Несколько дней я прожила с Бенцем в квартире Пирата, потом позвонила соседка и сказала, что у матери высокая температура, и я, забрав Бенца, вернулась домой.
Врачи опасались воспаления легких, я наняла сестру, которая приходила два раза в день и делала матери уколы.
В моем военном издательстве возобновилась работа. Я взяла отпуск за свой счет. Готовила обеды, гуляла с Бенцем и ждала телефонного звонка от Пирата. Даже если он за границей, он должен был позвонить, я в этом не сомневалась.
Бенц днями лежал пластом, на прогулках он всматривался в высоких мужчин, однажды он не послушался моей команды и бросился к высокому сухопарому мужчине. Он ждал Пирата. Несколько раз он не подходил ко мне, бегал у соседних домов, потом смирился и начал охранять меня. Обычно он шел слева, чуть впереди, отслеживая каждого проходящего мимо меня. Если ко мне подходили знакомые, он вставал рядом, и когда кто-то жестикулировал чуть энергичнее, не в пределах нормы, как считал Бенц, то он скалил свои уже чуть желтоватые клыки. Скоро меня стали обходить.
Прошло больше двух недель. Пират не звонил. Мать поправилась, и я снова стала ездить на работу в свое издательство Министерства обороны. Новый кинороман я отправила печатать в Белоруссию. В эти дни меня впервые в жизни ограбили. Я вышла из метро с портфелем, в котором лежала очередная рукопись очередного киноромана. Теперь в издательстве я быстро делала свою основную работу и уезжала домой, чтобы работать над рукописью романа, - я еще не привыкла править на экране монитора. Документы и деньги я обычно носила в маленькой сумочке на ремне. Я не сразу поняла, что произошло. Почему-то потерла плечо и не почувствовала ремешка, его срезали. Я оглянулась и увидела парня в серой куртке, который бежал, лавируя между прохожими, к троллейбусу. Надо крикнуть, подумала я тогда, но не закричала, понимая всю бессмысленность криков и всяческой суеты. Парень сойдет на следующей остановке, найти его и опознать практически невозможно, лица я его не видела, а сумочку он выбросит в ближайшем переулке. Потери будут невелики: крупных денег я не носила, только на самые необходимые расходы. Пират заставил меня завести кредитные карточки. Вор вряд ли воспользуется кредитными картами. Минут через пятнадцать я дозвонюсь до банка и заблокирую счет. Придется, конечно, поменять замки на дверях, потому что в паспорте записан домашний адрес, но я давно собиралась менять замки. За утерю издательского пропуска получу устный выговор, за утерю паспорта заплачу штраф, и мне выпишут новый. И я успокоилась.
Я заблокировала счета в банках, заказала новые пластиковые карты, купила новые замки и подала заявление в милицию о потере паспорта. И начались странности. Через несколько дней мне позвонил Федот из "Сенсации" и сообщил, что у них стерся текст на дискете. Вечером еще был, а утром перед самым набором исчез. Я пообещала привезти контрольную дискету.
Я не выписывала газет из-за дороговизны, удовлетворяясь телевизионными новостями, - обо всех российских скандалах телевидение тоже сообщало. Но одну газету я читала. Военную "Красную Звезду" редакторам выписывали бесплатно. В то утро, выходя из дома, я достала из почтового ящика "Красную Звезду", чтобы прочитать в метро. Мужчины, замечая, что я читаю военную газету, смотрели на меня с уважением - я разделяла их интересы.
В метро я развернула газету, просмотрела, нет ли материалов о нас, - в последние месяцы газета напечатала несколько разгромных материалов о нашем военном издательстве. На этот раз нас не трогали. На последней странице были стандартные генеральские некрологи. Чаще всего Комитет ветеранов войны сообщал о смерти участников войны генералов в отставке. И на этот раз комитет сообщил о смерти после продолжительной тяжелой болезни генерал-лейтенанта Полякова Павла Евлампьевича и выражал соболезнование родным, близким и сослуживцам генерала. Меня бросило в жар. Этого не могло быть.
