- Я тоже люблю тебя, мама. - Повесив трубку, я дождался, пока выскочит десятицентовая монетка, и вышел на улицу. У дверей универмага стояла Энн. - Неплохо? - она открыла сумку.
- Маргаритки, анютины глазки, розы. По-моему, неплохо, - сказал я. - Но я не разбираюсь в цветах.
- Я тоже. По-моему, для кладбища подойдет. Продавец сказал, что они растут сами.
- Хорошо.
- Джеб сказал, что будет ждать нас за бензоколонкой, на окраине города.
- Хорошо, - повторил я. - Твои родители хотят, чтобы ты позвонила им.
- Ты сказал, что со мной все в порядке? - Я кивнул. - Тогда все нормально.
- Пошли.
- Подожди, - остановила меня Энн. - Я оставила в магазине две сумки с продуктами. По-моему, стряпня Бетти тебе не очень понравилась.
- Ты сделала это только для меня?
- Надеюсь, ребенку Бетти это тоже понравится, - с улыбкой ответила Энн.
- Всего здесь двенадцать могил, - сказал Джеб.
Я смотрел на черную мокрую землю.
- Нет, только одиннадцать.
- Как ты узнал? Здесь нет могильных плит.
- Здесь должна была быть могила отца, - но его похоронили в другом месте. - Взяв мотыгу, я провел ею по земле, сделав некое подобие прямоугольника. - Вот здесь он и должен был лежать.
Джеб посмотрел на небо.
- Уже поздно, закончим завтра.
- Хорошо.
- Пойду скажу Бетти, что вы сейчас спуститесь.
Я кивнул и обернулся к Энн.
- У тебя есть сигареты?
Энн зажгла сигарету и протянула мне. Некоторое время мы сидели молча, наблюдая, как Джеб спускается с холма.
- Мне страшно, - сказала Энн.
- Чего ты боишься?
- Смерти. Она бродит здесь, вокруг этого места. Все, кто приходит сюда, умирают.
- Все когда-нибудь умирают, - ответил я.
- Ты знаешь, что я хочу сказать. Давай уедем, Джонатан. Сегодня вечером.
- Нет, - твердо сказал я. - Мы уедем завтра. Когда закончим.
- Обещаешь?
- Обещаю.
- Хорошо, - сказала Энн. - Тогда я пойду посмотрю, не нужна ли Бетти моя помощь.
- Не давай ей пережаривать мясо.
- Все будет в порядке, - Энн засмеялась и пошла к тропинке.
Оставшись один, я подобрал с земли мотыгу и вывел на пустой могиле имя и фамилию отца.
- Спасибо, сынок.
- Как звали тех, кто здесь похоронен, папа?
- Какое это сейчас имеет значение? Это мои родственники. Но никого из них уже нет в живых.
- Но ты жив?
- Да. Я живу в тебе. А они не живут ни в ком.
- Это бессмыслица.
- А где ты хочешь найти смысл? Его нет. И в твоих отношениях с Энн его тоже нет.
- Что тебе Энн?
- Она беременна. - Отец засмеялся. - В последний раз, когда она отдалась тебе, она не стала вымывать твое семя.
- Проклятие!
- Сейчас она думает, что поступила правильно. Но скоро она изменит свое мнение. Вам еще рано этим заниматься. И тому, и другому.
- Для мертвеца ты знаешь слишком много.
- Мертвые знают все. Собственно говоря, истина известна только им.
Спустившись с холма, я вдруг услышал музыку. Пытаясь понять, откуда она доносится, я пошел к дому. На скамейке сидел Джеб.
- Я не знал, что у вас есть приемник, - сказал я.
- Думал, вы знаете. Его купила Энн. Бетти очень довольна.
- Вы поможете мне посадить цветы? Я совершенно не знаю, как с ними обращаться.
- Поговорите с Бетти. Она очень любит цветы и хорошо в них разбирается.
- Буду очень благодарен.
Джеб посмотрел на поле.
- Через пять-шесть недель надо собирать урожай.
- Вам нужна помощь?
- Мы сами справимся.
- А когда Бетти собирается рожать?
- Мы думаем, месяца через два. Тогда и виски будет готово.
