– Ваш оппонент, или соперник на выборах, опережает вас приблизительно на один миллион голосов. Представители Европарламента знают эти цифры, но тем не менее они убеждены… короче, они заявили о многих нарушениях в отличие от представителей России и других стран бывшего Советского Союза. Что это значит? А это значит, что вы должны обратиться в Верховный суд сразу же после того, как ЦИК объявит результаты голосования следующего тура. Вместе с заявлением, а можно и до того, вам следует отнести пятнадцать миллионов долларов в качестве благодарности, а также поздравления по случаю нового года. Как это у вас говорят? А, позолотить ручку или подмазать. Это поможет судьям более объективно рассмотреть вашу жалобу и вынести вердикт в вашу пользу. По моим наблюдениям, в вашей стране, как и в остальных слаборазвитых странах, доллар всемогущ. Можно сказать, это и есть закон, это и есть истина, потому что это сила. Оранжевая революция, ее содержание – это все доллары, доллары, доллары. Портфель с зелеными бумажками мог бы отнести судьям юрист, скажем, Курвамазин. Он неплохой мужик, преданный вам и квалифицированный юрист, сумеет обосновать подарок так, чтоб это выглядело не взяткой, а было совершенно законно и, разумеется, в высшей степени секретно. Подав такую жалобу в Верховный суд…
– А если судьи прогонят нашего Курвамазина?
– Тогда придется удвоить сумму гонорара.
– А что дальше-то делать? – интересовался лидер нации, уже привыкший к тому, что ему кто-то дает указания, советы и эти советы часто становятся указаниями, как действовать в той или иной ситуации. И хорошо: меньше голову ломать приходится. Виктор Писоевич к этому стал привыкать.
– А вы не сидите сложа руки. Вам следует удвоить количество участников оранжевой революции и все время давать им новые задания. Осторожно переходите к блокаде дома правительства, ЦИК и даже президента. У здания, где будет заседать Верховный суд, тоже поставьте своих оранжевых революционеров, но только подальше, чтоб не мешать работать. Это будет мягкое давление на Верховный суд. Что касается других учреждений, то блокада должна быть плотной, настойчивой, немного агрессивной. Главное, не давать повода для применения силы.
– Как это?
– Очень просто. К примеру, я пришел в ваш дом, хочу отобрать его у вас, но у меня нет ни пистолета, ни кинжала, ни даже палки, я мирно настроен, вежливо говорю вам: убирайтесь отсюда по-хорошему, я применять силу не буду и вас призываю не делать этого. Вы возмущаетесь, кричите, осуждаете мои действия, а я в ответ говорю вам: успокойтесь, пожалуйста, ничего с вами не случится, я человек мирный, и при этих словах выталкиваю вас грудью на улицу, а сам меняю замок на вашей квартире, поскольку она уже моя.
– Как образно. Теперь, кажись, я понял. А то у нас в Галичине уже несколько дивизий сформировано для того, чтобы взять власть силой.
– Сила – это последний аргумент. Сила может вызвать ответную реакцию. Тогда начнется гражданская война. И еще: кто применит силу первым, тот будет осужден международной общественностью. Даже США не смогут успокоить мировое общественное мнение, – сказал Майкл.
– Меня и мою нацию уже подозревают в реванше. Уже звонил Косневский. Они с Соланой собираются в Киев. Как мне вести себя с ними?
– Мирно. Помните: Солана и Косневский – наши люди, они на вашей стороне. Даже если они начнут вас осуждать, они все равно с вами. У вас идеальные условия. Лучше чем были у Сукаашвили или Коштуница. Метод оранжевых революций прошел испытание на прочность и в других странах. И это испытание успешно было завершено. В Белоруссии, правда, произошла осечка, но Лукашенко не может появиться ни в одной западной стране. Ему путь на Запад отрезан.
– Вы думаете, в Украине все пройдет и я стану законно избранным президентом? – спросил Вопиющенко, припоминая символический сон прошлой ночи.
