– Я, кажется, положительно. Но без Виктора Писоевича нельзя решить окончательно эту проблему.
– А что вы можете решить вообще, что вы за госсекретарь?
– У меня маленькая должность. Это не то, что в Америке. Мы бедная страна.
– Так давайте станем богаче. Как только я организую дивизию, а затем и армию, мы сможем покорить, а затем и присоединить Россию с ее ресурсами, а потом войдем в Евросоюз. Чем плохо?
Школь-Ноль хорошо подготовился. Он задавал четкие, требующие честного ответа вопросы и предлагал то, что устроило бы и лидера нации.
– Андрей Вацлавич! Вы так хорошо говорите… вы настоящий оратор. Дождитесь президента, он в поликлинике, ему там желудок промывают, токсины выводят. Ваше предложение ему понравится.
Школь-Ноль почесал затылок.
– Вы говорите верно, но президент не склонен будет вести такие, прямо скажем, щекотливые переговоры. Я мог бы завтра либо послезавтра к нему наведаться, вы запишите меня на прием к нему.
В это время раздался звонок по прямому проводу. Бздюнченко вздрогнул и тут же схватил трубку.
– Слушаю, господин президент! Насчет Колюсникова? Все идет по плану. Наши люди работают в Донецке, у них полные карманы долларов. Организовано тотальное прослушивание переговоров председателя областного совета. Сбоев нет, но и компромата пока нет. Министр безопасности Турко-Чурко и министр Залупценко делают все, чтобы скомпрометировать Колюсникова. Да, да, слушаю. Какие у меня предложения? Гм, надо подумать. А, вот. Надо пригласить этого Колюсникова и поставить ему одно условие. А какое, я подумаю и доложу вам.
– Доложите обо мне, господин госсекретарь, – произнес Школь-Ноль, складывая ручки, как православный перед изображением Христа. – Одно словечко замолвите либо, если такое возможно, передайте мне трубку, я сам скажу, что у меня наболело на душе.
Но Бздюнченко не реагировал на просьбу коллеги по Верховной Раде: все внимание, как и положено госсекретарю, было сосредоточено на разговоре с президентом.
– Атака против тех, кто был не с нами на майдане, идет полным ходом: производятся аресты, работают следователи. Скоро будет освобожден от должности мэр Одессы – как сторонник Яндиковича. Что, что? Виктор Писоевич, да как вы могли подумать? Все ваши указания по компромату разрабатываются службами национальной безопасности. Только что мне доложил Турко-Чурко: к одному бизнесмену, который финансировал Яндиковича, вошли работники в масках и стали производить обыск. Один из наших сотрудников подбросил пистолет под диван, а затем при понятых нагнулся и приказал извлечь пистолет из-под дивана. Был составлен протокол, на хозяина квартиры надеты наручники, и он доставлен в КПЗ. Какой суд может его оправдать? У другого бизнесмена при обыске нашли пачку долларов, подброшенных нашими же работниками. Турко-Чурко надо наградить орденом… Андрея Первозванного.
Школь-Ноль стал дергать Бздюнченко за полу пиджака.
– Смилуйся, госсекретарь, замолви словечко!
В телефонной трубке раздались гудки: лидер нации не стал больше выслушивать методы мести, без которых он не мыслил процветание своей нации, своего народа. Он вспоминал судьбу отца, долгие годы проведшего в немецком плену, и хорошо знал, каким отец был послушным к концу своей жизни: если ворона каркнула, он вздрагивал и прижимал ладони рук к бедрам. Надо, чтоб все так делали, тогда и успеха можно достичь невиданного.
Бздюнченко еще долго держал трубку в руке и смотрел на нее, как на чудо, при помощи которого он передал лидеру нации то, над чем мучился целых две недели. Лидер нации слишком занятой человек и со своим денщиком по имени госсекретарь общался слишком редко: то поездка в Европу, то в Россию, а теперь еще и Америка, сказочная страна.
Школь-Ноль трижды кашлянул, прежде чем Бздюнченко поднял голову и тут же бросил трубку.
