– Называйте меня хоть горшком, – не мелочась, предложила Умная Эльза.
– Ладно, Горшок, – сказал Редингот. – Слушай меня…
– Слушаю, Японский Бог!
– Вы поедете в Японию прокладывать по ее территории правильную окружность из спичек, поскольку, судя по наведенным мною справкам, в живых тут больше никого не осталось.
– Одна поеду или мы вместе поедем, Японский Бог?
– Одна. Мне надо найти Марту.
– Она воспитатель мертвецов, – вдруг сказала Умная Эльза.
От этого сведения все похолодело в маленьком животе Редингота, хотя там особенно ничего и не было. Но, не подав виду, он сказал:
– Воспитывать мертвецов – ее призвание. А специальность – лепить из хлеба голубей и голубиц. Она тут в этом качестве не проявлялась?
– Ну, как же… Однажды мне передали от нее через третьи руки голубицу. Белую.
– Красивую? – смахнув ностальгическую слезу, спросил Редингот.
– Я не успела рассмотреть… я ее сразу съела.
– Вы животное, – тихо резюмировал Редингот.
– У нас тут голод свирепствовал, – еще тише сказала Умная Эльза. – А голубица ведь из хлеба была…
– Где сейчас находится Марта? – быстро спросил Редингот, чтобы не чувствовать необходимости извиняться перед Умной Эльзой.
– Марта – это миф, – ответила та.
– То есть… как? – Редингот даже испугался.
– Ну, ее не существует… Иногда только то тут, то там появляются голуби и голубицы, которых кто-то кому-то когда-то от нее передал… У меня, правда, есть подозрение, что Марту однажды видела я… Но, скорее всего, это сон: мне снятся очень реалистические сны… правда, чаще всего кошмарные – про Канарские острова, про Случайного Охотника…
– Не знаю, как Случайный Охотник, но Марта не миф, – убежденно сказал Редингот. – Я был знаком с Мартой.
– В каком веке? – задала осмысленный вопрос Умная Эльза.
– А сейчас какой? – осведомился Редингот.
Умная Эльза ничего не ответила. Тогда и Редингот ничего не ответил Умной Эльбе – он просто махнул рукой.
– Едем в Японию, Японский Бог, – сказала Умная Эльза. – Марту все равно не найти. Потому что никаких март на свете не бывает.
– Марты на свете бывают, – возразил Редингот. – Марты и ласточки на свете бывают.
– Ласточки? – повторила Умная Эльза. – Ласточки бывают.
Отправив Умную Эльзу подальше в Японию, Редингот с криками отправился на поиски Марты.
Едва заслышав его крики, мертвые жители Змбрафля собрались вокруг и спросили:
– Вы чего кричите?
– Я кричу потому, что ищу Зеленую Госпожу Марту.
Тут мертвецы стали наперебой рассказывать ему легенды – одну прекраснее другой – о детстве Марты, о ее юности, зрелости, старости и, наконец, о ее смерти во славу Одной Идеи, которая в доисторические времена завладела сердцами лучших умов человечества. По их словам выходило, что Марта была праматерью всех ныне живущих в Змбрафле, – и Редингот окончательно утратил ориентацию во времени. Ему даже на мгновение показалось, будто вопрос Умной Эльзы о том, в каком веке он был знаком с Мартой, принадлежит к разряду действительно осмысленных вопросов… потому что ведь кто знает, сколько на самом деле прошло с тех пор, как все началось! Спросите кого угодно, вот хоть и автора настоящего художественного произведения: давно ли все началось? Уверяю вас: кто угодно, в том числе и автор настоящего художественного произведения, пожмет плечами.
Пожал плечами и Редингот. Он уже ничего не понимал. Он только процитировал:
– Какое, милые, у нас?..
