Вскинув сумку на плечо, я пошел по подъездной дорожке в сторону улицы. Дойдя до ворот, обернулся. Мать все еще стояла на крыльце и помахала мне рукой. Я помахал в ответ.
Уже чувствовалось, что день будет жарким. По лужайке перед домом сновали бурундуки, охотясь на червей, и шуршание травы смешивалось с пением малиновки. После ночи было немного влажно.
Шоссе, к которому я держал путь, находилось за мостом, в полутора милях от дома. Завернув за угол, я увидел машину молочника Пита.
- Привет, Джонатан! - радостно воскликнул он.
Я остановился, подождал, пока он вылезет из машины. В одной руке Пит держал бутылку апельсинового сока, в другой - банку пива.
- Напитки для путешественников.
Мы открыли наши банки одновременно, и резкий звук нарушил тишину улицы.
- Извини за беспокойство, - с характерным ирландским акцентом сказал он. - Куда ты едешь?
- Не знаю. Куда глаза глядят.
- Это, наверное, хорошо - взять вот так и куда-нибудь поехать. - Пит улыбнулся. - А с матерью все в порядке?
- Да. У нее крепкий характер.
Пит с интересом посмотрел на меня, пытаясь уловить смысл моего ответа. Он знал нас уже целых пятнадцать лет.
- Да, конечно, - произнес он наконец.
Я допил пиво и скомкал банку. Пит взял ее у меня.
- И надолго едешь?
- Недель на семь.
- Черт! Значит, восемьдесят четыре кварты молока. Накрылась моя премия.
- Ладно, поставь две кварты у крыльца. Мать все равно не заметит, - засмеялся я.
- Она-то да, а вот Мэми все замечает, - повернувшись к машине, он вытащил оттуда упаковку с шестью банками пива и подал мне. - На, это тебе на дорогу. Сегодня будет жарко.
- Спасибо.
- Нам будет очень не хватать твоего отца, - сказал он, поправляя профсоюзный значок на своем белом халате. - Он действительно многое для нас сделал. Если твой брат совершит хотя бы половину того, будет очень хорошо.
- Он способен на большее, - заметил я.
- Поживем - увидим, - сказал Пит. - Но в любом случае, он не такой, как его отец.
- А кто, кроме него, мог бы заменить отца?
- Ты.
- Я? Но я слишком молод.
- Когда-нибудь ты вырастешь, - ответил он. - И мы все будем ждать этого.
Мы попрощались, Пит вновь сел за руль, и машина скрылась за углом.
- Ну, теперь ты мне веришь?
- Нет. Ты всегда хотел, чтобы люди так о тебе думали. Ты вбил эти идеи им в голову.
- Зачем мне это надо?
- Во-первых, ты был негодяем, а во-вторых, постоянно завидовал Ди-Джею. Ты знал, что он бы справился намного лучше тебя.
- С каких пор ты так полюбил своего брата?
- Я его не полюбил. Я просто вижу его и знаю, что он из себя представляет. Мы ему хотя бы небезразличны.
- И мне вы были небезразличны.
- Когда? Когда меня не было, когда ты еще не стал как безумный гоняться за властью?
- Ты все еще не хочешь ничего понять.
- Нет, я все хорошо понимаю. Даже слишком хорошо.
- Тебе так только кажется. Но со временем ты поймешь, как ты был неправ.
- Уходи. Мертвый ты так же несносен, как и живой.
- Я еще переживу и вас, и ваших детей. Я в ваших генах, клетках, мыслях, наконец. Пройдет какое-то время, и ты вспомнишь…
- Что я должен вспомнить?
- Меня.
- Да не хочу я тебя вспоминать.
- Тебе придется, и не раз. С этим ты уже ничего не сможешь поделать.
- Может быть. Но, во всяком случае, не сейчас. У меня каникулы.
Подойдя к мосту, я увидел Энн. Она сидела на бетонном пролете, свесив ноги, рядом лежала дорожная сумка, а сама она, неподвижно глядя на воду, курила сигарету.
- Доброе утро, Джонатан, - сказала она не оборачиваясь.
Я остановился, но ничего не ответил.
- Я ждала тебя, чтобы попросить прощения.
