От воспоминаний о девочке, которой она много чего наобещала, настроение у Вероники испортилось. Не покидало чувство вины. Наверное, очень больно, грустно и досадно осознавать, что человек, которому ты верил, обманул твои надежды. И как теперь найти ту девочку, чтобы попросить у нее прощения? Поиски можно и нужно возобновить, вопрос в том, когда? Не бросать же на произвол судьбы Нелли Сергеевну!
– Ты что такая мрачная? – спросила Кира, заметив задумчивость Вероники. – Со старушкой все нормально?
– Да.
Кира начала рассказывать о клиентке, которую сегодня нашла, но Вероника почти не слушала ее болтовню.
– Смоталась я не напрасно, – тараторила Кира, – по крайней мере, я так считаю, а меня интуиция редко подводит. Завтра утром она мне пообещала передать задаток. А почему бы не купить такую квартиру? Комната двадцать один квадрат, кухня – десять, трубы из металлопластика, пластиковые окна, двойная входная дверь и те-де и те-пе. Но не это я хотела тебе рассказать. Если бы ты видела мою клиентку! Представь себе, я никогда не встречала таких красивых девушек! Ходит величаво, голову держит так прямо, словно на ней корона. А глаза! Я ей говорю: "С вашей внешностью только в модели идти", – а она мне: "А я и есть модель". Вообрази, она ездит с показами за границу! Вот жизнь у людей, не то что у нас с тобой! Такая молоденькая, а уже заработала себе на квартиру! Ты меня не слушаешь?
– Прости. Задумалась.
– Хочешь, завтра утром поедем к ней, я заберу задаток, а потом подброшу тебя на работу?
– Кира, – улыбнулась Вероника, – ну зачем мне ехать к незнакомому человеку? Мне что, больше делать ничего?
– Мне хочется, чтобы ты увидела эту девушку.
– Зачем?!
– Уж очень она красивая. И все при ней: и грудь, и попа, и талия, и ноги. Смотришь на нее и чувствуешь себя не женщиной, а лягушкой. Может, все-таки посмотришь? Где еще увидишь настоящую модель?
– Нет, Кира, не хочу.
– Не пожалеешь, что не захотела увидеть такую красавицу?
– Надеюсь, что нет, – ответила Вероника, думая о чем-то своем.
Часть третья
Глава 33
Второй день Никита не выходил из дома. Лета он ожидал с огромным нетерпением не только потому, что природа балует теплом, но и из-за того, что заканчивается учеба и наступает время отдыха. Он всегда сам сдавал все зачеты и экзамены, выполнял курсовые и контрольные работы, а сейчас ему пришлось платить преподавателям. Из-за прогулов и ночных развлечений он не успевал усвоить учебную программу, но невзирая ни на что нужно было окончить курс. Он не хотел ни расставаться с мечтой о собственном лечебном заведении, ни терять доверие родителей. Карманных денег ему не хватало, чтобы оплатить экзамены. Его опять выручил Ян, у которого всегда можно было занять нужную сумму.
За последний месяц долг Никиты заметно вырос. Ян уже не раз оплачивал баловство своего приятеля в ночном клубе, куда они зачастили в последнее время. И вчера Никита наконец решил, что надо идти на работу, потому что той суммы, которую выделял ему отец на карманные расходы, не хватит, чтобы рассчитаться с Яном и за полгода.
Никита давно перестал питаться в студенческой столовой, чтобы хоть как-то сэкономить, но развлечения отбирали намного бо`льшую сумму. Парень твердо решил на пару месяцев устроиться на работу. После недолгих размышлений он выбрал работу на строительстве, где подсобным рабочим оплачивали каждый выход. Но сначала надо было отдохнуть. Он заметно похудел, общее состояние ухудшилось, и чувствовалась сильная усталость. Никогда прежде Никита не жаловался на здоровье, а теперь частые головокружения, головные боли и тошнота выводили его из себя, он нервничал и плохо спал. Иногда он без причины обливался потом, будто его обдали кипятком, сердце ускоряло ритм, а пальцы мелко дрожали. Благо, что такие приступы продолжались недолго и уже через полчаса все прекращалось, паника отступала. Мать заметила изменения в Никите, но списала это на обычное переутомление.