Его, похоже, не услышали. Так Редингот и не узнал, какое…
С неделю он бродил по Змбрафлю, делая небольшие зарубки топориком на правой ноге: ему нужно было следить за временем, чтобы снова сжиться с ним. Однако, к сожалению, седьмую зарубку он сделал на том же самом месте, что и остальные шесть, – сухожилие лопнуло…
– Жаль, – сказал Редингот.
– Сухожилием больше, сухожилием меньше… – сказали мертвецы и философски обобщили: – Сухие ветви всегда обрубают топором. Зачем дереву носить на себе то, что уже умерло? Ему надо тянуться ввысь.
Редингота убедило это соображение. Он быстро перерубил себе все сухожилия, в результате чего кости его вырвались на свободу – и каждая из них зажила своею собственной жизнью. Редингот почувствовал необыкновенную легкость: ничто больше не сдерживало его.
– Я хотел бы обнять весь мир, – стыдясь, признался он и добавил: – Но лучше не буду. Стану-ка я летать, не прибегая больше к помощи крыльев.
Тут Редингот вынул из потайного кармана пальто завернутые в платок бледно-желтые бумажные крылья и пустил их летать по ветру: потребности в них отныне не было.
– Между прочим, это только у Вас отныне нет потребности в крыльях. О потребностях других бы подумали! – сказал один из мертвецов, живо сверкнув пустыми глазницами.
Редингот поднялся над землей и поймал крылья в воздухе.
– Где тут другие? – быстро спросил он.
Другие столпились поблизости.
– Расскажите мне о своих потребностях.
– Наши потребности таковы, – начали другие. – Первая потребность – это потребность в человеческом тепле. Вторая потребность – это потребность во взаимопонимании…
– Минутку, – сказал Редингот, – насчет человеческого тепла понятно: вы кровь пьете. А вот что касается взаимопонимания… разве вы не взаимопонимаете?
– Мы взаимопонимаем, но очень плохо. Бывает, обратишься к кому-нибудь за взаимопониманием, а тот сразу торговаться начинает: взаимопонимание, дескать, процесс обоюдный… Ну и что ж – дашь такому по харе, плюнешь – и все тебе взаимопонимание.
– Ясно. Продолжайте про потребности.
– Третья наша потребность – потребность петь и смеяться…
– Как дети? – уточнил Редингот.
– Почему – как дети? – даже, вроде бы, обиделись другие. – Как профессионалы! Четвертая потребность – это, пожалуй, потребность в размножении. Но о ней не будем. Пятая потребность есть потребность учиться и учить других.
– Чему учиться и чему учить? – деловито осведомился Редингот.
– Учиться тому же, чему и учить. Так водится, – быстро отчитались мертвецы и предложили Рединготу спецкурсы на выбор: "Воспитание себе подобных – дело подобных нам", "Образование высшего и среднего образования из дошкольного и начального образования" и, наконец, "Учение ученого и его возможные субституты".
– Все понятно, – сказал Редингот, – а крылья-то вам зачем в таком случае?
– Так летать чтобы! – воскликнули другие и, выхватив крылья из рук Редингота, дружно улетели на них в теплые страны.
Отныне других не стало в Змбрафле.
– Какое счастье! – перекрестился Редингот и теперь уже тихо-тихо отправился на поиски Марты. Чтобы стать совсем незаметным в этом надоевшем ему городе, он даже не полетел, а пополз.
В очень узком переулке Редингот совершенно неожиданно для себя наткнулся на ползущего ему навстречу старика.
– Здравствуйте, – от неожиданности сказал ему Редингот.
– Вы меня узнали? – обалдел старик ползучий. – Несмотря на мои лета?
– Узнал, – соврал Редингот и тут же выдал себя: – А кто Вы?
– Ну, как же!.. – расплылся в улыбке старик ползучий. – Я тот, кто одалживал у Вас брюки! Это было… ой, я так долго уже ползу!
– А-а… брюки! – вспомнил Редингот. – Я ведь так с тех пор и без брюк!
– Вам идет, – низачем польстил старик ползучий.
– Я знаю, – ответил Редингот. – Мне об этом уже говорили.