– Все просчитано до мелочей. Конечно, славяне тяжелый народ, мы это имеем в виду. К тому же Россия рядом, ей страшно не нравится, что она теряет Украину. Но вы держитесь до последнего. Денег не жалейте. Приглашайте на Майдан Независимости не только молодежь, но и семьи, создавайте им комфортные условия: кормите, поите вдоволь. Покажите, что вы щедры и богаты. Дайте всем понять, что за вашими плечами стоит некий нескончаемый клад сказочных богатств и что этих богатств хватит надолго на каждого украинца и русского, живущего здесь. Пусть каждый знает, что после победы на Украине наступит эпоха благополучия и процветания. Вашингтон будет осторожно поддерживать вас.
– О, тогда я ничего не боюсь. Значит, я не зря присягал, – выпалил Вопиющенко, глядя поверх головы своего советника. Советник нахмурился и с укором посмотрел в сторону Катрин, что сидела напротив него, как бы ища у нее поддержки.
И действительно, Катрин тут же среагировала. Она дернула мужа за рукав, чтобы отвлечь его от возвышенных радужных мыслей, и, когда знаменитый муж обратил на нее свой светлый взор, с укором сказала:
– Не надо спешить, мой дорогой. Кто спешит, тот людей смешит. Ты это уже сделал.
– Инаугурация, или посвящение в президенты такой страны, как Украина, это праздник не только народа одной страны. На этот праздник хотят приехать и руководители других государств, может быть, сам Пеньбуш пожалует, а вы по совету ваших единомышленников пытались провести эту инаугурацию чуть ли не в подвале. Вот почему это никто не может одобрить.
Лидер нации смотрел на собеседников потухшими глазами. Он чувствовал усталость не только физическую, но и духовную. Было так много сказано, что даже голова не смогла переварить всего этого нравоучительного политического диалога, а скорее, монолога, к чему он, хотя и стал привыкать, но все же не настолько, чтоб выглядеть ребенком в собственных глазах.
Он стал чесать спину о спинку стула, на котором сидел, и это был признак того, что ему необходим врач-массажист для точечного массажа и другие врачи. Сегодня, во второй половине дня, ему быть на майдане перед своей нацией, где он должен произнести очередную речь. Он поднялся со стула, кивнул головой в знак благодарности и пошел в другую комнату, где его уже ждали врачи.
– Что ты думаешь, Катрин, понял ли что-нибудь твой муж из всего того, что мы ему тут наговорили, или это все так: собака лает, а ветер несет?
– Я постараюсь выяснить у него после медицинских процедур: он обычно после врачей становится достаточно сообразительным и вполне послушным.
13
Депутат Школь-Ноль, к которому впоследствии присоединился и Пустоменко, как только вышел из коматозного состояния в ресторане "Украина", хорошо поработали на Западе: они подались в предгорья Карпат к скотоводам и провели агитацию. Агитация базировалась на антироссийских набивших оскомину, но убедительных постулатах, и скотоводы клюнули. Их собралось около пятидесяти тысяч вместе с подростками и школьниками, начиная с шестого класса. Кто на волах, кто на лошадях, кто на старых "Запорожцах" двинулись в Киев и спустя четыре дня очутились на майдане. Здесь был другой мир, другие нравы, которые и не снились скотоводам и подросткам.
Депутат Верховной Рады Бенедикт Тянивяму дежурил в эту ночь по палаточному городку, расположенному на Майдане Независимости. Кроме оранжевого шарфа, на рукаве оранжевой куртки были привязаны три черные ленты с надписью: "Вопиющенко – наш президент".
В сопровождении полевых командиров он совершил обход палаток, потратив на это четыре с лишним часа. Палаточный городок был огромный, наполненный народом, повалившим сюда из Западной Украины. Ребята из Львова, Ивано-Франковска и Тернополя занимали лучшие палатки, где было практически все: электрообогреватели, освещение яркое и более слабое в полумрак, в некоторых палатках горели свечи. Здесь стояли ящики с водкой, шампанским, пивом и даже холодильные камеры с первоклассными продуктами.