– О Боже! Вы все слышали? А знаете ли вы, господин Школь-Ноль, что у меня с лидером нации состоялся разговор, который относится к строгой военной и государственной тайне? А вы все слышали. Вы – шпион, позвольте мне доложить. Как вы могли стоять здесь и внимательно слушать, а?
– Мм, ммм.
– Я тоже, конечно, виноват, но…
– Мы можем договориться, – осмелел Школь-Ноль.
– Никаких договоренностей. Вы сейчас же даете слово, что ничего не слышали, ни одного слова, поняли? Ни одного слова, и тогда я обещаю вам содействие в утверждении вашей кандидатуры в должности заместителя министра обороны… Кузь-Мука.
– Кузь-Мука? Так он уже давно не министр обороны.
– Ну, тогда этого, как его? Память проклятая, подводит. Короче, там разберемся. Но я сейчас же хочу услышать от вас то, что хотел бы услышать госсекретарь любой страны, в том числе и США.
– Клянусь своей бородкой!
– Довольно, я верю в вашу искренность и вашу порядочность. А теперь извините, я должен принять русского посла Черномордина. Этот русский медведь должен работать на нас, иначе его многочисленные предприятия на Украине будут национализированы, а его жена, украинка по национальности, даст ему развод.
Тут вбежал помощник Бздюнченко и доложил, что Черномордин поднимается по ступенькам лестницы.
– Дверь перед ним открой, поклонись до пояса, но все сказанные тобою слова произнеси на щирой украинской мове, понял?
– Так точно, понял, пан Бздюнченко.
Помощник открыл дверь, на пороге стоял крепкий, улыбающийся великий муж и юморист России Черномордин.
– Га, га, как у вас тут воняет, хоть форточку бы приоткрыли.
8
Юля вошла в свой, теперь уже законный кабинет, выпила чашку кофе, подкрасила губки, ресницы и брови и отправилась в конференц-зал, зная, что ее подчиненные уже там.
– Здравствуйте, господа министры! – сказала она, оглядывая каждого.
Министр службы безопасности Турко-Чурко вскочил и захлопал в ладоши, остальные сидели вразвалку.
– Господа министры, этикет требует, чтобы вы вставали, когда я, как глава правительства, вхожу в зал, где вы все сидите. Это нужно не мне, а нашей стране. Далее. Мы все новые. И мы должны по-новому работать, работать, да так, чтобы утереть носы старой команде, которую я выпроводила буквально на днях. Кабинеты мы убрали, кресла подготовили, в столах чисто, и работать начнем с чистого листа. Сейчас вам принесут блокноты, карандаши и ручки, выдадут каждому по ноутбуку. Мы будем собираться три раза в неделю, а когда войдем в курс дела – только дважды, в будущем, возможно, один раз. – Она нажала на кнопку вызова. В зал вошло пять девушек, раздали письменные принадлежности каждому, а потом и компьютеры. – А теперь начнем работать. А где Петро Пердушенко? Его нет? Ладно, обойдемся. Прошу фиксировать в своих блокнотах каждое мое слово. Итак, первое. Работа с кадрами. В кратчайшие сроки вы должны убрать старые кадры и заменить их новыми. Это должны быть революционеры, все те, кто нас поддерживал не только на майдане, но и на местах. Президент губернаторов уже сменил, сейчас идет подготовка к замене руководства Крыма. Вам легче: губернаторы и их помощники знают, кто чьи интересы выражал.
– Как можно заменить инженера с высшим образованием на малограмотного токаря в оранжевой куртке? – спросил первый зам Кикинах.
– Э, не боги горшки обжигают, – парировала премьер. – Заменить, и никаких гвоздей. Главное – политическая ориентация. Вы что думаете: я специалист во всех областях? Как бы не так. Но… у меня есть политическая воля, политическая ориентация. А коль этого Божьего дара в изобилии, то смогу поднять матушку Украину до уровня Саудовской Аравии, на худой конец, до уровня США.