- Вы хотите продать его?
- Нет. Оно еще не выдержано. Вот следующей весной оно станет замечательным, и за него можно будет получить неплохие деньги. Невыдержанное виски не стоит и ломаного гроша.
Дверь дома открылась, и на пороге появилась Энн.
- Ужин готов, - сообщила она.
- Мы идем. - Джеб встал.
Купленные Энн бифштексы оказались не такими плохими, но ее постигло разочарование. По-видимому, Джеб и Бетти были слишком привязаны к своему домашнему жаркому. Каждый кусок мяса они относили к печи и держали до тех пор, пока он не обугливался.
Когда мы, наконец, покончили с бифштексом и принялись за кофе, над домом раздался шум. Бетти замерла.
- Что это? - спросила она с ужасом.
- Мясорубка, - спокойно ответил я и, заметив на лице Джеба изумление, добавил. - Вертолет. - У отца был вертолет, на котором он совершал поездки по стране. Кстати, он прямо над нами.
- Пойду посмотрю. - Взяв ружье, Джеб направился к двери.
Мы вышли за ним. Вертолет зашел на посадку и вскоре мягко опустился недалеко от кукурузного поля. Он встал к нам боком, и на его борту мы без труда различили надпись: ПОЛИЦИЯ.
Дверь вертолета открылась, и из него вышли двое в защитной форме. Поблескивая серебряными звездочками на рубашках, они направились к нам. Пилот остался в кабине.
- Здравствуйте, шериф, - сказал Джеб, когда полицейские подошли достаточно близко.
- Это ты, Джеб Стюарт? - удивился шериф.
- Именно.
- Очень рад тебя видеть. - Шериф протянул Джебу руку. Его помощник, оставшийся возле вертолета, смотрел на нас.
- Мы только поужинали, - сказал Джеб, - но к кофе вы успели.
- Спасибо. - Шериф обернулся к помощнику. - Все в порядке. Я сейчас вернусь.
Мы вошли в дом. На этот раз Бетти не стала садиться за стол. Налив кофе, она поставила чашку перед шерифом и отошла в сторону.
- Прекрасный кофе, Бетти, - сказал тот, сделав глоток.
Бетти молча улыбнулась.
- Я, действительно, очень рад встрече с вами. До нас доходили слухи, что уже больше года здесь кто-то живет, но мы смогли добраться сюда только когда получили вертолет. Честно говоря, мы летели освободить эту территорию.
Джеб кивнул.
- А мы думали, куда это вы запропастились? - продолжал шериф. - В последний раз вас видели в городе полтора года назад.
- Я был здесь.
- Понятно. Здесь три акра кукурузы, правильно? Надо думать, у вас есть все права на эту землю.
Джеб украдкой взглянул на меня, я кивнул.
- Да, - тихо сказал он.
- Я имею в виду официальное разрешение землевладельца.
- Совершенно верно, - вмешался я.
Шериф вопросительно посмотрел на Джеба.
- Это Джонатан Хаггинс, - сказал тот. - Сын Большого Дэна. Джонатан, это мистер Клей, шериф графства Фитчвилль.
Мы пожали друг другу руки.
- Ваш отец родился и вырос здесь, - сказал шериф. - Мы все очень уважали его. Я вам соболезную.
- Спасибо.
- Эта земля принадлежит вам?
- Да. Вы, наверное, знаете. - Я вдруг понял, что шериф не мог ничего знать. - Все бумаги в графстве.
- Конечно, - неуверенно ответил он.
- Я хотел сказать, в Сентривилле, - пояснил я. - Это владение относится к графству Сентривилль. - Клей кивнул. - Это в шестидесяти милях отсюда. Мы можем зайти к тамошнему шерифу. Хорошо?
- Хорошо.
Я встал, взял ружье, и направил его на Клея.
- Вы выходите за пределы своих полномочий, шериф, - сказал я. - Сейчас я могу изрешетить, и меня оправдает любой суд. Здесь у вас нет власти.
Он побледнел, с ужасом глядя на ружье. Все застыли на месте. Наконец Джеб начал медленно подниматься.
- Не двигайся! - крикнул я. - А теперь, шериф, скажите нам, зачем вы сюда явились. Быстрее, мы ждем ответа.