В любой палатке царил боевой дух. Старшие палаток выражали недовольство мирным развитием революции, которая может затянуться дольше положенного. Но такое мнение не везде поддерживали. Рядовые бойцы, причем это были люди разного возраста, не скрывали, что палаточная жизнь их вполне устраивает.
– Я готова голосовать за кого угодно, лишь бы никто не победил. Тогда выборы будут продолжаться долго, возможно, полгода, а то и год, – заявила Люда Пополизко, которая сидела у раздвижного туристского столика с бокалом шампанского в руках. – Оранжевая революция это – во! Такой жизни у нас еще никогда не было, не так ли, ребята?
– Мы вполне согласны, – сказал Андрей Буль-Булько. – Эти мериканцы, они богатые люди, пусть финансируют нашу житуху. А что нам? Кричи на площади: "Вопиющенко – наш президент" и вся забота. Зато потом, эх! Даже во сне такое не может присниться. Камеры фиксируют наши пьяные рожи и по всему миру распространяют. Мериканцы думают, что мы – во! Они не знают, что мы – дерьмо, пьяницы, бабники и прочая сволочь.
– Кто здесь полевой командир? – спросил Бенедикт Тянивяму, неожиданно заглядывая в палатку.
– Я, – вытягиваясь в струнку, произнес Юрий Гнилозубко. – Эта палатка под названием "Степан Бандера" одна из самых несознательных, господин помощник президента. Они приехали сюда пить, обжираться и трахаться.
– Ладно, идем, – сказал Бенедикт, – оранжевая революция это свобода, это демократия. Да и я, ваш покорный слуга, являюсь главой всеукраинского объединения "Свобода", поэтому вы, дорогие революционеры, можете делать все что хотите. Даже сам президент это одобрит. За это мы и боремся. Я пожелал бы вам экономно расходовать силы, поскольку завтра к нам приедет Хавьер Солана и президент Польши Косневский. А вдруг их сам Вопиющенко пригласит на майдан? Вы их должны приветствовать громко и четко. Смотрите, чтоб сил хватило.
– А, у нас уже был Лех Валенса. Мы так кричали, что он уши затыкал, – добавил Роман Холопко.
Бенедикт Тянивяму понял, что ему здесь делать нечего, и покинул палатку. Буквально рядом, в палатке еще большего размера, гулянка была в самом разгаре.
– Ну что, куда дальше поведете? – спросил Бенедикт полевых командиров.
– Да везде одно и то же. Везде порядок и революционный дух. Молодежь веселится, понятное дело, не без этого. Тем более революция, демократия, раскованность, некий американский дух. Ни одного москаля, никаких принципов и сексуальная свобода. А потому я предлагаю и вам, господин Тянивяму, развлечься немного, – убедительно говорил Юра Гнилозубко. – У нас есть палатка имени Юлии Болтушенко. Это проверенные девочки.
– Хорошо, давайте показывайте, я тоже ведь человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Эта фраза принадлежит не мне. Это Степан Бандера сказал, а я только повторяю. Он еще очень много сказал, да все не удержать в голове, она у меня хоть и большая и умная, но таких мыслей долго не удерживает. Ну да ладно, где бордель?
– Пошли.
Мы не станем останавливаться на постыдных картинах разврата, захлестнувшего не только Украину, но все постсоветское пространство в наиболее уродливой форме. У нищих духом единственное развлечение в жизни – это наркотики, спиртное и бесстыдное удовлетворение физиологических потребностей, которые не ведомы даже животным. Классическая музыка, классическая литература пылятся на полках, на них нет спроса, а дешевые поделки типа секс с животными, секс с мертвецами пользуются популярностью и немалым спросом.
Славяне, проснитесь! Вы умираете и не только духовно, но и физически. Те, кто посылает вам продукцию разврата, потешаются и смеются над вами! Равно как и над тем, что вы враждуете и ненавидите друг друга.
