-. Вы и на меня… сердитесь? - пролепетала она с видом побитой собачки.
- Простите! - сказал Хольт. - Я ничего против вас не имею. Ничего не имею и против вашего брата. Я совсем не его подразумевал. - Хольт осекся. Он думал о словах, невзначай у него вырвавшихся. - В сущности я даже благодарен Вульфу. Да, в самом деле! Ваш брат точно разбудил меня. Он напомнил мне о многом, что я в сутолоке последних дней едва не потерял из виду.
- Я поговорю с Гизбертом. Я все между вами улажу! - обещала Аннероза.
Хольт ее не слушал. Человеческое целеустремление, думал он… Он чуть не забыл свое решение не мириться с тем, что есть, искать неустанно. Ведь и дом тети Марианны, и эта вилла, и выстроившиеся перед ней машины, а также шлейф, фата и миртовый венок, и эти господа во фраках, заводчики, церковный советник - все это не та жизнь, которую он искал. Опять он запутался!
Внезапно ему стало ясно, что делать. Он только что начистоту объяснился с Вульфом, но он так же готов объясниться со всей этой компанией - с Хеннингом, Штефенхаузом, с дядей Францем и с тетей Марианной, с дядей Карлом и своей матерью. Плевал он на всю эту публику! Он снова уйдет скитаться. Куда? Он еще не знал. Но он уйдет!
Хольт встал. Он кивнул Аннерозе - любезно, но рассеянно. Теперь все предстало перед ним как бы в новом свете. Чувство освобождения охватило его. Он на много голов выше этих людей, глубоко ему безразличных. Из всех здесь он единственный может себе позволить ни с кем не считаться. И он больше не станет ни с кем считаться. А сейчас он отыщет малышку Тредеборн и посмотрит, что она за человек!
В холле ему попались Штефенхауз и Хеннинг, оба с рюмками в руках.
- Еще коньяку! - крикнул Штефенхауз в догонку горничной. И продолжал злословить: - Посмотрите, Хольт, - зашептал он. - Вот там… это тетушка Бергманов с отцовской стороны, у нее и без того лошадиный круп… да она еще напялила узкую юбку…
- При всем при том она принесла мужу триста тысяч золотых марок, тут не посмотришь и на круп, - заметил Хеннинг.
- Ну а невеста? - спросил Хольт, пригубив коньяк. - Как вам нравится невеста?
Хеннинг прищурил глаза.
- Будем снисходительны! Чем меньше мы об этом скажем, тем лучше. Мне хорошо известна эта грязная сделка… Рольф два года командовал батареей в Париже и натешился там вдосталь - на всю жизнь.
- Посмотрите налево, - шепнул Штефенхауз Хольту. - Это кузина Крегера. Вечернее платье для нее - спасение, у нее ноги штопором.
- Зато муж - выдающаяся личность, - заметил Хеннинг. - Это он в тридцать четвертом году купил в Куксгавене Паульсенову верфь для постройки яхт!
- Однако платье у нее невозможное, - снова зашептал Штефенхауз.
- Так и отдает нафталином, - подхватил Хеннинг.
- По-моему, здесь все отдает нафталином, - сказал Хольт.
- Ну, уж это вы слишком! - воскликнул Штефенхауз. - Вы, должно быть, не вышли из возраста, когда играют в оппозицию.
Хольт осушил рюмку.
- Куда это пропали сестры Тредеборн?
- Они сначала снимались с невестой в зимнем саду, а потом их повели наверх смотреть свадебные подарки, - пояснил Хеннинг.
- Они самые красивые здесь девушки, - сказал Хольт.
- Особенно Ингрид, - добавил Штефенхауз.
- Вам понравилась младшая Тредеборн? - спросил Хеннинг. Он дружески взял Хольта под руку. - Берегитесь! Наша публика падка до сплетен. Стоит немного потанцевать и пофлиртовать с девушкой, как о вас начнут рассказывать бог весть что. А с отцом шутки плохи, особенно что касается его дочерей.
- Девушка молода и красива, естественно, что за ней ухаживают, - заметил Хольт.
- А какой смысл? - спросил Хеннинг. - Такая девушка, как Ингрид, - запретная зона, пока не думаешь о женитьбе. Если вам станет невтерпеж, звоните мне, мы с вами опять совершим небольшую вылазку. В тот раз мы славно порезвились, верно? А здесь вы ничего не добьетесь - такая девица из хорошей семьи иначе не ляжет, как после венца.
