– Какой Рюкзак? Рюкзак за решеткой. Пипи-паши сидят, нервы ему мотают. Оба руховцы, должностей и полного запрета русского языка требуют. И должностей не только для себя, но для остальных собратьев-бандеровцев. Ненормальные они немного, сразу видно. Ссылаются на то, что министром иностранных дел является их собрат, главный руховец страны Борис Поросюк, а они как бы на задворках. Прозябают как бы. Впрочем, знаешь что. Я тут отлучусь по делу, а ты ввались вдруг неожиданно в кабинет и начни тут же докладывать. Начни с успехов. О поднятии курса гривны и падении доллара. И еще скажи, что это очередной удар по нашим идеологическим противникам.
Бздюнченко не успел договорить, а Пинзденик уже ломился в дверь. Пинзденик плавал в области экономики и финансов, а что касалось всяких интриг и связей с первыми лицами государства, тут он был великий мастер и преуспевал в этом деле, как никто другой. Особенно ему удавались интриги.
– Здравия желаю, господин президент, – ворвавшись в кабинет, крикнул он. – Я по делу, не терпящему отлагательств. Нас бохато, нас не подолаты, – произнес он условный сигнал.
– Присядь, – спокойно сказал президент, прерывая беседу с гостями – главным редактором "Карпатского голоса" и его дядей. – Что там у тебя случилось? Дебит с кредитом, видать, не сходится.
– У нас теперь ничего не сходится.
– Говори конкретно, что произошло.
– Нас не примут.
– Куда не примут?
– В Евросоюз.
– Ты что, больной, Пинзденик?
– Только что передали, – со страхом произнес Пинзденик. – Шо две страны, Франция и Нидерланды, проголосовали против Европейской конституции. Им, видите ли, не нравится, что такие страны, как Польша, Эстония и другие бывшие советские республики, будучи голодными, в рваной одежде, вступили в Евросоюз, ничего не делают, а едят ихний хлеб задаром. А тут еще и Украина сует свое рыло. Сорок восемь миллионов ртов. Дармоедов, стало быть.
Лидер нации побледнел.
– Ты это сам своими ушами слышал или кто болтал?
– Так точно, сам.
– Поклянись!
– Клянусь пузом, – выдал Пинзденик.
– Пинзденик, ты свободен! И вы, – обратился президент к визитерам из Ужгорода, – тоже. Должности вам будут только в том случае, если нас примут в Евросоюз. А пока все свободны, оставьте меня одного. Эй, окно откройте, воздуху не хватает! Или, нет, кондиционер включите, окно нельзя открывать, вдруг сторонники Яндиковича или этого, как его, Колюсникова ворвутся, подсыплют ядовитый порошок в графин с водой. Бздюнченко, где ты?! Меня отравить хотят. Я лидер нации, мое место в Евросоюзе. Как же? Я должен стать председателем Евросоюза, бессменным председателем, на вечные времена.
Госсекретарь Бздюнченко примчался со свертком в руке. Это он подготовил уйму указов о реприватизации объектов, в том числе и успешно работающих, обеспечивающих рабочими местами десятки тысяч граждан, но принадлежащих идеологическим противникам, тем, кто голосовал не за лидера нации, а за Яндиковича на прошлых президентских выборах.
– Что у тебя в руке?
– Проекты указов, господин президент!
– О чем?
– О национализации собственности наших идеологических противников, господин президент, – тех, кто имел наглость голосовать за Яндиковича, а не за вас, лидера нации.
Бздюнченко стоял у стола в полусогнутой позе и влюбленными глазами смотрел на своего кумира.
– Какое у вас мужественное лицо, господин президент. Вы меня почаще вызывайте к себе на допрос.
– Ладно, садись. Оставь эти проекты, я их подмахну потом. А теперь о другом. Я только что услышал поганую новость. Возможно, это просто сговор реакционных сил, я и сам понять не могу. Вроде в Евросоюзе против вступления новых стран, и Украины тоже. Что будем делать? Может, нам войска двинуть на Западную Европу? Не хотите нас принять добровольно, так мы вас принудим это сделать. Я еще со школьной скамьи помню поговорку: не умеешь – научим, не хочешь – заставим.
