Горы лоскутков. Значки, значки, значки… Как на большом экране стояли передо мной: громадная цифра "1" и четкое слово - "МАЯ". "1 МАЯ!" Одинаковые лоскутки теснились, переходили в разные ряды, двигались, перемещались, заходили друг за друга, надвигались лавиной, мчались стремительно вдаль, с треском разлетались, молча парили в воздухе, рассыпались на мельчайшие кусочки, пестрели, рябили, трепетали по ветру, складывались в пачки, разваливались, превращались в узоры…
И сквозь этот хаос последовательно, однообразно и твердо ходила рука с кистью, не останавливаясь, ибо остановка стоила много.
5
Старушка Аллахвердова испортила пятьдесят штук значков! Вот напасть! Хорошо еще, вовремя поспел, половину спас. На пятидесяти штуках отпечатала "1 МАЯ" вверх ногами. Все перепутала, все как есть перепутала до такой степени! "Как же вы, - говорю, - бабушка, могли такое натворить?" Она мне отвечает: "Как аллах, Вовка, разум послал". - "Да при чем здесь аллах, - говорю, - я вам полдня втолковывал!" - "Шайтан попутал, Вовка", - отвечает. "У вас, бабуся, то шайтан, то аллах, а вы сами-то думали? Ведь денег не получите, с меня еще сдерут, лоскутки мне по счету даны…" - "Вай, вай, вай", - говорит. Ну что с нее возьмешь? Нифонтовых нужно немедленно проверить!
6
Утром ранехонько Первого мая являюсь к Викентию Викторовичу, как договорились. На домах флаги, портреты, радио гремит на столбах, возле университета демонстранты собираются.
Я нужен для особой операции. Что за операция, понятия не имею.
Со значками полный порядок, полностью работу выполнил, аллахвердовские погубленные значки он мне простил. Если вникнуть - велика важность, пятьдесят каких-то бязевых лоскутков! А он мне целую нотацию прочел, даже судом стращал, я так и не понял, при чем здесь суд, вычесть с меня грозился, а потом говорит: "Ладно. Я добряк. Таких добряков, как я, бить мало, доброта бизнесмену так же нужна, как кобыле свитер, разоряешь ты меня, окаянный, но я всегда пойду навстречу человеку, если у него несчастье…" - и все в таком роде. А деньги он мне заплатит после окончательного расчета с заказчиками.
Иду на операцию, а сам не знаю на какую. Тайна, покрытая мраком. Разведчик отправляется в тыл врага, там он получит от доверенного лица план конкретных действий. Живая картина напряженной жизни великого разведчика. Ни имени, ни фамилии его пока не знают, но пройдет время, и о нем узнает вся страна.
Иду на операцию.
- …Первое мая - праздник трудящихся всего мира!.. - несется из репродукторов над головой.
- …Уррра!
- …Три танкиста, три веселых друга, экипаж машины боевой!
Музыка, песни, отличное утро. Да здравствует Первое мая! Пролетарии всех стран, соединяйтесь! "Нам нет преград ни в море, ни на суше!..", "И в каждом пропеллере дышит спокойствие наших границ!..", "А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер!..".
Ветер треплет флаги, уже вышли на праздничные улицы продавцы игрушек и конфет. Переливаются на солнце, покачиваются на ветру разноцветные воздушные шары. Покупайте ребятишкам! Покупайте ребятишкам! Дети будут довольны! Да здравствует Первое мая!
Викентий Викторович сразу в дверях на меня набросился:
- Ты не опаздывай! Не смей опаздывать! - хотя нисколько я не опоздал.
Он очень суетился, таким я его еще не видел.
Костюм на нем белый, шелковый, тщательно выглаженный, и рубашка русская с вышивкой. Волосы напомажены, и пахнет какой-то дрянью.
- Как думаешь, шляпу мне надеть? - спрашивает.
- Хотите - наденьте, хотите - не надевайте.
- Вот за это я тебя не люблю, гад ты, бальзак, не можешь посоветовать.
- Жарко в шляпе, - говорю.
