2
Уланов лежал на застланной ковром тахте и бездумно смотрел в потолок. Длинные ноги его в шерстяных носках неудобно лежали на низкой деревянной спинке, на широкой груди покоился раскрытый зеленый том сочинений Владимира Соловьева. Он застрял на статье "Оправдание добра. Нравственная философия". Почему-то снова ставший модным дореволюционный философ давался с трудом, хотя некоторые его мысли и находили отклик в душе Николая. "Нравственный смысл жизни первоначально и окончательно определяется самим добром, доступным нам внутренне через нашу совесть и разум"… И дальше: "Разве вы не знаете, - говорит апостол Павел верующим, - что мы будем судить и ангелов? Если же нам подсудно и небесное, то тем более все земное".
Почему же тогда то, что совершил Николай Уланов в классе, обернулось для него злом? Он и сейчас убежден, что поступил правильно и во имя Добра, а не Зла. Если бы он в тот декабрьский день перед самыми каникулами сделал вид, что ничего не заметил, тогда бы и не было никаких неприятностей, но он, Уланов, все равно не простил бы себе этого. Где-то он вычитал, - разумеется, не у В.Соловьева - что добро должно быть с кулаками…
Снова и снова Николай прокручивал в голове происшедшее, пытался найти хотя бы какую-нибудь зацепку, чтобы обвинить себя и не находил…
До Нового, 1989 года оставалось всего три дня. Широкие окна двухэтажной средней школы выходили в заснеженный сквер. Чуть в стороне - спортплощадка. Толстые черные деревья шевелили костлявыми ветвями на ветру, унылые медлительные вороны лениво бродили возле стволов, чего-то выискивая. В восьмом "б", где заканчивался урок истории, было тихо. Николай Витальевич любил свой предмет и старался привить любовь к истории и школьникам, поэтому рассказывал им многое такое, чего не было в учебниках. Рекомендовал им читать некоторые книги В.Пикуля, В.Иванова. Директор даже сделал замечание, мол, не забивайте головы детям лишним материалом, им бы усвоить школьную программу…
Николай Витальевич в тот день рассказывал восьмиклассникам про царствование Екатерины Второй. Сидевший за третьей партой Миша Ляпин небрежно заметил: "Катя-то Вторая была великой блудницей… Имея столько любовников, как она успевала государством управлять?". У Ляпина продолговатая голова с рыжеватыми волосами, широкий приплюснутый нос и небольшие серые глаза. У носа на скулах рдели красные прыщи, возле подбородка - тоже. Рядом с ним за партой сидела в короткой джинсовой юбке и капроновых чулках Надя Силина. Круглолицая, улыбчивая, с вечно розовыми щеками и моргающими глазами. Училась она средне, однако у доски держалась вызывающе уверенно, крутила выпуклым задом, обтянутая свитером грудь у нее была не по годам полной. Нынешняя молодежь созревает рано, особенно девочки. Например, Людмила Барышникова - она сидела за первой партой - на вид совершенно взрослая девушка. Встретив ее на улице, никогда не подумаешь, что эта высокая, с фигурой взрослой женщины девушка - всего-навсего восьмиклассница.
На реплику Ляпина Николай Витальевич никак не реагировал, он знал, что Миша за свою жизнь не прочел и десятка книг. Историей он, как видно, тоже интересовался лишь в определенном смысле. Вызови его к доске, он наверняка начнет перечислять знаменитых деятелей той эпохи, делая акцент не на их заслуги перед Россией, а на любовную связь с императрицей.
До звонка оставалось десять минут. И тут Николай Витальевич заметил, как рука Михаила Ляпина полезла под юбку Нади Силиной. На наглой прыщавой физиономии мальчишки застыла этакая неприятная сладострастная улыбочка. Причем, видел, паршивец, что учитель смотрит на него, видел и продолжал своей лапой тискать толстые ляжки девчонки, которая тоже смотрела на учителя и глупо улыбалась вместо того, чтобы залепить наглецу звонкую пощечину.
Чувствуя, как нарастает гнев, Николай Витальевич спокойно сказал:
- Ляпин, встань и выйди из класса.
- А че я такого сделал? - огрызнулся тот - Сижу себе, помалкиваю и вас слушаю.