– Они забыли, что мы – в центре Европы. Надо еще раз напомнить им об этом. Давайте пошлем Юлю в Польшу, поляки наши друзья. И оттуда, из Варшавы, напомним той же Франции и Нидерландам, кто мы такие, что собой представляем и где находимся.
– Говоришь, Юлю – в Варшаву? Гм, а почему бы нет? Там нас поддержат прибалты. Чехия поддержит и даже Венгрия. Ты молодец, Бздюнченко. Не зря я тебя госсекретарем сделал. Ты сейчас вернешься к себе и срочно созвонись с коллегами из Венгрии, Чехии, Словакии, Польши. Проси у них поддержки и чтоб приехали в Варшаву. Нам надо продемонстрировать единство в стремлении занять свое законное место в Евросоюзе. Потом доложишь, понял?
– Так точно, господин президент. Разрешите удалиться?
– Разрешаю. Давно пора.
Госсекретарь Бздюнченко задом толкнул входную деверь, давая возможность лидеру нации насладиться одиночеством.
19
Неугомонная Юлия уже послала своих молодчиков с оранжевыми повязками на "Криворожсталь" брать власть в свои руки и установить полный контроль над финансово-хозяйственной деятельностью промышленного гиганта. Она, как всегда, спешила. В деятельности премьера она руководствовалась поговоркой: куй железо, пока горячо. Эта поговорка к ней прилипла еще в комсомольском возрасте, и надо сказать, она была довольно активной комсомолкой. Партийное руководство вуза, в котором она училась, не оценило ее стараний и не дало ей возможность перебраться в Москву или на худой конец в Киев, в отличие от многих днепропетровцев, которые при своем земляке Леониде Ильиче составили основной костяк партийных кадров.
Однако не будем углубляться в биографию премьера, скажем лишь, что в решении политических вопросов эта поговорка не всегда хороша. Национализация трех тысяч предприятий поставила бы Украину в тяжелое положение, когда ни один западный инвестор не решился бы вложить даже доллара в экономику чужого государства, где всякий раз при смене команды отбирают собственность и, как жулики, продают ее повторно.
Юлия постепенно уменьшила свои аппетиты, и цифра три тысячи сократилась до ста предприятий, подлежащих национализации. Но даже это пугало западных инвесторов, и казна никак не пополнялась. А тут еще этот Евросоюз. Как Вопиющенко ни кланяется в ножки каждой крысе из Евросоюза, ничего не помогает. Там уже привыкли к упрашиваниям. Еще президент Кучума со слезами на глазах умолял европейцев.
Но европейцы не спешили. А теперь тем паче. Нельзя перегружать мешок, он может лопнуть. Если пустить туда Украину, Турцию, а затем и Россию, то в колыбели изобилия, так похожей на общество, которое мечтали создать коммунисты, может произойти глубокая трещина. А ведь европейцы веками создавали для себя эти блага, и, к их счастью, там не было никаких коммунистических экспериментов – голодоморов, чекистских стуков в дверь глубокой ночью, мест, огороженных колючей проволокой, где содержались миллионы безвинных граждан.
Бедные нищие украинцы стремились, стремятся и будут стремиться к европейскому столу, полному изобилия.
– Ты, Юля, пробивная баба, за это тебе многое прощается, – сказал ей лидер нации, промокая вспотевший лоб салфеткой. – Поезжай к полякам. Поляки – наши друзья. Они чувствуют вину перед нами, ведь когда-то большая часть Украины была отобрана у нас поляками. И мы терпели. Это царь Николай завоевал Польшу. Украинцы не имеют к этому ни малейшего отношения. Мы – народ покорный и добрый. Обстановка вполне благоприятная. Помнишь, как нам Косневский помогал захватить власть? Он и теперь поможет. Покажите кукиш этому Евросоюзу. Пригрозите им малость.