- Я не сержусь на тебя.
Энн обернулась и на ее лице появилась улыбка.
- Тогда возьми меня с собой.
Я посмотрел ей в глаза. Взгляд был отсутствующим.
- Ты сильно накурилась.
- Я выкурила совсем немного, - возразила она, протягивая мне сигарету, - хочешь затянуться? Чертовски хорошая вещь.
- Спасибо, дорога номер один Соединенных Штатов не то место, где можно стоять с затуманенным взором.
- Ты все-таки сердишься на меня. - В голосе Энн отчетливо слышалась обида.
- Я же сказал, что нет.
- Ты имел в виду другое.
- Нет, именно это.
- Тогда почему мне нельзя пойти с тобой?
- Потому что я хочу побыть один. Неужели ты этого не понимаешь?
- Я не буду беспокоить тебя. Ты меня даже не увидишь.
- Ничего не выйдет. Иди домой.
- Почему же ты сказал, чтобы я ждала тебя здесь? - крикнула она мне вслед.
- Когда я это сказал? - обернулся я.
- Вчера, после обеда. - Во взгляде Энн появилась странная напряженность. - Сразу после того, как ты закончил говорить с отцом.
- Что ты мелешь? Мой отец умер.
- Знаю.
- Тогда как же я мог с ним разговаривать? Ты уже так накурилась, что ничего не соображаешь.
- Нет, я слышала, как ты разговаривал с ним, - упрямо повторила Энн. - Потом ты встал, подошел к стеклянной двери и посмотрел на меня. Я снова услышала твой голос. Завтра утром, на мосту, так ты сказал. Я кивнула и ушла к себе в комнату.
Я промолчал.
- Голос у тебя был такой же, как у твоего отца.
Я посмотрел на нее. Было жарко, и по лицу Энн струился пот, на ее рубашке тоже начали образовываться темные пятна.
- Может, я еще что-нибудь сказал? - спросил я.
- Да, но неразборчиво, и я не поняла, что ты имел в виду. Ты сказал что-то вроде: "Между нами еще не все кончено". Твои слова привели меня в сильное возбуждение. Я поднялась наверх, разделась, легла на кровать и лежала так до тех пор, пока не почувствовала полное истощение.
Я протянул руку.
- Дай мне сигарету.
Энн подала мне свою самокрутку. Ее пальцы были горячими и сухими. Я выбросил сигарету в реку.
- Еще есть?
Порывшись в сумке, Энн достала кисет.
- Это?
Энн кивнула.
Кисет последовал за самокруткой. Покачавшись на воде, он пошел ко дну.
- Такой травки ты больше нигде не достанешь, - с горечью сказала Энн, провожая кисет взглядом. - Зачем ты это сделал?
- Мне что-то не хочется быть арестованным и вместо поездки провести ближайшие полтора месяца в каталажке.
Внезапно ее глаза наполнились слезами.
- Прикоснись ко мне, - попросила она.
Я взял ее за руку. Она положила мою ладонь себе на грудь и закрыла глаза.
- Господи, как хорошо! - прошептала она.
Энн встала, и мы пошли под мост. Там я овладел ею, под грохот грузовиков, заглушавший ее крики. После этого она окончательно успокоилась и молча лежала на земле, наблюдая, как я натягиваю джинсы и застегиваю пуговицы. Потом она достала из сумки бумажную салфетку и сунула ее между ног. Встав, она тоже надела джинсы.
- Я получаю такое удовольствие, что не хочу потерять ни одной капли. Даже не знаю, что могло бы с этим сравниться. Джонатан, - Энн взяла меня за руку. - У тебя никогда не было мысли, что я люблю тебя?
Я посмотрел в ее светившиеся от удовольствия глаза.
- Нет, - сухо ответил я. - Если ты кого-то и любишь, то не меня, а моего отца.
Когда мы дошли до автострады, асфальт был уже достаточно теплым, а пыль смешалась с серо-голубым облаком выхлопных газов. Дождавшись, когда поток грузовиков прервется, мы перешли на другую сторону, и остановились на обочине.
- Наверное, сейчас уже больше восьмидесяти градусов, - сказала Энн, откидывая со лба длинные, слегка влажные от пота волосы. - Может, сначала пойдем в тень и отдохнем?