- На маленькой Ингрид не худо бы и жениться, - заметил Штефенхауз. И понизив голос: - Но она, видать, не так наивна, как кажется у себя дома. Кто на ней женится, не оберется хлопот, такую на цепи не удержишь.
- А вот и они! - сказал Хеннинг.
Сестры рука об руку спустились по лестнице в просторный холл и подошли к трем приятелям.
- Что это вы сидите и скучаете? - спросила Гитта.
- Скучаем? Ничуть не бывало! - ответил за всех Хольт. - Мы тут вас обсуждали. Штефенхауз считает, что тот, кто женится на фрейлейн Ингрид, не оберется хлопот, ее трудно будет удержать на цепи.
- Ну, уж это вы слишком! - зарычал Штефенхауз.
Хеннинг злорадно ухмылялся. Гитта Тредеборн, склонив голову набок, внимательно посмотрела на Хольта, и на ее красивом лице проступило выражение скрытой неприязни. Что до Ингрид, то она расхохоталась, а потом напустилась на Штефенхауза:
- Это еще что за выдумки! Не беспокойтесь! Вам меньше чем кому-либо угрожает такая опасность.
Раздалось жестяное дребезжание тарелок, и музыканты ударили в смычки. Гитта Тредеборн обвела приятелей взглядом.
- Вы бы уж лучше танцевали, - бросила она с упреком.
- И то верно, - отозвался Хольт и склонился перед Ингрид.
Играли танго.
- Ай-ай, - сокрушалась Ингрид, - вам, собственно, следовало пригласить Гитту.
Хольт тряхнул головой:
- С вами - или ни с кем..
- Не выдумывайте! Вы не можете уклониться от обязательного тура с невестой.
- Нет, могу. Вот увидите, что могу.
- Это значит восстановить против себя Бергманов.
- Ну и что же? - беззаботно откликнулся Хольт.
Она посмотрела на него с удивлением.
- А ведь вас на это хватит. Но зачем это вам?
- Затем, что вы мне нравитесь… Ингрид, - сказал он и крепче привлек ее k себе. Он наблюдал за ней. Ингрид опустила глаза и, увлекаемая вихрем танца, зажмурилась и запрокинула голову.
Он повел ее в кабинет, усадил в кресло и сел рядом.
- Послушайте, что я вам скажу! - заявил он. - Я новичок в ваших краях. Хеннинг уверяет, что у вас здесь строгие нравы. Мне это все равно. Вы мне нравитесь. Почему я должен слушаться чьей-то указки? Ну как? Прав я или нет?
Она не отвечала. Однако от него не ускользнуло, что слушает она внимательно.
- А потому скажите начистоту - нравлюсь я вам? Если нравлюсь, там видно будет, что делать дальше. Если же нет, я выпью еще две-три рюмки коньяку и укачу домой. Скучать я могу и дома у матери. Так как же?
На лице Ингрид проступила легкая краска. Она напряженно думала, и он ее не торопил. Чем дольше он смотрел на девушку, тем больше она ему нравилась. Сегодня она распустила волосы, и ее пышные рыжеватые локоны рассыпались по плечам. Размышляя, она покусывала губу, и он видел ее ровные, влажные, чуть голубоватые зубы.
- Вы меня ставите в трудное положение, - сказала она наконец. - Мне… мне без вас будет скучно.
- Спасибо, этого достаточно, - сказал он. - А вас очень огорчит, если о нас немного посудачат?
- Нисколько. Да и вообще все это сильно преувеличено. Хеннинг изрядная дубина.
- А как же ваш отец?
- Ах, папа! - протянула она. - Папу я всегда могу обвести вокруг пальца.
- Тем лучше. Значит, договорились. - И он повел ее в музыкальную комнату.
Он танцевал с ней одной всю ночь.
Всем это бросилось в глаза. Очень скоро Гитта Тредеборн отвела сестру в сторону и принялась ее отчитывать. Ингрид только смеялась, и это повторялось не раз. От Хольта не укрылось, какие у сестер обостренные отношения. Он принес Ингрид вино и закуску. В перерывах между танцами они садились в угол и беседовали.
Штефенхауз, улучив удобную минуту, сострил:
- Что, попались, голубчик? - И добавил со вздохом: - Вы, видать, человек настроения! Вашей беспечности можно позавидовать.
