших в царской армии. Большинство из них были крещеными. Служили они долго - по двадцать пять лет. Так вот, моему прадеду надоело, и он сбежал.
Его поймали. Судили. Все это было именно на Украине. Потом его отправили в знаменитую тюрьму, которая находилась в Калварии.
Что делают евреи маленького городка, узнав, что в местной тюрьме появился их соплеменник? Они решают: его надо выкупить, еврей не должен сидеть в тюрьме! Собрали деньги, пошли к начальнику тюрьмы и - выкупили. Бывший заключенный остался жить в Калварии. Женился.
Увы, я мало что могу рассказать об этом смелом человеке. Знаю только его имя - Авром.
Все мужчины в нашей семье носят библейские имена. После Аврома - Шмуэл, потом мой отец - Мойше, потом - Яков, то есть я. Моего сына зовут Иосиф".
_____________________
Есть однако еще одно объяснение того, откуда произошла его редкая фамилия. й этого так и не узнал.
Каббала, открывающая первопричину вещей, тайный смысл мироздания, утверждает: все происходит и существует во Вселенной благодаря Свету, излучаемому Творцом. С помощью особых "сосудов" - сфирот - Свет достигает людей. Одна из главных сфирот называется йесод - Основание…
Каббала говорит о мистических измерениях времени: они были "потеряны" человечеством, однако их энергия - вокруг нас. Путь к этой энергии тоже связан со сфирой "Йесод". Вселенная и человек устроены схоже. В человеческом организме "Йесод" - это половые органы.
Что ж, й мог бы о многом задуматься: его фамилия действительно связана с фундаментом, основанием мира.
Фрагменты жизни
Разгадка его характера? Слова: "ЧЕЛОВЕК, НЕ ПОХОЖИЙ НА САМОГО СЕБЯ".
Что это? Название книги З.Паперного о Михаиле Светлове. Почему-то - интуитивно - повторяю эти слова й. Он приходит в восторг:
- Как раз про меня!
________________________
"Расскажу сейчас историю, ПОЧТИ АНЕКДОТ. Но сначала о том, что сам я писал в своей изданной автобиографии.
й берет с полки книгу, читает:
"Моя жизнь уже катится вниз, я не нахожу смысла в том, как соединяются отдельные ее события… Не нахожу логики и последовательности. Трагический наш век бросал меня то в одну, то в другую сторону, и чаще всего не туда, куда я хотел."
После этого, именно после этого один критик написал: нет, логика в движении Йосаде есть. Это - движение к коммунизму.
Я встретил того критика на улице. Пожал руку:
- Прекрасная статья!"
__________________________
ЕГО СЕМЕЙНЫЙ ИДЕАЛ прорывается даже невольно. Например, когда й говорит о своей невестке Неле:
- У меня с ней душевный контакт. Какая она замечательная жена! Умница. Блестяще знает французский. Эстетка. А сейчас и зарабатывает прекрасно. И все время с детьми. И все - о детях, о муже. А мужу - ни одного слова против. Все у них в доме только так, как он скажет.
Как всегда, й прессует вместе разные понятия. Не оставляет пространства между ними. Когда такое "пространство" вдруг появляется (й делает паузу), я задаю себе вопрос: неужели он завидует сыну?
Волны страха
й решил до конца разобраться в истории своих страхов. Решил проститься и с ними. Я тоже снова задумываюсь над этим сюжетом.
_____________________
"СВОБОДА ОТ СТРАХА"
…Ее - как одну из главных ценностей человеческой жизни - обещал дать американцам президент Рузвельт.
Старый вопрос: хочет ли приблизить эту свободу сам человек?
Я не оговорился. Вместо слова "хочет", вроде бы, надо употребить слово "может". Но ведь рабы зачастую не покидают своих камер - даже, если двери открыты.
______________________
После войны й не мог уехать из СССР (Литву разрешили покинуть только бывшим польским гражданам). Однако ведь не уехал и в начале семидесятых, когда началась репатриация советских евреев.
_____________________
ВЫБОР ЖЕНЫ.