И хотя бы руку вытащил, так нет, продолжал держать ее под юбкой.
Силина попыталась рукой убрать его лапу, но тот еще выше задрал ей юбку. А наглая улыбка на его продолговатом невыразительном лице становилась шире. Соседи по ряду уже заметили происходящее и стали похихикивать. Уланов и раньше замечал, что некоторые ребята неловко и грубовато заигрывают со своими соседками по парте, но вот чтобы так нагло и безобразно - с этим он столкнулся впервые!
- Выйди из класса, Ляпин! - повысил голос Николай Витальевич.
- Я хочу еще про Катю-проститутку послушать… - осклабился Ляпин.
И тут самообладание покинуло Уланова, - наверное, для преподавателя это большой недостаток, - он подошел к ухмыляющемуся парню, схватил его за руку, как гвоздь из трухлявого дерева, выдернул из-за парты и почти на весу выволок в гулкий коридор, а там… не удержавшись, дал низкорослому пакостнику такого пинка, что тот, пролетев метра три, врезался прыщавой мордой в массивную доску объявлений… Как позже выяснилось, он рассек до крови скулу и набил несколько шишек на голове. Надя Силина у директора отрицала, что Ляпин залезал на уроке к ней под юбку, мол, преподаватель почему-то невзлюбил Мишу и вот сорвал на нем свое зло… Написали в гороно возмущенное письмо родители Ляпина. Были из гороно две комиссии, допрашивали Уланова, учащихся. Директор смотрел на него волком… В общем, Николай Витальевич вынужден был уйти из школы. Вот почему три месяца он без работы. Директор, Миша Ляпин, Надя Силина плюс педагогический совет начисто отбили у него охоту заниматься преподаванием. Кстати, в школе произошел незадолго до этого такой случай: учительница математики получила на уроке записку от семиклассницы: "Розалия Семеновна, что делать? Мне тринадцать лет, а я жду ребенка!". Учительница зачитала эту записку перед всем классом. Девочка, выйдя после уроков на улицу, бросилась под машину и только чудом осталась жива, но в школу больше не вернулась.
Нет, Уланова в школу не тянуло. Выходит, напрасно он заканчивал педагогический институт? После десятилетки хотел поступить в университет на отделение журналистики, но не прошел по конкурсу. Чтобы "заработать" стаж, два года служил в газете курьером. Последние полгода писал информашки и статейки на спортивные темы. Вроде, получалось. Но документы подал в педагогический. И был принят. После института всего и поработал-то в средней школе год. И после армии семь месяцев. А теперь вот безработный. В газетах утверждают, что в России нет безработицы… Может, он, Уланов, единственный безработный в своем отечестве?..
Николай полистал Соловьева и отложил в сторону: философ не ответит ему на простой вопрос, куда пойти работать, чем заняться. Вот скоро вернется бабушка из магазина, ничего не скажет, но во взгляде ее можно прочесть осуждение: дескать, сколько же ты, здоровенный мужчина, будешь слоняться без дела?..
Пожалуй, лучше уйти из дома. Натягивая брюки, свитер, Николай размышлял, куда пойти. К Ларисе? - Не стоит. Она, видно, всерьез решилась на замужество. Не надо ей мешать устраивать личную жизнь. На Ларисе Пивоваровой он не хотел бы жениться, да она и не пойдет за него. Лариса - девушка с запросами, зачем ей безработный, когда полно женихов с тугой мошной? Кооператоры… Наверное, есть среди них и честные люди, но больше жуликов. Бабушка дала ему семь рублей и попросила купить в кооперативном ларьке у Некрасовского рынка копченого палтуса. Так молодой разбитной продавец положил плоскую золотистую рыбину на весы, а сам за хвост придерживает, чтобы больше потянула… Уланов чуть было ему морду не набил. 17 рублей дерет за килограмм и еще жульничает!.. А другие? На Старо-Невском неподалеку от Московского вокзала - ярмарка. Когда Николай еще был при деньгах, купил Ларисе две коробки конфет - "грильяжу" и "птичьего молока". Все конфеты оказались с браком: "грильяж" - пережженным, а "птичье молоко" рассыпалось в руках.