– Я всех сменю сам, мне не нужна консультация с губернатором, – сказал министр транспорта и связи Червона-Ненька. – Все вагоны прикажу покрасить в оранжевый цвет, фасады вокзалов тоже, а проводникам и машинистам носить оранжевые рубашки, оранжевые галстуки, оранжевые фуражки. Сам буду ходить в оранжевых сапогах и заместителей своих заставлю, пусть хоть в лаптях ходят, лишь бы в оранжевых. И в столовых заменю посуду: ложки, вилки, тарелки, столы, котлы на кухне – все должно быть в оранжевом цвете. И пассажирские билеты.
– А белье? – спросил Кикинах.
– И белье тоже.
– А волосы у женщин-проводников?
– Пусть перекрашиваются.
– А что думает глава МВД Залупценко? Правда, ты еще не утвержден на коллегии, но президент сказал, что будет в следующий вторник. Будем считать, что ты уже министр, – сказала Юлия, закусывая губу.
– Позвольте не торопиться, – пролепетал глава МВД Залупценко.
– Почему? Обоснуйте свое требование, господин министр, – сказала Юлия.
– Да потому, что я должен всех старых работников арестовать, посадить за решетку до того, как их уволят. Бандиты должны сидеть в тюрьмах. Это слова президента, это не мои слова, но я поддерживаю этот тезис целиком и полностью. Вот, Саша, ты уволил крупного чиновника и заменил его другим. А тот, кого ты уволил, на радостях укатит в Москву к москалям, а то и в другую страну. Ищи-свищи потом. Где я его найду? А так… пусть побудут на местах. Я соберу свою гвардию, мне нужно минимум десять тысяч следователей… только где их взять?
– Я тебе подсоблю, – сказал Генеральный прокурор Пискуляко.
– Благодарю и прошу главу службы безопасности оказать помощь.
– Но проблем, – сказал Турко-Чурко.
– Господа, – не выдержала Юлия. – Давайте этот разговор перенесем на конец нашего заседания.
– Га-га-га, – рассмеялся вице-премьер по вопросам административной реформы Бессмертно-Серый. – Ты сказала "на конец". А у меня вопрос: на чей конец?
– Как вы смеете? Еще слово, и я вас попрошу избавить нас от вашего присутствия, – рассердилась Юлия.
– Ну, не так строго, – не сдавался Бессмертно-Серый. – Это всего лишь шутка. Если премьер не умеет шутить или не понимает шутку, что это за премьер?
Юлия стукнула кулачком по столу, да так, что министры втянули головы в плечи.
– Пошутили, и хватит, – сказала она миролюбиво, давая понять, что в своей работе с министрами будет использовать кнут и пряник одновременно. – Я хочу поставить один вопрос, он уже хорошо мной продуман. Это вопрос реприватизации, или, выражаясь простым, понятным каждому гражданину языком, возвращение государству приватизированных предприятий. Это миллиарды долларов. Мы отберем, а затем снова продадим, но уже по более высокой цене. А то зять Кучумы Пинчук приобрел "Криворожсталь" почти задаром. Это недопустимо. Я предлагаю силовым министрам послать туда как можно больше следователей с целью все проверить, предъявить требования и этого Пинчука посадить за решетку, а завод отобрать. Покончив с "Криворожсталью", возьмемся за другие предприятия, и у нас казна никогда не будет пустой. Если Яндикович поднял пенсии, и это было не в интересах пенсионеров, это был политический трюк, то мы действительно поможем малоимущим и пенсионерам, за что нам люди будут бесконечно благодарны. Они на деле поймут, что значит оранжевая команда. Есть ли ко мне вопросы и предложения, я, кажется, все сказала.
– За решетку! – одобрил Залупценко, снимая очки.
– За решетку, – поддержал министр юстиции Заварич-Дубарич.
– В Сибирь! – произнес министр безопасности Турко-Чурко.
– Сибирь, к сожалению, еще не наша, – сказал министр иностранных дел Борис Поросюк. – Но недалек тот час…
– Отремонтируем старые тюрьмы, построенные еще советской властью, – уверил всех Залупценко.
– Молодец, – сказала Юлия. – Вы настоящий министр. Может, мне вас представить милицейскому руководству?
