– Н-н-н-н-о-о-о-о! – крикнул Белаш и стегнул пару коней.
Над маленьким хутором в ночном небе висел узкий месяц. Послышался конский топот. Возле хутора спешилась группа всадников. Злобно залаяли собаки. В доме заметно пригасили огонь. На крыльцо вышел хозяин.
– Тихо. Скаженные. Кто там?
– Свои.
– Цэ ты, батько?
– Эгэ ж.
– А кто с тобой?
– Да всё наши, оба Каретника, Лютый, Семенюта и Щусь, сегодня вот нашего товарища с московского поезда встретили. Все в сборе?
– Вроде, все. Заходите.
Вошли. Засветили ярче огонь. Расселись. На большом длинном столе появилась картошка, мясо, рыба, самогонка, огурцы, лук и хлеб.
– Давайте вечерять, – предложил хозяин.
– Так уже ж ничь.
– Перекусыты николы не поздно. Тем паче шо один из вас прямо с поезда, та ще из Москвы. Семен Буряк, – хозяин протянул руку.
– Аршинов. Владимир, – назвался вновь прибывший.
– Белаш. Виктор, – представился присутствующий.
– Лепетченко. Пётр.
– Сергей Ермократьев.
– Волин. Евгений Андреевич.
– Рассказывали про вас.
– Чередняк. Михаил.
– Бурбыга. Степан.
– Энгард. Георгий.
– Юголюбов Леонид.
– Очень приятно.
– Чубенко. Пётр.
– Рад видеть.
– Мария Никифорова.
– Наслышан.
– Ольга Таратута.
– Андрей Озеров.
– Васыль Кириенко.
– Михаил Васильев.
– Степан Михалёв-Павленко.
– Алексей Марченко.
Расселись. Разламывая хлеб, первым заговорил Зиньковский-Задов.
– Значит, докладываю, батько. Ситуация следующая. В селе Тёплый Стан расположилась петлюровская варта. На хуторе Миргородского штаб австрийской части. В Черниговке располагается петлюровская варта под командованием свояка помещика Миргородского штабс-капитана Мазухина. Он завтра должен быть на именинах самого Миргородского.
– Что думаешь, брат Белаш? – Махно повернулся к своему штабисту.
– Есть пропозиция…
К селу Тёплый Стан подъехал обоз из нескольких подвод со свадебной компанией и с попом.
– Стой, кто идёт?! – остановил их дозорный.
– Служивый, милок, поздравь молодых, выпей чарку горилки и съешь сала шматок.
Дозорный закинул за спину винтовку и опрокинул в рот чарку. Тут его и скрутили. Раздев до исподнего, с кляпом во рту бросили у дороги. А компания под заливистые трели гармошки и с песней въехала в село.
Ехали казаки от Дона до дому,
Увидали Галю, повезли с собою.
Ой, ты Галя, Галя молодая,
Тебе лучше будет, чем у родной мамы!
Ой, ты Галя, Галя молодая,
Едем, Галя, с нами,
С нами – казаками!
Подъехали к зданию управы, где расположился штаб варты. Окружили, напоили и разоружили часового.
Так же под гармошку вошли в штаб.
– Господа офицеры, поздравьте наших молодых! Благословите их! Приглашаемо вас на висилля! – паясничал переодетый в женское платье Махно. Он налил чарку самогонки из большой бутылки и поднёс её старшему петлюровскому офицеру.
– Ваше превосходительство, вы нас простите, мы люди простые, тёмные и не такие благородные как вы. Поздравьте нас и благословите!
Офицер выпил и закусил огурчиком.
– Ну что, батюшка, ещё хошь? – спросил Махно.
– Угу. Давай!
– Ну, держи! – Нестор выхватил револьвер и выстрелил в упор.
Поднялась стрельба. Через минуту были перебиты все офицеры. Переодевшись в петлюровскую форму и довооружившись, отряд Махно направился в Черниговку.
Преодолев кордоны, вошли в деревню. Появление прибывшего подразделения не смутил штабс-капитана Мазухина.
– Откуда, куда и зачем? – спросил он у Махно.
– Да только что были проездом у помещика Миргородского. Так он просил напомнить вам, чтобы вы прибыли к нему без опоздания. Кстати, к нему уже приехали генерал и три полковника.
