И усмехнулась, так сладко, и так… нет, не пошло, а как–то… загадочно, что ли? Нет, это дешевые бабские трюки, на которые я все еще попадаюсь по молодости и неопытности. Или может… она правда ведьма? Да нет, быть не может, просто красивый ник, да и только! Торба у нее "КиШ". Ладно, спрошу.
В подъезде пока она торчала этажом выше я спросил, как можно небрежнее:
- Ведьма, слышь?
- А-и?
- Тя как зовут–то, на самом деле?
- Яна, - и кажется, снова усмехнулась. Спустилась вниз, блеснув в полумраке глазами. Подошла так близко, что мне стало страшно - а вдруг поцелует?! Чего я испугался, не понять, и чтобы это скрыть, поспешно закурил, протянул ей:
- Хочешь?
Голос сдал от волнения. Она помотала головой:
- Бросила!
- Вот это молодец.
- Ага, молодец, пять лет бросала. Сколько курила, столько и бросала.
- Ого, ни фига! - я почти восхитился, это того стоит.
- Мы к кому идем, может, я знаю? - надо же что–то сказать, а внутри все так предательски дрожит, как будто я еще никогда с девушкой по улице–то не шел, а не то что …
- Может, и знаешь. Логика, Ульянка. Маленькая такая, 14 лет. Нет?
Я подумал, помотал головой. Но, вроде, че–то знакомое. А впрочем - нет.
Три звонка - коммуналка.
- Здрасте, а Ульяна дома? - самым вежливым тоном, какой можно изобразить ее простуженным голосом "дрянной девчонки". Хрупкая женщина с хвостиком, видно, мама, сообщила нам, жалуясь:
- Нет ее, совсем у меня ребенок с ума сошел, у нее через месяц в "музыкалке" экзамены, а она… - и махнула рукой, вздыхая. Мы понимающе закивали, будто не были такими же раздолбаинами.
- Ну, вы ей скажите, Яна заходила, пусть она мне позвонит.
- Хорошо! - и дверь закрылась.
- Прикинь, девчонке 14, а она 10 лет со скрипкой в обнимку! Ребенок только ходить научился, а ему в ручки под хватательный рефлекс - скрипочку. И вот теперь - радость такая, заканчивает! Вот, наверное, забухает.
- Зато профессия, и в группу можно.
- Да, и знаешь, как аскать клево! Блин, за полчаса - полтиш!
- Вот бы нам сейчас хоть тридцаточку!
- Ага, это точно! И жрать охота! - жалобно вздохнула она.
- А мне–то! Я сегодня только один раз перед колледжем чаю попил.
- Подохнуть! - говорит она: - Я тоже.
- А ты где учишься?
- В универе, ВЭГУ знаешь?
- Знаю, в Зеленке.
- Нет, у нас на Телецентре, факультет СКД. Я - менеджер СКД! - не без гордости косится она на меня.
- Во как! - я нифига не понял, кроме того, что это реально круто! Но, Боже мой, что же мы будем делать, ведь и в правду очень голодно! Вот бы как–то… халяву что–ли какую! Если она ведьма, сложили бы способности и чего–нибудь навлекли на голодные головы. Отвлечься пока разговорами.
- Ян, а ты… в смысле, че за ник у тебя?
- А че, плохой?
- Нет, очень хороший, просто как–то, как сказать? Не так–то просто!
- Я тебе скажу, Русый, - начала она так спокойно. - Я просто, действительно ведьма. Не хочу никого обманывать. Пусть люди знают, и кому не нравится - валят! Я ведь никого не заставляю, просто предупреждаю. А то потом - ой, ты такая–сякая, я‑то думал, а ты! Чтобы не думали. Но ты знай, я не злая. Хоть и не добрая. Но если что - обращайся! Я не откажу. Не имею права отказывать в помощи, если от души попросишь.
Я кивал, жутко обрадованный - смотри–ка, теперь мы вместе побарагозим! Только подружиться, а там… Вот, для начала - еды раздобыть! Я вздохнул поглубже, прикрыв глаза, осторожно взял ее за руку. Она чуть вздрогнула, как трава под легким ветерком, но руки не отняла. "Давай же, девочка, не прячься, раз все сказала! Я прошу тебя о помощи, и так искренне, как может, никогда и никого! Пойдем вместе!" - прошептал я ей, - и она поняла!! Маленькое чудо произошло. Ее мысли протекли в меня как липкий сок солнечной дыни, мои - в нее, перемешавшись в сцепленных ладонях - вот! Нам прямо! Я испытывал несравненное ощущение, будто кончая, или что–то вроде, по восхитительности не уступающее трахле!