– У них хороший вкус… у тех, кто говорил. Это у них в крови.
– Скорее, у Вас в крови… – возразил Редингот. – У Вас колени в крови.
– Потому что я ползу давно.
– А летать можете? – спросил Редингот.
– Нет, только ползать, – сокрушенно вздохнул старик ползучий. – Позвольте, я отдам Вам брюки и уползу на родину?
– Да ради Бога, честный старик! – сказал Редингот
Старик стал снимать брюки – они оказались сильно заношенными.
– Ничего, что я их заносил?
– Пустяки! – откликнулся Редингот. – Я ими все равно не собираюсь больше пользоваться.
– Может быть, лучше тогда их сразу и выбросить… а то мне стыдно как-то возвращать Вам брюки в таком виде.
– Конечно, выбросите! Кому они теперь нужны! – Редингот рассмеялся.
Старик ползучий выбросил брюки в специально отведенное для них место и в одном исподнем уполз на родину.
А в Рединготе прямо в эту минуту внезапно начался внутренний конфликт.
– Вот черт! – выругался Редингот, не готовый к такому ходу событий. – Конфликт прямо как с цепи сорвался…
Ну что тут скажешь, дорогой читатель? Мало ведь кто в литературе может похвастаться тем, что его герои так адекватно понимают все происходящее. Не успеет автор придумать какой-нибудь поворот, как умница-герой уже все понял – и уже реализовывает! Такое единство взглядов между автором и героями, согласитесь, исключительная редкость. Правда, называя главу "Конфликт как с цепи срывается", я не рассчитывал, что конфликт будет внутренним. Я рассчитывал, что он будет внешним… что, скажем, кто-нибудь с кем-нибудь вступит в сражение не на жизнь, а на смерть, что огромные массы людей станут мигрировать по страницам художественного произведения во все стороны… масштаб, мощь, эпос, разрази меня гром!
А конфликт взял и оказался внутренним. Правда, от этого он, конечно, не стал менее глубоким – может быть, теперь он даже более глубок, чем предполагалось. Ну что ж, читатель… заглянем Рединготу в душу. Этим мы, вроде бы, еще не занимались.
В душе у Редингота шла борьба богов и титанов. Точнее, одного Бога – конкретно Японского, и одного титана – конкретно самого Редингота. В данный момент Бог одерживал верх над титаном. Бог принуждал титана постоянно размышлять о построении на земле Абсолютно Правильной Окружности из спичек, в то время как титан рвался в небо, откуда грозился наплевать на землю – в частности, на пролагаемую по земле и постепенно становящуюся пресловутой Окружность. Бог, видимо, подозревал о гнусных намерениях титана и всеми силами мешал ему развернуться. Титан же страшно злился и ругался всякими нехорошими словами – причем направленно в адрес Бога. С нехорошими словами перемежались хорошие: это были слова о том, что никакое действие недостойно внимания духа, что всякое предприятие обречено на провал, что воздвигать памятник кому бы или чему бы то ни было тщетно, а главное – глупо, что величие любой из земных идей, в сущности, весьма и весьма относительно… Правда, хорошие слова между нехорошими попадались настолько редко, что практически были не слышны даже Японскому Богу, который неправильно воспринимал все звучавшее как поток брани и потому особенно не вслушивался.
Внутренний конфликт изнурял все еще ползущего Редингота до беспамятства. В состоянии беспамятства он забыл следующее:
1. является ли Редингот Рединготом,
2. является ли Марта Мартой,
3. является ли Змбрафль Змбрафлем,
4. является ли Абсолютно Правильная Окружность из спичек Абсолютно Правильной Окружностью из спичек,
5. является ли данное художественное произведение художественным произведением
– плюс некоторые частности.
По крайней мере, на приведенные выше пять вопросов Рединготу остро требовалось получить ответ – хоть от кого-нибудь.
– Простите, является ли Редингот Рединготом? – спросил он у пробегавшего мимо мертвеца, прижимавшего к себе собственный гроб с музыкой.
