- Документ есть, что вы шестнадцать, а не пятнадцать отгрузили?
- Какой документ! Просто мы считали, и все.
- А раз нет документа, так нечего и говорить, - торжествующе сказал управляющий. - Вас Крутов вполне к ответственности за клевету может привлечь. Так что я прошу, товарищи, поменьше всяких сплетен, побольше дела. Вам что - уедете, а я остаюсь. Мне с народом работать. Так что - не надо!
Обескураженный Стас вышел из конторы.
- Вот что, мальчики, кончайте базарить, - сказал он, когда подошли Ромка со Светиком и приковылял Михаил, - считайте, что не было этой машины, и все! В самом деле, из-за двух рублей такую бучу поднимать!
- Разве в двух рублях дело? - возразил Ромка. - Это же две, а то и больше тонны зерна! Ведь как задача ставится - на каждого в стране должно быть по тонне зерна. Значит, этот гад двух человек на год без хлеба оставил!
- Ты мне политграмоту не читай, - парировал Стас. - Но раз сам управляющий просит - не лезьте!
Не глядя друг другу в глаза, они разошлись по своим делам. Разговоры о машине прекратились. Серега как ни в чем не бывало въезжал на ток и, оскалившись, весело кричал:
- Эй, сосунки, разгружай!
- От такого и слышим! - недружелюбно отвечал Ромка.
- Ладно, ладно, ребята вы, конечно, хорошие, - примирительным тоном говорил Серега и неожиданно добавлял: - Когда спите!
И он надолго закатывался удушливо-надсадным смехом.
Однако история на этом не кончилась. Однажды утром в контору пригласили четырех друзей.
- Пришли, голубчики, - не глядя на них, сказал управляющий. - Занятых людей от дела отрываете.
Ребята обратили внимание на сидящего у стола молодого человека с выгоревшими белыми бровями, в куцем пиджачке.
- Секретарь парткома, - представился он ребятам. - Вот приехал по поводу пропавшей машины.
Секретарь слегка усмехнулся, потом поглядел на управляющего, сказал:
- Вас я не задерживаю. Понимаю, что работы по горло.
- Да, да, - растерянно ответил тот, подхватил со стола какие-то бумажки и почему-то на цыпочках пошел к двери.
- Ну, излагайте все по порядку, - обратился Макаров к ребятам.
- Вы нам верите? - спросил Ромка, когда они, перебивая друг друга, наконец изложили все, что знали.
- Верить-то, пожалуй, верю. Крутов у нас давно на примете, - задумчиво ответил Макаров, - вот доказать... Пока зерно не найдем... Ну, да свет не без добрых людей, как полагаете?
Ромка пожал плечами.
- Спасибо, ребятки. Похожу по деревне, погутарю. Может, кто-то и видел.
Через день планерку проводила агроном.
- Управляющего на центральную усадьбу вызвали, - пояснила она.
Впрочем, распоряжалась агроном толково. Чувствовалось, что она отлично знает, где что делается, и давала задания очень дельные.
К вечеру прямо на ток приехал Андрей и еще двое.
- Вот знакомьтесь! - представил их Андрей. - Секретарь парткома товарищ Макаров и директор совхоза товарищ Чибисов.
- А мы уже знакомы с товарищем Макаровым! - жизнерадостно сказал Светик. Тот подтвердил кивком.
- Заварили кашу! - вполголоса сказал Андрей Стасу, и было непонятно, восхищается командир или осуждает.
- Сегодня в двадцать часов, - сказал директор и посмотрел на часы, - общее собрание работников отделения. Приглашаем и всех вас, поскольку считаем равноправными членами коллектива.
- Правильно? - обернулся он к секретарю.
- Ну, и в некотором роде как виновников торжества, - добавил тот, глухо кашлянув.
- Какого торжества? - удивленно закрутил головой Михаил.
- Много будешь знать, скоро состаришься, - одернул его Андрей.
Собрание проходило в красном уголке фермы. Ребята здесь были впервые. Оглядывали многочисленные стенды, рассказывающие о том, как обращаться с доильным аппаратом и чем кормить телят.
Подошел Иван Дудка, в модном костюме со шлицами, при ярком галстуке.
- Блеск, - одобрил его вид Михаил.
Вообще все работники отделения пришли нарядные, и ребята в своих затертых спортивных костюмах чувствовали себя несколько неуютно.