Не в меру нагрузившийся жених сидел в гостиной, растрепанный, в измятой рубашке. Хеннинг еще до полуночи отвез молодых в Гамбург. Когда он вернулся во втором часу ночи, гости постарше уже разъехались, и только десятка полтора молодых людей в угаре веселья носились по комнатам. Все они охмелели, кто больше, кто меньше. Хольт оставался трезв, но не мешал Ингрид пить, и она была слегка навеселе - разгорячилась и шалила без удержу; потом он стал незаметно следить, чтоб ей больше не подливали.
К утру всем надоели танцы. Хеннинг на минуту подсел к Хольту и Ингрид. Он по-прежнему выказывал симпатию к Хольту.
- Эту лавочку скоро прикроют, а время еще детское. Давайте думать, что делать дальше. В довоенном Гамбурге мы опохмелялись бы весь завтрашний день до полуночи.
- Не хочу домой! - заявила Ингрид с упрямством капризного ребенка. - Давайте позавтракаем у вас.
Хеннинг не возражал.
- Это можно устроить. Я поговорю с Фредом. - И он поднялся.
Музыканты заиграли напоследок какой-то медленный вальс. Танцевали только Хольт и Ингрид. Пока Ингрид в чаду опьянения, усталости и влюбленности отдавалась танцу, Хольт торопливо соображал. Столовая была пуста, никого не было видно и в гостиной. Всеми покинутый зимний сад был погружен в темноту. В холле Штефенхауз, под дружный смех последних разъезжавшихся гостей, рассказывал анекдоты.
Хольт не стал дожидаться конца вальса. Он увел Ингрид в гостиную, а оттуда в зимний сад, где споткнулся о кадку с пальмой. Взяв Ингрид за плечи, он прижал ее к изразцовой стене и поцеловал. Она не противилась и ответила ему поцелуем. Он обнял ее одной рукой, а другую пропустил под локоны на затылке. Она обеими руками обвила его шею.
- Ступай вперед, я пойду следом, - сказал он.
Хольт видел в полумраке, как она поправляет волосы, слышал ее дыхание… А потом остался один.
Он закурил сигарету и помедлил несколько минут. Тут что-то не так! - думал он. У нее есть опыт. Он мысленно перебрал Хеннинга, Штефенхауза, а заодно и остальных. Впрочем, нет! Чем-нибудь они бы себя выдали. Хотя как знать!
Хольт не торопясь вошел в гостиную. Музыканты в смежной комнате укладывали инструменты. В открытую дверь он увидел Ингрид. Она смешалась с толпой слушателей, которые смеялись анекдотам Фреда. В кабинете, одна, сидела Гитта Тредеборн, она курила и в упор посмотрела на вошедшего Хольта.
Не заметить - значило бы оскорбить ее без всякой причины. Хольт подошел и спросил:
- Когда же мы двинемся отсюда?
- Когда Фред исчерпает свой запас анекдотов. Но почему вы не садитесь? Фред всегда находит простаков, еще не знакомых с его анекдотами. Кстати, они стары как мир, он заимствует их в сборнике "Солдатский юмор" из серии "Отдых фронтовика", год сорок второй. Мне показывали эту книжку. Юмора в ней ни на грош. - Она говорила равнодушным, усталым тоном, с неподвижным лицом, но во взгляде ее чувствовался вызов. - Юмора в ней ни на грош, - повторила она. - Юмор должен быть неожиданным, он должен ошеломлять. - И так как Хольт только любезно улыбался, продолжала: - Вот, например, послушайте… То, что я вам расскажу, не заимствовано из книг.
Он ждал. Он говорил себе: будь начеку! Что-то ей от тебя нужно!
- Недавно выхожу я на улицу, - рассказывала она все тем же скучающим тоном, - и вижу: стоит этакий элегантный господин с большим эрдель-терьером на поводке. И представьте: собака раскорячилась среди тротуара и отправляет нужду прямо перед нашим домом. Что я делаю? Я подхожу к господину. И что я говорю ему? Я говорю: "Простите, нельзя ли задать вам вопрос?" - "Пожалуйста, я к вашим услугам!" - говорит он. А я ему самым изысканным тоном: "Почему, сударь, раз уж вы так добры, что позволили задать вам этот вопрос, почему вы позволяете вашему великолепному эрдель-терьеру гадить на тротуар, а не в сточную канаву?"