У Ларисы хорошая фигура, пышные каштановые волосы, приятная улыбка. Она - приемщица заказов в ателье по ремонту верхней одежды на улице Жуковского. Там Николай тоже разок сдавал свои порванные джинсы в ремонт. Одно время, еще до армии, ему казалось что он влюблен, а когда вернулся и встретились, будто кошка пробежала между ними. Какой-то другой - деловой, озабоченной, меркантильной стала Лариса Пивоварова. Да и вообще за эти последние два года что-то в мире перевернулось: вдруг все вокруг заговорили о деньгах, вещах, видеотехнике, автомобилях, гарнитурах… И раньше это было, но не до такой степени. Многие знакомые Николая кинулись в предпринимательство. Историк, с которым на одном курсе в институте учились, продает с деревянного лотка сладкие кукурузные брикеты, другого - школьного приятеля - встретил в Апраксином дворе, где он бойко торговал пластмассовыми деталями к различным маркам автомобилей…
Из окна Уланов видел, как трое краснолицых мужчин, распаренных после бани, прямо на улице пьют из темных бутылок пиво. У гастронома выстроилась длинная очередь, наверное, сосиски выбросили. Накинув на плечи куртку, Уланов вышел на площадку. Замкнул дверь на два замка, рысью спустился с третьего этажа вниз. Небо низкое, пасмурное, под ногами слякоть, того и гляди опять дождь со снегом посыплется сверху. Вдоль тротуаров поблескивают лужи, прохожие держатся ближе к зданиям: машины, проносящиеся мимо, могут обдать грязными брызгами. Длинноухая серая собачонка сгорбилась у каменной тумбы и тоскливо смотрела на прохожих. Судя по всему, бездомная, даже ошейника нет. Увидев Николая, подняла голову, заелозила грязным хвостом по асфальту. "Свой свояка видит издалека…" - мрачно усмехнулся про себя Уланов. И впрямь, собачонка затрусила вслед за ним. Правда, на почтительном расстоянии. Опытный песик, знает, что можно и пинка схлопотать. Впрочем, Николай ко всем живым тварям относился доброжелательно. У животных, в отличие от человека, коварства и подлости нет.
Зайдя в будку телефона-автомата, опустил двухкопеечную монету в прорезь и набрал номер. Длинные гудки, наконец, чуть глуховатый недовольный голос Ларисы:
- Я слушаю. Але, але!
Он промолчал.
- Коля, это ты?
Сейчас бросит трубку. А что ей сказать? "Лариса, я тебя хочу"…
- Ну, хорошо, черт с тобой, я сейчас выйду. Где ты?
- Рядом, - улыбаясь, ответил он и насадил на рычаг черную трубку.
Собачонка подошла и, задрав лохматую голову со смышлеными глазами, посмотрела на него.
- Голодный, песик? - подобрел Уланов. - Сейчас что-нибудь придумаем!
Перешел дорогу и нырнул в гастроном, что размещался в полуподвальном помещении. Вскоре вернулся с куском вареной колбасы, про которую в газетах писали, что она колбасой и не пахнет. Однако бездомный песик с аппетитом сожрал стограммовый кусок, облизался и уверенно ткнулся влажным холодным носом в ладонь Николая. Вроде бы и глаза у него стали повеселее. Одно ухо в самом низу обкусано. Не иначе как на собачьей свадьбе…
Пивоварова жила на Разъезжей, неподалеку от комиссионного магазина "Мебель". Уланов минут пятнадцать пялился на обшарпанную дверь парадной, прежде чем оттуда вышла Лариса. Она была в короткой кожаной куртке и клетчатых брюках, широких в бедрах и сужающихся книзу. На ногах белые сапожки с блестящими пряжками. Вроде бы и прическа другая. Раньше длинные каштановые волосы свободно спускались на плечи, а теперь завязаны на затылке в пышный узел. Странная эта современная мода! У куртки широченные плечи с подкрылками, брюки мужские. Издали и не поймешь, девушка это или парень.
- Привет, - сказала Лариса и, зорко оглянувшись по сторонам, подставила щеку для поцелуя. Николай, нагнувшись, поцеловал, ощутив тонкий аромат духов и хорошего крема - А ты, Коля, настырный!
