- Думал, всех взяли, а он… Среди убитых его нет, товарищ Яровой. Организовал погоню, но… - переступил с ноги на ногу и виновато опустил голову тот. И женщина исчезла во время боя… С ним, наверное, ушла… - дополнил Кузьмин.
Слушая это, Бендер не сводил глаз с заветного пояса с деньгами и трех удостоверений своей конторы, которые лежали перед начальством на столе. Яровой взял пояс и, подержав его увесистость на руке, спросил:
- Зачем вы взяли такую крупную сумму денег с собой?
- Как зачем? - не растерялся Остап. - Выделили нам, чтобы нанимать рабочих для археологических раскопок.
- Объяснимо… Что же, выходит, благодаря вам, я избежал бандитского нападения, товарищ Бендер. Благодарю, - Яровой встал и пожал руку великому предпринимателю-искателю несметных богатств, свято чтившему уголовный кодекс, но не симпатизирующему НКВД.
- Товарищ Кузьмин, пройдите с товарищем археологом в соседнюю комнату и оформите протоколом, как положено. - Это не займет много времени, товарищ Бендер, - Яровой взял со стола заветный балагановский пояс и вручил его Бендеру. - Еще и еще раз благодарю Вас и Ваших сотрудников. Что своим приездом помогли нам.
Остап не взял, а выхватил пояс с деньгами из рук начальника, и его внутренний голос благодарности вдруг толкнул произнести:
- А вы знаете, есть еще одно… - посмотрел он на присутствующих, двинув плечами.
Яровой понял, что пострадавший хочет еще что-то сообщить и попросил: - Оставьте нас на минуту, товарищи. - И видя, что Железнов тоже направляется к двери, сказал: - Петр Иванович, подождите.
Железнов вернулся и Бендер, оглянувшись на дверь, негромко сказал:
- Когда бандиты поняли, что мы не те, за которыми они охотились, Барсуков сказал: "Что-то мадам Баранова часто начала путать карты, Сопов…". А когда дозорная женщина сообщила, что точно такая же машина, как наша, проехала в Севастополь, Барсуков не очень громко сказал тому же Сопову: "А ты говорил, что мадам Баранова не точно информирует".
- Вы не ошиблись - Баранова? - выслушав Бендера, спросил областной начальник.
- Отчетливо дважды слышал эту фамилию, товарищи.
- Спасибо вам, товарищ археолог, за такую информацию, - подошел к Остапу Железнов и пожал крепко ему руку. - И за то, что отвели нападение банды на товарища Ярового.
- Если у вас возникнут вопросы, товарищ Бендер, обращайтесь прямо к нам. К товарищу Железнову, начальнику здешнего ОГПУ, - указал Яровой на него.
Глава V. В ХЕРСОНЕСЕ
Окрыленный возвратом денег и тем, что преследование органов им здесь не грозит, Остап подписал протокол своей фамилией и выбежал к своим друзьям. Те, истомившись ожиданием своего предводителя, увидев Бендера, выскочили из машины к нему.
- Вперед, мои дорогие детушки-голуби! Вперед! - весело выпалил возбужденный сын турецко-подданного, - Получите свой сказочный пояс Шехерезады, Шура Шмидт! И ваши законные удостоверения!
- Ох, командор! - бросился обнимать Остапа эксперт киевского ДОЛАРХа.
- Остап Ибрагимович! - преданным взглядом поедал великого деятеля Козлевич, пошевеливая своими неизменными усами.
- Ну-ну-ну выдвиженцы, без телячьих нежностей попрошу Поехали, - уселся на свое командорское место Бендер.
- Нет, нет, ведь если по справедливости, так как же можно говорить, что Бога нет, командор, Адам!.. - восклицал Балаганов, садясь рядом с Козлевичем, который уже завел свое любимое детище. - Ведь это же… - всхлипнул он, поглаживая денежный пояс. - И пусть язык вывернется наружу у тех, кто утверждает, что Бога нет, братцы мои дорогие, - высказался ставший более боговерующим бывший названный сын лейтенанта Шмидта.