За стол президиума прошли директор совхоза, секретарь парткома и Андрей.
- А где же управляющий? - спросил Ромка рядом сидящего Дудку.
Тот пожал плечами:
- Сами удивляемся!
Встал Макаров.
- Товарищи! Мы собрали вас в такое горячее время в связи с очень неприятным происшествием. В отделении была похищена машина зерна. Установлено, что водитель Крутов, вместо того чтобы вести машину на ток, загнал ее во двор... - он сделал паузу, - управляющему отделением.
Все разом заговорили. Директор постучал карандашом по графину.
- Спокойно, товарищи!
Макаров продолжал:
- К счастью, видели соседи, как грузовик въезжал во двор управляющего. При обыске зерно обнаружено в специально отрытом бункере. Как объяснил управляющий, он припас его для корма свиньям и гусям.
- Во дает! - не выдержал Михаил.
- В настоящее время водитель Крутов арестован, поскольку установлено, что это - не единичный случай. Кражи имели место и раньше. Управляющий Семенов отстранен от работы. В ближайшее время он будет привлечен к ответственности. Особо мы должны поблагодарить москвичей, которые не только ударно работают, но и проявили настоящую, хозяйскую бдительность. Один из них пришел ко мне, протопав ночью более десяти километров, и рассказал обо всем.
Стас и Ромка заерзали на стульях, вопросительно переглядываясь.
- Ребята проявили настоящее мужество. Мы знаем, что Крутов пытался было организовать расправу, для чего подбивал некоторые несознательные элементы. Надо отдать должное нашему командиру поста народной дружины Ивану Дудке, который вовремя узнал об этом и предотвратил.
- Ты?! - изумленно повернулся к Ивану Ромка.
Тот смущенно кивнул и покосился в угол комнаты, где сидели, опустив головы, два парня.
Потом выступил Кузьмич, сказавший, что ему одному - не разорваться, все не учесть, потому и впредь могут быть кражи и что надо оживить работу постов народного контроля. Говорил и пожилой водитель, признавшийся, что, оказывается, управляющий и ему предлагал сделать левый рейс. Он отказался, а не просигнализировал, что управляющий - ворюга.
После собрания и секретарь парткома, и директор трясли руки поочередно Стасу и Ромке, хвалили за бдительность. Совершенно растерянные, ребята возвращались к конторе.
- Хоть теперь признайтесь, кто из вас ходил на центральную усадьбу? - спросил догнавший друзей Андрей.
- Да отвяжись, не ходили мы, - отмахнулся от него Ромка.
И тут вдруг Светик смущенно сказал:
- Я ходил.
- Выходит, ты из нас самый принципиальный оказался? - поразился Михаил.
- Просто я верю в справедливость, - забормотал застенчивый Светик. - И потом я слова не давал управляющему, что буду молчать...
Ромка внезапно остановился, пораженный догадкой.
- Слушай, про драку на матче не ты писал?
- Я, - смущенно ответил Светик.
Стас неожиданно громко захохотал.
- Ты что? - с подозрением спросил Светик.
- Ну теперь-то ты знаешь, как "записывают в комсомол"?
* * *
"Ливневые дожди", - третий день подряд уныло объявлял диктор. В бригаде сначала все обрадовались передышке, потом заскучали. Кто сел писать письма домой, кто неумело штопал прорванные штаны.
Разговоры велись, в основном, вокруг Москвы и института. Ромка, вспомнив о своих прямых общественных обязанностях, сел с Мишкой создавать стенную газету. Передовицу быстро, нисколько не задумываясь, написал Стас.
Она называлась "Все силы - уборке" и подозрительно смахивала на аналогичную статью в районной газете.
- Так должно и быть, - безапелляционно заявил в ответ на сомнение редколлегии Стас. - Иначе какая же это передовица?
Фельетон взялся писать. Светик.
- Если про меня - не пропущу! - свирепо вытаращил на него глаза Мишка. - Я - тоже член редколлегии!
Хотя Светик отпирался, но по его лукавым глазам чувствовалось, что Мишка недалек от истины.
- А что еще в газету поместим? - спросил Рамка, отвлекая его внимание от фельетона.
- Ну, кому что снится!
- Старо! А потом это обычно в новогодний номер!
- Старик, надо ломать традиции.