- В шляпе ты фигура, а без шляпы - дурья пустая башка, хотя, может быть, в этой самой башке мозгов навалом! Так и помрешь ты, бальзак, дураком, знай учись! Ты сегодня меня, пожалуйста, не раздражай, не отвлекай, забирай мешки и тащи вниз во двор, не спрашивай зачем!
- Который мешок тащить? - спрашиваю.
- Любой, Господи, любой, ты надо мной издеваешься! Тащи во двор любой, хоть этот, хоть вон тот… Все тащи!
Я взял один мешок, поволок. Вдруг откуда ни возьмись вылетает Сикстинская мадонна, отталкивает меня, я мешок отпускаю, и она кричит на всю квартиру:
- Не смейте этого делать!
- Не лезь! - кричит Викентий Викторович.
- Идиоты! - кричит Сикстинская мадонна.
- Убью! - орет Викентий Викторович.
Он хватает мешок, волочит его к дверям.
Я стою, не знаю, как быть.
Сикстинская мадонна подбежала ко мне, трясет перед моим носом указательным пальцем, кричит:
- Не слушайте его! Не слушайте его!
И ему:
- Пока не поздно! Пока не поздно!
- Бери мешок, болван! - орет Викентий Викторович уже возле дверей.
Я кидаюсь к мешку.
- Открой дверь, дура!
Викентий Викторович возится с замком, никак не может открыть.
- Молодой человек, оставьте мешок! - яростно грозит мне пальцем Сикстинская мадонна.
- Как хотите… - говорю.
- Он меня обманул! - орет она. - У него нет договоров ни с какими организациями, ему никто ничего не заказывал! Он меня обманул! Я не позволю! Он меня обманул!
- Отдай сейчас же ключ! - Прыжками Викентий Викторович подскакивает к ней. - Пошевеливайся, шляпа! - орет он мне.
- Между нами все кончено, слышишь?! - кричит Сикстинская мадонна.
Я снова берусь за мешок.
Викентий Викторович трясет Сикстинскую мадонну за плечи - похоже, вытряхивает из нее ключ.
- Оставь меня! - твердит она. - Оставь меня!
- Мы не должны опаздывать! Мы не должны опаздывать! - повторяет он в бешенстве, продолжая ее трясти.
Сикстинская мадонна вырывается, бежит на кухню. Что-то звенит, разбивается, хлопает дверца кухонного ящика - должно быть, ключ там, в ящике. Он своими козлиными прыжками несется за ней.
Сикстинская мадонна вихрем проносится мимо меня (я стою в дверях комнаты), открывает дверь и выбегает вон из квартиры.
Лицо у Викентия Викторовича как у лягушки, такое сравнение мне сразу в голову пришло, как на него глянул: глаза вытаращил, губы вперед вытянул судорожно, так что жилы на шее вздулись.
Смотрю на него, ничего понять не могу. Настоящий спектакль. Мало мне своих скандальчиков!
- Мешки! Мешки! - вдруг орет он не своим голосом. - Скорей мешки! Мы не должны опаздывать!
Мы волочим мешки вниз по лестнице, возвращаемся, берем еще по мешку.
Во дворе мотоцикл, укладываем мешки в коляску.
- Задержали нас! Она нас все-таки задержала! - твердит он злобно.
Почти вталкивает меня в коляску, я кое-как помещаюсь на мешках.
- Куда мы едем? - спрашиваю.
Он не отвечает.
7
Мы выскакиваем со двора, чуть не сбив прохожего у ворот, мчимся вниз по Буйнаковской улице, почти врезаемся в колонну демонстрантов. Люди разбегаются. Викентий Викторович соскакивает на землю.
- Руководителя колонны ко мне! - кричит он, поправляя сбившуюся набок шляпу. - Немедленно руководителя колонны ко мне!
- Я руководитель колонны, - отвечает, подбегая к нам, женщина с красной повязкой на рукаве.
- Отлично! Сколько у вас человек в колонне? Так. Все ясно. Вы слышали постановление, что все должны иметь значки?
Руководитель колонны молчит, она не слышала такого постановления.
- Так. Отлично. Все ясно. Очень плохо, что вы не слышали! Вот вам значки. Вовка, подай пачку! Раздать людям, собрать деньги. На обратном пути заедем.
- Будет сделано, товарищ!
- Действуйте, товарищ!