- Я всегда мечтала об Израиле, всегда в душе была сионисткой, - рассказывает мне четверть века спустя доктор Сидерайте. - А после отъезда Аси и брата совсем затосковала. Яша же был настроен категорично, даже не допускал мысли о репатриации. Конечно, я не могла уехать одна. Ведь он был серьезно болен! Предать мужа? Нет, нет! Однако я знала: он боится, что я изменю свое решение. Однажды устроил небольшой спектакль по этому поводу. В присутствии наших гостей из Ленинграда - писателя Анатолия Горелова и его жены - заявил с надрывом: "Вот увидите! Скоро Шейнеле бросит меня! Одного. Больного". Я удивилась. У меня не было даже сомнений.
_____________________
ФОРМУЛА ЗОЩЕНКО. Казалось, логика й очевидна. Кем он будет в Израиле? Нищим, никому не известным литератором. Идиш там не в почете. Жалкое существование. й любит показывать книги своих израильских друзей. Мизерный тираж. Целую страницу занимают нередко имена спонсоров: им "автор выражает искреннюю признательность" за сто, двести, триста шекелей.
Его рассказ о творческом вечере Г.Ошеровича в Тель-Авиве. й коробит деталь: у входа в зал, на столике, - специальная коробочка для пожертвований в пользу выступающего поэта. "И никто не понимает, как же это унизительно!"
Он отказывается от свободы ради того, чтобы остаться писателем. Но можно ли разорвать эти понятия?
Так поступили многие литераторы-евреи в бывшем СССР. Обманывали себя тем, что сумеют… обмануть режим. Их попытки были обречены не только из-за цензуры или КГБ. Главной была причина, которую (думая, конечно, о себе) сформулировал в дневнике М.Зощенко: "Писатель с перепуганной душой - это уже потеря квалификации".
_____________________
БУДНИ СТРАХА. В молодости он мучительно преодолевал застенчивость.
- Может быть, это была болезнь? Я постоянно краснел. Иду куда-то по делам, еще не вошел в кабинет, чувствую: уже весь пунцовый, пот катит градом. Знакомлюсь с девушкой - то же самое… Ситуации эти возникали постоянно. Пока не догадался: моим щитом должна быть веселость. Нет, анекдоты почти никогда не рассказывал. Но любой разговор стал начинать с шутки. Застенчивость прошла, растаяла - юмор остался.
Были ли у него "механизмы", приемы для преодоления страха? (9 ноября 90 г.)
___________________________
Тема преодоления страхов волнует й всегда. То подсознательно (когда пишет в 73-м письмо Асе), то - так часто у писателей - он переносит проблему в творчество.
Интересен в этом отношении непоставленный киносценарий й "Прибой".
Герой, как и автор, размышляет о смерти. Просыпается в холодном поту, измученный кошмарами. Чем объяснить все возрастающую тягу Йонаса слиться с морем? Он чувствует: сливаясь с морем, перестает быть одинокой песчинкой в мироздании. Он - часть монолита, часть природы, которая не знает страха.
_________________________
Строгий, едва ли не мелочный контроль за собой: не сказать бы лишнего, губящего слова! Опасливый взгляд на телефон. Нотации жене и детям:
- Хватит болтать! Наверняка сейчас прослушивают разговоры всех интеллигентов. Тем более - писателей. Тем более - евреев.
Или:
- Если хочешь с кем-то поговорить откровенно, уходи дальше от комнаты, где стоит телефон. Даже неподнятая трубка таит опасность: она служит отличным микрофоном, который КГБ включает по мере необходимости.
Бесконечные разговоры о хитростях КГБ: "Специально отключат телефон, приходят потом под видом монтера - будто бы ремонтировать; на самом деле - вставить специальный жучок".
Восстанавливаю эти их семейные беседы (пятидесятых-семидесятых годов) с помощью самого й, доктора Сидерайте, Иосифа.
- Какой был выход? - переспрашивает й. - Во-первых, молчание, почти полное игнорирование телефона. Но это как раз могло вызвать подозрение. Лучше - сознательная дезинформация. Иногда тонкая - с полуправдой, иногда - грубая с верноподданническими признаниями. А что? Пусть КГБ докажет, что я не правоверный, не их…
____________________
Жизнь идет волнами. И страх - волнами: то приближаясь, то отступая.