Ромка, по-прежнему не убежденный, спросил Василия, уютно устроившегося у раскаленной печи и углубленно изучающего пожелтевший журнал "Птицеводство":
- Вась, как ты считаешь, что в стенгазету надо?
- Фельетон есть?
- Будет.
- Тогда научную статью, - Василий поднял палец. - Для равновесия. Чуешь?
- А про что научную статью?
- Про что угодно. Про озеро Лох-Несс, например.
- Так про него сто раз писали.
- Напиши сто первый, все равно интересно, - резонно заметил Василий.
- Уж лучше на историческую тему, - решил Ромка. - Пожалуй, я свою теорию изложу.
- Ты? - поразился Михаил. - У тебя есть теория? Интересно какая?
- Философская, - гордо изрек Ромка. - Про спираль. Я ее еще весной открыл.
- Про спираль? - недоумевал Михаил.
- Ну, да. Что общественное развитие идет вверх не прямо, а по спирали.
- Это закон отрицания, - вмешался более грамотный Василий, уже сдавший диамат.
- Не знаю, мы этот закон не проходили, - отрекся Ромка. - У меня свой, мною лично придуманный.
- Ну-ка, ну-ка! - заинтересовался Василий. - Люблю поспорить!
- Значит, так, - Ромка сел на стол, забыв про стенгазету, и, болтая нотами, начал: - В каждом общественном строе есть свои формы правления, так?
- Ну, допустим, - не понимая, куда он клонит, согласился Василий.
- Так вот они совпадают, только становятся другого качества.
- Кто они, что совпадает? - продолжал не понимать Василий.
- Ну, формы правления же. Приведу пример. При рабовладельческом строе была диктатура?
- Была.
- И у нас диктатура, только не какой-то кучки или одной личности, а пролетариата.
- Можно согласиться. Но кроме рабовладельческого строя есть еще феодализм и капитализм.
- Пожалуйста. При феодализме диктатура - это абсолютная монархия. А при капитализме - фашизм. Гитлер, Муссолини.
Василий почесал в затылке:
- Значит, король - диктатор?
- Конечно! Вспомни Людовика Каторза. "Король - солнце". Уж куда дальше! И с демократией так же.
- Что с демократией? - насторожился Василий.
- В рабовладельческом строе была демократия? Афины, например?
- Ну, была.
- Так. Есть так называемая буржуазная демократия, которой пользуется практически правящая верхушка, так?
- Допустим.
- И есть наша демократия - абсолютного большинства.
- Не спорю. А как же феодализм?
Ромка запнулся, а потом его лицо просияло.
- Ну, как же! Феодальная раздробленность.
- Какая же это демократия? - сбычился Василий.
- Очень просто. Феодалы были все равны, потому и раздробленность.
- Демос - народ, кратос - власть! - взревел Василий. - Не знаешь, что слово "демократия" обозначает!
- Скажи мне, Васенька, слово "демократия", какого происхождения? - елейным голосом спросил Ромка. - Греческого?
- Конечно! - враждебно на него поглядывая, нехотя согласился Василий.
- И родилось это понятие, если не ошибаюсь, в Афинах?
- В Афинах, - выдавил из себя Василий.
- Так какая же это власть народа, - торжествующе заорал Ромка, - когда у каждого свободного гражданина в Афинах были рабы? Они, как известно, в управлении не участвовали, а были бессловесной машиной. Значит, что?
- Что? - опешил Василий.
- Значит, демократия - это равенство среди граждан правящего класса. А потому феодальная раздробленность - тоже демократия.
- Нет! - заорал Василий.
- Да! - так же громко ответил Ромка. И оба вперились в друг друга глазами.
- Ладно, - угрожающе заявил Василий. - Мне, видать, тебя не переспорить. Пошли к ребятам, они тебе покажут феодальную раздробленность.
Вскоре из спальни раздался страшный крик.
Михаил, переписавший к тому времени красивым почерком передовицу, прислушался, вздохнул и начертал "Кому что снится". Ему, Михаилу, лично приснился жареный гусь. Ромке - будто он танцует танго с кобылой Машкой. Натэллочке - коробка конфет "Птичье молоко". Андрея он изобразил скачущим на коне с шашкой и атакующим стройные ряды колосьев. Василию приснилось, что ему в горло вцепился нищий студент и поет "Дай копеечку". Он так увлекся, что, когда наконец Светик притащил свой фельетон, места уже не осталось.
- Давай! Не про меня? Поместим в следующем номере, - милостиво согласился Мишка.