- Да, детушки, если бы я назвался своей двойной фамилией, то погорели бы, как пить дать. С гэпэушниками шутки плохи, братцы. Ведь наши подлинные документы они изъяли у бандитов…
- Ох, командор, Бог отвел от нас это, - перекрестился Шура.
- Да, Остап Ибрагимович, если бы вы назвались иначе… Не иначе, Бог-таки вразумил вас, - отметил Козлевич.
Выехав с Соборной площади, где находился городской отдел НКВД с подотделом ГПУ, "майбах" поехал по проспекту Нахимова.
Разузнав у прохожих, где находится Херсонесский музей, компаньоны вскоре выехали на Севастопольскую. Подъехав к воротам музея, Бендер с Балагановым отправились на встречу с бывшей графской горничной. А Козлевич занялся тщательным осмотром лимузина, протирая его до блеска, радуясь в душе, что повреждений на нем нет.
Войдя на территорию древнего города - Херсонеса Таврического - Остап и Балаганов приостановились, глядя на беломраморные колонны вдали, на каменные стены и башни, изъеденные временем, на церковь с почерневшими стенами и куполами. Увидев храм, Балаганов быстро осенил себе крестным знамением. Бендер сделал вид, что не заметил этого. У встречного человека, похожего на монаха, компаньоны узнали, что сам музей находится в зданиях монастыря. Идя туда, друзья увидели вдали на возвышении прямоугольную каменную арку с подвешенным к верхней ее части большим колоколом. А дальше, за аркой, и вдаль, и вширь, синело море, переливаясь в лучах вечернего солнца.
- Что, музей уже закрыт? - спросил Бендер сторожиху, лицо которой появилось за стеклом двери, когда он постучал.
- Закрыт, закрыт, граждане! - прокричала та в ответ, - Завтра приходите, завтра. - Кроме заведующей никого здесь сейчас нет. - Да меня вот…
- Нам нужна Анна Кузьминична, уважаемая. Мы из Симферополя к ней с приветом от ее маман, понимаете? - улыбаясь во весь рот своей приветливой улыбкой, пояснил великий искатель. - Как ее найти, подскажите, любезнейшая?
- Не ведаю, товарищи. Разве, что вот заведующая… - исчезла за стеклом двери дежурная.
Вскоре перед компаньонами появилась пожилая, интеллигентного вида, женщина в очках.
- Заведующая античным отделом, - открыв дверь, представилась она. - Южина… Чем могу помочь, товарищи?…
Бендер обворожительно улыбаясь, изложил просьбу:
- Не будете ли так любезны, уважаемая, сообщить нам адрес Анны Кузьминичны, у нас поручение от ее маман из Симферополя, передать ей кое-что, уважаемая.
- Сожалею, товарищи, но она сегодня уже сменилась и будет только после выходного, - указала Южина на таблицу работы музея, а вот где она живет… - задумалась она. - Номер дома не знаю, но улицу… Да, живет она на Большой Морской, как мне помнится. Она работает не в моем отделе, а в Средневековом, смотрительницей. Так что, товарищи, прошу извинить, но большего сообщите не могу, - закрыла дверь заведующая Античным отделом музея, слыша слова благодарности великого предпринимателя со своим компаньоном.
Едва единомышленники-искатели отошли от двери, как увидели бегущего к ней человека, одетого в пропотевшую рубаху рабочего. Подбежав к двери, он за-тарабанил в нее и прокричал:
- Эй, ученые, ученые музея!
И когда в дверях вновь показалась Южина, он громко и быстро ей проговорил:
- Копали и наткнулись на какие-то плиты с древними надписями!..
- Где копали?! - взволновалась заведующая античностью музея.
- Да рядом! Там, где будут строить! - пояснил землекоп.
И когда он вместе с Южиной пробегал мимо, то говорил волнуясь:
- Нас же предупредили, гражданка ученая, что если найдем… Может, там и золото под плитой будет…
Сотворившие себя археологами, компаньоны деловито зашагали за ними.
- Это древняя могильная плита, товарищи, из некрополя древнего Херсонеса, - сказала Южина, когда все окружили найденную рабочими и уже очищенную от земли плиту.
- Что же там написано, на плите, товарищ ученая? - спросил один из землекопов.