– Ты выглядишь уставшим и измученным, – как-то сказала она сыну.
– Если бы ты знала, мама, сколько сейчас приходится учить! – ответил он.
– Ты устаешь на занятиях, сидишь допоздна в библиотеке, а потом по ночам еще пишешь книгу. Твой молодой организм не справляется с такими нагрузками. К тому же эта книга… Может, отложишь ее написание до каникул? – спросила она, обеспокоенная его здоровьем.
– Я справлюсь, но не писать не могу.
– Тогда возьми деньги и купи в аптеке хорошие витамины, они тебе не помешают.
Мать дала ему деньги, но в аптеку Никита не попал. В тот же день они с Яном отправились отдыхать в клуб…
Никита поковырял вилкой вермишель. Разогревать не хотелось, а холодная не лезла в горло. Сосиски он не стал отваривать, и упрямая пленка никак не хотела от них отставать, что страшно разозлило Никиту. Тогда он разрезал сосиску пополам и выел середину. Все было пресно и невкусно, как и этот, казалось бы, многообещающий, залитый ярким солнцем день. Никита запил еду водой из-под крана. Настроение было гнетущим настолько, что у него не хватило сил нажать на кнопку электрочайника.
Никита попробовал поспать, но сон не приходил. После нескольких часов насилия над собой он понял, что полноценно отдохнуть дома не получится, и отправился гулять по городу. Надеялся, что, потолкавшись в толпе, развеет тоску и обретет желание просто радоваться тому, что ты не только часть массы людей, а живая частица земной жизни, даже Вселенной. Но после часовой прогулки ничего не изменилось. Никита вернулся домой, по пути купив себе любимое мороженое, которое, как потом оказалось, тоже не принесло ему радости. Недовольный всем и вся, Никита то лежал на диване, то смотрел телевизор, то наблюдал из окна за суетой детворы в песочнице. Нужно было сделать перерыв в загулах, иначе он не сможет рассчитаться с Яном. Сегодня они еще раз хорошенько погуляют, чтобы снять депрессию, а потом он устроится на работу. Домой будет приходить уставшим настолько, что не хватит сил гулять всю ночь в клубе.
– Привет, братец! – весело сказал Ян, позвонив вечером. – Как настроение?
– Отвратительное, – признался Никита.
– Какие планы на вечер?
– Хочу оторваться по полной!
– Ха-ха-ха! – Ян так громко рассмеялся, что Никите пришлось отвести трубку от уха и подождать, пока тот насмеется. – Это по-нашему! Гулять – так гулять, а спать – так с королевой!
Клуб "Венера" встретил Никиту и Яна привычным грохотом музыки, разноцветными мерцающими огнями и полуобнаженными девушками-стриптизершами у шестов. Только здесь Никита мог испытать настоящее веселье! Здесь не надо было притворяться, можно быть самим собой и ощутить всю красоту жизни.
– Так ты говоришь, хочешь хорошенько погулять перед началом трудовой деятельности? – громко спросил Ян, пытаясь перекричать музыку.
– Хотелось бы!
– Может, "федора" попробуешь? – Ян наклонился к уху Никиты.
– Кого?
– Не кого, а что, – поправил его Ян. – Амфетамин. У нас его еще называют "феном", иногда – "СПИДОМ". Он втыкает еще круче.
Никита согласился, и вскоре они с Яном в туалете держали в руках по пакетику порошка.
– А почему он желтый? – поинтересовался Никита.
– Деревня! "Фен" бывает белым, но в нем может быть и сода, и штукатурка, и какой только гадости туда не добавляют! Так что смотри и запоминай: он должен быть желтоватого оттенка. А как принимать будешь?
– А как лучше? Носом?
– Можно, если не сильно печет. Так кайф наступает быстрее, но ужасно щиплет носоглотку! Я предпочитаю глотание. Так эффект наступит позже, зато часов шесть полного удовольствия. Выбирай сам.