- Ты меня заинтриговала, - ответил он - За кого ты выходишь замуж? За жулика или нового советского бизнесмена?
В серых чуть выпуклых глазах девушки что-то мелькнуло, напомаженные губы тронула улыбка.
- Это ревность или простое любопытство?
- Мне интересно, кто теперь стал героем нашего времени, - сказал Николай. - За кого самые красивые девушки норовят поскорее выскочить замуж?
- Красивые девушки не любят неудачников, - ответила Лариса - Им не светит жить в коммунальной квартире, рассчитывая лишь на одну зарплату мужа-инженера, стоять в длинных очередях за разной ерундой и стирать в ржавой ванне пеленки.
Уланов хотел было разразиться длинной тирадой в защиту мужа-инженера, но промолчал: Ларису переубедить невозможно. Нужно было срочно придумать, куда ее повести. В ресторан? Отпадает… С его наличными и в мороженице делать нечего. В кино? В "Колизее" на Невском идет "Связь через пиццерию". В главной роли тот самый актер, который играл в "Спруте" честного комиссара полиции, выступившего против мафии.
- Куда мы пойдем? - спросила девушка.
- К тебе, - неожиданно сказал Николай - Твои ведь на работе…
- А ты нахал, Коля!
- Можно подумать, что я собираюсь жениться на кооператорше….
- А что? Это идея.
- Я не продаюсь… - многозначительно произнес Уланов.
- Сначала заскочим в магазин, - чуть поколебавшись, сказала Лариса. - У меня даже хлеба нет.
Серый песик проводил их до булочной, еще раз благодарно ткнулся носом Николаю в руку и деловито потрусил за следующим хозяином на час. На этот раз он выбрал низкорослого мужчину в резиновых сапогах с авоськой и зеленой шляпой на маленькой вертлявой голове.
3
Глядя, как разгуливает голая крутозадая Лариса по квадратной комнате, Николай снова подумал, что мода все-таки непостижимая штука! Иной раз вместо того, чтобы подчеркивать в молодой женщине женственность, стройность, она уродует ее. Кожаная куртка придавала Ларисе мужественность, свойственную юноше, а не девушке, бесформенные мешковатые брюки скрывали стройность фигуры. Куртки, брюки, свитера - все это одежда для молодых мужчин. Зачем же современная мода одела в мужское и девушек?..
- У тебя какие сигареты? - рассеянно спросила девушка, роясь в карманах своей куртки, брошенной на пол у тахты. Маленькие груди чуть заметно шевелились, распущенные волосы закрывали правую половину порозовевшего лица, укрыли круглое белое плечо.
- Я не курю, - буркнул Николай. Уж это-то она могла бы запомнить!
- Опять в городе хорошие сигареты пропали… - закуривая, произнесла Лариса.
- А как же твой… кооператор? Не обеспечивает американскими? - подковырнул Николай.
- Ты напрасно подтруниваешь над кооператорами, - выпуская голубоватый дым из обеих ноздрей, заметила Лариса. - Во-первых, все они большие работяги, во-вторых, мелочами не занимаются. Читал в "Комсомолке", как один кооператор-коммунист заплатил партийные взносы в размере девяноста тысяч рублей? Это значит - с трех миллионов.
- Фантастика! - вырвалось у Николая, - Я не могу в это поверить. Это какое-то надувательство.
- Газета надувает читателей, или кооператоры - государство?
- Издержки перестройки… - покачал головой Уланов. У него пятерка в кармане, а тут миллионами ворочают… И это была не зависть, а… А что, Николай и сам бы себе не смог ответить.
- Пусть даже в десять раз меньше он заработал, в сто - все равно это огромная сумма!
У девушки даже глаза заблестели от возбуждения. Она присела на край тахты, на которой под тонким клетчатым одеялом лежал Уланов. На бедро поставила хрустальную пепельницу с собачкой, разительно похожей на того самого песика, который нынче повстречался Николаю. Ноги у Ларисы полные, колени круглые с нежной гладкой кожей. Запах сигареты раздражал его, но приходилось терпеть. У него дома, на Марата, Лариса не курила. Там она вообще держалась скромнее и спешила поскорее в ванную одеться, подкраситься. Бабушка редкий вечер не ходила в театр, так что часа два-три после восьми у них было.