– Благодарю. Но мне обещал президент, он меня представит. Дело в том, что моя должность ключевая. На меня возлагается нелегкая миссия. Виктор Писоевич поручил мне вспомнить Ленина, вернее, его высказывание: сажать, сажать и еще раз сажать. Я это уже взял на вооружение.
– Результаты уже есть? – спросила Юлия.
– Вот министр транспорта Кирпа застрелился, не дожидаясь ареста. Это я к нему подбирался все ближе и ближе.
– Не с арестов нам следует начинать, – произнес Кикинах.
– А, сиди, молчи, – сказал Турко-Чурко, – без тебя знают, что надо делать.
9
Главу МВД Залупценко утвердили в Верховной Раде наряду со всеми министрами, но поскольку он был близким человеком Виктора Писоевича, его личным другом и кумом, то кум долго ломал голову, как представить своего денщика на коллегии МВД. Поскольку это был первый акт государственной важности президента, вступившего в должность, то он решил обставить этот акт наиболее пышно и торжественно.
Виктор Писоевич долго думал над этой сложной проблемой, и так как никаких стоящих мыслей в голову не поступало по этому поводу, решил посоветоваться со своим госсекретарем Бздюнченко, как лучше обставить это утверждение с показом на всю страну по всем каналам телевидения.
– Я с радостью дам совет, господин президент, – торжественно произнес госсекретарь. – А если что не понравится – сейчас же отбросьте, как недокуренную сигарету. Я не хочу быть виноват перед вами. Ни в чем, нисколечко, ни трошечки.
– Давай… без вступления, Бздя. Ты уже не начальник избирательного штаба. Докладывай конкретно – я человек конкретный, – насупил брови президент.
– Значит, так. Вы берете Залупценку за шкирку и тащите на коллегию МВД. Все генералы в форме сидят, уже описанные, а кое-кто и наложил в штаны, ждут своей судьбы. И это понятно: у них у всех семьи, куча родственников, кумовьев и прочих прихлебал. Они не могут встать при вашем появлении, не только животы, но и мокрые штаны мешают. Залупценко возмущается и кричит: встать, смирно! Перед вами президент, а не какая-нибудь шваль. Они все встают: руки по швам, а вы, вместе с министром, молча идете к столу президиума, глядите каждому в глаза по очереди и только потом даете команду садиться. Дальше вы говорите: вот вам политический деятель, заместитель лидера фракции в Верховной Раде господина Морозова, великий сын Украины с оранжевым шарфом на шее, генерал-полковник МВД Залупценко. Слушайте его, ухаживайте за ним, чтоб у него ботинки блестели, борода не росла, чтоб не ходил с расстегнутой ширинкой, поскольку это у него слабое место.
– Так он у нас ефрейтор всего-навсего, как так? Я не собираюсь врать… бывшим работникам МВД, – с сожалением произнес президент. – Эти губы не врут, эти руки не крадут.
– И никогда не крали? Не было такого? Стоит ли кривить душой перед своим госсекретарем. А Кипр, а США? Вы ить весь национальный бюджет туда отправили на черный день, так сказать. А что касается ефрейтора Залупценко, то почему бы не издать указ о присвоении ему генерал-полковника. Я могу заготовить такой указ, а вы только подмахните, и дело в шляпе.
– Ты, оказывается, сообразительный, Бздя. Готовь текст указа срочно и тут же вызови мне Залупценко, – сказал президент.
Когда Залупценко узнал, что сам президент будет представлять его на коллегии МВД как нового министра, он на радостях купил себе новые хромовые сапоги, оранжевую рубашку и зачесал челку под фюрера.
Сапоги поскрипывали, массивные очки висели на кончике носа, когда он вошел вместе с президентом в зал коллегии МВД Украины. Генералы вскочили с мест, грудь колесом, животы колесом, подбородки кверху, как это было при старом министре Белом Коне. Никто не омочил штаны, не свесил голову на грудь.
Виктор Писоевич вместе с новым министром прошли к столу президиума и тоже стали по стойке смирно. Генералы ждали, что вот-вот прозвучит гимн, но вместо гимна каждый по очереди ощутил на себе проницательный взгляд президента.