Никита не раздумывая проглотил порошок.
– Ты заметил, что "фен" был сыроват? – спросил Никита, закурив сигарету.
– Настоящий "фен" должен быть влажным. Это свидетельствует о его качестве. Если хочешь нюхать, то для удобства можно немножко подсушить. Я тебе скажу, что у Сени не бывает плохого товара. Однажды мне удалось достать у него розовый "фен". Вот это вещь! Редкая и для настоящих гурманов, – сказал Ян тоном наставника. – Так, запиши сегодняшний должок.
– Ты думаешь, я забыл о долге?
– Не думаю, но напоминаю. Кстати, завтра мне очень нужны деньги.
– Ян! Мы же договорились, что за лето я с тобой полностью рассчитаюсь.
– А я и не прошу все вернуть, но хотя бы треть завтра мне подбрось. Хорошо?
– Хорошо, – вздохнул Никита.
Он еще не знал и не мог предположить, где завтра возьмет такую сумму. Не хотелось забивать голову проблемами преждевременно. Сегодня он решил погулять от души. Ему нужно расслабиться и не думать о плохом. И Никита веселился как мог. Он – свободен! Он – полон сил и неисчерпаемой энергии! И мир вокруг так прекрасен! Почему жизнь должна проходить мимо, если вокруг столько знакомых лиц, прекрасных девушек и волшебной музыки?!
Никита вывалил содержимое карманов. Вместе с мелочью ему хватило рассчитаться за проезд в такси.
– Подожди меня здесь, – сказал он Яну, развалившемуся на заднем сиденье и раскачивавшемуся в такт музыке, которая приятно лилась из динамиков машины, – я скоро!
Стараясь не разбудить родителей, Никита открыл дверь. На цыпочках прошел в конец коридора, где стояло старое трюмо. Он открыл верхний ящик и вытащил оттуда маленькую деревянную шкатулку. Там лежали мамины украшения. Никита отодвинул серебряные сережки с синими камешками и взял золотое обручальное кольцо. Все равно мать его не носит, пропажу заметит не скоро. До того времени, пока она сюда доберется, он купит ей новое, пошире и, возможно, с каким-нибудь драгоценным камнем. Ей даже будет приятно такое беспокойство сына, а сейчас он погасит часть долга.
Никита поставил шкатулку на место, спустился, передал кольцо Яну и, перепрыгивая через две ступеньки, быстро вернулся домой. Казалось, он весь был наполнен неисчерпаемой энергией.
"Вечный двигатель", – подумал Никита о себе и рассмеялся вслух. Но уже в следующую секунду прикрыл рот рукой: ему не хотелось, чтобы родители проснулись. Разве они поймут его? Целыми днями отдаваться работе и не замечать, как прекрасна жизнь?! Нет, он так не может! Это неправильно! Они видят только серые оттенки жизни, а она такая пестрая, разноцветная, яркая, наполненная положительными эмоциями, любовью, в конце концов!
Никита быстро ходил по комнате, не в состоянии остановиться. Руки двигались сами по себе, не находя применения. Он должен что-то делать! Не может же он лечь и спать, когда в душе вулкан чувств и энергии?! Писать! Нужно писать!
Никита сел за стол, раскрыл тетрадь и начал быстро записывать мысли, которые накатили теплой волной и сами просились на бумагу. Он писал, не задумываясь о правилах правописания, не замечая, как его стопы безостановочно двигаются в такт каждому движению ручки.
– Фух! – довольно выдохнул он, когда закончил работу. Глубокая ночь, а о сне даже не думалось. Хотелось с кем-нибудь пообщаться, но вокруг была тишина. "Надо маме почитать написанное! – пришла в голову спасительная мысль. – Она будет удивлена и рада тому, что у нее такой не просто умный, а талантливый сын!"
Никита пошел в спальню. В тусклом свете, прокравшемся из коридора в спальню, он увидел спящую мать.
– Мама, – тихо окликнул Никита.
– Что случилось? – Вероника подняла голову.
Никита жестом позвал ее за собой.
– Почему ты не спишь? – спросила Вероника, войдя в комнату сына.