- В магазин, там халява! - ожила она, стряхнув рабочее напряжение и решительно потопала вперед, почти волоча меня, обалдевшего, за собой. Руки склеились от "дынного сока", не разлепить! "О, не кончайся это чувство", - я радостно улыбался - вот, вот оно, то, ради чего я не поехал домой и подыхаю сейчас от голода и усталости, практически не замечая этого за радостью - а вдруг мы подружимся? Ведьма, настоящая, счастье–то какое! Люди добрые, смотрите, я иду за руку с Ведьмой, я не один такой! Теперь–то я точно полечу! Она ведь поделится? Непременно рассказать ей сегодня же, как я учусь летать, и мне не хватает всегда совсем чуть–чуть, немножко донорской крови"! Зазудело сейчас же схватить ее, расцеловать прижать к себе… еще сильнее, и… ой, нет! Опять я за свое!! Не–ет, не сейчас. И немедленно здесь и как угодно. Но мы же не для того друг–друга нашли. А Яна вдруг расхохоталась, не оборачиваясь. Я заморгал - чего это она?! Ах, да, мы же еще держимся за руки, и она все слышит! Я ужасно смутился, покраснел до ушей - еще не могу превращать свои тайные желания в откровенные без последствий, только учусь. А ее это, похоже, нисколько не волнует, привычно. "Сексуальное развитие девушек происходит на порядок быстрее" - всплыла не в тему дурацкая фраза из учебника. Вот, блин! Облажался на радостях! Дело ведь не в том, что я подумал, а в том, что меня это смущает! Лох. Яна толкнула дверь магазина и безошибочно направилась к дегустационному столику. Милые девушки, заученно улыбаясь, стали втолковывать нам про рекламную акцию - вет–чи–ны!! Янка, нет, я тебя трахну! Вот только напьюсь.
- Ага, понятно, а попробовать можно? - и, не дожидаясь ответа, принялась с видом знатока многозначительно жевать крохотные нарезочки. Я посмотрел на нее, и решительно схватил такой же кусочек. Обильная слюна, как у бродячей собаки, не дала колебаться, и я проглотил на счет "раз" один кусочек, на счет "два" уже жевал другой. Вкуууусно! Янка, куражась, толкнула меня в бок:
- Как ты думаешь, мне кажется, первый как–то…
- Нет, я, пожалуй, как–то, не разобрал! Можно еще? - и схватил очередной треугольничек. Так мы жрали, сколько позволяли приличия, и еще чуть–чуть. Нас чуть не прогонять взялись. Мы обожрали весь стол, и смылись под недовольными взглядами "рекламщиц".
- Эх, кайф! - довольно вздохнула Ведьма, облизав губки.
- Знай голодных халявщиков! - крикнул я, удаляясь от "кормушки". Неплохо, совсем неплохо!
- Теперь… - начала она,
- В переход! - закончил я. Ну, взаимопонимание ангельское! Вот это дру–уг! Я от нее тащусь. Сам бы я фиг решился столько сожрать, а с ней - ничего, практически сыт! Теперь еще…
- Пива бы! - вот, снова понимает.
Еще на подходе к переходу мы услышали то, что так хотели - смех, мат и гитарное бренчание. Значит, друзья, значит - пиво! Viva, неформальское братство! Может, и Дикая Дика, мой чудный дружочек там? Очень давно не видел я её, скучаю!! Это мне Ведьма навеяла - я ведь уже надеюсь обрести в ней нового, столь мне необходимого друга–девушку!
Их было пять человек - разнорослых, почти пьяных, две девчонки и три парня. Девчонок я знал - высокая Алекс в черных джинсах, косухе и очках на дружелюбном лице и полненькая хорошенькая Мышка в длинной юбке. Дики не было, эх… Также я узнал Священника - Изгоя, а вот двое других мне неизвестны. Зато Ведьма со всеми обнялась с радостными визгами, а с Изгоем долго о чем–то шепталась, улыбаясь, чем вызвала приступ, в общем–то, необоснованной, но болезненной ревности. Мышь и парень по имени Ветер лабали, я и смахивающий на колющегося Горшка Тяжкий пели, а Алекс аскала. Делала она это - залюбуешься! Подойдет к прохожему, заломает такое голодное лицо, что жалость одна, и проскулит:
- Помогите бедным музыкантам! Изыщите копеечку!