Недалеко стояла кучка деревьев, и мы опустились рядом с ними на траву. Открыв упаковку, которую дал мне Пит, я подал Энн банку пива.
- Сейчас будет лучше, - сказал я.
Она сделала большой глоток.
- После пива я уже больше ничего не могу делать, и после того, как займусь с кем-либо любовью.
- Придется тебе поработать над собой, - засмеялся я.
Энн улыбнулась. Я отпил пива и взглянул на шоссе. Первая волна грузовиков уже прошла, по автостраде двигались в основном трайлеры, направлявшиеся в Нью-Йорк. Кондишены защищали водителей от жары и гари, поэтому они предпочитали плотно закрывать окна. Частники, наоборот, распахивали окна настежь, надеясь, что ветер, врывавшийся в машину при быстрой езде, даст им облегчение. Автострада, однако, была запружена, и быстро двигаться им не удавалось.
- Куда мы направляемся? - спросила Энн.
- В Западную Виргинию, - не задумываясь, ответил я.
- Почему именно туда?
- Хорошее место. Кроме того, я никогда там не был.
Я решил не говорить Энн, что Западная Виргиния была родиной отца. Он появился на свет недалеко от Фитчвилля, небольшого городка, который я однажды нашел на карте, выпущенной Американской Ассоциацией спортсменов-любителей. Отец никогда не рассказывал о нем, и мне было интересно увидеть, что он из себя представляет. Неожиданно я понял, что должен побывать там, хотя еще утром совершенно не представлял себе, куда и зачем я еду.
Допив пиво, я встал и, закинув сумку на плечо, посмотрел на Энн.
- Ты готова?
Энн склонилась над сумкой и, вытащив оттуда шляпу с мягкими полями, надела ее.
- Ну, как? - спросила она. - Неплохо?
- Красиво смотрится, - согласился я.
- Пошли.
Мы голосовали целы час. Энн заметно устала и присела на сумку. Ее лицо пылало. Я зажег сигарету и протянул ей.
- Да, это совсем не так просто, как показывают в кино, - сказала она.
- Конечно.
- Мне надо отойти.
- Вон туда. - Я указал ей на деревья.
Энн изумленно посмотрела на меня.
- И к этому тебе придется привыкнуть, - сказал я.
Достав из сумки еще одну салфетку, Энн направилась к деревьям. Я снова посмотрел на шоссе. Движение стало не таким оживленным, как утром. Раскаленный асфальт казался матовым.
Прищурившись, чтобы защитить глаза от солнца, я смотрел, как Энн выходит из-за деревьев и направляется ко мне. В этот момент мое внимание привлек резкий шум, и, повернув голову в сторону автострады, я увидел огромный трайлер "фрюхауф", который, съезжая с холма, приближался к нам. Я машинально поднял руку. Машина с шумом остановилась и ее гигантский корпус полностью закрыл от нас солнце. Расположенная в метре от земли дверца медленно открылась, и водитель, наклонившись ко мне, спросил:
- Что, ребята, в город едете?
Я почувствовал, как рука Энн сжимает мое предплечье.
- Дэниэл, папа сказал, чтобы мы шли пешком, - произнесла она странным, как будто одолженным у кого-то голосом.
Я резко вырвал руку и, обращаясь к водителю, ответил:
- Да, мистер.
День минувший. I
Глава 1
Склон холма был совершенно голым. Всю растительность составляли редкая, наполовину высохшая трава и несколько разрозненных кустов, которым каким-то чудом удалось приспособиться к иссушающему зною. Когда солнце начало заходить, жара немного спала, из норы рядом с одним из кустов показалась голова зайца. На мгновение он застыл на месте, изучая запахи дня, а потом вылез и огляделся. Ничего не изменилось. Бояться было некого.