– Знаю, знаю. Спасибо. У меня к вам просьба. Тут, говорят, поблизости шерамыжничает банда Махно. Побудьте за меня здесь. В долгу не останусь.
– Так я же и есть Махно.
– Как?
– Каком вниз! Пред тобою анархист!
Офицеров вывели на площадь, раздели и расстреляли. К солдатам Махно обратился с речью:
– Солдаты! Вы свободны! Можете идти куда хотите. Хоть на все четыре стороны. А кто пожелает, идите к нам. Будете приняты на все двадцать четыре удовольствия.
Смеркалось, когда, избежав перестрелки, успешно пройдя посты и дозоры, махновцы въехали в усадьбу, где бал был в самом разгаре. Из распахнутых окон лилась музыка. Крутили граммофон. Были слышны громкие голоса подвыпивших людей.
Окружённый своим штабом Нестор Иванович вошёл в зал и представился вышедшему навстречу хозяину:
– Командир варты полевого управления прокуратуры войск Украинской Директории штабс-капитан Григорий Цепура.
– Вы намерены нас экзаменовать на знание Украинского Судебника, штабс-капитан? – спросил присутствующий пожилой генерал.
– Увы, нет, Ваше превосходительство. На нас возложены задачи ревизии там, где в свою пользу трактуют понятия проскрипций и контрибуций. Но мы знаем, что сегодня день рождения хозяина этого дома, намерены поздравить его, и вместе с вами и с его позволения произвести серию дегустаций и апробаций.
– Ну, тогда вы лучший и желанный гость. Знакомьтесь. Мой тесть, генерал Гонта Сергей Валентинович. Полковник Турчин Вадим Никодимович. Оберет Отто Штёкенвурст. Мой кузен из Екатеринослава, асессор Павел Цегла. Его жена Аделаида.
– Здравствуйте, я вас узнала. Господа, месяц назад мы вместе с господином капитаном ехали в одном поезде. Он ехал конфиденциально с инспекцией в нашу губернию. Вы помните меня, господин капитан? Мы с вами пили чай с конфитюром. Давайте, я вас представлю остальным нашим гостям. Это моя кузина Эльвира Сергеевна, дочь генерала и жена именинника. Присаживайтесь тут. Так… Микола, Гриц, Василь, приборы на стол для господ офицеров.
Когда, наконец, застолье приобрело продолжение после непродолжительного перерыва, генерал Гонта, легко постучав серебряным ножом по хрустальному бокалу, взял рюмку и встал.
– Господа. Сегодня мы переживаем сложное время, время смуты и смятенья, и сейчас, как никогда очень дорого рыцарское единение. Две недели назад в нашем уезде объявилась банда какого-то Жахно, Бахно или Вахно, беглого каторжанина и убийцы с рваными ноздрями. Так за победу над тёмными силами, господа!
Все выпили. Чинно закусили. Поднялся Махно.
– Господа! Следуя исключительно заданному курсу и действуя только в свете возложенных на меня задач, я отнюдь не склонен поэтизировать образ упомянутого Жахно, Бахно или Вахно, так как я – председатель Гуляй-Польской Управы Нестор Иванович Махно, а вы все сами бандиты, сволочи и хари буржуйские! – с этими словами он выхватил гранату и бросил её прямо в сторону генерала и помещика Миргородского. Оба отшатнулись. Пролетев между генералом и хозяином, граната взорвалась за их спинами.
Оставшихся в живых, вывели во двор. Усадьбу обыскали. На подводы погрузили продукты и оружие.
– Что будем делать с пленными? – спросил Зиньковский.
– Асессоршу отпусти. Остальных к стенке. А на усадьбу красного петуха из-под ветра.
– Немца не нашли. Убёг, сволочь.
– Да чёрт с ним. Если он притаился где-нибудь на чердаке, то он перехитрил самого себя. Поджигай.
Когда пламя охватило все строения, Белаш спросил у Махно.
– Ну, что уходим на Гуляй-Поле?
– Да, – ответил Махно и тронул коня.
– Добре горит, – сказал Ермократьев.
– Фаино пылает буржуйское майно, – поддержал его Щусь.