й не может жить все время, как плотно сжатая пружина. Распрямляется, дышит свободно. Потом…
____________________
НЕУЖЕЛИ ВОЛНЫ СТРАХА СВЯЗАНЫ С ГЕОГРАФИЕЙ?
Есть такие места - даже внутри советской империи - где страх й, кажется, исчезает. Он постоянно ездит в дома творчества Союза писателей. Три-четыре месяца в году проводит в Коктебеле, Дубултах, Пицунде, Малеевке…
Известные "тусовки" литературной интеллигенции, как сказали бы сегодня. Я тоже помню их атмосферу. Иллюзию свободы. Там й не хочется думать о подслушивающих аппаратах. "Пусть магнитофоны записывают - пленки все равно потом перепутают, - шутит одна моя знакомая. - Ведь крамола звучит в каждой комнате".
й в домах творчества раскован. У него здесь точно выверенная роль: многоопытный европеец. Он разрешает себе держаться этаким еретиком.
Почему й с удовольствием рассказывает мне несколько похожих друг на друга эпизодов? Он когда-то считал их своими победами.
_____________________
- В Ялте - лет десять назад - я зло высмеял двух еврейских писателей. О чем они спорили? Да все о том же - о положении еврейской культуры в СССР. По глазам вижу: все они знают, все давно поняли - как и я. Но спорят. Я долблю свое; они, дуэтом, - свое. Ставят "галочку". На случай, если кто-то из нас троих все-таки донесет… Я им это, в конце концов, и объяснил.
- Вообще еврейские писатели (те, что еще остались в Советском Союзе после всех чисток) перепуганы насмерть. Звоню раз одному приятелю в Киев. Поздоровались, перекинулись парой слов. Спрашиваю:
- Как у вас с продуктами?
- Это не телефонный разговор".
И кладет трубку.
_____________________
Он боролся со своими страхами, смеясь, издеваясь над страхами чужими.
_____________________
…И был еще запомнившийся й надолго конфликт его с известным русским поэтом Сергеем О. Сидели они в столовой дома творчества за одним столиком.
"Знакомы были уже прежде, но - шапочно. Потому в первый, второй, третий день обменивались малозначащими фразами - что называется, нюхали друг друга: я - его, он - меня. Потом начинаются дискуссии! Я ругаю советскую политику. Он защищает. И так ежедневно! Наконец, однажды О. не выдерживает. Берет свою тарелку, встает, уходит за другой столик. Громко, на весь зал объявляет:
- Не хочу сидеть рядом с антисоветчиком!
Как прореагировали окружающие? Никак, в сущности. Кто-то засмеялся. Кто-то отвернулся. Кто-то даже голову не поднял. Это было в Малеевке, в семьдесят девятом году".
_____________________
Образ правдолюбца. Почти героя. Почти диссидента.
Пометка для читателя
Страх - фундамент страны, гражданином которой й был полвека. Но с годами меняется "качество" его страхов. В 40-50-е: страх тюрьмы, лагеря, физического уничтожения. В 60-80-е: страх лишиться "духовного комфорта", возможности писать…
Впрочем, я не хочу сейчас составлять реестр страхов й. Ведь они переплетаются, наплывают друг на друга…
____________________
Увы, страх - это реальность жизни, а вовсе не исключение из правила. Страх как одну из движущих сил человеческого поведения всегда берут в расчет психологи, педагоги, политики.
О страхе перед Всевышним говорится на многих страницах Торы. Но опять-таки - тут уже совсем другое "качество" страха: он не унижает, а возвышает личность. Помогает людям оставаться людьми.
Ритуалы
"Никогда не сидел я в президиуме. Ни разу не выступил с официальной речью. Не ходил на "торжественные заседания". И даже на празднование чьих-либо юбилеев.
Ни разу не разрешил я отметить и свой юбилей… 50-летие, 60-летие, 70-летие, 80-летие. Обычно я уезжал в эти дни из Вильнюса.