Опыт говорил зайцу, что опасность может нагрянуть в любой момент, даже тогда, когда ей вроде бы неоткуда взяться. Поэтому он вел себя очень осторожно. Опустив уши и прижавшись к земле так, что его серое с белыми отметинами тело было практически невозможно заметить на выжженном склоне холма, он приготовился к первому прыжку. Через мгновение он молниеносными скачками двигался от куста к кусту, останавливаясь у каждого, чтобы убедиться, что он по-прежнему в безопасности. Заяц направлялся к небольшой зеленой рощице на берегу пересохшей речушки. Преодолев одним рывком последние сто ярдов, он замер в тени дерева, со страхом думая, что выдал себя. Он был очень голоден, и искушение, вызванное запахом сладкого укропа, росшего у корней акаций, оказалось сильнее природной осторожности. Но сейчас, когда он почти добрался до цели, страх вернулся, и заяц снова прижался к земле, стараясь не выходить из тени. Запах укропа стал сильнее, однако заяц сдерживал себя, чтобы убедиться в том, что вокруг никого нет. Дождавшись, пока тревожно бившееся сердце успокоится, он стал тихо пробираться к акациям.
Сладкий укроп рос всего в нескольких ярдах от лениво журчавшей речушки. Подобравшись к нему, заяц принялся раскатывать растения по земле, чтобы очистить от листьев и полакомиться вкусными стеблями. Через минуту он уже держал передними лапами длинную зеленую травинку, со вкусом обгрызая стебель. Это был, наверное, лучший корм, который ему когда-либо доводилось пробовать. Но наслаждаться пришлось недолго. Ярдах в пятнадцати от себя он увидел подростка с винтовкой. Их взгляды встретились, и, прежде чем заяц успел отскочить, пуля ударила ему в шею, перебив позвоночник.
Подождав, пока отзвучит эхо выстрела и рассеется пороховой дым, Дэниэл Бун Хаггинс, не торопясь, пошел подбирать убитого зайца. Приподняв зверька за уши, он заглянул ему в глаза. Жизнь ушла из зайца мгновенно, и они уже казались остекленевшими. Приторочив добычу к кожаному поясу, Дэниэл нагнулся посмотреть на его следы. Потом сорвал немного сладкого укропа и двинулся по следам обратно. Через несколько минут он уже стоял у куста. Заметив нору, он осторожно отвязал зайца и, положив его на землю вместе с пучком сладкого укропа, отошел ярдов на двадцать, ожидая, когда запах выманит из норы зайчиху.
Джеб Стюарт Хаггинс сидел на расшатанном деревянном крыльце своего дома и смотрел на старшего сына возвращавшегося с охоты.
- Ну, как? - спросил он, когда Дэниэл подошел достаточно близко. От долгого молчания его голос прозвучал хрипло.
- Два зайца, - ответил Том.
- Давай посмотрим.
Дэниэл отвязал добычу и протянул отцу. Повертев зайцев в руках, Джеб через минуту вернул их сыну.
- Немного костлявые. Только если потушить…
- Ничего не поделаешь: засуха, - как бы оправдываясь, произнес Дэниэл.
- Все нормально, - сказал отец. - Что Господь ни дает, все хорошо.
Дэниэл молча кивнул. Вот уже больше недели семья не видела мяса.
- Отнеси матери и скажи, чтобы она их освежевала.
Снова кивнув, Дэниэл направился к двери.
- Сколько пуль ты потратил? - спросил отец.
- Две.
- Хорошо, - Джеб одобрительно кивнул. - Ты только не забудь прямо сейчас почистить винтовку, слышишь?
- Не забуду, папа.
Джеб проводил сына взглядом. Дэниэл был почти взрослый. В четырнадцать лет он был уже очень высоким, а его тело начало приобретать специфические мужские черты. Пора переселять его из комнаты, в которой он жил с братом и сестрами. Младшим совершенно ни к чему смотреть на него, это могло только испортить их, а у Джеба и так достаточно хлопот с Молли Энн.
Молли Энн, старший ребенок в семье Стюартов, в свои неполные шестнадцать лет была уже вполне сложившейся девушкой. Ей пора замуж, но все молодые парни округи подались на заработки в город, и подходящих женихов рядом не было.