Тут только самый черствый выдержит - и в подставленную бандану летит мелочь, а то и "чирки". Когда кто–то положил полтиш, мы завыли благодарно, и заорали: "Спасибо!!!!" так, что чуть не распугали прочих желающих помочь пропащим талантам.
Я не забыл краем глаза следить за Ведьмой - она доверительно наклонившись к Изгою что–то интимно ведала ему, и оба смеялись. Она похлопала его по руке, стянула с него бандану, и встретила человеческий поток противоположный тому, что обрабатывала Алекс. Блин, глядя на ее рыжий лохматый затылок, сильную спинку и то, что ниже, я все думал - Ведьма, ну, пожалуйста, о, пожалуйста! Я не просил пока ее помощи, но хотелось упасть на колени и умолять - ты же ведьма, помоги же мне!! Я столько лет, семь долгих лет без перерыва, мучаясь и не веря самому себе, надрывался и расшибал колени, сломал руку и даже попал в больницу с сотрясением когда решился поверить, что я могу, теперь действительно могу лететь. Я вышел оттуда, и - ты не представляешь, каких трудов мне стоило не разочароваться, не бросить это все, и снова, надрывая пупок в чертовой попытке лететь!!! Мне предлагалось так мало - всего лишь подчиниться Дьяволу - и лети! Но нет. Я свободен, как и прежде - но не лечу! Временами я готов был звать Его сам, и просить - забери ты мою волю несчастную, только дай сделать Это! И что меня держало тогда? А может, Он сам презрел меня за мой отказ? Потом я понял - или где–то прочел? - что мне не достанет сил. И я не смогу. Пока кто–то, такой же, как я, не поделится со мной собой. Своей силой. По доброй воле. И вот тогда… Ведьма, я прошу тебя! Что ты хочешь взамен? Ах, да, надо же чтобы бескорыстно! Ну, хорошо, я просто больше не смогу молчать. Я буду тебя умолять. Я мечтаю тебя умолять… Опять не то! По своей воле, а не под давлением жалости. Но как же мне к тебе с этим подойти, и не наломать дров?! Думай, Русый, думай!
- Русый!
Я вздрогнул, будто меня ударили. Я, оказывается, стою молча, а все поют, и Ведьма осторожно трогает меня за рукав. Я с надеждой уставился на нее - ЧТО???
- Ты все еще хочешь пива?
- А? Пива? В смысле?
- В смысле?! В смысле просто пива! - она смеялась, и в глазах ее прыгали черти, будто уже все знает, и просто ждет, чтобы я сказал. Сказать? Я открыл рот, и… закрыл. Не сейчас. Нервно сунул в зубы сигарету. Охренеть! Да я весь трясусь. Господи, ну почему не сейчас? Почему прямо сейчас нельзя?
Она покупала пиво, а я слушал в ушах грохот собственного сердца, оно тяжелым локомотивом каталось по желудку.
- Кто ходил - тому и первый глоток!
Она радостно свинтила голову бутылки, как злая кошка птичке, и стряхнула с рукавов назойливую пену, словно известный сексуальный процесс. Меня это добило, и я заржал, как ненормальный, громко и дико. Сгибала пополам и била плеткой истерическая дрожь, я чувствовал себя свихнутым чучелом, но не мог остановиться. Совершенно не смешно, скорее больно. Ведьма смотрела в сторону, пока припадок не покинул меня, потом протянула мне баллон. Я думал, она спросит что–нибудь вроде: "Че ржешь?" и посмотрит так, что от меня останется горстка униженного пепла, да еще и плюнет сверху для довершения картины. Ах, если бы! Но она смотрела так, будто все и всегда ведут себя как я! И это хорошо, так и лучше - будто не знает, что унизила…
- Спасибо! - вернул я ей "батл", но вовсе не пиво имея в виду.
- Не за что, - пожала она плечами, и отпила еще. Потом… притянула меня к себе и поцеловала, да так, что я о–бал–дел!