Мертвец аккуратно положил гроб на сырую землю, после чего пожал плечами, поднял не успевший отсыреть гроб и, слушая "Маленькую ночную серенаду" Моцарта, гремевшую из гроба, поспешил дальше. Редингот решил сам ответить на свой вопрос, свой страх и свой же риск, прибегнув при этом к доводам разума:
…если личность, носящая имя Редингота, идентифицирует себя как Редингот, не являясь Рединготом на самом деле, она (или он) претендует на то, чтобы занять место Редингота, которое в данный момент считает вакантным по причине отсутствия на этом месте фигуры, долженствующей называться Рединготом, каковое отсутствие квалифицируется в качестве невозможности для кого-нибудь иного оказаться на данном месте, кроме реального претендента, уже до этого именовавшегося Рединготом, но не имевшего места, предназначенного для Редингота, однако могущего получить данное место в силу соблюдения условия наименования…
"Всё, – подумал, собрав воедино доводы разума, Редингот, – остальные вопросы придется оставить пока совершенно без внимания. Отвечу на них гораздо позднее и короче…"
Нельзя сказать, чтобы предложенная выше цепь умозаключений привела к исчезновению у Редингота внутреннего конфликта. Но, с другой стороны, конфликт и не углубился. Он только с одной стороны углубился и от этого как-то даже немного перекосился – на ту сторону, с которой углубился.
Существовать с таким вот перекошенным на одну сторону внутренним конфликтом Редингот определенно не мог. Мог неопределенно – так и стал существовать. Возникшие невдалеке мертвые жители Змбрафля вгляделись в него и хором резюмировали:
– Мы видим нечто неопределенное.
– Это я, – честно признался Редингот и смутился практически весь.
– Нельзя так, – быстро и правильно реагировали мертвые жители Змбрафля.
– Отведите меня на могилу к Марте, – не обращая внимания на их быструю и правильную реакцию, попросил Редингот.
– На могилу или в место захоронения? – придрались к формулировке мертвые жители Змбрафля.
– А разве у вас это не одно и то же? – изумился Редингот.
– Конечно, не одно и то же! – рассмеялись змбрафльцы и объяснили: – Мы же мертвые все! Но при этом как живые. Потому что мы живем вместо захоронения. Могилы тут только у некоторых, самых последовательных.
– И что же Марта… она последовательная была?
– Да нет, какая она последовательная! – опять рассмеялись мертвые жители Змбрафля. – Она-то самая непоследовательная и была. Это из-за нее мы вышли из могил.
И мертвые жители Змбрафля рассказали Рединготу о минувшем. Минувшее растрогало Редингота, но не больше: почему-то он был уверен, что Марта если не жива и невредима, то, по крайней мере, жива.
– Впрочем, Вам тут записка, – неожиданно сказал один из мертвых жителей Змбрафля, отделившись от прочих.
– Где ж Вы раньше-то были! – возмутился Редингот.
Мертвый житель Змбрафля отчитался:
– Раньше я был в могиле. Я из последовательных.
Редингот покрутил указательным пальцем у виска собеседника и развернул полуистлевший пергамент.
"Милый Редингот, – прочел он. – Тут все почему-то умерли в один день и решили, что я тоже. Чтобы не разочаровывать их, делаю вид, будто и я мертвая. Адрес, по которому я так плохо живу, следующий: Змбрафль, улица Безвременной Кончины, последний дом. Целую. Ваша Марта. P. S. Я тут, само собой разумеется, одна-одинешенька. Опять целую. М."
Редингот зарычал, как только что раненый насмерть зверь.
– Где находится улица Безвременной Кончины? – послышалось сквозь рык.
– Нам что-то послышалось сквозь рык? – принялись спрашивать друг друга мертвые жители Змбрафля.
– Да нет же, черт возьми, вам не послышалось! Я спросил, где находится улица Безвременной Кончины! – простонал Редингот.
