До дома Энди они дошли молча. Вскоре стали собираться шахтеры, которые подозрительно смотрели на Дэниэла, но ничего не говорили. Под их тяжелыми взглядами он понемногу стал отступать и, наконец, устроился в углу, прислонившись к стене и наблюдая за собравшимися. Их было больше дюжины, и они, разбившись на группы, что-то обсуждали между собой.
Неожиданно на улице раздался шум подъезжавшего автомобиля. Один из шахтеров посмотрел в окно.
- Они!
Вскочив с мест, рабочие бросились к двери. Дэниэл увидел большую черную машину, стоявшую перед крыльцом, к которой подходили шахтеры, чтобы поприветствовать гостя.
Потом все вернулись в дом, и Дэниэл увидел человека, ради кого они собрались: небольшого роста, но крепкого и кряжистого, с уже появившимся животом, черные волосы спадали на глубоко посаженные голубые глаза. Гость здоровался с каждым из собравшихся, обмениваясь с ним крепким рукопожатием и пристально глядя ему в глаза, как будто хотел определить, что он из себя представляет.
Наконец он подошел к Дэниэлу.
- Это Дэниэл, - сказал Энди таким тоном, словно в других рекомендациях он не нуждался, - а это Джон Л. Льюис, вице-президент Объединенного профсоюза работников угольной промышленности.
Они пожали друг другу руки. Рука Льюиса оказалась мягкой, но необычайно сильной.
- Вы брат жены Джимми Симпсона? - спросил он. - Джимми много рассказывал о вас.
- Вы знаете Джимми? - Дэниэлу стоило большого труда скрыть свое удивление.
- Да, - Льюис кивнул. - И вашу сестру Молли Энн я тоже знаю. Прекрасная девушка. Джимми очень много сделал для нас в горах.
Дэниэл хотел что-то ответить, но не успел. Видимо, не желая терять времени, Льюис резко повернулся к собравшимся, поднял руку и заговорил.
- Прежде всего, я хотел бы немного поправить Энди. Он почему-то упорно называет меня вице-президентом профсоюза, но сейчас этот пост занимаю не я, а Фрэнк Хейес.
- Ничего, Джон, - раздались голоса рабочих. - Ты скоро им станешь. Мы тебя поддерживаем.
Льюис снова поднял руку, показывая, что хочет продолжить.
- Это вы решите, кому руководить профсоюзом, мне лично высоких постов не надо. Просто я хочу что-то сделать для вас. Мы добиваемся, чтобы ваши места были стабильными, труд безопасным, а зарплата - соответствующей стандартам отрасли.
Одобрительные восклицания снова прервали речь Льюиса. Дождавшись, пока шум стихнет, он продолжал.
- Как вы знаете, наш профсоюз уже сейчас является одним из крупнейших в стране. В начале этого года членские взносы платило более двухсот пятидесяти тысяч человек. Объединенный профсоюз работников угольной промышленности признан и правительством Соединенных Штатов. Одного из основателей и лидеров профсоюза, мистера Уильяма Б. Уоллиса, Президент Вильсон назначил первым секретарем по вопросам труда и занятости.
Рабочие опять радостно загалдели. На этот раз Льюис не стал ждать, когда они утихнут. Перекрывая шум, он сказал:
- В прошлом году я был в Вашингтоне, где представлял Сэма Гомперса в одной из законодательных комиссий. Сейчас я вернулся в Индианаполис, чтобы быть вместе с профсоюзом, отстаивать интересы людей, которые мне дороги, - шахтеров. Два месяца назад, после бурных дискуссий, мы решили, что профсоюз должен утвердиться в единственной части страны, где его еще нет, то есть в Западной Виргинии и Кентукки. Не буду вдаваться в историю и долго объяснять, почему мы не создали здесь своих отделений раньше. Поверьте, мы не раз и не два пытались это сделать, но боссы были сильнее. Вашей вины в этом нет. Конечно, шахтеры хотели, чтобы у них был профсоюз, но, когда капиталисты прибегли к террору, мы были вынуждены уйти, иначе ваша жизнь была бы в опасности. С того момента прошло восемь лет, и сейчас не время рассуждать, правы мы были тогда, или нет. Я лично думаю, что правы, поскольку нам грозила кровавая бойня, но главное сейчас не это. За прошедшее время положение шахтеров в Западной Виргинии не только не улучшилось, но изменилось к худшему. Посмотрите, вы стали работать больше и в более опасных условиях, а платят вам меньше, и вы понемногу влезаете в долги. Сейчас автомобильные компании Детройта образовали пул, чтобы скупить двадцать крупнейших шахт в этом районе. Думаю, положение рабочих тогда ухудшится.
