– И я выйду за него замуж в свой следующий день рождения, – добавила от себя Сара, но тут же смутилась, потому что все происходящее показалось ей уж слишком похожим на заключение сделки, когда каждый преследует лишь свою выгоду. Щеки ее вспыхнули, и она смущенно отвернулась. Глаза обоих мужчин заблестели.
– Итак, год! – сказал Эрик. – У того, кто выиграет, будет один год.
– Бросай монету! – вскричал Абель, и кусочек железа взлетел в воздух. Эрик поймал его и снова зажал между ладоней.
– Орел! – пересохшими губами хрипло произнес Абель и впился взглядом в руки Эрика. Сара подошла и тоже вытянула шею, пытаясь рассмотреть монету, так что их головы почти соприкоснулись. Абель почувствовал, как ее волосы скользнули по его щеке, отчего внутри у него все загорелось огнем. Эрик медленно отвел руку, которой прикрывал монету. Монета лежала гербовой стороной вверх. Абель сделал шаг к Саре и заключил ее в объятия, а Эрик с проклятием швырнул монету далеко в море. Потом он прислонился к флагштоку и, засунув руки в карманы, стал хмуро наблюдать за весельем своего противника. Переполняемый чувствами, Абель тихим голос произносил такие страстные слова, от которых Сара, которая внимательно его слушала, начала думать, что судьба сделала все-таки правильный выбор, и в душе она действительно любила Абеля больше, чем Эрика.
Когда Абель наконец оторвал глаза от Сары, первое, что он заметил, было лицо Эрика, освещенное последним лучом заходящего солнца. Закатный багрянец подчеркнул природный красноватый оттенок его кожи, и он выглядел так, словно был залит кровью. Хмурый вид Эрика не смутил Абеля, поскольку теперь, когда сердце его успокоилось, он уже был в состоянии почувствовать искреннюю жалость к неудаче друга. Он шагнул к другу с тем, чтобы пожать его руку, и сказал:
– Просто мне повезло больше, старина. Не злись на меня. Я сделаю все, чтобы Сара была счастлива, а ты будешь нам братом!
– Пропади ты пропадом, братец! – выругался Эрик и пошел вниз по склону. Но, сделав несколько шагов, вернулся. Подойдя к Абелю и Саре, которые стояли, обнявшись, он сказал: – У тебя есть ровно год, чтобы показать, на что ты способен. И уж постарайся вернуться вовремя, чтобы получить жену! Если ты не успеешь в срок объявить в церкви о том, что твоя свадьба состоится одиннадцатого апреля, я женюсь на ней, это я тебе обещаю. И я вовсе не уверен, что ты успеешь вовремя.
– Что ты хочешь этим сказать, Эрик? Ты с ума сошел!
– Не больше, чем ты, Абель Бегенна. Тебе выпал шанс, воспользуйся им. А я останусь, и это мой шанс! Я не собираюсь ждать у моря погоды. Пять минут назад ты был не дороже Саре, чем я, и через пять минут после того, как ты уйдешь, она снова может передумать! Ты победил только благодаря случайности. В следующий раз может повезти мне.
– Следующего раза не будет! – твердо сказал Абель. – Сара, ты будешь ждать меня? Обещаешь не выходить замуж до моего возвращения?
– В течение одного года! – поспешил уточнить Эрик. – Это условия договора.
– Обещаю один год не выходить замуж, – сказала Сара. Глаза Абеля сузились, с его уст чуть не сорвались какие-то слова, но он сдержался.
– Сегодня мне нечего расстраиваться или злиться! – улыбнулся он. – Ты же меня знаешь, Эрик. Мы ведь с тобой росли вместе, и я честно ухаживал, ты знаешь это не хуже, чем я. Теперь, когда мне предстоит надолго уехать, я надеюсь, что мой верный друг поможет мне.
– Я не собираюсь тебе помогать, – сказал Эрик. – Пусть лучше Господь поможет мне.
– Господь уже помог мне, – кротко сказал Абель.
– Тогда пусть он тебе и дальше помогает, – зло бросил Эрик. – А мне хватит и помощи дьявола!