Мотор тарахтит, пробиваем себе дорогу дальше сквозь колонну.
Я приподнимаюсь в коляске, грандиозная картина перед глазами: море людское движется, колышется. Знамена горят на солнце, как костры. С улицы Коммунистической, с Ольгинской, с Базарной плывут колонны.
Песни, песни со всех сторон.
- "…Ты к сердцу только никого не до-пускай!.."
Продвигаемся с трудом, медленно, люди невольно расступаются. Несколько мальчишек идут за нами вплотную, хлопают, стучат по коляске, пытаются влезть на мешки, забавляются. Викентий Викторович оборачивается, злобно кричит на них.
Одна песня вливается в другую, одна заглушает другую, много цветов, да здравствует Первое мая!
- "…Вставай, иди, кудрявая, на встречу дня!.."
Уткнулись в разукрашенную машину, не можем ее объехать, дети совсем осмелели, буквально лезут мне на голову. Неловкость моего положения очевидна: неприглядная роль разъезжать по праздничным улицам с такой целью. Знакомых бы не встретить. Так вот почему его жена была против!
- …Руководителя колонны ко мне!
Сую руку в мешок, протягиваю пачку, чувствую неловкость. Таким образом всучивать значки…
Дети мне мешают все больше, полные мешки значков привели их в неописуемый восторг, количество детей молниеносно увеличилось, они напирают твердо и непоколебимо, недосчитаемся мы пачек, если так будет продолжаться… Бросить все, пусть сам торгует, я к нему не нанимался продавцом, ни о чем таком не договаривался, так вот она какая операция!
Нет, я не соскакиваю, не бросаю пачки, над которыми я сутками трудился. Не в силах я бросить столько работы, потраченное время, дни…
Стоим на месте. Хоть бы тронулись. Маленькое удовольствие сидеть на этих мешках, всем на посмешище! Не можем ехать, пока впереди машина не двинется.
Машина двинулась, мы за ней, дети за нами.
С трудом объезжаем. Все время отгоняю ребят, они виснут на мотоцикле.
- В сторону! В сторону! - кричит Штора.
Две девочки прыгают, хлопают в ладоши, только что запустили в небо воздушные шары, не замечают мотоцикл. Викентий Викторович тормозит, орет на них. Голос его тонет в песне.
- Руководителя колонны ко мне! Где у вас руководитель колонны?
Третья колонна, которой мы собираемся всучить значки, ссылаясь на несуществующее постановление. Руководитель колонны, молодой парень, твердо отвечает, что не слышал такого постановления.
- Не слышали? - повышает голос Штора. - А надобно бы слышать! Не мешало бы!
- А я не слышал, - спокойно отвечает тот.
- Но сейчас слышите? Надеюсь, сейчас вы в курсе? Деньги соберете, на обратном пути заберем.
- Я не слышал такого постановления, - твердит парень.
- Значок стоит рубль, вы меня поняли? Соберете, следовательно, с каждого по рублю, и не надо нервничать.
- А я и не нервничаю, - говорит парень, - просто я не слышал такого постановления.
Нет, Викентий Викторович так просто не отстанет.
- Возьмете значки или нет?
- Я же вам сказал: не слышал такого постановления.
Двигаться нет никакой мочи. Нас окружили кольцом, сдавили. Какой-то мальчишка уже сидит на мешках, сталкиваю его, но он лезет обратно или сзади на него напирают - не пойму. Руководитель колонны кричит, чтоб двигались, его оттеснили. Соседняя колонна ушла вперед, мы стоим на месте, образовали пробку. Меня так прижали, не повернуться. Кричат: "Что продаешь? Почем яблоки?"
- Начинай продажу! - орет мне Викентий Викторович и в толпу: - Значки! По рублю значки!
Заставляет меня тоже рекламировать товар. Не очень-то у меня получается, непривычное для меня дело!
- Мешки! - ору растерянно. - Мешки!
- Сам ты мешок! - кричит Штора.
- Значки! - ору. - Значки! - повторяю за ним, как обезьяна.
Покупают охотно, суют рубли, некоторым нужно сдачу, путаюсь, сжали меня крепко, с трудом вытаскиваю пачки, сую деньги необдуманно в мешок, не успеваю торговать.