Бенедикт Тянивяму, уроженец Галичины, вырос в семье кочегара и учительницы младших классов Марии Савельевны. Он был единственным сыном, Бог знает на кого похожим. От отца он не взял ничего. Отец, худощавый, низкого роста, с рыжей шевелюрой, был, в сущности, живым и добрым мужиком, никогда не отказывался от рюмки, а мать приземистая, тучная и неповоротливая женщина. Сын же в возрасте двенадцати лет был на голову выше отца и ничем на него не походил. Широкоплечий крепыш, с большой головой и тупым выражением крупного лица, он походил на соседа, инвалида Отечественной войны на костылях. Сверстники в школе прозвали Бенедикта быком.
Казалось, всем наделил его Бог, кроме ума: Бенедикт не отличался умом, он отличался силой. Школу посещал два раза в неделю. Аттестат зрелости получил лишь потому, что хорошо трудился на школьном участке и таскал парты с этажа на этаж во время капитального и текущего ремонта.
Его звали работать в милицию, но он предпочитал ночные набеги на сельские дома и ограбление одиноких прохожих. Вскоре организовал небольшую банду. И тут его приметил Школь-Ноль, студент университета. Щуплый Школь-Ноль и богатырь Бенедикт Тянивяму подружились и… в будущем стали депутатами Верховной Рады Украины.
Все шло хорошо до тех, пока он вместе с братом будущего президента Петром Вопиющенко не поехал в Ивано-Франковщину на могилу известного бандеровца Клима Савуры. Здесь Бенедикт Тянивяму выступил с программной речью, содержание которой сводилось к одному: бей москалей! Все зло исходит от жидов и москалей, вот с кем надо воевать.
Программная речь новоиспеченного националиста вызвала возмущение не только в России, но и на Украине, в особенности у тех, кто воевал против фашистов и бандеровцев во Второй мировой войне. Шум был и в Верховной Раде.
Вопиющенко к этому времени уже включился в предвыборную гонку за кресло президента и был на девяносто процентов уверен в том, что американские доллары сыграют в этой гонке решающую роль, поскольку обучение полевых командиров для оранжевой революции шло полным ходом. И на этом этапе борьбы мог позволить себе маленькое лукавство. Сразу же после того как с высокой трибуны было публично объявлено, что Бенедикт исключается из фракции "Наша Украина", Виктор Писоевич поманил его пальцем и сказал:
– Выше голову, коллега. Я одобряю твои поступки. Единственный наш путь в Европу, а что касается москалей, то к этим москалям – спиной. И только спиной. Ты навсегда останешься моим соратником, а то, что я сказал о твоем исключении из фракции, это просто так, для отвода глаз. Не обижайся, браток. Политика – это все равно что женщина легкого поведения: сегодня с одним, а завтра с другим, третьим, четвертым и так без конца.
Бенедикт Тянивяму так обрадовался, что схватил лидера нации на руки, как маленького ребенка, и стал кружиться с ним и целовать в рябое лицо цвета чернозема.
– У меня голова кружится, пусти, – взмолился Вопиющенко.
– От успехов, – произнес Бенедикт. – У меня тоже кружится. Я надеюсь, нет, я твердо уверен, что когда мы окончательно одолеем москалей и вытравим их непонятный и чуждый нам язык из сознания нашей интеллигентной украинской нации, вы присвоите мне звание маршала. Я буду хорошим министром обороны.
Он поставил президента на ноги. Президент зашатался: голова у него кружилась не только от успехов, но и от земного притяжения.
– Дай руку, друг, – сказал он Бенедикту. – Как вел себя мой брат Петро? Почему ты не дал ему выступить на святой могиле борца с москалями? Это он убил москаля Ватутина? Правильно сделал. Мой брат Петро мне об этом всегда долдонил.
– Твоему брату нельзя было выступать на могиле Клима Савуры. Восточные промоскальские избиратели ополчились бы против тебя, и ты потерял бы их голоса.
– Я не боюсь этого: я куплю их голоса. У нас есть возможность предложить за каждый голос до ста долларов.