Не сказав больше ни слова, он развернулся и пошел вниз по крутой тропинке.
Когда он скрылся из виду, Абель повернулся к Саре, собираясь сказать ей что-то нежное, но она заговорила первая. И ее слова остудили его пыл:
– Как здесь одиноко без Эрика!
Это высказывание стояло у него в ушах, пока он провожал ее до дома и даже после того.
На следующий день рано утром Абель услышал шум у своей двери и, выйдя, увидел спину удаляющегося Эрика. На пороге лежал небольшой холщовый мешок, полный золота и серебра. К нему был приколот клочок бумаги с запиской:
"Бери деньги и уходи. Я остаюсь. Тебе поможет Бог, мне – Дьявол! Помни: 11 апреля. Эрик Сансон".
В тот же день Абель уехал в Бристоль и через неделю уже плыл на корабле со звучным названием "Морская звезда", который держал курс на Паханг. На все деньги, включая те, что дал ему Эрик, он накупил дешевых безделушек. На такое вложение капитала его натолкнул совет одного знакомого моряка из Бристоля, который хорошо знал обычаи, царящие на Малаккском полуострове. Старый морской волк обещал, что каждое вложенное в это дело пенни принесет шиллинг прибыли.
Месяцы шли, и Саре становилось все беспокойнее на душе. Эрик все время был рядом с ней и продолжал настойчиво и мастерски ухаживать, что, надо сказать, очень нравилось ей. От Абеля пришло только одно письмо, в котором он сообщал, что его предприятие оказалось выгодным, он уже выслал двести фунтов в Бристольский банк, и теперь собирался сбыть остатки товара в Китае, после чего вернуться на "Морской звезде" в Бристоль. Он даже предложил вернуть Эрику все его деньги плюс его часть дохода. Данное предложение было воспринято матерью Сары как совершенное ребячество, а у Эрика вызвало приступ бешенства.
Прошло уж больше чем полгода, но других писем от Абеля не было. В душе Эрика, который впал в отчаяние после первого письма, снова затеплилась надежда. Теперь он постоянно донимал Сару вопросами, которые начинались со слова "если": если Абель не вернется, выйдет ли она за него замуж? Если Абель не успеет прибыть в порт до одиннадцатого апреля, откажется ли она от него? Если Абель оставит все заработанное себе и женится на другой девушке, выйдет ли она за него, Эрика, как только об этом станет известно? И еще миллион подобных вопросов в том же духе. Вскоре стало совершенно очевидно, что слабой женской натуре не устоять под таким яростным натиском. Сара уже начинала терять веру в Абеля и все больше склоняться к тому, что Эрик, скорее всего, станет ее мужем. А мужчина, который, по мнению женщины, станет ее мужем, воспринимается ею по-особенному. Теперь при виде Эрика ее сердце начинало трепетать по-новому, а его настойчивые ухаживания лишь распаляли в ней огонь страсти. Со временем Абель стал казаться Саре помехой на пути к обретению счастья с Эриком, и если бы не постоянные напоминания матери о солидном капитале, который хранится в банке Бристоля, она бы уже давно закрыла глаза на само существование Абеля.
Одиннадцатое апреля приходилось на субботу, поэтому, чтобы провести свадьбу в этот день, объявить о ней в церкви нужно было двадцать второго марта в воскресенье. Как только начался март, не проходило и дня, чтобы Эрик не повторил Саре, что, по его мнению, Абеля можно уже не ждать, потому что он либо давно погиб, либо женился на другой, и Сара уже начала склоняться к мысли, что так оно и есть. Когда прошла первая половина месяца, с лица Эрика уже не сходила торжествующая улыбка, и пятнадцатого числа он пригласил Сару прогуляться на гору Флагшток. Там он заявил:
– Как я говорил Абелю и тебе, если он не успеет вернуться, чтобы вовремя объявить в церкви о своей свадьбе одиннадцатого апреля, я объявлю о своей двенадцатого. И теперь я собираюсь это сделать. Он не сдержал слова…
Но неожиданно Сара, очевидно, растерявшись и испугавшись, сказала:
– Пока еще нельзя так говорить!