- Чем он занимается? - после затянувшейся паузы поинтересовался Николай.
- Павлик? - улыбнулась Лариса, - Он писатель.
- На кооперативных началах пишет книги? И сам их издает?
- Павлик пишет видеофильмы для любителей, - пояснила Лариса. - У него круглые сутки работают несколько видеомагнитофонов, накручивая десятки, сотни рублей. От клиентов нет отбоя. Он в сутки может заработать двести-триста рублей. Ты разве не знаешь, что трехчасовая кассета с видеофильмами стоит сто рублей?
- Вот, значит, какой он писатель! - рассмеялся Николай. - А что же ты будешь у него делать? Заряжать видеомагнитофоны кассетами?
- Посмотри, что мне Павлик подарил? - Лариса сунула ему под нос длинный острый палец с розовым ноготком и золотым колечком с маленьким бриллиантом, - Знаешь, сколько стоит? Три рубля!
- Рубля?
- Триста рублей, дурачок! - рассмеялась девушка, - А ты мне на восьмое марта преподнес букетик гвоздик.
Николай вспомнил, что за этот букетик из трех гвоздик он заплатил на Кузнечном ровно десять рублей пятьдесят копеек! А что делать? И люди, скрипя зубами от бессилия и злости, платили, сколько запросят. Это был самый настоящий разбой в Ленинграде! Продавцы цветов, наверное, собрали в Международный женский день самую богатую денежную жатву за весь год.
- Куда же мне с твоим Павликом тягаться, - вздохнул Николай.
- А ты и не тягайся, мой милый! - Лариса взъерошила ему густые русые с желтизной волосы на лобастой голове - Он будет моим мужем, а ты…
- Счастливым любовником? - продолжил он.
- Тебя что-то не устраивает? - серые глаза ее сузились и посуровели, - Может, это я тебе каждый день названиваю? Требую встречи?
- Извини… Я как-то еще не привык к роли отставного любовника.
- Как видишь, я тебя еще не отставила…
Она змеей залезла под одеяло, прижалась к нему, властно поцеловала. Ее проворные холодные пальцы заскользили по его телу. И эти легкие прикосновения были ему приятны. Что говорить, он привык к ней, к ее щедрому телу, требовательным ласкам, даже к равнодушию.
- У тебя гладкая кожа, - замурлыкала Лариса. Когда на нее в эти моменты накатывала грубоватая нежность, она всегда по-кошачьи мурлыкала и присюсюкивала, называя его лапой, котиком, пусей, барсиком, что коробило Николая - Если ты будешь паинькой, то твоя Ларисочка никогда тебя не бросит…
Женщиной она, конечно, была опытной и ласковой, ну а на дурацкие словечки, вроде пусика и барсика, можно и не обращать внимания…
Лариса как виртуоз-дирижер руководила Улановым в постели, в эти сладостные минуты у нее хватало благоразумия не сюсюкать и не произносить пошлых фраз, однако ее руки, движения красноречивее любых слов вели их обоих по проторенной дорожке к высшему пику наслаждения. А потом… потом опустошенный и тоже равнодушный, он лежал на смятой простыне и тупо смотрел на потолок, мечтая лишь об одном: чтобы Лариса, вернувшись из ванной, не заговорила и больше не дотрагивалась до него. Уж в который раз он ловил себя на мысли, что после бурного завершения их редкой в последнее время любви ему хочется поскорее одеться и уйти отсюда, но он знал, что женщина это почувствует и обидится. И он молча лежал и разглядывал на сероватом высоком потолке с простенькой рожковой люстрой пятнышко, напоминающее божью коровку.
- Коля, почему ты не захотел на мне жениться? - юркнув под одеяло, спросила Лариса. Ноги у нее холодные и влажные. - Ведь нам так хорошо вдвоем…
- Иногда, в постели… - про себя продолжил он - А стоит тебе ротик раскрыть, и мне становится тошно, дорогая… "кошечка".
А вслух произнес:
- Ты бы все равно от меня ушла. Ну кто я? Ты сама сказала - неудачник…
- Я не про тебя, вообще… - вяло запротестовала она.