Хольт расхохотался. Гитта наблюдала за ним все с тем же неподвижным лицом.
- На элегантного господина мой вопрос подействовал ошеломляюще. Он чуть не упал на тротуар. Вот что я называю юмором. Видите, и вы смеетесь! Ну, а как вам понравится, если я просто спрошу: хорошо ли вам беседовалось в зимнем саду с Ингрид?
Хольт ждал чего-то в этом роде. Но выражение злобы на ее лице так усилилось, что он покачал головой.
- Сожалею, - сказал он, - только зря вы думали, что ваш вопрос меня ошеломит! А на ответ, вы, конечно, и не рассчитывали.
- Конечно, нет, - сказала она любезно. - Но мне известен еще более остроумный анекдот. Его я приберегу на после. А пока скажу только, что человеку свойственно ошибаться, не правда ли, господин Хольт?
Она была не так пьяна, как ему сперва показалось. Под маской холодного высокомерия чувствовалась затаенная злоба и обида. Хольт понимал, куда она метит. Он бесцеремонно встал.
- Надеюсь, вам удастся донести ваш анекдот по адресу, - сказал он. - Боюсь только, как бы он к тому времени не устарел.
И он направился к выходу. Позади раздался смех.
В холле последние гости готовились к отбытию. Хольт охотно поговорил бы с Ингрид, но это ему не удавалось. Штефенхауз и Хеннинг отвели его в сторону. Штефенхауз был пьян в стельку и еле стоял на ногах.
- Позавтракаем у меня, - сказал Хеннинг. - Мы, сестры Тредеборн и маленькая Вульф. Брат бросил ее здесь одну; должно быть, с кем-то смылся.
- Вы собираетесь нас везти? - обратился Хольт к Штефенхаузу. - Да ведь это пахнет катастрофой.
- Много вы понимаете! - отмахнулся Штефенхауз. - Мне все нипочем. Бывало, хлебнешь лишнего, а потом сядешь в свой "мессершмидт", и только тебя и видели! Как молодой бог!
- Господа уже не решались оторваться от земли без доброй порции шнапса! - съязвил Хеннинг.
- Это гнусная ложь! - заорал Штефенхауз, побагровев. - Ты возьмешь свои слова обратно, Роланд!
- Только не ссориться, - вмешался Хольт, удивленный тем, как серьезно принял Штефенхауз простую шутку. - Но ведь машина не самолет, на ней не увернешься в третье измерение.
- Ерунда! - сказал Штефенхауз. - Я доставлю вас в лучшем виде. Вот посмотрите!
Ингрид Тредеборн взяла под руку маленькую Вульф и лукаво подмигнула Хольту. Вслед за пошатывающимся Штефенхаузом они пошли к машине. Хеннинг повез Гитту. Ингрид, видимо довольная, что избавилась от сестры, посадила Аннерозу на переднее сиденье и тихонько шепнула Хольту:
- Укутаешь меня в свой тулуп, ладно? Я замерзла.
Он накинул на нее овчину и сел рядом. Она прижалась к нему и спросила:
- Чего хотела от тебя Гитта?
- Я так и не понял, - ответил Хольт.
Штефенхауз смаху плюхнулся на сиденье, включил фары и сразу взял бешеную скорость. Хольт уселся поудобнее. Ингрид теснее к нему придвинулась. За ними следовал "мерседес" Хеннинга, свет его фар проникал сквозь заднее стекло машины. Они благополучно добрались до Гамбурга и остановились в Нинштедтене перед домом Хеннингов.
Усталые, в полном изнеможении, ждали они в прихожей, пока Хеннинг уходил для переговоров с родителями. Обе сестры возбужденно шептались в стороне. Опять у них шел крупный разговор. Гитта держалась высокомерно, храня ироническое спокойствие; Ингрид рвала и метала, глаза ее сверкали.
- Господа, - сказал Хеннинг, вернувшись в холл. - Мы основательно позавтракаем, как и полагается с похмелья. В доме нашлась маринованная селедка, кроме того, предок ставит нам кофе. Все это мы, разумеется, организуем сами. А потому пожалуйте сперва на кухню.
В кухне Штефенхауз в несколько минут учинил разгром.
- Ступай в ванную и подставь голову под душ, - распорядился Хеннинг.