- Написано по-гречески примерно следующее: "Сыну воздвиг своему, усопшему Кенолису, эту гробницу отец, виноградарь…"…
- А вот еще кусок какой-то плиты найден. Посмотрите, товарищ… - подал кусок мрамора другой рабочий.
- О, Боже! - воскликнула Южина, когда прочла вслух:
- Гикия!..
- Почему это слово вас так взволновало? - спросил Бендер. Заведующая Античным отделом музея сняла очки, протерла их носовым платком, одела снова и, внимательно, как-то благоговейно смотря на камень с высеченными литерами, ответила:
- Гикия - это имя легендарной героини Херсонеса, уважаемые… - И, покачав головой, промолвила: - Если это та Гикия…
- Расскажите, товарищ ученая, - попросил пожилой рабочий. И к его просьбе присоединились другие. - Дело к вечеру, работа сегодня закончена… - снова послышались голоса подтверждения. Не удержался и Бендер, сказав:
- Очень интересно узнать, товарищ Южина.
- Хорошо. В виде благодарности рабочим за ценную находку и бережное отношение к ней, - улыбнулась женщина и начала свой рассказ: - Херсонес был основан в пятом веке до нашей эры выходцами из города Гераклеи на южном берегу Черного моря. Основную массу населения составляли греки. Херсонес занимал площадь около 36 гектар с населением 20 тысяч человек, включая рабов. Самым крупным соседом Херсонеса было Боспорское царство в Понтикапее, нынешняя Керчь… - оглядела рабочих Южина, убедившись, что ее внимательно слушают, она продолжила: - Херсонесом тогда правил Ламах. Архонт - это выборный представитель знатных семейств города. Архонт Ламах был очень богат, имел много золота и серебра, скота и земли. Дом его - большое квадратное здание - был настоящим дворцом. У архонта Ламаха была единственная дочь по имени Гикия. Среди девушек города она выделялась красотой и умом.
В четвертом веке до Рождества Христова, царь боспорский Асандр решил овладеть богатым и независимым Херсонесом. Но видя, что ему войной не покорить херсонитян, решил хитростью добиться своего. Он попросил у Ламаха для своего сына руки Гикии. Архонт Херсонеса согласился на брак, но с условием, чтобы дочь осталась в родном городе. Когда Ламах умер, к мужу Гикии, босфорскому царевичу, стали наезжать воины его отца. Они привозили подарки, но затем как-то тайно исчезали из города. Гикия начала следить за ними и вскоре узнала, что в подвалах ее дворца тайно находятся около двухсот воинов царя Асандра. Она поняла, что это тайное войско ждет удобного момента, чтобы напасть врасплох на город. Установила, что и в море уже готов был флот для помощи им. Тогда Гикия, сообщив согражданам о заговоре, заперла все выходы из дворца, облила его маслом, обложила хворостом, и подожгла. Дворец стал костром, в котором сгорел ее муж с заговорщиками, посягнувшими на свободу ее города. И две статуи из меди увековечили ее имя, товарищи…
- Ой, интересно, - сказал пожилой рабочий, и послышались такие же возгласы других.
- Так она похоронена там, где статуи? - спросил Бендер.
- Это спорный вопрос, товарищи. Видите ли, херсониты хоронили умерших за стенами города, чтобы сохранить чистоту воздуха у своих домов. Гикия же, в награду за свою услугу Херсонесу потребовала, чтобы ее похоронили в стенах города. Граждане дали ей клятву, что исполнят ее желание. Прошло несколько лет, и мудрая Гикия задумала испытать верность клятве горожан. И она притворилась умершей. Печаль охватила народ Херсонеса. Но старейшины нарушили клятву и постановили похоронить Гикию за городом. И вот когда похоронная процессия подошла к яме, Гикия поднялась из саркофага и стала горько упрекать граждан в обмане и нарушении клятвы. Пристыженные старейшины вновь поклялись исполнить ее желание и даже позволили ей избрать внутри города место для погребения, которое отметили его медным позолоченным бюстом…
Захваченные интересным рассказом Южиной слушатели, в том числе и Бендер с Балагановым, не обратили внимания на подошедшего к их группе высокого представительного человека в модном, светлом в крупную клетку, костюме, с интеллигентным лицом. Его черные волосы прикрывал, сдвинутый чуть набок, котелок. А воротник белоснежной рубашки украшал галстук-бабочка.