– Да я их к ногтю, – расхохоталась Юлия. – Ты мне только побольше полномочий отвали.
– Затем отправишься в Париж. Постарайся очаровать этого Ширака…
Польша устроила украинскому премьеру поистине королевский прием. По инициативе поляков в Варшаву прибыли чехи и венгры. Они поддержали стремление Украины войти в Евросоюз во что бы то ни стало. Поляки впервые погрозили пальцем западным странам. Юлия, правда, не делала никаких грозных заявлений в адрес руководства Евросоюза, она хорошо помнила, что находится не на майдане в Киеве. Честь ей и хвала за это. Если подвести итоги поездки в Варшаву, то они равны нулю. Бывшие сателлиты СССР, принятые в Евросоюз больше по политическим мотивам, никакого влияния не имеют на такие страны, как Англия, Франция, Германия, которые составляют хребет Евросоюза. Без них Евросоюз развалится, как карточный домик. И судя по тому, как принял Жак Ширак Юлию в Париже, команде Вопиющенко надо было раз и навсегда отказаться от бесполезной мечты – стать полноправным членом Евросоюза. Но не тут-то было. Лидер нации мечтал стать главой Евросоюза и довести этот Евросоюз до ручки, так же, как он довел свою страну за короткий период своего незаконного правления после захвата власти.
Юлия вернулась с пустыми руками. Но это не помешало прессе и телевидению поднять шумиху о том, как европейцы принимали премьера Украины, как многого добилась Юлия во время своего первого европейского турне.
Теперь ей предстояло готовиться к большому совещанию иностранных инвесторов в Киеве в июне 2005 года. Уж здесь-то она покажет, на что способна Украина и ее премьер. Но к этому времени стали появляться критические статьи в иностранной прессе относительно методов реприватизации уже приватизированных предприятий на Украине.
Саммит в Киеве состоялся. Юлия выступила с зажигательной речью перед гостями. Красивая, как куколка, она нравилась многим гостям, хотя никто из сидящих в зале не мог понять одного: как такая красотка занимает пост премьера страны? Ведь она решительно ничего не понимает в экономике. То, что она предлагает, и то, что она делает, походит на сказку с нехорошим концом. Никакой законодательной базы в государстве нет для таких шагов. Сначала продали промышленный гигант в Кривом Роге, а потом, когда он стал рентабельным и начал приносить колоссальную прибыль, его решили отобрать и снова выставить на аукцион для повторной продажи. Не получится ли так, что какой-то грек или немец вложит свои капиталы, будет сидеть день и ночь над тем, чтобы поднять этот завод на мировой уровень, а какая-нибудь новая Юлия, заняв кресло премьера, вздумает отобрать и продать по новой цене не принадлежащее ей предприятие?
Даже лидер нации не на шутку испугался. Была составлена срочная декларативная бумажка о том, что никто ничего отбирать не будет. Никакой реприватизации. Кто раньше приватизировал, тот и останется хозяином. А что касается иностранных инвесторов, то они смело могут вкладывать средства в экономику Украины: неприкосновенность собственности им гарантирована. Эту декларативную бумажку подписали три человека – Вопиющенко, Болтушенко и Литвинов, председатель Верховной Рады. Но и это не помогло. Инвесторы покинули Киев, а Юлия в который раз осталась с носом.