Хольт наблюдал за тем, как Гитта Тредеборн и Аннероза Вульф готовят завтрак. Ингрид ни к чему не прикасалась.
Штефенхауз вернулся из ванны с мокрой головой. Увидев настоящий кофе в американской упаковке, он изобразил на лице ужас.
- Хеннинги, оказывается, промышляют на черном рынке!
- А вы небось не промышляете? - спокойно отозвался Хеннинг.
Гитта протянула Ингрид тесно уставленный поднос.
- Отнеси в столовую, хватит лениться! - прикрикнула она на сестру.
Ингрид колебалась, затем взяла поднос и предложила Хольту:
- Вы не пошли бы со мной? Будете открывать двери.
Хольт пошел впереди. Она хорошо ориентировалась в квартире и только командовала: "Вторая дверь налево!" Столовая была погружена в темноту. Хольт поискал выключатель, но Ингрид поставила куда-то поднос, прикрыла дверь и бросилась ему нашею. Заслышав шаги, Хольт оторвался от нее и включил свет. Дверь распахнулась, вошла Гитта. Прежде чем поставить на стол горячий кофейник, она посмотрела на сестру и на Хольта. Ингрид шаловливо подмигнула Хольту.
По коридору, громко споря, приближались Штефенхауз и Хеннинг. Штефенхауз не унимался и за завтраком.
- А кто просидел всю войну на островах Ла-Манша и бил баклуши? - спрашивал он. - Ты и твоя морская артиллерия! А кто тем временем охотился за четырехмоторными? Мы!
- Это ты так думаешь! - не остался в долгу Хеннинг. - Они вас, дураков, за нос водили! Когда вы кружили над Франкфуртом, они громили Киль!
Штефенхауз все больше горячился.
- Да разве ты имеешь понятие, каково истребителю идти на перехват бомбардировщика? - кричал он, опять побагровев от злобы. - Вспомни, что было над Швейнфуртом или над Бременом! Мы их сбивали сотнями!
- О том, сколько подбили вашего брата, сводки стыдливо умалчивали, - издевался Хеннинг. И видя, что Штефенхауз не успокаивается, повелительно гаркнул: - А теперь молчать, обер-фенрих!
Прислушиваясь к их пререканиям, Хольт думал про себя: мне бы их заботы! Штефенхауз глотал одну рыбку за другой, рассол по подбородку стекал ему на грудь. Рядом сидела Ингрид. Она ковыряла вилкой в своей тарелке и вдруг крикнула:
- Ой, боюсь! Вы видели, она махнула мне хвостиком!
Все рассмеялись, а Штефенхауз с умилением воскликнул:
- Что за прелесть, что за милая детка!
На что Гитта состроила гримаску.
Хольт почти ничего не ел. Зато он пил уже вторую чашку кофе. Его усталость все больше превращалась в какое-то состояние возбужденной и даже настороженной апатии. Рядом с ним сидела Аннероза Вульф. И хоть ему было безразлично, что думает о нем ее братец, он все же сказал:
- Гизберт, кажется, очень на меня рассердился?
- Ничего, я все улажу! - заверила она, покраснев.
Штефенхауз потянулся к кофейнику.
- Что это, все выпили? - удивился он.
- Можешь заварить еще, - буркнул Хеннинг.
Штефенхауз постучал себя по лбу.
Но тут поднялась Гитта.
- Так и быть, жертвую собой, - сказала она спокойно. И уже в дверях бросила через плечо: - Но только пусть кто-нибудь из мужчин составит мне компанию.
- Я с вами! - вызвался Штефенхауз, чуть не подавившись селедкой.
- Нет, Фред, - уклонилась Гитта. - Я не вас имела в виду. Мне осточертели ваши анекдоты. А вам, господин Хольт, не угодно?
Так он и думал! Хольт встал и последовал за Гиттой в кухню. Она поставила чайник на огонь и пододвинула к плите табуретку. Хольт закурил. Гитте не удастся вывести его из равновесия. Но, увидев, что она сидит у газовой плиты, словно не замечая его, он ощутил невольную тревогу.
Только когда вода закипела, она очнулась от размышлений.
- Ах, да, ведь я хотела рассказать вам анекдот.
Гитта ополоснула кофейник кипятком и заварила кофе.
- Сделайте одолжение, - сказал Хольт.
Она поднялась и прикрыла кухонную дверь.