В издательстве я набрала справочную редакции "Красной Звезды". Ответила прокуренным голосом женщина. Я спросила, где и когда похороны генерала Полякова.
- Одну минуту, - сказала женщина, и я тут же услышала мужской голос: - Майор Пономарев у телефона.
Я повторила свой вопрос.
- Кем вы доводитесь генералу Полякову? - спросил майор.
- Я литературный обработчик его книги.
Меня попросили назвать фамилию, имя, отчество, место работы, служебный и домашний телефоны и только после этого объяснили:
- Похороны генерала состоялись три дня назад.
- Где? - спросила я.
- Этой информацией редакция не располагает. Обратитесь к родным генерала.
Родных у генерала не было, я это знала: мы вместе просматривали семейный альбом, подбирая фотографии для книги.
Зазвонил телефон. Обычно так рано в редакцию не звонили. Я почему-то подумала, что звонит Пират, но это был Федот из "Сенсации". Он спросил:
- В "Красной Звезде" опубликован некролог. Ты когда видела генерала в последний раз?
- Три недели назад.
- Он болел?
- Он уехал в командировку. Я ничего не понимаю. Запоздалый некролог в газете…
- Нам тоже показалось это странным. Мы связались с ГРУ, с нами вежливо отказались разговаривать. И странное стирание рукописи на дискете. Наши компьютерщики вируса не обнаружили. Рядом лежавшие дискеты не пострадали. Кроме того, исчез файл на жестком диске. Вечером был, утром не стало. Ты когда привезешь дискету?
- Мне нужно часа два.
Мать не удивилась, что я приехала так рано, и тут же решила меня использовать.
- Сходи за помидорами, они уже начали дорожать.
- Схожу, - пообещала я и включила компьютер. Вошла в текстовый редактор и не обнаружила файла "Бомба". Я прошла все меню - файл исчез.
Я спустилась во двор, сняла машину с сигнализации, слыша недовольный лай Бенца, он, вероятно, рассчитывал на незапланированную прогулку.
До дома Пирата я добралась быстро, но в квартиру почему-то не сразу решилась войти и позвонила. Мне показалось, что дверь откроет Пират. Обычно проходило не больше пяти секунд с момента нажатия на кнопку звонка и щелчка замка открываемой двери. Прошло пять секунд, я позвонила еще раз и открыла дверь ключом. По свежему воздуху в гостиной я поняла, что открыта форточка, хотя я хорошо помнила, как перед уходом из квартиры я закрыла все форточки и балконную дверь.
Не заглядывая в спальню и комнату Татьяны, которая стала и моей комнатой, пока мы работали над книгой, я прошла в кабинет Пирата. Что-то изменилось в кабинете, но что, я пока понять и объяснить не могла. Я села за стол Пирата, осмотрелась и поняла. Исчезли малые голландцы, вместо них висели натюрморты, тщательно выписанные и скучно-невыразительные. Я отодвинула планку на тумбе письменного стола, достала ключ и открыла сейф, в котором лежали два отпечатанных на принтере экземпляра рукописи. Но рукописи не было. С верхней полки сейфа я достала вальтер и свой паспорт, я его сразу узнала по оборванной целлофановой обертке и все-таки открыла, потому что паспорт у меня украли неделю назад, срезав сумочку.
Мне показалось вдруг, что к двери кабинета подошли. Я сняла вальтер с предохранителя, передернула затвор, заслав патрон в ствол, но по-прежнему было так тихо, что я услышала ход ручных швейцарских часов Пирата, которые лежали на письменном столе. Он всегда носил эту старую золотую "Омегу", которую ему подарили его разведчики еще в начале войны.
Я включила компьютер на письменном столе, файл "Бомба" из компьютера исчез.
Я выкурила сигарету, пытаясь понять, что происходит. Уходя из квартиры Пирата, я включила факс, сейчас факс был отключен, а телефонная розетка выдернута. Я уже несколько минут хотела выйти из кабинета, но не решалась, мне казалось, что, как только я открою дверь, на меня бросятся. Если бы не дискеты, которые лежали вместе с драгоценностями Татьяны во втором сейфе ее комнаты, я бы тут же ушла из квартиры, чтобы подумать и вообще отложить разгадывание загадок Пирата. Я была почти уверена, что, как только я вернусь домой, позвонит Пират и объяснит все эти странности.