Уже по пути в Гуляй-Поле Махно спросил Зиньковского:
– Какие-то сведения есть из Гуляй-Поля?
– Около полудня в трёх верстах от Гуляй-Поля нас будет ждать верный человек.
– Предлагаешь сделать привал?
– Войны без сна и подкрепления не бывает, – ответил помощник.
Отряд свернул с просёлочной дороги и остановился на опушке леса. Все попадали в траву.
Махно очнулся, когда солнце уже высоко поднялось над горизонтом.
– Ну и что, Лёва, долго мы ещё будем здесь прохлаждаться? Где твой человек?
– Да вон идёт, – ответил Зиньковский, опуская бинокль.
– И кто же это? – Нестор поднял свой бинокль и навёл резкость, тотчас сурово спросил. – Так это ж Настя Васецкая. Ты что уже её шпионом сделал?
– Почему шпионом? Она твоя подруга или невеста. Впрочем, я ещё точно не знаю, как её называть.
– А я вот прикажу тебя расстрелять, тогда будешь знать.
– Ладно, больше не буду.
– Нет уж, не отвертишься теперь. Завтра идём свататься.
– Слухаю.
Босая, в косынке, с корзинкой в руке подошла Настя Васецкая. Махновцы окружили её.
– Немцы ушли вчера на Мариуполь, а утром пришли петлюровцы, – доложила Настя.
– Что думаешь, Виктор? – обратился Махно к Белашу.
– Надо чемодан и мину, – ответил главный военный советник.
– Зачем?
– Взрывать ихний штаб.
– Если мы каждый раз будем что-нибудь взрывать у себя в Гуляй-Поле, там ни одного приличного здания не останется, где можно будет свадьбу сыграть.
– Какую свадьбу? Это мы Черниговку брали со свадьбой, – возразил Белаш.
– Я говорю о настоящей свадьбе, – ответил Махно.
– А кто будет жениться? – непонимающе переспросил тот.
– Я! – ответил Махно.
– А кто невеста?
– Да вот же. – Махно показал на Настю. – Ты согласна? Отвечай быстро, а то постепенно отопрёшься.
– Не командуйте, Нестор Иванович. Вот возьмёте Гуляй-Поле, тогда и засылайте сватов.
– Ура-а-а-а! – прокричали махновцы так, что над лесом взлетели вороны.
При входе в Гуляй-Поле отряд был остановлен петлюровским дозором.
– Хто такие? И дэ ваш атаман?
– Атамана нэмаэ. У нас гетьман. Ось пакэт командыру варты и чамойдан з грошами из казначейства Директории Украины, – ответил Махно дозору.
Их проводили до управы, где расположился штаб варты. Самого Махно с чемоданом в руке пропустили в здание.
– Распишитесь вот здесь в получении, – сказал Махно, протягивая командиру варты вместе с чемоданом лист бумаги.
– Я с начала проверю, – возразил тот.
– А мне сказали, что вы должны будете уплатить мне пять процентов от всей суммы за доставку.
– Не много ли?
– Так ведь не двадцать, а пять.
– Ладно, я пересчитаю. Иди, погуляй.
– Может помочь?
– Сами с усами. Я позову.
– Понял. Иду.
Махно вышел на крыльцо. Присел на ступеньки. За его спиной грянул взрыв. Со звоном из окон вылетели стёкла.
– Ну вот. Значит, всё сошлось.
По улице промчались три тачанки, в которых сидели Зиньковский, Лепетченко, Марченко, Белаш, Чубенко и Махно. Остановились у дома Васецких. Постучались. На крыльцо вышла мать.
– Маманя, у нас дело государственной важности.
– Что стряслось?
– В дом пустишь?
– Да уж заходите. А что за дело то?
– Мы вырастили знатного юношу. Жених – лучше не бывает. Богатый и уважаемый человек. Денег у нас хватит, чтобы купить вагон пулемётов. Но нам нужна невеста.
– Вам или ему?
– Ему, конечно. Так… Сваты, быстренько подарки мамане и невесте.
Марченко и Лепетченко надели той и той дорогие бусы, перстни и серьги.
– А кто жених – то? – спросила мать невесты.
– Да вот, рекомендуем. Нестор Иванович Махно. Смирный, степенный, уважаемый человек. Глава управления Гуляй-Поля. Революционер. Командующий ополчением.