Льюис остановился. На этот раз никто из шахтеров не проронил ни слова.
- Настало время решать. Через пару месяцев будет уже поздно. Если люди из Детройта скупят шахты, вы окажетесь полностью в их власти, и тогда мы уже не сможем вам помочь, надо действовать сейчас. Исполнительный комитет профсоюза принял решение о создании в Западной Виргинии нового округа - Сотого. На организационные расходы мы выделили пять тысяч долларов. Ваша задача заключается в том, чтобы вовлечь в профсоюз как можно больше рабочих. Если большинство вступит в профсоюз до продажи шахт, мы сможем защищаться. Наши люди уже развернули свою деятельность среди рабочих. Настал час, когда вы должны встать плечом к плечу с вашими братьями. Каждый из вас должен стать организатором. Помните, успех всего дела зависит от того, как мы будем организованы.
Собравшиеся опять промолчали и стали переглядываться. Им было неловко. Шумно поддержать кого-нибудь - совершенно не то же самое, что вступить в борьбу, от исхода которой зависит вся будущая жизнь.
- Вы точно знаете, что шахты будут продавать? - спросил кто-то из шахтеров.
Льюис кивнул.
- Это так же точно, как то, что я сейчас стою перед вами. Более того, у нас есть данные, позволяющие заключить, что когда капиталисты скупят шахты, она начнут самую широкую за последнее время кампанию за уничтожение профсоюза и полное закабаление рабочих.
- Но на наших шахтах все всегда было спокойно.
- Насколько я знаю, за последние два года здесь погибло тридцать четыре человека, а более сотни получили увечья, - сказал Льюис. - Это вы называете "спокойно"? Или, может быть, "спокойно", когда на шахте худшая в отрасли техника безопасности и самая низкая зарплата? Если вы думаете, что с этим можно мириться, то я скажу: так жить нельзя. Найдется среди вас хоть один человек, у кого есть собственный дом, кто не задолжал в лавке за еду и товары, кого компания не выселит из общежития, если он станет калекой из-за несчастного случая? Но это еще ничего по сравнению с тем, какую судьбу уготовил вам автомобильный пул. Они будут платить вам не долларами, а талонами, на которые вы будете у них же покупать товары. Со временем вы залезете в долги, и единственным выходом для вас станет могила.
Возражать больше никто не пытался, и Льюис продолжал.
- Сейчас все решает быстрота. Мы должны организовать профсоюз быстрее, чем боссы узнают о наших планах. На следующей неделе будет слишком поздно. Завтра каждый из вас должен убедить своих братьев-рабочих вступить в профсоюз. Если боссы узнают о наших планах, все пропало. Наш единственный шанс - бороться всем вместе.
Сделав паузу, Льюис открыл небольшой портфель и достал оттуда какую-то бумагу.
- Это Декларация о создании отделения профсоюза на вашей шахте. Ее одобрил Генеральный совет. Теперь ваша шахта - семьдесят седьмой участок Сотого округа. Временным председателем Отделения будет Энди Андреевич. Когда у вас наберется достаточно членов, вы сможете сами избрать нового председателя и его заместителей. А вот это, - он указал на небольшую пачку, - бланки заявлений о приеме в профсоюз. Я предлагаю каждому присутствующему заполнить свой бланк прямо сейчас, а завтра на работе раздать остальные своим товарищам. На первые три месяца вы освобождаетесь от уплаты членских взносов, и, таким образом, членство в профсоюзе не принесет вам никаких потерь. Если в профсоюз вступят сто рабочих, отделение будет считаться созданным, и мы пошлем к вам своего представителя. Остальное зависит от вас. Помогите профсоюзу, и профсоюз поможет вам!