20
В загородной резиденции президента собрались самые могущественные люди – сила, мозг, перспектива страны, на которых опирался президент во всех своих великих делах, направленных на процветание государства и вхождение его в Евросоюз. Рядом с Вопиющенко уселась Юля в новой одежде, только что доставленной из Парижа. Глаза силовиков испуганно уставились на мадонну. Генеральный прокурор Пискуляко тут же схватился за ручку и стал чертить профиль Юлии, выходивший в изуродованном виде. Турко-Чурко принялся сочинять поэму. А министр иностранных дел Борис Поросюк вынул из внутреннего кармана блокнот с изображением Кондализы Сарайт, чтобы сравнить ее красоту с красотой Юлии. Лидер нации трижды кашлянул, но никто из присутствующих не поднял голову, а положено было встать и ждать команды. Виктор Писоевич впервые подумал о том, что иметь такую женщину в мужском коллективе не совсем сподручно, да поезд уже ушел, придется терпеть. Он еще раз прокашлялся, но уже более продолжительно и более громко. Турко-Чурко вздрогнул, поднял голову и отвел глаза от божественного облика Юлии.
– Над чем работает председатель Совета национальной безопасности? – спросил президент.
– Над поэмой, посвященной самой красивой, самой мудрой женщине двадцать первого века Юлии Болтушенко, – с гордостью произнес Турко-Чурко.
– Нас не интересует поэма, нас интересует национальная безопасность, – сказал президент. – Известно, что северный сосед не дремлет.
– Ни к чему это посвящение, его не следовало мне адресовать, Саша, – величественно произнесла Юля, чьи глаза по-прежнему смотрели в потолок поверх голов всех мужчин.
– Ого! Гениально, – расхохотался Залупценко, и все последовали его примеру.
– Не до смеха, господин Залупценко, – ехидно заметил лидер нации. – Наши заклятые враги, те, что нам гадили во время выборов, продолжают гадить и в настоящее время. Они все еще на свободе. Один Колюсников изолирован, а остальные гадят. Почему? Господин Пискуляко, почему они на свободе? Господин Залупценко, господин Турко-Чурко! За что вы деньги получаете?
Секретарь Совета национальной безопасности, сидевший рядом с президентом, смотрел на всех исподлобья, тяжело сопел, а потом сказал:
– Некоторые должностные лица тратят время на написание сомнительных трактатов вместо того, чтобы честно выполнять свои должностные обязанности. Верно, я говорю, кум?
– После, после, – произнес лидер нации. – Давайте по существу.
Министр внутренних дел Залупценко поднял левую руку.
– Начинай, Юра, – смилостивился президент.
Залупценко поднялся во весь рост и, поправив очки, уткнулся в бумажку.
– Враги оранжевой революции все еще не разоружились. Они ждут выборов в парламент, и эти выборы не за горами. Осталось меньше года. Народ им не верит, однако восточная часть Украины, где живет много русских, это проблема, с которой пока трудно бороться: москали могут поднять шум, а жители этой части страны смотрят на врагов Украины с надеждой. Я призываю моих коллег обезглавить оппозицию в Донецкой, Харьковской, Луганской, Днепропетровской областях и в Крыму. У любого лидера есть грешки.
– Вы на кого намекаете, господин Залупценко? – спросил президент. – Я тоже лидер, и не только ваш лидер, а лидер всей украинской нации, которая мне доверяет. Какой процент мне доверяет, ну-ка скажи, Залупценко?
– Семьдесят пять и три десятых.
– Врешь, – изрекла мудрую фразу Юля. – Восемьдесят семь, а мне девяносто семь.
– Эти руки чисты, – произнес президент, поднимая руки над головой. – Или глава МВД не верит?
– Вам? Что вы, Боже сохрани. Вы всегда были чисты, как стеклышко. Даже когда Березовско-Гнильский деньги присылал на оранжевую революцию, а они тут же испарились, а точнее, осели в кармане одного из членов нашей команды, вы к этому не имели никакого отношения. Вы в рубашке родились, в рубашке и умрете, господин президент…
– Что это ты, Залупценко, говоришь о смерти президента? Наш президент никогда не умрет, – трагически произнес Бессмертно-Серый. – Он будет жить вечно, как большевистский лидер Ленин.
– Ладно, перестаньте выдавать тут словесный понос, лучше перейдем к делу, – потребовал Виктор Писоевич.