- Значки! Значки!
Скорей бы, скорей опустели мешки, но нет, значков много, громадное количество, туго набиты мешки, не скоро они опустеют…
Торговля идет полным ходом. Постепенно появляется азарт, интерес, энергично ору:
- Не напирай! Всем хватит!
- За деньгами следи, - шепчет мне Викентий Викторович, он тоже вовсю торгует ("Вова, подай пачку! Вова, подай пачку!").
Вхожу в азарт все больше и больше, напряжен до предела, спокойно, только спокойно, так… "Вам сдачи… Вы мне сколько дали? Получайте значок!"
- Езжайте! Не задерживайте! - кричит кто-то.
Да разве тут тронешься с места! Попробуй поезжай! Торговать, торговать! Не прерывать торговлю!
- Вы поедете или нет?! Поезжайте, кому говорят!
Сейчас поедем! Черта с два мы поедем! Никуда мы не поедем. Нужно быть идиотами, чтобы уезжать в такой момент. Сейчас, сейчас поедем! Ждите, как же, нашли дураков! Только дело пошло, тут и бросать? Не выйдет, шиш! Быстрее, быстрее! Сейчас, сейчас! Поедем, поедем! Никуда мы не поедем. Не волнуйтесь, поедем…
Народ расступается, двигаемся дальше. Обидно уезжать. В другом месте может так не получиться. Если б нам еще немного постоять!.. До того вошел в свою роль, так разошелся, удивительное желание торговать и торговать, рубли как будто сыплются с неба, только хватай, собирай да считай!
- Будем с ходу действовать, - шепчет мне на ухо Штора, - отменяя первое решение, выдвигаем второе, без всякого шантажа…
Я киваю головой. Я чувствую себя умным, серьезным, энергичным, деятельность так и прет из меня, я чувствую себя очень деловым человеком, наше общее дело, наше дело…
- Психологическая атака, бальзак, - шепчет мне на ухо Штора, - никому даже в голову не придет задавать нам каверзные вопросы… Настроение у людей праздничное… Ты за деньгами следи, не волнуйся…
Я не волнуюсь. Я вошел в свою роль, сейчас остановимся, я продемонстрирую свою способность, свое умение! Вперед, главное - вперед!
- Значки! Великолепные значки! Праздник на носу, а значок на груди! Девушка без значка - не девушка!
- Да ты талант, бальзак!
- А вы что думали!
Нет, теперь меня не оттащишь, не свернешь, раскрутился, что называется, на полную катушку, - рубль, два, шесть, семь, двенадцать, сую деньги куда попало, за пазуху, в мешок, в карман, потом разберемся!
Да здравствует Первое мая! Яшасын Бир Май!
Эй вы, кони, вы, кони стальные,
Боевые друзья трактора,
Веселее гудите, родные,
Нам в поход отправляться пора! -
гремит над ухом оркестр. Кто-то давит меня в бок локтем, - "осторожно, товарищ! Получите свой значок, пока нет сдачи. Не нажимайте, товарищи! Значков много, товарищи! Всем достанется, девушки!"
Да здравствует Первое мая!
Нужно обратно. Взять деньги с первых колонн. Разворачиваемся с трудом, народ расступается нехотя.
Снова вперед. Догонять передних. Быстро собрали, молодцы! Удачно получилось. Р-разойдись!
- Следи за деньгами, бальзак!
- Слежу, Викентий Викторович!
- Будь внимателен, Володя!
- Есть!
- Да здравствует Первое мая!
Вдруг я увидел Ирку. Она протягивала мне рубль. Я сунул ей значок, а рубль не взял. Она никак не могла вылезти обратно, держа значок высоко над головой, волосы ее растрепались, а на лице гримаса, - крепко ее, видимо, прижали. Пока она вылезала, я ей в другую руку второй значок сунул, и все равно мне казалось, что мало ей значков дал, нужно было ей пачку дать. Она меня увидела, растерялась, не ожидала, а потом ничего, улыбнулась и рубль мне протянула. Не буду же я у нее рубль брать! Мне казалось, я ей как-то не так, плохо, глупо, идиотски улыбнулся, и это меня мучило. На какое-то время она меня совсем сбила, весь торговый интерес куда-то провалился, даже Штора заметил, - "пошевеливайся, - говорит, - спать дома будешь". Ну, я выровнялся, и все пошло в прежнем русле.