Эрик заскрежетал зубами.
– Если хочешь дожидаться его до конца дней, – раздраженно сказал он, обрушив кулаки на флагшток, который от яростного удара задрожал и загудел, – прекрасно! Но я сдержу свое обещание и в воскресенье объявлю о свадьбе, а ты, если хочешь, можешь сказать в церкви, что отказываешься от меня. Если Абель вернется в Пенкастл одиннадцатого, он сможет отменить мое объявление и сделать свое, но пока этого не произошло, я буду поступать так, как решил, и горе тому, кто попытается мне помешать!
И он бросился по извилистой тропинке, ведущей вниз, а Сара, наблюдая за тем, как он, пересекая холм за холмом, несется по направлению к Бьюду, не могла не восхититься силой и духом этого достойного потомка викингов.
В течение следующей недели положение не изменялось, известий об Абеле не было, поэтому в воскресенье Эрик объявил в церкви, что собирается жениться на Саре Трэфьюзис. Священник хотел было отговорить его от этого, поскольку, хоть никаких официальных заявлений не делалось, все в округе знали, что на Саре должен был жениться Абель после своего возвращения, но Эрик отказался обсуждать этот вопрос.
– Мне тяжело об этом говорить, – сказал он и посмотрел на молодого священника такими злыми глазами, что тот невольно отшатнулся. – Нам с Сарой ничто не мешает пожениться. Зачем по этому поводу поднимать шум?
Священник не сказал ни слова и на следующий день произнес их имена перед полным залом прихожан. Среди собравшихся прошел ропот. Сара против своего обыкновения в этот день тоже пришла в церковь, и хоть щеки ее вспыхнули, она окинула торжествующим взглядом остальных девушек, которые еще не нашли себе женихов. Следующая неделя еще не закончилась, а Сара уже начала готовиться к предстоящей свадьбе. Она сама взялась шить себе подвенечное платье. Эрик часто приходил и смотрел, как она орудует иголкой и ножницами, и по душе его разливалось тепло. Он шепотом говорил ей разные нежные слова, иногда они даже обнимались, испытывая от этого неимоверное наслаждение.
Двадцать девятого марта их имена были еще раз произнесены в церкви. Надежда Эрика на исполнение заветной мечты крепла, хотя иногда он с горечью думал о том, что чаша счастья, которую он уже готовился испить, в любую секунду может быть вырвана у него из рук. В такие минуты его переполняли чувства, отчаяние и беспощадная ярость, и тогда он так неистово стискивал зубы и сжимал кулаки, будто в нем закипала кровь его предков-берсеркеров. В четверг он заглянул к Саре и застал ее с уже почти готовым белоснежным свадебным платьем в руках в комнате, залитой ярким солнечным светом. С утра у него и так было прекрасное настроение, но теперь, при виде женщины, которая скоро будет принадлежать ему, сердце Эрика преисполнилось такой неописуемой радостью, что он на секунду потерял дар речи. Мужчина нагнулся и поцеловал Сару в губы, после чего шепнул ей в розовое ушко:
– Прекрасное свадебное платье, Сара! И это все для меня!
Когда он отошел на шаг, чтобы снова окинуть ее влюбленными глазами, Сара лукаво посмотрела на него и игриво сказала:
– А может статься, что и не для тебя. У Абеля есть еще неделя!
После чего с визгом втянула голову в плечи, потому что Эрик заревел как дикий зверь и, размахивая руками, бросился вон из дома, со страшной силой захлопнув за собой дверь. Это происшествие взволновало Сару больше, чем она ожидала, поскольку в ней проснулись давно забытые страхи и сомнения. Она даже немного всплакнула, потом отложила платье и направилась к скале Флагшток, чтобы посидеть в одиночестве на ее вершине и подумать. Но когда она дошла до нужного места, оказалось, что там собралась небольшая группа людей, которые оживленно обсуждали погоду. Море было спокойным, солнце светило вовсю, но по воде шли какие-то странные полосы, то темные, то светлые, а камни, выступающие из воды рядом с берегом, были окружены белой пеной, которую волны завивали в большие спирали и уносили в море. Ветер изменил направление и гнал на берег холодный пронизывающий воздух. Из сквозной промоины, которая начиналась в скале со стороны открытого моря и выходила в гавань, периодически с грохотом вылетала вода. Над бухтой, тревожно крича, беспокойно носились чайки.