Я прошла в комнату Татьяны, набрала цифры кода и открыла сейф. Все драгоценности, коллекция золотых монет были на месте, а дискеты исчезли.
Во рту пересохло, но я не решилась пройти на кухню, вернулась в кабинет Пирата, открыла бар, налила себе коньяку, выпила и почувствовала себя увереннее, настолько увереннее, что открыла стенной сейф, в котором стояли ружья и лежали надиктованные Пиратом магнитофонные кассеты. Все двенадцать ружей стояли в пирамиде из карельской березы, а коробки с кассетами не было. И я успокоилась. Такое мог совершить только Пират. Это могло быть только его решением. И тут раздался звонок в дверь. Теперь я не сомневалась, что, открыв дверь, я увижу Пирата и сразу скажу ему:
- Пират, ты дурак и шутки твои дурацкие!
Открывая дверь, я все-таки сунула руку в карман жакета и обхватила рукоятку вальтера. Но вместо Пирата увидела невысокого плотного мужчину в идеально сшитом по фигуре костюме, в дорогом галстуке и дорогих ботинках, - в этом Пират меня научил разбираться. Это был Жорж, я его запомнила на вечере военных охотников.
- Выньте руку из жакета, - сказал Жорж. - У вальтера очень легкий спуск, можете поранить себя.
- С чего вы взяли, что у меня пистолет? - спросила я, чувствуя, что неестественно тяну слова: алкоголь начал действовать.
- С того и взял. - Жорж вынул мою руку из кармана жакета, забрал пистолет и представился: - Меня зовут Георгием Михайловичем.
- Можно я вас буду звать Жоржем? - спросила я.
- Валяй, - разрешил Жорж.
- Буду валять, - подтвердила я и спросила: - Где будем говорить?
- Где тебе удобнее.
- Здесь мне везде удобно.
- Рад за тебя, - ответил Жорж, прошел в кабинет Пирата и сел за его письменный стол. Я села в кресло напротив, хмельное состояние уходило, и вместе с ним уходила моя самоуверенность, но на несколько развязных вопросов меня еще хватило.
- Ладно, - сказала я. - А теперь расскажите обо всех этих примочках.
- Конкретно каких? - уточнил Жорж.
- Исчезновение дискет и файлов сразу из трех компьютеров. И появление моего паспорта в сейфе, хотя его у меня украли.
- Что еще?
- О некрологе без похорон.
Жорж молча меня рассматривал, я старалась не отвести глаз, но чувствовала: еще несколько секунд - и я усну. Мне нестерпимо хотелось уснуть хотя бы на несколько минут и проснуться у себя дома.
- Похороны состоялись три дня назад, - сказал наконец Жорж.
- И где же могила? Я хочу сходить на могилу, я даже имею на это право.
- Могилы нет.
- Я так и предполагала.
- Пират давно был болен, он был обречен.
- Чем же он болел?
- Радиация. Первые дозы облучения он получил еще в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году на испытаниях атомной бомбы под Тоцком во время учений, когда войска пошли практически сразу после взрыва по полигону, потом добавил Челябинск, потом Чернобыль.
Пират мне много рассказывал об этих эпизодах, многое вошло и в книгу.
- Ему предложили операцию, - продолжил Жорж. - Он отказался, потом согласился. Но операции он не выдержал.
- Что за операция?
- Пересадка костного мозга. Перед операцией он написал завещание, вернее, два завещания. В одном была точно расписанная процедура похорон. Тело кремировали. На похоронах могли присутствовать трое друзей, я был в их числе. Пепел был развеян.
- Где? - спросила я.
- Я не знаю. Это он поручил другому человеку.
- А второе завещание?
- Второе по имуществу.