– Садитесь, господа, – смилостивился президент. – Я возлагаю большие надежды на нового министра МВД независимой Украины, а потому хочу лично представить его вам. Он генерал-полковник МВД. Указ о присвоении ему звания подписан мною десять минут назад за особые заслуги перед оранжевой революцией. От него зависит порядок в стране, а завтра и во всем Евросоюзе. У нас был жуткий бардак в стране, когда милицией командовал Белый Конь. Но это не главное. Главное – бандиты должны сидеть в тюрьмах. Ленин говорил: сажать, сажать и еще раз сажать. Ленинский лозунг буду контролировать я, а он будет моим Троцким, или, если хотите, Дзержинским. Покажи кулак, Троцкий! Могучий, не правда ли? Ну-кась стукни раз по столу.
На столе стоял графин не то с водой, не то с водкой. Залупценко встал и со всего размаху ударил кулаком по крышке стола. Крышка не выдержала оранжевого кулака и приказала долго жить. Лидер нации захлопал в ладоши, но генералы оцепенели от испуга и потому не поддержали лидера нации.
– Сейчас я подойду к каждому из вас и по куполу стукну кулаком. Почему не аплодируете?
– А мы останемся…
– Вопросы потом, – рявкнул новый министр Залупценко. – А пока аплодисменты, ну же!
Генералы не только захлопали в ладоши, но и затопали ногами. Это понравилось лидеру нации.
– Конечно, ему предстоит нелегкая работа по замене кадров, – сказал Вопиющенко, – и она, эта работа, должна быть на первом месте.
– А мы… нас тоже?
– Молчать! У президента много работы. Не забивайте ему голову пустяковыми вопросами. Мы с вами останемся и решим все наболевшие вопросы, – отчеканил новый министр. – Я думаю, половина из вас может рассчитывать на отдых.
– Да, да, верно, – подтвердил Виктор Писоевич. – Отдыхать тоже полезно: кому на даче, кому на нарах. Я к вам еще наведаюсь и послушаю отчет на тему: "Бандиты получили прописку в тюрьмах".
Потом лидер нации дал краткую характеристику министру и в заключение пожелал ему успехов в борьбе с коррупцией и бандитами, которые должны сидеть в тюрьмах.
– А почему Белого Коня нет? Он же наш министр, – спросил один генерал.
– С Белым Конем мы разберемся, не переживайте, – сказал президент, покидая коллегию. Генералы преградили дорогу президенту, пытаясь выяснить свою дальнейшую судьбу, но Залупценко скомандовал:
– По местам! Не сметь, б… уволю всех до единого.
Генералы испугались и вернулись на свои места. Они с ужасом наблюдали, как новый министр достал лист бумаги, на котором были напечатаны фамилии генералов и полковников, являющихся членами коллегии МВД.
– Господа генералы! Я заготовил приказ и в вашем присутствии подпишу его. С сегодняшнего дня вы все увольняетесь с двухнедельным выходным пособием. Этот приказ я отдам в бухгалтерию, и вы получите расчет. Благодарю за службу.
– Я оранжевый, я оранжевый, – сказал один полковник с бородкой. – Оставьте меня в прежней должности.
– Какие у вас есть доказательства сотрудничества с народной властью?
– Я был посредником в переговорах президента и бывшего главы МВД Белого Коня. Речь шла о том, что МВД не будет принимать участие в разгоне майдана. В этом я сыграл большую роль.
– Предатель, шкура псовая, лапшу еще на уши вешал, мол, я с народом, – сказал один генерал, которому было уже все равно.
– Хорошо, оставайтесь, – сказал Залупценко. – Есть еще оранжевые? Нет? Ну все, будьте здоровы и примите благодарность за службу.
– Я перекрашусь, – сказал один генерал.
– Я тоже могу стать оранжевым, – жалобно произнес полковник. – У меня большая семья. Кто их будет содержать?
– Я вас могу определить в дежурную часть, будете чистить сапоги нашим новым генералам, – обнадежил полковника Залупценко.
– Не имеете права, – сказал самый пожилой генерал в зале. – А где конституция? Вы, господин ефрейтор, нарушаете конституцию.