– Не нравится мне это, – услышала Сара слова старого рыбака, обращенные к одному из спасателей. – Я такое море видел лишь раз, когда "Коромадель", возвращавшийся из восточной Индии, разлетелся на куски в заливе Диззард!
Сара не стала слушать дальше. Ее всегда пугали рассказы об опасностях, кораблекрушениях и стихийных бедствиях. Она вернулась домой, снова взялась за платье и стала думать, как при следующей встрече извиниться перед Эриком, чтобы успокоить его… но при первой же возможности после свадьбы дать ему понять, кто в доме хозяин. Опасения старого моряка относительно погоды подтвердились. Вечером налетел шторм. Море вздымалось гигантскими волнами и обрушивалось с западной стороны на берег, сея разрушения на всех островах от Ская до Силли. Все моряки и рыбаки Пенкастла собрались на скалах на берегу и наблюдали за буйством стихии. Неожиданно, когда небо прорезала очередная молния, кто-то заметил небольшой двухмачтовый кеч, идущий под одним кливером в полумиле от гавани. Все глаза и подзорные трубы устремились на него. Когда сверкнула очередная молния, все вскрикнули, узнав в судне "Красотку Элис", торговый корабль, который курсировал между Бристолем и Пензансом, заходя во все порты между ними.
– Да поможет им Господь! – воскликнул главный смотритель порта. – Ибо ничто другое не спасет их, если они оказались в такой шторм между Бьюдом и Тинтэйгелом, когда ветер дует с моря!
Засуетились спасатели. С помощью других отважных людей они втащили на вершину Флагштока машину для запуска сигнальных ракет. Потом зажгли синие огни, чтобы те, кто находился на судне, видели вход в гавань, если попытаются войти в нее. С берега было видно, что на борту корабля люди отчаянно пытаются что-то предпринять, но даже самые сильные и умелые руки уже были не в состоянии спасти судно, и "Красотка Элис" понеслась с огромной скоростью на огромную каменную гору рядом с гаванью, где ее ждала неминуемая гибель. Послышались крики людей, которые в последней отчаянной попытке спасти свои жизни стали прыгать за борт обреченного корабля в беснующиеся волны. Синие огни по-прежнему горели, и все всматривались в беспокойные воды в надежде увидеть лицо какого-нибудь моряка, которому удалось бы выплыть к берегу. Приготовили спасательные веревки, но в волнах не промелькнуло ни одного лица. Среди дежуривших на берегу был и Эрик. Никогда еще его исландское происхождение не проявлялось с такой силой, как в этот роковой час. Он схватил веревку и прокричал в самое ухо смотрителю порта:
– Я спущусь по скале к промоине. Прилив усиливается, и кого-то могло затянуть туда!
– Опомнись! – последовал ответ. – Ты что, с ума сошел? Если ты оступишься и соскользнешь со скалы, тебя уже никогда не найдут! Никто не смог бы удержаться на такой скале в такую погоду, да еще ночью!
– Неправда! – возразил Эрик. – Вспомните, как Абель Бегенна спас меня в такую же ночь, когда моя лодка налетела на Галл-рок. Он вытащил меня из промоины, и сейчас, может быть, кого-нибудь туда засосало, как меня тогда.
После этих слов он растворился в темноте. Гора в устье гавани загораживала свет со скалы Флагшток, но он знал дорогу слишком хорошо, поэтому не мог ошибиться. Благодаря смелости и уверенности, вскоре он уже стоял над входом в промоину на округлом камне, подточенном снизу волнами, под ним бушевала вода. Здесь он был в относительной безопасности, поскольку изогнутая форма камня отражала удары волн, и несмотря на то, что внизу все бурлило как в кипящем котле, на пятачке вверху было более-менее спокойно. К тому же скала приглушала рев бури, и у Эрика была возможность как всматриваться в воду, так и прислушиваться. Как только он замер в напряженной позе с мотком веревки в руках, ему показалось, что откуда-то снизу донесся приглушенный, но полный отчаяния вопль. Он ответил громогласным криком. Дождавшись очередной вспышки, он бросил один конец веревки в воду, где, как ему показалось, в пене промелькнуло лицо человека. Почувствовав, что веревка натянулась, он понял, что его план сработал, и что было сил закричал:
– Обвяжись веревкой, я тебя вытащу!