Льюис протянул бланки Энди, который начал раздавать их. Тринадцатилетний сын Энди, работавший на шахте сортировщиком, обходил собравшихся, предлагая им перья. Не говоря ни слова, шахтеры брали бланки, заполняли их и расписывались.
Энди протянул бланк Дэниэлу. Тот ничего не сказал, но по его взгляду мастер понял, что ему не все ясно.
- Минуточку внимания, - сказал Энди, выходя на середину комнаты и обращаясь ко всем собравшимся. - Если у вас есть какие-то вопросы, то мистер Льюис охотно на них ответит.
Дэниэл оказался единственным, кто поднял руку.
- Я слушаю, - сказал Льюис, оборачиваясь к нему.
- Я не шахтер, а секретарь директора, может, мне не надо заполнять этот бланк?
Льюис посмотрел на Энди, тот молча кивнул. Поняв, что имеет дело с надежным человеком, профсоюзник спросил:
- Но ты работаешь на Компанию?
- Да, сэр.
- Тогда смело заполняй. Тебе и им грозит одно и то же, поэтому защищать свои права вы должны вместе.
- Наверное, вы правы, мистер Льюис, - ответил Дэниэл. - Но все-таки между нами есть разница. Честно говоря, я не понимаю, как я буду работать у мистера Смэзерса и одновременно быть членом профсоюза, когда Смэзерс хочет одно, а профсоюз - другое.
Льюис задумался.
- Это очень деликатная проблема, - сказал он наконец. - Боюсь, ты сам должен выбрать, с кем идти.
- Я согласен со всем, что вы сказали в отношении шахт, - ответил Дэниэл. - Но, чтобы присоединиться к вам, я должен буду уйти из офиса. Я не могу быть слугой двух господ, шпионить или распространять слухи. Отец всегда говорил мне, что честь для человека превыше всего.
- Значит, ты не будешь вступать в профсоюз?
- Да, сэр. Просто не могу.
Рабочие с неприкрытой враждебностью посмотрели на Дэниэла. Один поднялся с места и с угрожающим видом двинулся к нему.
- Подожди, - остановил его Льюис. Потом он обернулся к Дэниэлу. - Я всегда уважал честных людей. Скажи мне, ты расскажешь Смэзерсу о том, что видел и слышал здесь?
- Я уже сказал, что не шпионю и не распространяю сплетни. Если они что-то и узнают, то не от меня.
Льюис окинул взглядом комнату.
- Думаю, мы можем поверить Дэниэлу на слово. Я знаю мужа его сестры, Джимми Симпсона. Джимми создавал профсоюз работников текстильной отрасли, а сейчас помогает объединить шахтеров. Он говорит, что Дэниэл самый честный человек, кого он когда-либо встречал. Мне кажется, мы должны отпустить его, а в будущем, я уверен, он все-таки примкнет к нам. Как ваше мнение?
Шахтеры молчали. Первым заговорил Энди.
- Я согласен, мистер Льюис. Когда я уговаривал его прийти, он сказал мне то же самое. Но я верю ему. Я работал с ним в шахте и знаю, что он всегда будет с нами. Мое предложение: отпустить его.
Шахтеры снова переглянулись, после чего неохотно, видимо, уступая авторитету Энди и Льюиса, согласились. Чувствуя на себе тяжелые взгляды рабочих, Дэниэл положил бланк на стол и направился к выходу. Когда он закрыл за собой дверь, шум голосов вновь усилился.
На улице было холодно. Он взглянул на небо: луна была высоко, по всей вероятности, уже около девяти часов. Поколебавшись, Дэниэл решительно направился к школе. Если мисс Эндрюс еще не спит, он зайдет и все объяснит ей.
Глава 14
Молли Энн с удивлением и страхом наблюдала за тем, как Джимми проверяет револьвер. Убедившись, что все патроны на месте, он закрыл барабан и повернулся к ней.
- Не волнуйся, все в порядке.
- Нет, - ответила Молли Энн. - Это оружие, и мысль о том, что ты носишь его каждый день и можешь кого-то убить, пугает меня.