- Так ее все же похоронили на том месте? - спросил один из рабочих.
- Утверждать этого нельзя. Но в 1826 году под стеной города была открыта гробница, где были найдены золотое ожерелье, бронзовое зеркало, ножные серебряные обручи, бусы из янтаря и агата, два золотых перстня, две серебряные бляшки с вытесненным на них бюстом Афродиты и двумя амурами по сторонам ее, серьги в виде рысьих голов, топазы, масса древних монет и много-много других вещей из этого маленького подземного музея. Несомненно, что в этой гробнице была похоронена женщина, и, быть может, это именно героиня своего города Гикия, о которой я вам рассказала, товарищи…
Кто-то зааплодировал, его поддержали и другие. Захлопали в ладоши и компаньоны. Слыша слова благодарности, Южина направилась в музей. Проходя мимо Бендера, она негромко сказала:
- Если не ошибаюсь, товарищ, то тот щегольски одетый человек, не иначе как муж нужной вам Анны Кузьминичны. Он греческий коммерсант, как мне известно.
- Да неужели! - воскликнул Остап, оглянувшись на человека в котелке. Премного благодарен…
Южина ушла своей дорогой, разговаривая по пути с тем рабочим, который сообщил ей о находке плиты, а компаньоны направились к мужу бывшей графской горничной - греческому негоцианту. Но остановились, ожидая, когда тот закончит, по всей видимости, тет-а-тет разговор с одним из рабочих-землекопов. И когда иностранный коммерсант, переговорив, быстро пошел от него, Бендер дромадерским шагом двинулся за ним, но тут же остановился. Он и Балаганов увидели, как к щегольскому негоцианту подкатил автомобиль, из него выскочил Донцов и бесцеремонно затолкал грека в машину.
- Оля-ля, у этого греческого негоцианта нелады с законом, Шура, а, следовательно, нам надо поостеречься. Я не ошибусь, если скажу, что этот сборный автомобиль…
- Да, Остап Ибрагимович, - подошел Козлевич. Истомившись ожиданием, он подъехал к самым воротам музея. А когда увидел, как его друзья устремились оттуда за женщиной с рабочим, то не преминул подъехать к месту находки древней плиты и даже послушал часть рассказа Южиной. И вот сейчас подтвердил: Этот авто из НКВД, я его видел там тоже. Машина, как и мой "лорен-дитрих", сборная. Колеса "мерседеса" и "пеуса", мотор фордовский, Остап Ибрагимович, а кузов склепанный из частей других машин.
- И тот, который затолкал грека в машину, был тоже тогда с теми, которые подъехали на своем "майбахе", - подтвердил Балаганов.
- Все это так, камрады, все это так… - Бендер подошел к рабочему, который с озадаченным видом смотрел вслед уехавшей машине с его недавним собеседником. - Уважаемый товарищ, у меня должен был состояться разговор с тем господином, а он… - развел руки в неопределенном жесте Остап.
- Да, что-то его артельные дружки не очень-то… - покачал головой тот, очищая лопату от земли.
И Бендер понял, что рабочий не уловил, что грек арестован, так как энкавэдисты были в гражданской одежде и довольно приличной по виду. "Тем лучше, - подумал Остап, - попробуем поговорить с трудягой". И он сказал:
- Вылетело из головы, из какой артели дружки…
- Из ювелирной, какой же еще, - усмехнулся землекоп. - Так и рыщут они вокруг раскопок, чтобы приобрести по дешевке то, что выкопаем…
- Но, конечно, не каменную плиту, - засмеялся дружелюбно великий хитрец.
- Золотишко ему подавай, изделия какие-нибудь, а камень к чему ему.
- Вот и хотел предложить я ему кое-что, дорогой товарищ, - вздохнул сожалеющее Бендер. - А он укатил… Домой надо, наверное, к нему завернуть.
- Надо, так надо, - солидно ответил рабочий.