Никита прикрыл за ней дверь, усадил в кресло.
– Мама, вот послушай, что я написал!
Он взял свою тетрадь, начал с ней ходить по комнате.
– Сначала о жизни, – заговорил он быстро, как будто боялся, что его не дослушают. – Ведь жизнь важнее смерти, хотя и этот вопрос остается спорным. Ведь не было бы смерти без жизни и, наоборот, нет жизни без смерти. Разве не так?
– Сынок, мне завтра рано вставать, а ты меня разбудил, чтобы подискутировать?
– Мама, ну не будь такой занудой! – Никита продолжал шагать туда-сюда. – Смотри на жизнь проще! Она прекрасна, невзирая ни на что!
– Да ты пьян! – сказала Вероника.
– Ма, ну ты и вправду зануда! – засмеялся Никита.
– Подойди ко мне, дыхни, – приказала Вероника.
Никита покорился. Он подошел к матери и нарочито долго дышал ей в лицо.
– Ну что? – язвительно спросил он. – Есть запах спиртного?
– Нет, но я тебя не узнаю, Никита.
Вероника была удивлена. Перед ней был ее сын, но какой-то другой. Она пыталась уловить то, что так изменило его, но не могла.
– Почему у тебя такие зрачки? – спросила она, профессионально глянув сыну в глаза.
– Какие? – Никита отошел в сторону.
– Покажи мне глаза.
Вероника подошла к сыну, но он повернулся к ней спиной, отошел к окну и оперся руками о подоконник.
– Вечная проблема: отцы и дети, – сказал он, не оборачиваясь. – Я разбудил тебя, потому что на меня нашло вдохновение. Я записал свои мысли, чтобы ты первой их услышала. И что за это получил? "Ты пьян!" А теперь, оказывается, у меня глаза не такие, зрачки, видите ли, не отвечают стандартам. Да мне начхать на все стандарты и эталоны! Я просто счастлив, но этого не хочет понять даже родная мать! Я преступник?
– Никита, прости, если… Мне показалось, что ты изменился, – тихо произнесла Вероника.
– Да! Я, мама, изменился! Но тебе меня не понять!
– Может, ты влюбился?
– Возможно, – сказал он, – все возможно…
Глава 34
Пошел четвертый месяц после встречи с Захарием. Сначала Вероника вздрагивала от каждого звонка, боясь, что он позвонит ей по телефону. Несколько раз готова была поделиться своими опасениями и тревогой с Кирой, но что-то останавливало. Со временем она начала успокаиваться. Скорее всего, Захарий не запомнил ее номер. Теперь можно забыть о той ночи, спрятать воспоминания глубоко в душе, там, куда никто не сможет заглянуть. В конце концов, у каждого есть свой скелет в шкафу.
Когда ее мобильный телефон отозвался мелодией из кинофильма "Цыган", Вероника не вздрогнула, как раньше. Звонили с незнакомого номера, но ей часто звонят пациенты по поводу инъекций и капельниц.
– Алло, – сказала она.
– Добрый день, Вероника, – услышала она голос и обомлела. Это был он, Захарий.
– Добрый день, – ответила она дрожащим голосом.
– Узнала?
– Да.
– Нам надо встретиться и поговорить.
Вероника хотела выключить телефон, но передумала. Сейчас Назара нет дома, но Захарий может позвонить в другой раз. Что тогда? Ей стало жарко от одной мысли, что может случиться, если трубку возьмет муж.
– Говори, я слушаю, – выдохнула она.
– Это не телефонный разговор. Скажи, куда мне подъехать, я приеду.
Веронику охватила паника. Нельзя допустить, чтобы Захарий узнал, где она живет. В одно мгновение бесчисленное множество мыслей пронеслось в ее голове. Она могла бы настоять, чтобы он ей больше никогда не звонил, но где гарантия, что он ее послушает? Надо встретиться и объяснить, что та близость была случайной. О ней следует забыть. У нее нормальная семья, и не надо мешать ей жить. Это все она скажет при встрече. Но где ее назначить? Не у своего же дома?