– Может, невесту спросим? Она – то согласна? А вдруг нет? – обратилась мать к сватам.
– А чего ж не спросить, спросим, – сказал Марченко.
– Невеста, ты согласна? – спросил Настю Чубенко.
– Согласна, – ответила Настя.
– Сговорились, завтра свадьба.
На следующий день в просторном фойе заводоуправления фабрики Кернера, где когда-то играли детский новогодний утренник, всей деревней играли свадьбу.
Несли все и всё кто, что мог. Каждый норовил крикнуть заветное "горько".
– За молодых! – кричали сподвижники Махно.
Более всего и сильнее всех напилась Ольга Таратута. Она тормошила всех, поднимая то на вальс, то на мазурку. В конце концов, уснула за столом, уронив лицо в салат. Оркестранты-пожарники тоже напились и играли, кто в лес, кто по дрова. Всех удивил трубач геликона. Он уже не в силах был дуть. Поставил на пол трубу. В раструб поместил миску и мирно кушал, заедая самогонку.
Наутро после свадьбы к Нестору постучался Зиньковский.
– Батько. Суровые законы военного времени и мировой экономики требуют неустанного внимания к армии. А она нуждается в регулярном пополнении финансами. В то же время на станции Зализничной можно взять сберкассу.
– Хорошая идея. Давайте вернёмся к ней через неделю. Отдохните.
– Батько, деньги могут уплыть. Вокруг петлюровцы, немцы и прочая нечисть.
– Никуда они не уплывут. А может, ещё и подрастут. Лёва, ну сам посуди, как я могу от молодой-то жены, да на грабёж.
– Да не грабёж это, а экспроприация.
– Давай, через неделю.
– Лады. Уговорил.
Нестор с женой под ручку прогуливались по Гуляй-Полю. Прохожие кланялись молодым, а те отвечали им такими же поклонами.
А в доме Виктора Белаша собрался весь штаб ополчения. Выступал Пётр Лепетченко.
– Надо что-то делать. Сберкассу на Зализничной мы прошляпили. В Черниговке опять петлюровцы. В Мелитополе немцы. А батько с женой милуется. Ещё день-два и нас из нашего же дома выбьет какая-нибудь банда. Нам расслабляться ну никак нельзя. Вон Григорьев объявился в нашей округе. Этот быстро приберёт всё к рукам.
– Что ты предлагаешь? – спросил его Василий Каретников.
– Не знаю. Надо или батьку тормошить, или… другого гоношить.
– Как, другого батьку? – спросил младший Каретников. – опять выборы?
– Ну, а что делать? Сидеть и ждать, когда тебе скажут: пошел вон? Не забывайте, батько не здоровый человек. Восемь лет Бутырки это вам не Баден-Баден. Одно лёгкое потерял в тамошнем лазарете. Читать без очков не может. Человек просто устал от жизни. А тут молодая жена, глоток свободы, кусочек рая. Он будет хорошим председателем управы. На всю жизнь останется уважаемым человеком. А если мы ещё освободим его от военных обязанностей, он, может быть, себе и людям на радость лишние десять лет проживёт.
– Говоришь ты хорошо и дельно. Но кого же тогда на его место? – поворошил свои седые кудри старший из Каретниковых.
– Давайте Петра Лепетченко, – предложила Мария Никифорова.
– Меня не надо. Я унтер. А вот Федосий Щусь – хорунжий!
– А может быть Марию? – предложила Ольга Таратута. – Жанна д'Арк тоже армией командовала. А можно и меня. Я моложе на целый год.
– Меня не надо и тебя – тоже. Не тот случай. И дело не в званиях. Здесь нужен человек отчаянный, храбрый, уважаемый, тактически грамотный и способный мыслить комбинационно. И здесь на это есть три человека: товарищ Зиньковский, товарищ Белаш и товарищ Чубенко.
– Лёва человек умный, но у него нет опыта штабной службы. – возразил Озеров. – А вот Белаш всё ж таки подъесаул. Это поболе хорунжего.
– А я предлагаю товарища Чубенко, как самого старшего из нас. Кстати, он тоже подъесаул, – сказал Белаш.