– Я многих врагов разоблачил и уже стал подбираться к самому Яндиковичу. Скоро я его скручу в бараний рог, – обещал Залупценко, делая движение правой рукой, будто он закручивает гайку.
На этом месте лидер нации захлопал в ладоши. Его поддержали все силовики, кроме министра обороны. Глава МВД Залупценко, вдохновленный одобрением лидера нации, достал свежий платок из левого кармана широких брюк, снял и начал протирать очки. Он делал это с некоторой гордостью и глядел, вернее, блуждал подслеповатыми глазами поверх голов своих коллег. Скомкав платок и бросив его на стол, решительно насадил очки на переносицу и снова уткнулся в бумажку.
– Так вот, я думаю: надо извести лидера оппозиции Яндиковича путем вызовов на допросы в каждую из областей нашего великого государства. Если, скажем, закончился допрос в Ужгороде часа в три ночи, то в девять утра того же дня его ждет следователь в Одессе. Конечно, ни одним наземным транспортом он добраться не сможет в ту же Одессу, пусть садится на самолет. Самолеты часто попадают в аварию, но даже если эта авария и минует его по счастливой случайности, то все равно ему некогда будет заниматься делами своей партии. К тому же психологическое состояние у него будет таково, что он откажется от руководства оппозицией.
– Я считаю, что его посадить нужно, – сказал руководитель службы безопасности Турко-Чурко. – А то расхаживает по улицам Киева, портит воздух, и все это безнаказанно. Так не годится.
– А что думает министр обороны? – спросил президент.
– Если честно и откровенно, то я думаю: почему нет здесь министра финансов Пинзденика, министра аграрной политики Александра Барана, министров социальной и промышленной политики. Тут присутствует расфуфыренная Болтушенко, но она ничего не знает, что творится в экономике, почему катастрофически растут цены на продукты питания, – Юлия Феликсовна витает в облаках, она парит и оттуда поражает мужские сердца. Вот почему наш придворный поэт сочиняет о ней поэму. Да это же смешно, Виктор Писоевич. Это стыдно. Куда мы катимся? В болото мы катимся, вот что, господа.
– Я требую снять министра обороны с высокого поста, – стукнула Юля кулачком по столу.
– Фи, – брезгливо произнес Залупценко, – зачем эта экономика? Что у нас здесь, колхоз? В стране нужно наводить порядок, а не заниматься глупостями типа сельского хозяйства да промышленности. Промышленность никуда не денется. Пусть этим Кикинах занимается в одиночку, а мы коллективно будем заниматься государственными делами. Надо ликвидировать оппозицию, здесь мы частично выполним обещание президента, данное им в Донецке по поводу тюрем, а затем уж медленно, не торопясь, приступим к социальной политике, повышению пенсий на полпроцента, пособия матерям-одиночкам и увеличению должностных окладов лидерам оранжевой революции.
– Иди ты, Залупценко, куда подальше, – произнес Пердушенко и расхохотался. – Ты, кум, скажи ему, что если гривна падает, то и должностные оклады должны увеличиваться, иначе начнутся взятки на самом верху, а потом это начнет сползать до самых низов, как было при Кучуме.
– Я поддерживаю предложение министра внутренних дел, – произнес Вопиющенко и уставил свои рыбьи глаза на министра обороны. – За министром обороны давно водился грешок. Он, как только занял этот почетный пост, сразу отправился к москалям налаживать дружеские отношения. Такая вольность не может понравиться лидеру нации, и я буду готовить указ об отставке министра обороны. Эти руки подпишут этот указ, это чистые руки, они не крадут, взяток не берут.
Почти все вице-премьеры, почти все министры в правительстве Юлии Болтушенко занимали по две должности – оставались депутатами Верховной Рады и занимали министерские кресла. Статус депутата ограждал любого вора, сидевшего в кресле министра, от наказания.
Можешь делать все, что угодно, совершать какие угодно сделки, не платить налоги, воровать, никто тебя не притянет к ответу – ты вне закона, ты сам закон. А должность министра давала колоссальные прибыли.