Все шло хорошо, а потом значки почему-то стали хуже покупать, без всякого энтузиазма. Викентий Викторович объяснил, что демонстрация заканчивается, пыл поугас, значки, мол, стали ни к чему, может, и верно. Он и волновался, чтобы раньше выехать, предвидел. Но он и тут не растерялся. Набил мне карманы значками, послал в толпу, а сам на мотоцикле остался. Деньги у меня все забрал, все как есть проверил, не спрятал ли я чего. Хотя я никогда бы не посмел копейку взять. Когда он меня обыскивал, я его все-таки спросил: "Вы мне не доверяете?" - "Да ты что, - говорит, - бальзак, с ума сошел, как можно тебе не доверять! Но порядок должен быть во всем, ты не можешь со мной не согласиться". Я с ним согласился. Может, он прав, порядок ведь должен быть, да и ни к чему мне с чужими деньгами таскаться. Но все-таки что-то главное, значительное, что мне так льстило и придавало гордости, - необычность операции, азарт, - все это провалилось, и появилась пустота.
Я свернул в переулок, там несколько демонстрантов плясали в кругу под зурну.
Я протиснулся к танцующим, здорово они плясали, лица красные, потные, один так завертелся, что упал. Я какое-то время про значки забыл. Вспомнил, что нужно их продать, а с чего начать? Там, на мотоцикле, совсем другая была обстановка. Ни с того ни с сего кричать: "Значки! Значки!" - как-то нелепо.
Спрашиваю стоящего рядом:
- Вам не нужны значки, товарищ?
Он меня спрашивает:
- Чего, товарищ?
- Значки, - говорю, - вам не нужны?
Он, не задумываясь, отвечает:
- Не нужно.
- Первомайский, - говорю, - значок. Приколете, будете носить.
- Не надо, - говорит.
Я вытащил значок из кармана, ему показываю. Он глянул и говорит:
- Ну?
- Купите, - говорю.
- Послушай, отстань, - говорит, - что ты ко мне пристал! Дай мне смотреть пляску, что ты пристал? Смотри пляску, да! Отстань!
- Я к вам не пристал, - говорю, - а предложил. Не хотите - не берите.
- Вай! - говорит. - Не хочу, да! Я тебе по-русски сказал или нет?
Отошел от него, мрачный тип, значка не хочет. Все хотят, а он не хочет. Тоже мне!
Зашел с другой стороны круга, женщину тихо спрашиваю:
- Вам не нужен первомайский значок?
- А ну, покажи, - говорит.
Показываю.
Она его повертела, со всех сторон поглядела, даже чуть не понюхала.
- А сколько стоит?
- Рубль.
- Дорого.
- Да что вы, мы таких значков знаете сколько продали?
- Сколько?
- Несколько тысяч!
- Не может быть, - говорит, - очень дорого.
- По-вашему, сколько же стоит такой значок?
- Полтинник, - говорит, - не больше. А мне он и за полтинник не нужен, я лучше себе семечек куплю.
- А не нужно, так нечего разглядывать целый час, будто вы шубу собираетесь покупать!
- А ты меня не учи, - говорит, - мал еще старших учить, у меня сын с тебя, так он не болтается тут под ногами, не спекулирует значками…
- Да потише вы! - говорю. - Чего раскричались!
Она как заорет:
- Жулик! Спекулянт! Мошенник! Вор! Бандит! Я сейчас милиционера позову. Он тебя на чистую воду выведет! Ты еще ответишь за спекуляцию!
Я от нее подальше. Совсем она мне настроение испортила, с ума сошла. Зурна заливается, в круг все новые и новые люди идут, целая толпа пляшет.
Издали крикнул:
- Значки!
Никто даже не обернулся.
Я громче:
- Значки! Кому значки!
Как будто все оглохли.
Двое веселеньких возле стены пошатывались, я к ним.
- Ну-ка, покажь, - говорят, - что такое?
Взяли у меня по значку и друг другу прикалывают. Да лучше бы я к ним не подходил! Может, они на будущий год приколют!