– Точно! Чубенко! – громко провозгласил Лепетченко.
– Годится! Чубенко! – поддержал его Васильев.
– Чубенко! – подняв руку, сказал Марченко.
– Чубенко! – стараясь перекричать всех, произнёс Степан Бурбыга.
– Товарищи! – поднялся с места Чубенко.
– Давай, Чубенко!
– Веди нас, Чубенко!
– Товарищи! – Чубенко стоял с поднятой рукой. – Разрешите сказать! Я благодарю вас за высокое доверие. Мне это очень дорого. Вы тронули сердце старого казака. Но! У товарища Нестора Махно непререкаемый авторитет, как среди повстанцев, так и в народе. Его имя на слуху во всей округе. Оно уже наводит ужас на наших врагов.
– Да, никто не спорит, всё правильно, товарищ Чубенко. Но батько остепенился. Ему и быть на управе.
А нам нужен атаман! – поспешил возразить ему Лепетченко.
– Петро прав. Мы потому и не женимся, чтобы не спутать себе ноги и руки. Революция и семья несовместимы, – поддержал Петра Лепетченко Алексей Марченко.
– Скрупулёзно подмечено, брат Алексеюшка, – сказал Семён Лютый, протянув ему руку, – держи корягу.
– Товарищи, я не до-го-во-рил! – опять поднял руку Чубенко. – Разрешите, я закончу свою мысль. Я абсолютно с вами согласен, что революция и семья несовместимы. Потому и моё соображение будет очень созвучно этому постулату. Надо срочно выводить батьку из-под влияния Насти Васецкой, то есть, скорее, из-под её женских чар.
– Что, пригрозить ей: но-но-но, не охмуряй нам батьку? – спросил Бурбыга.
– Не разлучать же их. Как-то не по-христиански получается, – сказал Василий Семенюта.
– Ну, вообще-то, сравнение с христианской моралью здесь не совсем уместно. Начнём с того, что мы атеисты. А они не венчаны. Живут в гражданском браке. По сути, во грехе, – внесла поправку Ольга Таратута.
– Ну не убивать же её, – сказала Мария Никифорова.
Чубенко, не успевший сесть, опять поднял руку.
– Товарищи! Она жена нашего соратника. Она жена нашего батьки. Она наша матушка. И никто не собирается её убивать. Она этого не заслужила. Более того, она заслужила лучшей доли. Мы должны её сберечь для будущего. Ещё более того. Не исключено, что она уже понесла. И мы в любом случае должны и обязаны подумать не только о продолжении рода Махно, но и его сохранении. Поэтому моё предложение будет таковым. В ближайшее время. Во время очередного наступления на Гуляй-Поля, под шумок, её надо вывезти. Подальше. Ну, например, в Орёл, к моим родственникам. Чтобы она ни при каких обстоятельствах не попала в плен и не стала бы заложницей. А это самый худший вариант. Батько не будет знать об этом. Но будет уверен, что её похитили не знамо кто. И этот фактор сыграет положительную роль. Он будет агрессивен и беспощаден ко всем нашим врагам. А мы ему поможем.
– А вдруг, в конце концов, он узнает обо всём? – спросил Василий Семенюта.
– К тому времени мы сделаем революцию, а он будет рад и благодарен, что мы сохранили ему семью. А ещё мы с вами сейчас вот здесь поклянёмся, что будем хранить эту тайну до победы революции, – ответил Чубенко.
– Хорошая мысль, – сказал Михалёв-Павленко, – но мы же не можем обрекать её на нужду и лишения?
– Не можем, – согласился Чубенко. – Поэтому неслучайно я попросил вас всех принести с собой деньжат и золотишка. Что есть у меня я кладу на кон. – И он выложил на стол содержимое своих карманов.
Его примеру безропотно последовали все остальные.
Когда на столе образовалась горка драгоценностей, Озеров спросил:
– Кому поручим это дело?
– Я думаю, лучше Льва Николаевича никто этого не сможет сделать, – ответил Чубенко.
– Согласен, – подтвердил Васильев.
– И я, – поддержал его Лютый.
– Никто не возражает? – спросил Чубенко.
– Возражений нет, – подняла руку Мария Никифорова.
Следом за ней подняли руки все остальные.