- На Джеба подала в суд его жена, - вздохнул Клей. - Она обвиняет его в прелюбодеянии.
- Из-за этого вы не стали бы лететь в такую даль, - ответил я. - Попробуйте придумать что-нибудь более убедительное.
Шериф молчал.
- Может, вы прибыли сюда из-за кукурузы? Увидели поле и решили узнать, что это?
Шериф снова ничего не ответил.
- Представим себе, что здесь живут негры, у которых нет никаких бумаг, - продолжал я. - Вы гоните их отсюда, ищете людей, которые нелегально торгуют землей, и в итоге получаете большие деньги.
Шериф уважительно посмотрел на меня.
- Вы правы, - сказал он неохотно. - Нам, действительно, нечего здесь делать.
Я прислонил ружье к стене.
- Вот здесь вы ошибаетесь. По-моему, вам есть о чем поговорить с Джебом. Мы с Энн подышим свежим воздухом, и вы, джентльмены, можете спокойно поговорить.
Клей еще раз взглянул на меня.
- Как мне говорили, вы точная копия отца, - сказал он.
- Между нами нет ничего общего, - я вышел за дверь.
- Завтра уезжаем, - сказал я, когда мы закурили, - посадим цветы и уедем.
- Куда? - спросила Энн.
Я закрыл глаза и снова начал свое путешествие по времени.
- Дальше на юг, - сказал я.
- Ты вернешься сюда?
- Да. На обратном пути.
- Завтра я возвращаюсь домой, - сказала Энн.
Я взглянул на вертолет. Пилот и полицейский, не отрываясь, смотрели на нас.
- Я хочу еще раз побывать здесь с тобой, - плачущим голосом произнесла Энн. - Можно?
- Ты знаешь, что да.
- По-моему, шериф был прав, - она сжала мою руку. - В тебе, действительно, живет твой отец.
- Шериф так не говорил.
- Так говорю я. С того момента, как мы приехали сюда, мне постоянно кажется, что передо мною твой отец. Я не хочу больше видеть его. Мне страшно. Иногда я думаю, что вот-вот сойду с ума.
Я поцеловал ее руку.
- Ты не сердишься на меня?
- Нет, - сказал я, глядя на нее. - Все в порядке.
Из двери вышли Джеб и шериф.
- Мы все уладили, - с улыбкой возвестил Джеб.
- Хорошо, - ответил я.
- Теперь все будет в порядке.
- Джеб не единственный, - быстро сказал Клей. - Черные и гаитяне тоже наведывались сюда. Они просто ждали, когда он здесь все обустроит, чтобы занять его место.
Я кивнул.
- Ты остаешься, сынок? - спросил шериф.
- Завтра я уезжаю.
Он посмотрел на заходящее солнце.
- Мы, пожалуй, вернемся в город. - Когда темнеет, они превращаются в настоящих бестий. - Он повернулся к Джебу. - Ты можешь приехать в субботу. Тебя никто не тронет, даю слово.
- Спасибо, шериф.
- Сколько тебе лет, сынок? - спросил Клей.
- Семнадцать.
- Вот об этом я и подумал, когда ты целился в меня. Семнадцать лет. Такое выражение, наверное, было у твоего отца, когда пятьдесят лет назад он уложил старика Фитча. Ему тоже было семнадцать. Его судили и послали в исправительную колонию, где он должен был сидеть до восемнадцати лет. Но долго там он не задержался. В Европе шла война, он записался в армию и отправился туда. Вернулся он только через двадцать лет весь искалеченный в инвалидной коляске. С ним была какая-то женщина, но не жена. Говорили, что где-то, но не на Западе, у него есть маленький сын. Так вот, женщина отправилась в автосалон "Додж", купила за наличные машину, и они уехали в горы. С того времени их почти не видели здесь, лишь иногда женщина приезжала в город за продуктами. А через полгода их неожиданно увидели на станции. Твой отец простился с этой женщиной, сел в поезд, и больше уже никогда не возвращался.
- А что стало с той женщиной? - спросил я.
- Она стояла на перроне, пока поезд не уехал, потом села в машину, и больше ее никто не видел.