- Пока стреляют в меня, - ответил муж. - Что же я, по-твоему, должен делать? Ждать, когда меня убьют? Они застрелили уже пять человек, а ведь все они были безоружны.
- Но почему ты хочешь взять пистолет именно сегодня?
- Ты знаешь лучше меня. Сегодня они открывают новую фабрику, и Фитч нанял целую ораву агентов, чтобы расчистить путь штрейкбрехерам. Если мы пустим их туда, все кончено, они уже не уйдут. Он будет снабжать их продуктами, одеждой, всем прочим до тех пор, пока мы не отступим.
- А шахтеры помогут вам? - спросила Молли Энн.
Джимми покачал головой.
- Нет, - грустно ответил он. - Их подкупили, боссы обещали повысить зарплату на десять процентов, и они согласились. Потом хозяева, конечно, наверстают упущенное, когда начнут платить им талонами, но тогда будет уже поздно. Сейчас положение просто ужасное. В профсоюзе осталось человек десять.
- Я говорила тебе, никогда не верь людям, вроде проходимца Льюиса, - с горечью сказала Молли Энн.
- Конечно, сейчас все обвиняют его, но пойми: можно завести коня в воду, но никому еще не удавалось заставить его пить.
- Дэниэл оказался умнее всех вас. Он остался в стороне и, вот увидишь, ему будет лучше всех.
Джимми не ответил, но по тому, как резко он отвернулся, было видно, что поступок Дэниэла, поддержавшего хозяев, а не рабочих, был ему неприятен.
- Джимми! - Молли Энн бросилась ему на шею. - Нам было так хорошо, когда ты торговал виски! Зачем ты полез во все это?
- Каждый человек рано или поздно должен перейти от слов к делу, - ответил Джимми, обнимая ее. - Эти люди - фермеры, рабочие на фабриках - мои друзья, я вырос с ними и хорошо знаю почти каждого. Почему я должен сидеть сложа руки, глядя, как Фитч затягивает их в свои сети?
Молли Энн заплакала и Джимми ласково погладил ее по голове.
- Не волнуйся, беременным нельзя волноваться.
- Будь осторожен. - Молли Энн заглянула ему в лицо. - Если с тобой что-нибудь случится, я этого не переживу.
- Не волнуйся, - повторил Джимми. - Я не такой дурак, чтобы лезть под пули.
До магазина на Главной улице, где находилось отделение профсоюза, Джимми добрался еще до рассвета.
Его уже ждали. Достав ключи, он открыл дверь, и они вошли в темное и сырое помещение. Джимми зажег керосинку - единственный светильник, остававшийся у них после того, как электрическая компания перестала снабжать их энергией, и при ее тусклом свете собравшиеся увидели прислоненные к стене плакаты с лозунгами забастовщиков. Джимми сел за старый расшатанный стол.
- Давайте приступим, - сказал он. - Роско, начнем с тебя. Что там на новой фабрике?
Роско Крэйг сделал шаг вперед и выплюнул табачную жвачку.
- Там собралось около пятидесяти охранников и порядка сотни штрейкбрехеров.
- Хорошо, - Джимми кивнул и перевел глаза на другого человека. - Как дела в городе?
- У них там целая армия. Сто охранников и сотни три штрейкбрехеров. Их всю ночь возили туда грузовиками.
Джимми задумался. Превосходство противника было подавляющим, а он мог рассчитывать в лучшем случае человек на семьдесят. Правда, оставались еще сотни женщин и девушек, которых можно было поставить в пикет, но Джимми не хотел обращаться к ним, понимая, что призвать их к участию в демонстрации означало подвергнуть их жизни смертельной опасности. Охранникам приказано доставить штрейкбрехеров на фабрики, и можно не сомневаться, что при малейшем сопротивлении они без колебания откроют огонь. Джимми тяжело вздохнул. Да, день обещал стать жарким.
- Когда соберутся наши люди? - спросил он.
- Мы ждем их с минуты на минуту, - ответил Роско. - Сбор назначен на шесть часов.
- Они полностью готовы?
- У них будут ружья и пистолеты. Так просто эти мерзавцы не пройдут.