- Знаю, что живет он на Большой Морской, а вот номер дома… - задумался, вроде бы, Остап, - не помню… Не подскажете, уважаемый?
- Номера и я не помню, а так… наглядно, знаю где он живет, гражданин, внимательно посмотрел на Бендера рабочий.
- Ну, магарыч с меня, дорогой товарищ! Автомобиль у нас, поехали? И домой завезем вас, после трудов праведных, - улыбаясь землекопу, просительно и многообещающе произнес Остап.
- Если магарыч, то можно и съездить, чего не съездить, - кивнул важно рабочий. - Возьми и мою, - сказал он молодому землекопу, собирающему лопаты, кирки, ломы, которые тот затем уносил в деревянную будку. - Григорием Ивановичем меня величают, - ответил он затем на вопрос Бендера, когда они шли к машине.
- Очень приятно, дорогой Григорий Иванович. А меня зовут Степан Остапович, - выдал себя в очередной раз под другим именем и отчеством Бендер.
- Познакомились, - констатировал Григорий Иванович, с некоторой осторожностью садясь в лимузин. В машине уже сидели Балаганов и Козлевич за рулем, они поняли, что командор неспроста привел с собой нового пассажира.
Глава VI. ГРЕЧЕСКИЙ НЕГОЦИАНТ
В кабинет Железнова вошел Донцов и доложил: - Оказался иностранным подданным, но я его все же доставил. По пути внушение сделал, Петр Иванович… - посмотрел в сторону сотрудник.
- Не переборщил, Семен? - посмотрел на Донцова начальник. - Приглашай. Донцов вышел и тут же ввел в кабинет щеголя-коммерсанта, а сам вышел.
- Этот ваш огромный помощник, - указал на дверь вошедший, - так настойчиво пригласил меня к вам, что я сейчас перед вами.
- Прошу садиться. Простите, а с кем имею честь? - улыбнулся ему Железнов.
- Греческий негоциант Мишель Канцельсон, гражданин начальник.
- Вы иностранец, но так хорошо говорите по-русски.
- Я родился в Одессе, но после двадцатого судьба забросила меня сначала в Турцию, а затем в Грецию.
- И чем бы занимались в Одессе? - взглянул на приглашенного энкавэдист.
- Известное дело, коммерцией. У нас в Одессе все занимались коммерцией, смею заметить. Вы слышали анекдот о коммерсанте, который покупал сырые яйца, варил их, а затем продавал по той же цене? А барышом считал оставшийся навар? Так это, уверяю вас, происходило со мной в Одессе. Именно там и родился этот анекдот. Так это так, гражданин начальник.
- И что же, все время занимались такой пустой коммерцией?
- Ах, гражданин начальник, гражданин начальник. Вы знаете, что в то время в Одессу съехалась вся знать России. Я подумал и сказал себе: "Сколько же потребуется для них ночных горшков? Ведь в городе мало квартир с встроенными туалетами". И я открыл свое дело. Снял помещение для магазина, закупил горшки и открыл торговлю. Но князья и графы, и прочие воротилы, скажу я вам, проклинали, извиняюсь, вас, революцию и Советскую власть, кутили в одесских кабаках, но ночным инвентарем не обзаводились. Я прогорел, гражданин начальник. А в двадцатом году, в этом кошмарном году, мне удалось уехать из Одессы за границу.
- Если бы вы не покинули родину, то теперь были бы полноправным гражданином Советского государства, как все.
- Я не хотел быть как все, я хотел иметь свое миллионное дело, - вздохнул тяжело греческий подданный.
- И имеете? - усмехнулся Железнов.
Канцельсон пожал плечами и с нотой возмущения в голосе сказал:
- Вы же не даете мне развернуться, гражданин начальник.
- Как это понимать? Господин Канцельсон? - с удивлением смотрел на негоцианта Железнов. - Если все по закону…
- Нуда, следите, а теперь вот задержали, доставили сюда, - обвел он рукой кабинет, - в НКВД…
- Так чем Вы занимаетесь сейчас, господин Канцельсон?
- Я поверенный в делах турецкой фирмы "Анатолия", как вам, надеюсь, известно.