- Вы сами когда-нибудь видели моего отца? - спросил я.
- Нет. Но мне много рассказывал о нем отец. В семнадцатом году он был полицейским, в тридцать седьмом - шерифом. Он рассказывал эту историю каждый раз, когда заходила речь о твоем отце, поэтому я помню ее наизусть, - Клей посмотрел на меня. - Он очень гордился им. Один из наших людей стал известным всей стране. Если вам захочется узнать побольше, сходите в фитчвилльскую библиотеку. Там сохранились все выпуски "Фитчвилльского вестника" со времен Гражданской войны. А если вам что-нибудь понадобится, позвоните мне.
- Спасибо, шериф. - Я пожал его руку.
Проводив взглядом удалявшийся вертолет, мы вернулись в дом.
- Пойдем, - я достал спальные мешки. - День сегодня был трудный, надо выспаться.
Мы дошли до кукурузного поля засветло.
- Я не знала, что они не муж и жена.
- Я тоже.
Энн скрутила сигарету. Затянувшись пару раз, я вернул ей сигарету и прилег, чувствуя, как во мне разливается спокойствие.
- Джонатан.
- Да?
- Поехали домой вместе.
- Не могу. Во всяком случае, сейчас.
- Почему?
- Ты уже спрашивала меня. Я не знаю.
Сделав несколько затяжек, я перевернулся на спину и стал смотреть на небо. Докурив сигарету, Энн закопала ее в землю и положила руку мне на плечо.
- Я буду скучать по тебе. Ты знаешь, где меня искать: на террасе, напротив вашего окна.
- Хорошо.
- Не пропадай надолго. Рядом с тобой я кажусь себе девочкой, и мне хочется, чтобы так продолжалось хотя бы еще немного. Мы взрослеем слишком быстро.
Я смотрел, как пикап удаляется по грязной дороге. Энн махнула мне рукой из заднего окна. Я помахал в ответ. Потом они скрылись из виду, я поднял рюкзак. Было почти одиннадцать, и солнце уже начинало палить. Энн должна успеть на двадцать третий автобус, в Нью-Йорке пересесть на поезд и быть дома к семи часам.
Я стал подниматься на холм, чтобы еще раз взглянуть на аккуратно убранные могилы и высаженные вокруг них цветы.
- Не волнуйся, Джонатан, - сказала мне Бетти. - Я буду поливать их, и когда бы ты ни приехал, ты всегда увидишь их свежими.
Посмотрев на видневшийся за деревьями дом, я неожиданно спросил себя, удастся ли мне побывать здесь еще раз. Кто знает, может, мне предначертано другое.
- Не думай так, сынок. Придет время, и ты вернешься.
- Ты уверен, отец? Ты никогда сюда не возвращался.
- Однажды я вернулся, Джонатан. Шериф рассказал тебе об этом.
- Но ты здесь не остался.
- И ты не останешься.
- Тогда в чем же дело? Я могу вообще не вернуться.
- Тебе придется. Ты вернешься сюда за тем же, за чем приезжал я. Тебе надо будет набраться сип.
- Я не понимаю, отец.
- Со временем ты все поймешь, Джонатан. Ты приедешь сюда за своим ребенком.
- За ребенком?
- Да. За ребенком, которого ты никогда не думал иметь.
День минувший. II
Глава 1
Было два часа ночи, и снег, растаявший днем, замерз на ветру, покрыв дорогу слоем льда. Тучи закрыли луну, и Дэниэлу пришлось идти в полной темноте. Тихо выругавшись, он поплотнее запахнул легкий пиджак.
Он удалился от Сент-Луиса уже на десять миль, и до Калифорнии осталось совсем немного. Если, конечно, он не замерзнет в пути. Дэниэл шел уже почти час, но остановки, о которой говорили выкинувшие его из машины, все не было. А если они обманули его, и никакой остановки вообще нет? Часов через пять его окоченевший труп найдут на обочине дороги, и все вздохнут спокойно. Джон Льюис из Объединенного профсоюза горняков, Большой Билл из профсоюза плотников, Мюррей и Грин из АФТ, даже ненавидящие друг друга Хиллмэн и Дубинский - все они будут счастливы узнать о его смерти.