– Так куда мне подъехать? – переспросил Захарий.
– Я буду ждать в сквере. – Вероника назвала адрес. – Буду через полчаса, – добавила она и нажала красную кнопку.
Вероника села в серебристый "лексус". Все было как в тумане. Она могла бы поговорить с Захарием в скверике, но ее охватил панический страх, что их может увидеть кто-то из знакомых. Она сидела на заднем сиденье машины, словно пытаясь спрятаться за тонированным стеклом не только от знакомых, но и от самой себя. Была напугана и растеряна, когда Захарий припарковался и повел ее за собой. Они вошли в какое-то здание, миновали фойе, поднялись вверх по лестнице, устланной дорогой ковровой дорожкой. У Вероники было такое ощущение, будто она идет на эшафот, подчиняясь судьбе и не в силах что-то изменить. В голове шумело, в висках пульсировала кровь, когда она поняла, что оказалась в гостиничном номере, наверняка "люкс". Ей очень хотелось пить. Вероника присела на краешек широкой кровати, попросила:
– Дай мне воды.
– Может, фреш, виски или шампанское? – предложил Захарий.
– Дай воды, – повторила она, еле ворочая языком, прилипавшим к нёбу.
Захарий принес стакан воды, в котором плавал кусочек льда, молча протянул Веронике. Она залпом выпила, вернула ему стакан.
– Еще, – попросила она, почувствовав, как к ней медленно возвращается самообладание.
Второй стакан воды она выпила небольшими глотками. С последними каплями Вероника вылила на ладонь льдинку, приложила ее к горячему лбу. Ей показалось, лед зашипел, мгновенно растаяв на горячей коже. Захарий молча подал ей полотенце, нажал на пульт, и Вероника ощутила прохладную воздушную струю кондиционера.
– Так лучше? – спросил Захарий.
– Да, спасибо, – произнесла Вероника уже спокойно.
– Может, приляжешь?
– Ты хотел со мной поговорить, – сказала она. – Я – тоже.
– Я тебя внимательно слушаю. – Захарий улыбнулся и придвинул ближе к Веронике столик, на котором в трехъярусной вазе были мастерски уложены фрукты. Чувственная, неуверенная в себе и испуганная Вероника необыкновенно влекла его.
– Наша встреча была случайной.
– Согласен.
– Я о ней забыла и хочу, чтобы ты тоже забыл, – сказала она, не глядя на Захария.
– Забыть?
– Да! – прозвучало уверенно и настойчиво.
– Зачем? Опять скажешь: "У меня семья, муж, сын, квартира, машина"?
– Да.
– Ты хочешь убедить меня в том, что довольна своей жизнью?
– Да.
– Своей одеждой?
Вероника одернула на коленях платье, подогнула ноги, пытаясь спрятать босоножки, на которых ей только вчера пришили порванную пряжку.
– Моя одежда должна приносить удовольствие мне, а не другим, – неуверенно пробормотала она.
– Съешь персик, – сказал Захарий, сев с ней рядом.
Вероника надкусила персик. Он был сладким и прохладным. Сколько раз, проходя по базару сквозь строй из выложенных горкой всевозможных фруктов, она собиралась купить персики, но так и не решилась: жалко было тратить деньги. Она с таким удовольствием ела, что не обратила внимания на то, что Захарий придвинулся к ней поближе и положил руку на плечо.
– Вкусно? – спросил он.
– Очень! – кивнула Вероника. Она доела, и в руках осталась косточка. Вероника посмотрела на Захария, не зная, куда ее положить: на стол или в вазу. Захарий остановил взгляд на маленькой капельке сока. Он смотрел, не в состоянии оторвать взгляд от янтарной капельки на ярких без губной помады губах. Захарий прижал Веронику к себе и, едва коснувшись, снял губами замершую капельку. Ее губы были сладкими и мягкими. Он почувствовал, как вздрогнуло то ли от испуга, то ли от возбуждения ее тело. Ему захотелось прижать Веронику к себе и не отпускать. Не дав ей опомниться, Захарий начал страстно целовать губы, лицо, шею женщины…