Жорж открыл ящик письменного стола, взял кожаную папку, раскрыл ее и достал несколько листов гербовой синеватой бумаги с водяными знаками, заверенной нотариусом. Я прочла первые строчки: "Я, Поляков Павел Евлампьевич, завещаю своей жене…" Дальше называлась моя фамилия, имя, отчество, год рождения.
- Я не жена ему.
- Посмотрите в свой паспорт.
Я перелистала свой паспорт и увидела штамп о регистрации брака с Поляковым Павлом Евлампьевичем.
- У нас не было другого выхода, - пояснил Жорж. - После операции стало ясно, что Пирату осталось жить несколько дней и он был нетранспортабелен. Была разработана кража вашего паспорта. Но регистрация была со свидетелями, с соответствующими записями.
- Зачем?
- Это было последнее желание Пирата. Он беспокоился, что могут возникнуть сложности с завещанием. Мы просчитали все варианты.
Я молчала.
- Вы хотите спросить, кто мы?
- Я знаю.
- Что вы знаете?
- После вечера общества военных охотников он рассказал мне об организации, конечно, то, что считал нужным рассказать… Насколько я поняла, организация не хочет, чтобы книга Пирата была опубликована?
- Да. Сегодня еще не время откровений. Участников "бомбы Берия", как вы пишете в книге, сегодня осталось совсем немного. Пусть спокойно перемрут. В кино у вас, кажется, это называется "уходящая натура".
- Уходящую натуру стараются как можно быстрее снять, чтобы она не ушла.
- Вы это уже сделали. Мы эту работу сдали на консервацию.
- Он не оставил мне личного письма?
- Не оставил.
Говорить было больше не о чем.
- У вас больше нет вопросов? - спросил Жорж.
- Нет, кроме одного. Исчезли Рубенс и малые голландцы.
- Не исчезли. Они хранятся у нас. Вы получите соответствующие документы. Да, по завещанию они принадлежат вам, но мы не хотели бы, чтобы вы под влиянием эмоций передали картины немцам. Мы не поддерживаем закон о реституции, у нас свои счеты к немцам.
- А если я буду настаивать, чтобы картины вернули мне?
- Это бессмысленно. Вы намерены настаивать?
- Не намерена.
Мы помолчали.
- Вы по-прежнему будете заниматься издательской деятельностью? - спросил Жорж.
- Да. У меня готовы еще два киноромана.
- Больше не заказывайте. Усиливается борьба с пиратскими изданиями. Скандал на международном уровне нам не нужен.
"Все понятно, организация меня вычеркивала, и я уже не получу льготный кредит в их банке".
- Вы это неверно поняли. Мы заинтересованы в издательском бизнесе, он рентабелен. Мы готовы сотрудничать с вами и дальше, и это было одним из последних пожеланий Пирата. Наш аналитический отдел считает, что по-прежнему стабильным спросом пользуются женские любовные романы, и у них есть к вам предложение. Надо найти и договориться с эстрадной звездой с бурной личной жизнью и получить ее согласие на выход серии романов под ее именем, чтобы сюжеты этих книг ассоциировались с ее конкретными любовными приключениями.
Я мгновенно оценила возможности этой идеи и тут же предложила свою трактовку:
- Я думаю, что кинозвезды не менее интересны, чем эстрадные звезды, я могу договориться с некоторыми из них…
Я назвала несколько фамилий. Все они сегодня жили более чем скромно и уже вряд ли получат большие роли, но их знали миллионы зрителей, следовательно, и потенциальных читательниц среднего возраста, которые покупали книги. Для более молодых я тут же наметила закатывающийся секс-символ с очень небольшими актерскими данными, но выдающимся телом, ее фотографии печатались в "Плейбое" и "Пентхаузе". Эта любовная серия может стать бестселлером.
- Это интересно, - подтвердил Жорж. - Начинайте, мы профинансируем. До свидания.
Меня использовали, но я оставалась чужой. И тогда я подошла к сейфу с ружьями, открыла его, раздвинула створки и сказала:
- Я передаю эти ружья обществу военных охотников.