Потом девочки вдруг увлеклись своеобразной игрой, которая называлась "выяснять отношения". Первой начала Алка. Перехватив Ромку, который, увлеченный своей теорией, шел доругиваться с Василием, она тоненько сказала:
- Можно тебя на минуточку?
- Опять кто-нибудь влюбился? - саркастически заметил Ромка.
Алка на него смотрела серьезно и очень нежно.
- Что-нибудь случилось? - встревожился Ромка.
- Ром. Ты как ко мне относишься?
- Что за ерунда? Положительно, конечно. Ну и что дальше?
- А теперь ты спроси, как я к тебе отношусь.
- А как ты ко мне относишься? - повторил безразлично Ромка.
- Я тебя люблю!
- Что?
- Просто обожаю.
- Сдурела?
Алка вместо ответа подняла глаза к потолку, потом перевела их на кончик носа и внезапно посмотрела на него, в упор, глаза в глаза.
- Мать, тебе что, нехорошо?
Та разочарованно махнула рукой:
- Деревня. Это называется "строить глазки". Еще гимназистки умели.
Ромка обозлился:
- Что за мещанские манеры! Может быть, ты еще в бутылочку предложишь сыграть?
- Может быть, - Алка смерила его высокомерным взглядом и плавно пошла на женскую половину. Там раздался дружный хохот. Ромка, так ничего и не поняв, недоумевая, направился к себе.
Потом на отлов вышла Натэллочка. В красивом брючном костюме, в меру накрашенная, она попалась навстречу Мишке, который вывешивал стенную газету. Злые языки утверждали потом, что он сдался без боя и что вроде из-за печки долго раздавались чмокающие звуки, напоминающие поцелуи. Во всяком случае он долго потом сидел на кухне и, затягиваясь самокруткой, мрачно вздыхал.
- Ты чего? - спросил его Светик, пришедший туда в поисках чего-нибудь вкусненького.
- Она сказала, что полюбит меня, - трагическим голосом сказал Мишка.
- Кто она?
- Натэллочка.
- Ну и радуйся!
- Так она поставила два взаимоисключающих друг друга условия.
- Какие?
- Чтоб похудел и чтоб бросил курить.
- Так давай!
- Как же? Если я брошу курить, обязательно еще растолстею. О, женское коварство! - Мишка горестно сплюнул крошку махорки.
Неожиданно в контору заявился мокрый и грязный Андрей.
- Застряли, понимаешь, - объяснил он радостно. - О, стенгазету выпустили? Молодцы! К ужину не запоздал? А где Стас? Стас, пляши, тебе телеграмма.
Пока Стас пытался изобразить лезгинку, погрозил ему шутливо пальцем:
- Пытался скрыть от нас, не выйдет!
- Ладно уж, давай телеграмму, - смущенно ответил Стас.
- Товарищи! - подняв руку, громко сказал Андрей. - Сегодня командиру исполнилось двадцать лет. Ура ему!
- За уши! За уши надо дергать! - прыгали вокруг Стаса девчонки.
- Хоть у нас и сухой закон, - продолжал Андрей, - но ради именинника штаб решил пойти на исключение! Сегодня получите боевые сто граммов, а девчонкам - даже бутылку шампанского! Сеня, тащи!
- Уже притащил, - стоя в дверях с коробкой в руках, ответил водитель.
Ужин задался королевский. Выпив, все дружно загомонили, засмеялись. Стас взял в руки любимую гитару.
Наша главная задача.
Молотьба и хлебосдача!
- спел он текст плаката, висящего напротив.
- Не дурачься, Стас! Давай "Милую".
Кто-то вышел на крыльцо и крикнул;
- Ребята, звезды! Дождик кончился!
Высыпали на двор, рассыпались по скамейкам. Пели, переговаривались. Игра в "выяснение отношений" продолжалась. Очередной жертвой стал Василий. Он еле отбился от объятий Аллочки.
- Никто не любит меня, - уже вполне серьезно взревела она.
- Надо же, - растерянно озираясь, говорил Василий, - вот макитра! Я ведь женат, понимаешь? Не реви! А то подумают бог весть что!
- Мужчина называется, - сквозь слезы презрительно сказала Алка, отошла к скамейке, где сидел Стас, и вдруг запела низким грудным голосом:
Ох, потеряла свое колечко,
Свое колечко, да во бору...