Джеб вздохнул и, взяв в руки кувшин, отпил глоток настойки. По телу разошлось тепло. Семеро детей постоянно создавали ему проблемы. Детей могло быть и больше, но трое родились мертвыми. Джеб не роптал, понимая, что и семерых было достаточно трудно прокормить, но все-таки в глубине души постоянно чувствовал обиду. Особенно она усилилась, когда жена наотрез отказалась заводить нового ребенка. На его месте оскорбленным почувствовал бы себя любой мужчина, но для Джеба, привыкшего к легким победам над женщинами, это было вдвойне тяжело. Вида сформировавшееся тело Молли Энн, он частенько ловил себя на разного рода греховных мыслях. Вспомнив о дочери, Джеб отпил еще глоток настойки и стал размышлять, когда к ним зайдет местный проповедник. Хорошая проповедь, похожая на те, что он слушал еще в детстве, помогла бы ему избавиться от дьявольского искушения. Джеб вздохнул. Да, нелегко сейчас быть отцом семейства.
Мэрилу Хаггинс заглянула в черный от гари чугунок, стоявший над очагом. Огонь развели уже давно, вода кипела и булькала. Взяв половник, Мэрилу извлекла из чугунка кусок свиного сала и внимательно посмотрела на него. "На две варки еще вполне хватит", - удовлетворенно подумала она, положив кусок на тарелку. Потом взяла со стола дощечку с очищенной картошкой, турнепсом и зеленью, засыпала все в бульон и стала размешивать. Почувствовав, что на кухню вошел Дэниэл, Мэрилу обернулась.
- Мама!
Она никак не могла привыкнуть к юношескому баску Дэниэла. Еще вчера он, казалось, был совсем маленьким.
- Что, Дэниэл?
- Мама, я принес двух зайцев. Папа сказал, чтобы ты приготовилась их варить.
Мэрилу повернулась к сыну. Ей было тридцать четыре года, но худоба и изможденное лицо делали ее значительно старше.
- Все лучше, чем белки, - сказала она, беря зайцев из рук Дэниэла.
- Но мы уже больше месяца не ели белок, - возразил сын.
На лице Мэрилу появилась улыбка. Для своего возраста Дэниэл был слишком серьезен.
- Я пошутила, - сказала она.
- Да, мама, - с облегчением ответил сын.
- Скажи Молли Энн, чтобы она пришла помочь мне чистить зайцев. Она на улице, присматривает за детьми.
- Да, мама. - Дэниэл на мгновение остановился и потянул носом. - Как вкусно пахнет!
- Здесь ничего нет, кроме свиного сала, картошки и зелени. Ты хочешь есть?
Взяв с полки кусок хлеба, Мэрилу намазала его маслом и протянула сыну. Тот жадно набросился на еду.
- Вкусно, мама. Спасибо.
- А теперь иди позови сестру.
Проводив его взглядом, Мэрилу взяла кухонный нож и стала аккуратно точить его оселком, готовясь свежевать зайцев.
Спустившись во двор, Дэниэл, не торопясь, пошел вдоль дома. Дойдя до угла, за которым Молли Энн играла с детьми, он остановился и доел хлеб. Ему не хотелось, чтобы другие дети, увидев, как он ест, стали приставать к матери. Дожевав последний кусок, он завернул за угол. Дети встретили страшным шумом. Ричард и Джейн с криками бросились к нему, а шестнадцатимесячный Мэйс громко заплакал в своей колыбели, висевшей на старой елке. Отложив в сторону тускло поблескивавший топорик, которым она делала лучины, Молли Энн поправила колыбель и повернулась к детям.
- Ричард, Джейн, сейчас же назад! - крикнула она. - Если папа увидит, он задаст вам хорошую взбучку.
Дети никак не отреагировали. Тогда Молли Энн обернулась к младшей сестре, десятилетней Рэчел, сидевшей на поленнице с книжкой в руках.
- Рэчел, догони их и приведи сюда.
Послушная Рэчел заложила в книжку веточку, слезла с поленницы и побежала за Ричардом и Джейн, которых уже было почти не видно в высокой траве.
Убрав длинные каштановые волосы с раскрасневшегося лица, Молли Энн взяла из охапки лучин веточку, сунула ее Мэйсу в рот, и тот сразу успокоился.
- Они меня с ума сведут, - сказала Молли Энн, взглянув на брата. - А где ты пропадал весь день?
- Охотился.
- И как? Принес что-нибудь?