Жаль, что этого не было на самом деле. Но мне это нужно было. Правда. Как укол анальгетика. И я его не получил. Мучайся, Русый, мучайся! Не целуй меня, Яна. Мучай меня, тайно… не знай, что мучаешь…
Сидим, значит. наливаемся по самые глаза.
Смотрю на Янку, и про Дику думаю. Общего у них, двух феечек, маловато - только и того, что обе неформалки и жутко отвязные. Но навевает мне Ведьма Малолетнюю подружку мою, как полудетьми дружили–бухали. Потом разбрелись как–то… Почему? Странная вещь - жизнь, и особо человеческие отношения. Cижу вот тут, и не знаю, как к Янке подобраться поближе, а ведь уже законченным дружочком своим считаю!
Вторая бутылка "777" подходила к концу, когда Яна поднялась, шатаясь и не без труда.
- Ой, народ, я пойду, поссу, - тут она хихикнула, вцепившись мне в плечо, чтобы не упасть. - И домой!
- Как - домой? - испугался я. А как же наш разговор?! Я не могу ее так отпустить!
- Янка, я не полечу без тебя! - крикнул я ей вслед. Все захохотали, а она обернулась, посмотрела на меня так внимательно и совершенно серьезно:
- Щас, я только поссу!
Я прислушался к себе - вроде не такой уж и пьяный. Хотя, надо попробовать встать - хоть до остановки Янку довести, может, успею что–то сказать! И поцелую хотя бы, уж точно! Зачем сдался мне этот ее чертов поцелуй - пес его знает, но в дурную башку влетело - "не вырубишь топором"! Хотя из башки–то, да топором… и поцелуй не чертов, а ведьмин. Вот, видно в этом все и дело! Я поднялся, держать за почти совсем никакого Священника - Изгоя. Ничего, ноги еще приличной прочности, пока туда–сюда, домой совсем трезвый приду. Владка "пошинкует" - ну и пошла она! Сексуальных снов больше будет.
- Ребята, я домой!
- А-а, ну пока! - сказала Алекс, протянув шаткую руку. Я кое–как попрощался, и повлекся навстречу ночи, выползающей из густых, как мутная вода, сумерек. Перехватил Янку по дороге, она попыталась взбрыкнуть:
- Не, погоди, щас пойдем, надо же попрощаться!
- Нет, не надо! - помотал я тяжелой головой, крепко держа ее. Кровь загоралась от близости этого тела, этой девушки, прекрасной и грубой. Она была совсем пьяна, куда хуже меня. Вот и хорошо!
- Нет? Ну не надо, так хрен с ним! - мотнула рукой. - Пошли отсюда! - и, взяв меня под руку, вдруг запела довольно низким, хриплым голосом, лишенным нетрезвых нот, и очень задушевно:
- Rape me, rape me
My friend!
Rape me, rape me
Again!
Эх, не я ли этот friend? А то - с радостью! Или наоборот…
Проходя мимо "серых" благоразумно затихла и выровняла шаг. Миновав опасность, снова расслабилась, стала тяжелой. Но не буянила, не барагозила, а просто тихо пела. Я вел ее, изо всех сил стараясь держать себя в руках, и не рассыпаться пьяным прахом. Да, мне просто классно рядом с этой отравленной нефершей, и я жду от нее немалых чудес. К тому же, тайное желание, жгущее изнутри, мое излюбленное удовольствие. Хотеть и не получать - ах, какой изврат–кайф! Противоречие разрывает, и мука сосет жадно сердце, а я горю и наслаждаюсь. Но… сейчас я посажу ее на автобус и сам поеду домой. И ни о чем мы с ней не поговорим. Но у меня есть ее телефон. Значит, позвоню ей завтра же. Чисто под видом дурацкой заботы - как, мол, здоровьице? Ох, от этих мыслей кровь колотится в печени и голове, как на экзамене - я заранее боюсь говорить с ней! И прежде чем набрать ее номер, я буду долго трястись и уговаривать себя. От волнения начну говорить нагло и глупо. И совсем не то. А потом расхлебывать. Такой вот я кретин. Да, а кстати:
- Ян, а тебе куда ехать?
- В жопу.
- В смысле?!
- Ну, в Дему, какая нахрен, разница? - раздраженно махнула она, не выпуская моей руки.
- А, мать твою, Русый, сколько время?
- Все, п-ц, отсюда я уже не уеду, если только на Господе Боге!