- Спасибо, - сказал Жорж. - Мы принимаем этот дар. Возможно, со временем вы вступите в наше общество.
- Я буду надеяться.
- И последнее, - сказал Жорж и протянул мне картонку, на которой был записан номер телефона и еще несколько букв и цифр. - Если у вас возникнут сложности, вы позвоните по этому телефону, назовете этот шифр, и к вам придут на помощь при любых обстоятельствах.
По-видимому, это было последним приветом мне от Пирата, наверняка это условие он поставил перед организацией.
Я была уверена, что, прощаясь, Жорж поцелует мне руку. В кино такие старые элегантные мужчины всегда целовали дамам руки. Но Жорж молча наклонил голову.
Я не могла больше оставаться в этой квартире, хотя и понимала, что проживу в ней, вероятно, всю свою оставшуюся жизнь.
Я вышла во двор. Ярко светило солнце, и шел снег. Заканчивалась поздняя осень, и наступала ранняя зима. Я приехала домой, Бенц обнюхал меня и заскулил, заглядывая мне в глаза. Он почувствовал запах своего родного дома и пытался понять, скоро ли он в него вернется.
Мать после обеда спала. Мне надо было обо всем случившемся подумать наедине. Все-таки я не верила, что Пирата больше нет. Почему-то я представила, как он сидит на даче в наброшенном ватнике и топит печь.
- Поедем на дачу! - сказала я Бенцу.
Он сел возле поводка и наклонил голову, чтобы мне удобнее было застегнуть карабин на ошейнике.
При подъезде к даче Бенц заскулил, узнавая знакомые места.
Дорожки дачи были очищены от снега, из трубы шел дым, в окнах на первом этаже горел свет.
Я открыла ворота, поставила машину на бетонную площадку. В доме было тепло, в камине догорали дрова. И когда через несколько секунд в дверь постучали, я была уже уверена, что сейчас войдет Пират, сядет возле камина, и я спрошу:
- Зачем все это было надо?
И он, как всегда, когда не хотел отвечать, промолчит. Я его спрошу:
- Надеюсь, это было последним испытанием?
В дверь еще раз постучали.
- Входи! - ответила я.
И увидела плотного приземистого мужчину лет пятидесяти в зеленом армейском ватнике, подпоясанном офицерским ремнем.
- Здравствуйте, - сказал он. - Меня предупредил Георгий Михайлович, что вы приедете. Я протопил дачу.
По-видимому, заметив мое недоумение, он пояснил:
- Я слежу за дачами. Вот квитанции. Надо оплатить за электричество. Это вы можете сделать в любой сберкассе. Хорошего вам отдыха.
- Сколько я вам должна за работу?
Пират научил меня обговаривать все условия сразу.
- Павел Евлампьевич все услуги оплатил за три года вперед.
Пират, как всегда, все предусмотрел. Я закрыла дачу и вышла с Бенцем в лес. Он хорошо знал прогулочный маршрут: отбегая на несколько метров, он останавливался, поджидая, когда я подойду.
Снег выпал недавно, и по лесу еще никто не проходил. Я села на ствол вывороченной с корнем сосны и закурила. Бенц сидел рядом, вслушиваясь в лесные шорохи. Представив, что рядом сидит Пират, я сказала Бенцу:
- Рано ты ушел. Ты еще не всему меня научил.
- Ты и так многому научилась. Ты способная. У тебя все будет хорошо.
- Все не будет хорошо, потому что не будет тебя.
- Будут другие.
- Ты в этом уверен?
- Абсолютно. О таких, как ты, мечтают многие мужчины.
- Но почему-то не подходят.
- Теперь будут подходить.
Как ни странно, ко мне стали подходить, не было ни одной поездки на метро, хотя я теперь редко ездила на метро, чтобы со мною не попытались познакомиться. Через полгода у меня появился любовник, довольно скоро он предложил выйти за него замуж.
Я вот так же приехала на дачу, пошла гулять в лес с Бенцем, села на эту сосну и спросила Пирата:
- Мне выходить за него замуж?
- У него плохая компания.