- Отправляйся в Канзас-Сити, - сказали они. - Надо организовать упаковщиков мяса, и ты как раз подходишь для этой работы.
Путь в Канзас-Сити напоминал сибирский этап. Из четырех человек, посланных туда, в живых пока остался один Дэниэл. Правда, и его жизнь под вопросом.
Три дня он провел в машине с итальянцами, акцент которых был так же заметен, как пистолеты и ножи, которые они безуспешно пытались скрыть под одеждой. Три дня они питались бутербродами, столь обильно политыми чесночным соусом, что его запах заглушал даже запах газа. Три дня они отдыхали на дороге, и Дэниэл не знал, пустят ему пулю в голову, или нет. Три дня он ждал возле телефонных будок, пока они получали инструкции. Наконец, долгое ожидание закончилось. Итальянцы прекратили разговоры - даже между собой, и машина двинулась по шестьдесят шестому шоссе.
Минут через двадцать, они остановились, и один из итальянцев сильно ударил Дэниэла, который выпал из машины на мерзлую землю, успев подставить руки, чтобы не разбиться. Приподняв голову, он увидел, как итальянец прицелился в него, и инстинктивно съежился, пытаясь сделаться как можно меньше. Пули со свистом врезались в землю. Дэниэлу показалось, что они впиваются в его тело. Потом выстрелы вдруг стихли, и Дэниэл поднял голову, не веря, что все еще жив.
Итальянец улыбнулся.
- Ну как, наделал в штаны? Не отпирайся, я чувствую запах. Сейчас тебе повезло, но в следующий раз тебя просто убьют.
Машина развернулась и покатила в сторону Канзас-Сити. Внезапно она остановилась и задом подъехала к поднявшемуся Дэниэлу. Водитель затормозил.
- Иди вон туда, - сказал он, указывая рукой назад. - Через две мили будет остановка грузовиков. Он снова нажал на газ, и машина скрылась из виду.
Дэниэл подобрал валявшийся у дороги обрывок газеты и стал приводить себя в порядок, растапливая в руках снег. Закончив эту неприятную процедуру, он начал долгий путь пешком.
Часа через два Дэниэл заметил вдалеке свет. Ему понадобилось полчаса, чтобы дойти до освещенной красными и желтыми лампочками надписи: "Остановка грузовиков - Газ - Ужин - Ночлег - Туалет". Невдалеке стояло шесть больших грузовиков. Легковых машин на стоянке не было, следовательно, итальянцы здесь не показывались. Впрочем, они могли оставить кого-нибудь.
Подойдя к окну главного здания, Дэниэл заглянул внутрь. Официантка накрывала столы к завтраку, а кассир, грузно оперевшись на кассовый аппарат, изучал вчерашнюю газету.
- Закрой дверь, - лениво сказал он, когда Дэниэл открыл дверь. - Холодно.
- Заходите, - пригласила официантка.
- Мне надо помыться, - сказал Дэниэл. Как ни старался он держать себя в руках, его зубы стучали от холода.
- Сначала вам нужно выпить чего-нибудь горячего. Я сделаю вам кофе.
- Где у вас ванная? Принесите мне кофе туда. - Он взглянул на кассира. - Вы не могли бы найти для меня какие-нибудь брюки?
- С вами все в порядке? - Кассир испуганно посмотрел на Дэниэла.
- В меня стреляли макаронники, и я наделал в штаны. Потом они выбросили меня из машины, и я чуть не замерз.
- У меня есть спецовка, - сказал кассир. - Думаю, вам подойдет. Она почти новая. Два доллара.
Дэниэл пошарил в кармане, достал оттуда банкноту и протянул ее официантке.
- Здесь пять долларов. Принесите кофе и брюки в ванную. Захватите, пожалуйста, бритву, если, конечно, она у вас есть.
Официантка взяла деньги.
- Ванная у нас в левом корпусе. Это рядом со спальней.
- Спасибо, мэм.
Через окно было видно, как Дэниэл шел к указанному ему зданию. Официантка протянула банкноту кассиру.
- Эти штаны не стоят и доллара, и ты это знаешь, - сказала она.