– Галичину покупать не надо, галичанам достаточно обещания приобщиться к Западной Европе. Все галичане – люди западной ориентации, они веками жили в составе Польши, Австро-Венгрии, а москали, когда пришли, очень грубо с нами обращались. Свыше четырехсот тысяч человек, среди которых были старики и дети, отправили в Сибирь умирать ни за что, ни про что. Какие ж это братья? Это жестокие псы, а не братья. Вы всю благородную помощь, поступающую из великой страны, тратьте здесь, в Киеве, на подкуп военных, судьей, высших должностных лиц охраны порядка, спецназа, на содержание наших ребят на Майдане Независимости, а излишки на подкуп восточных избирателей.
– А ты не так глуп, как это может показаться на первый взгляд. Это хорошее сочетание силы ума с силой мышц. Это сугубо американская технология. Сегодня же вечером твои мускулы пригодятся у здания ЦИК. Пойдешь с нами?
– С превеликим удовольствием: куда партия прикажет – туда и пойдем.
В тот же вечер работники охраны ЦИК были зверски избиты за то, что не пускали бандитов во главе с лидером нации в здание, и отправлены в больницу. И прокуратурой не было возбуждено уголовного дела, а средства массовой информации промолчали: и здесь зеленые американские бумажки сыграли свою волшебную роль.
14
Председатель Верховного суда Украины Мудьведко в последние годы жил на одну зарплату, и хотя эта зарплата была не такой уж мизерной, он, Мудьведко, чиновник такого высокого ранга, не мог быть доволен. Ему, как никому другому, было известно, что зарплата – это не заработок, это так, для видимости, для ведомости. Все в независимом украинском государстве, начиная от президента и кончая самым маленьким чиновником, не живут на одну зарплату, более того: каждый чиновник считал бы для себя оскорблением жить на одну зарплату. Даже работники милиции, суда и прокуратуры, эти стражи порядка и торжества закона в стране, от постового до генерала, пополняют свой личный бюджет за пределами платежной ведомости. И это стало возможным, как только Украина стала независимым государством. И демократия способствовала укоренению новой буржуазной морали. Обогащение теперь не только не преследовалось, а наоборот, поощрялось. Кто не понимал этого, тот ходил в рваных штанах, а на столе вместо мяса была только килька да прошлогодняя вареная картошка без масла.
А судьи? Чем они отличаются от других чиновников? В руках любого судьи судьба человека. Всякий рядовой судья – личность, голову кверху, взгляд в пространство, то в глубь истории, то в следующие цивилизации. Каждый день судьи заседают, и каждый день им приносит доход от ста до пятисот долларов. А Верховный суд просто бездействует. Никто в Верховный суд не обращается: все откупаются на местах. Все берут, вернее, разрешают, а проще, закрывают глаза на то, что им приносят, преподносят, и всем хорошо.
Крупные неплательщики налогов осаждают президентскую администрацию, и если государственная казна недополучает миллионы долларов, президент закрывает на это глаза. То же самое происходит и с международными торговыми сделками. Киллеры, которых нанимают солидные люди типа Пердушенко, если и попадаются, их быстро выпускают, потому что заказчики вносят за них любую сумму органам правопорядка. Достаточно посмотреть на особняк министра МВД с несколько смешной фамилией Белый Конь. Только в прошлом году председатель Верховного суда ездил к нему на далекий запад, чтобы провести свой отпуск и попить волшебной водички, способной вывести не только камни из почек, но и очистить печень. А печень у Мудьведко хромала на обе ноги.
Как и всякий человек, Мудьведко имел семью. Дочь была уже замужем, но никогда не отказывалась от помощи родителей. Мало того, она нуждалась в этой помощи. У Кази Казимировича был еще сын, ученик девятого класса, который ничем не интересовался кроме компьютерных игр. Постепенно игры стал вытеснять Интернет.
– Я ненавижу школу, – заявлял сын, – она мешает мне заняться настоящим делом. Я хочу принять участие в конкурсе "Лучший игрок компьютерных игр" и я обязательно им стану. И займу первое место. Да еще премию получу. А ты, папочка, мне даже мотоцикл не можешь подарить. Тоже мне глава Верховного суда.