- Сейчас нам надо подумать вот о чем, - сказал Джимми. - У нас слишком мало людей, придется выбрать, где конкретно мы укрепимся.
Роско и представитель городского отделения профсоюза молчали.
- Думаю, что боссам надо оставить новую фабрику, - спокойно сказал Джимми. - Там установлена только десятая часть оборудования. С такими мощностями они много не сделают.
- Не согласен, - решительно возразил Роско. - Двое из моей семьи погибли, защищая эту землю, а теперь ты хочешь просто так пустить туда штрейкбрехеров.
- Я не собираюсь никуда их пускать, - ответил Джимми. - Мы выделим десять стрелков, расставим их в лесу и на холмах, так что противнику придется потрудиться, чтобы куда-то войти. А вот с городом совсем другое дело. Если они займут фабрику, то смогут наладить производство, тогда нам останется только уйти из этих мест или сдаться.
На углу улицы Джимми наблюдал за фабрикой. Пикеты, составленные в большинстве своем из женщин, уже стояли перед воротами. Из-за ограды на них настороженно смотрели охранники.
- Линкольн освободил рабов, - кричали пикетчицы. - Почему вы обращаетесь с нами, как с рабами? Здесь должны быть такие же порядки, как и во всей стране. Да здравствует свобода!
Ровно в семь часов, когда раздался свисток, призывавший рабочих занять свои места, к Джимми подбежал какой-то человек.
- Штрейкбрехеры едут! - крикнул он, с трудом переводя дыхание и подставляя лицо под первые капли начинавшегося дождя. - Три грузовика со стороны Верхней улицы!
Джимми взглянул на мельницу. Пикеты еще стояли перед оградой, но охранники уже открывали ворота, готовясь к встрече штрейкбрехеров. Внезапно Джимми почувствовал резкую боль в животе и обернулся к своим сторонникам. Их вид успокоил его, и боль утихла так же внезапно, как и появилась. Он понял, что сейчас эти люди смотрят на него, ожидая его решения. Ему стало не по себе. Молли Энн, видимо, права. Зачем ему все это? Он ведь не герой.
Крики работниц вывели его из задумчивости. Все сомнения внезапно куда-то исчезли, и он, подняв руку, направился к пикету. Несколько человек последовало за ним.
- Спасибо вам, сестры, - громко сказал Джимми, перекрывая шум толпы. - Мы благодарим вас, а сейчас идите домой.
Работницы посмотрели на него, но никто не двинулся с места.
- Вы слышали меня? Я сказал: идите домой!
На несколько секунд воцарилось молчание.
- Мы останемся здесь, Джимми, - крикнула, наконец, одна из работниц. - Мы тоже будем сражаться.
- Послушайте, они могут стрелять.
- Тогда пусть стреляют и в нас, - послышалось из толпы. - Мы не уйдем.
Женщины и девушки взялись за руки, образуя живую цепь. Путь к воротам оказался полностью перекрытым.
- Мы хотим свободы, хлеба, масла, а не цепей, - скандировали работницы.
Из-за угла показались грузовики со штрейкбрехерами. Расстояние между ними и пикетом сокращалось, но водители даже не думали замедлять скорость. Поняв, что сейчас может произойти непоправимое, Джимми вышел вперед и встал на их пути. Работницы за его спиной притихли.
- С дороги! - крикнул из-за ограды охранник. - Вас сейчас задавят!
Никто не пошевельнулся.
Когда между грузовиками и пикетом осталось несколько метров, водитель головной машины резко затормозил, и из нее с угрожающим видом стали вылезать охранники - здоровенные молодчики в касках, каждый из которых держал в руках дубинку или железный прут. По команде они выстроились в ряд и двинулись на стоявших людей.
Джимми поднял руку.
- Предупреждаю вас, ребята, - громко, чтобы слышали все, сказал он. - Здесь есть женщины. Если хоть с одной из них что-нибудь случится, я не могу обещать, что вы уйдете отсюда живыми.
Охранники остановились.
- А ты не прячься за юбками, - крикнул кто-то из них. - Выходи вперед, поговорим, как мужчины.
- Мы останемся здесь, нравится это предателям или нет! - раздался голос из толпы.
- Предатели! - подхватили возглас остальные.