Тогда было принято награждать писателей грамотами Президиума Верховного Совета Литвы. Так как грамоты я не брал, их отправляли мне домой. У меня в архиве лежат сейчас все эти бумажки…
Зато я имел моральное право не поздравлять и других "по случаю юбилея". И все, по-моему, к этому привыкли.
Могу ли объяснить мотивы собственного поведения? Теперь вот пробую. В СССР, как в любом тоталитарном государстве, были свои ритуалы. В них мало осталось от сути. Я их от себя и отбросил".
_________________________
Взвешивал ли й меру своей смелости, предел дозволенности? Не сомневаюсь. Т а к о е еще могли вытерпеть.
_____________________
"…Однажды в пятидесятые годы, перед очередными выборами (куда и кого избирали - уже не помню), меня назначили руководить агитпунктом.
Было это в Союзе писателей. Большой стол, красная скатерть, брошюры, газеты, портреты вождей… Во второй половине дня приходили агитаторы. Составляли списки избирателей, отправлялись уточнять их по указанным адресам…
Очень скоро, однако, я понял: все это фикция, игры взрослых людей. Ну зачем же мне в них участвовать? Постепенно я начал симулировать. В один день ушел из агитпункта пораньше, в другой - вообще не появился.
Наконец, выборы. Они прошли, как и полагалось - с заранее запланированным результатом. Я облегченно вздохнул: игра закончена!
Оказалось - нет! Однажды меня вызвали на заседание президиума Союза писателей Литвы. Один из пунктов повестки дня был посвящен Йокубасу Йосаде, который провалил предвыборную кампанию.
Слушая выступающих, я с ужасом почувствовал: игра, действительно, приняла очень серьезный оборот. Из всего сказанного на заседании легко напрашивался вывод: член Союза писателей занял антисоветскую позицию!
Я попросил слова. Попытался все обернуть в шутку:
- …Не понимаю причину волнений. Как это я провалил предвыборную кампанию? Ведь итоги выборов прекрасны: 99,9 процента избирателей отдали свои голоса за кандидатов блока коммунистов и беспартийных.
Однако мое выступление только усилило напряжение:
- Ах, он еще смеется над нами! Надо исключить Йосаде из рядов советских писателей!
Спас меня Пятрас Цвирка:
- Товарищи, мы не должны забывать, что Йосаде - фронтовик… проливал кровь… имеет награды… сейчас успешно работает в "Пяргале"… подобное случилось с ним впервые… давайте поверим…
Полгода тому назад мне напомнил эту историю наш известный литературовед Витаутас Кубилюс. Составляя антологию документов о литературной жизни Литвы в советскую эпоху, он нашел в архиве стенограмму того заседания" (19 ноября 91 г.)
_____________________
"Когда мне исполнилось шестьдесят лет, в Союзе писателей сказали:
- Вам полагается персональная пенсия. Напишите заявление.
- Если полагается, пусть платят. А просить ничего не буду.
Так и остался без персональной пенсии, о чем нисколько не жалею".
Магия имени
Однажды, рассуждая об особенностях памяти, мы говорим про магию имен.
- Зося. Я назвал так одну свою героиню, проститутку. Потом понял: это была ошибка. Почему? Имя Зося жило во мне многие годы. Зосей звали женщину, которую я любил перед войной. Ей было восемнадцать. Муж Зоси уехал на заработки, в Америку. Она осталась одна. Впрочем, вот тут-то мы и встретились. Нет, я не о том - я вовсе не собираюсь рассказывать о нашей любви. В конце концов, Зося отправилась к мужу, родила двух сыновей. Но я опять не о том - не о сюжете ее жизни.
Лет десять назад Зося приехала в Литву, в гости. Не знаю, как попала ей на глаза моя пьеса. "Почему, почему ты дал проститутке мое имя?" - с обидой спрашивала она меня. Зося, конечно, понимала: нет ничего общего между ею и героиней пьесы. Однако ей было больно. Почему?
Наверное, по той же причине, по какой я помнил все эти годы о ней.