– Вот где улица Временной Кончины, я знаю, – сказал самый пожилой из мертвых. – Что же касается Безвременной, то я пас…
– Остальные тоже пас? – с новой силой простонал Редингот.
Остальные дружно закричали:
– Мы вист!
– Не многовато ли вас для виста? – подозрительно взглянул на них Редингот.
– Не-а, как раз! – оживились мертвые жители Змбрафля и сели расписывать пульку. Они увлеклись настолько, что улицу Безвременной Кончины Рединготу пришлось отыскивать самостоятельно. Впрочем, нашлась она довольно быстро: это была главная улица Змбрафля, на которой все они и находились. На угловом доме висела табличка с криво отбитым краем. Редингот прочел: "Улица Без. Кончины". Усмотрев в этом намек на удивительную жизнеспособность Марты, Редингот припустился по улице Без. Кончины бегом. Улица упорно продолжалась и продолжалась – в полном соответствии со своим названием: последнего дома не предвиделось вообще.
– Последний дом… где последний дом? – задыхаясь, то и дело вскрикивал Редингот.
– После-е-едний… – разводили руками мелькавшие, как придорожные столбы, мертвые жители Змбрафля. – Тут до последнего еще никто не доходил. Это где-то у горизонта…
Редингот упал и подумал: "Я вот-вот умру". Но тут он очень кстати вспомнил, что у него больше нет сухожилий и он в принципе летуч.
– Я в принципе летуч! – во всеуслышание заявил о себе Редингот.
– Тогда Вы, может быть, и доберетесь до последнего дома, – отозвались с земли все, услышавшие это заявление. Услышавший особенно отчетливо идентифицировал Редингота как газ, обосновав свое соображение следующим лаконичным образом: – Газы летучи.
– Я в принципе газ! – с радостью согласился Редингот и во мгновение ока достиг последнего дома, тут же оказавшегося первым. На обвалившейся в прошлом веке стене дома стояла огромная цифра "1", к которой рукою какого-то предусмотрительного существа было приписано: "При появлении вида и запаха газа звоните по телефону 04. А по поводу Марты прошу обращаться в последний дом, в то время как это – первый". Подпись предусмотрительного существа была неразборчивой. Печать уполномочившей его организации – тоже. Именно к этому сразу же решил придраться Редингот, влетев в дом через наглухо забытую дверь и застав Предусмотрительное Существо за опасным занятием набирания номера 04.
– У меня внутренний конфликт, – предупредил его на всякий случай Редингот и на этом основании отдал приказ: – Трубку положить! – Предусмотрительное Существо оказалось существом еще и послушным. Трубка была положена.
– Почему подпись и печать неразборчивы? – незамедлительно приводя собственное решение в собственное же исполнение, спросил Редингот.
– Руки мерзли, – был ответ. После ответа были комментарии: – Трубы все полопались от холода. Многие тогда вообще падали из окон. Что касается меня, то я умерло своей смертью, считая, что так честнее. Многие считают меня за это эгоистом: дескать, данное Предусмотрительное Существо думает только о себе. Но это неправда. Я думаю не только о себе, но и о Ближнем.
– Пусть Ближний тоже выйдет, – сказал Редингот.
Из-за стены вышел Ближний. Ему было под сорок, и он сосал палец. Не взяв на себя ответственности за исправление его дурной привычки, Редингот просто спросил Ближнего, кивнув на Предусмотрительное Существо:
– Думает оно о тебе или же оно только о себе думает?
Ближний ответил не сразу, предвосхитив, однако, возможное нетерпение Редингота такими словами:
– Я отвечу не сразу.
– Ничего, я подожду, – сказал Редингот и, пользуясь свободным временем, отправился на кухню есть. Наевшись чего попало, он вернулся и застал Ближнего сильно избитым.
– Кто тебя избил? – задал риторический вопрос Редингот.
– Мне можно не отвечать? – Ближний оказался сведущ в риторике.