Потом переместился немного в сторону, где ближе к краю промоины вода была поспокойнее, и, найдя точку опоры для ног, стал поднимать человека на выступающий над промоиной камень. Когда оставалось подтянуть уже совсем немного, он на мгновение остановился, чтобы собраться с духом и сделать последний рывок. Он уже наклонился вперед чтобы подать руку тому, кого тащил из воды, но в эту секунду небо прорезал очередной электрический разряд. Он ярко осветил лица как спасателя, так и спасаемого.
Эрик Сансон оказался лицом к лицу с Абелем Бегенной, и об их встрече не знал никто кроме них самих… и Господа Бога.
От внезапного волнения Эрик содрогнулся. Надежда, которой он жил последние дни, в мгновение ока исчезла из его сердца. С ненавистью Каина он посмотрел на того, кого только что спас от верной смерти. Он увидел, что лицо Абеля просияло, когда тот понял, кто его спаситель, но это только усилило его ненависть. Поддавшись этому чувству, он выпустил веревку из рук и сделал шаг назад. В следующую секунду проснувшаяся совесть заставила его снова броситься к краю камня и схватить веревку, но было слишком поздно.
Не успев понять, что происходит, Абель с полным отчаяния криком полетел вниз, путаясь в веревке, которая должна была стать его спасением, и черные ревущие волны жадно сомкнулись над ним.
Словно обезумев, Эрик с округлившимися от ужаса глазами стал карабкаться вверх на отвесную скалу, не думая об опасности, и снедаемый лишь одним желанием: как можно быстрее оказаться среди живых людей, чьи слова заглушат продолжавший звенеть в ушах крик летящего в пропасть Абеля. Когда он взобрался на вершину Флагштока, его тут же обступили со всех сторон, и сквозь рев урагана он услышал, что к нему обращается смотритель порта:
– Услышав крик, мы подумали, что это ты сорвался и упал в море! Почему ты так побледнел? А где веревка? Там, внизу, кто-нибудь был?
– Никого там не было, – прокричал он в ответ, не в силах признаться в том, что бросил своего друга в море в том самом месте и при тех же обстоятельствах, при которых тот когда-то спас его самого. Он надеялся, что будет достаточно солгать сейчас один раз, чтобы больше никто и никогда не вспоминал о сегодняшнем происшествии. Свидетелей не было, а если до конца дней у него перед глазами будет стоять бледное лицо Абеля, такое, каким оно было в последние секунды его жизни, а в ушах будет звенеть его крик, что ж, по крайней мере, кроме него об этом никто не узнает. – Никого, – еще громче повторил он. – Я просто поскользнулся на камне, и веревка упала в море.
С этими словами он затерялся в толпе, а потом незаметно скользнул на тропинку, и помчался вниз по крутому склону скалы Флагшток, и бежал до самого дома.
Заперев дверь на замок, он, не раздеваясь, упал на кровать и неподвижно пролежал так весь остаток ночи, уставившись в потолок. В темноте ему мерещилось бледное мокрое лицо, на котором радостная улыбка сменяется смертельным ужасом, а воспоминание о жутком крике заставляло его сердце замирать от страха.
К утру шторм утих и снова установилась хорошая погода, лишь море все еще выплескивало на берег остатки нерастраченной ярости в виде редких, но мощных волн. На воде покачивались обломки разбившегося корабля. К берегу прибило два тела: одно капитана погибшего кеча, а второе – какого-то моряка, которого никто раньше не видел.
С Сарой Эрик увиделся только вечером. Он не стал заходить в дом, просто заглянул в открытое окно.
– Ну что, Сара? – громко сказал он. – Подвенечное платье готово? В воскресенье свадьба!