- А как теперь? - вот, во мне шевельнулись горячие змеи предчувствия неожиданностей. Сердце вздрогнуло - а его не обманешь!
Да, теперь переться аж на Централку, на шестнадцатый! Блин, дома меня порвут! Поимеют! - сокрушалась она, а я подумал - вот это и я мог бы сделать! Зачем тебе родня? Посмотрел в темнеющую, сходящую в крутую черноту аллею, через которую идти до Ц. Рынка - далеко-о! - и обрадовано подумал, что время выиграно, и я смогу по дороге поговорить с ней! Yes!!
- Тебе не холодно?
- Нет, хорошо! Но вот так лучше! - Яна плотнее прижалась ко мне теплым телом, я ощутил под рукой резиновую краску на груди ее футболки "Сектор Газа". Хотя любит она больше всего "КиШ", но футболка "СГ" - дань уважения. Все–таки, сколько можно узнать о человеке, когда так доверяешь с первого взгляда. И говоря с которым не обязательно открывать рот! Если только чтобы… наши губы снова встретились, уже в который раз за ночь. Ее слюна имеет вкус сегодняшнего приключения. Сердце не обмануло меня сегодня, и все в очередной раз обернулось неслыханной удачей. Все сложилось так гладко и превосходно, что я подозреваю, как буду платить завтра за безупречность обстоятельств сегодняшних. Или, это две наши силы соединились, чтобы смести все препятствия, и ласкаться без ограничений на моей постели?
Пили пиво на балконе, и я, покурив, наконец догнался настолько, что очень просто и легко, так естественно рассказал ей все. Про неожиданности. И про изнуряющие уроки полетов. И про то, как я понял, что в них неправильно. И вот, встретил ее. Она все поняла, и молчаливо согласилась мне помочь. А я и не просил. Вот что главное - я не просил! Это основное условие.
А еще раньше она села со мной в одну маршрутку. Не договариваясь, а так само собой. И поехала не к себе, а ко мне домой. Сказала лишь, что дома будет нечто, когда мы покупали пиво, выйдя на остановке у меня в Сипухе. Позвонила в коридоре. Долго слушала излияния в трубке. Сказала, что она жива и завтра поедет сразу в институт, от подружки. "Подружка" в это время любовалась на ее хмельно сгорбленную спину, тонкие пальцы, теребящие волосы и темные полоски размазанной туши под глазами. Странно, но я не вспоминал о Светке, подумав лишь - ну и что, я же ее люблю, чего же еще! Да разве придет она вот так ко мне, ниоткуда и почти никакая? И вообще, Светка с поплывшей тушью - нонсенс! А моя Ведьма - прекрасна! Толстая, лохматая, пьяная, с размазанной косметикой - чудо из чудес! Ведь внутри она - вточь как я. Нет, еще больше я, чем я же сам, глядя на нее, я лучше понимаю себя. Так кто же она? Я не очень понял, и не хочу понимать - только бы не ушла!
Стоило Яне пройти в темноту зала с баллоном, как Владушка высунула заспанную мордень, и принялась грызть меня - какого хрена я опять нажрался, и что она меня непременно разбудит завтра в шесть тридцать, нифига не пощадив выпихнет в колледж, и т. д., и т. п. но я это слышал столько раз! Она окинула свирепым взором прихожку, наткнулась на Янкины раздолбанные берцы, и вдруг… успокоилась! Пробурчала что–то типа: "Ну–ну!", и исчезла в своей норе. Я слегка обалдел от такой любезности и заподозрил неладное, но предпочел оставить разборки до завтра, ведь меня ждала Ведьма!
Я никогда не приводил девиц при Владе - но Яна не девица, она… она ведьма. Даже эта старая скотина почувствовала это! Вот вам истинная сила!
А еще пока мы мерзли на балконе, договорились сегодня не трахаться. Мачеха за стенкой, нечего ее радовать. Да и навряд ли что–то получилось бы. Потому что она же согласится… и эти внимательные глаза будут смотреть не смаргивая, на мои мучения, убивая меня взглядом, ничтожество… и она будет знать, что я чувствую… она будет виновата моей виной… о, боже, нет!!! Встряхнул головой, немного приходя в себя - и потом, не для того ведь мы здесь вместе. А для чего? Мне начинает казаться, что даже не для моего полета (с четвертого этажа если только!). Так для чего же? Вот эта сырая ночь знает, но ведь молчит!