* * *
Конюшня с загоном из необструганных жердей находилась, как и прочие производственные помещения, на длинном бугре, загораживающем от ветров деревушку. Ребята встали полукольцом перед воротами загона, с любопытством оглядывая конюшню и заодно великолепный вид, открывающийся вокруг, пытаясь угадать, где же они будут работать.
- Вот это - лошадь, - без тени юмора сказал однорукий сухощавый человек, который, как выяснила Алка, состоял в отделении на должности учетчика. Пока поднимались сюда от конторы, он по некоторым репликам ребят понял, что имеет дело с полными невеждами в сельском хозяйстве, и счел необходимым еще раз повторить:
- Лошадь!
- Какая хорошенькая! - восхитилась Ира.
- На тебя похожа - такая же челка и глаза хитрые, - заметил Ромка.
- Ой, ребята, у нее титечки, - воскликнула непосредственная Натэллочка.
- Где, где?
- А вон, внизу.
- Потому кобыла, - вмешался учетчик. - Звать Машка.
- Ой, какая прелесть! Маша, Машенька, Машер. Можно я ее Машерочкой будут звать? - обратилась Натэллочка к учетчику.
Тот пожал плечами.
- Можно, конечно, только она всяких глупых слов не понимает. Пока хворостиной не огреешь - с места не ворохнется.
- А это - мерин, - строго продолжал учетчик. - Кличка...
- Ураган! Видишь, какой живчик, - сострил Ромка.
Мерин действительно, казалось, спал на ходу.
- Кличка - Серый, - не воспринимая насмешек, сказал учетчик.
- А вот Орел, тоже мерин, но только вороной. Будете, значит, с ними работать. Показываю, как запрягать. Запоминайте. Сначала вдеваем уздечку. Чтобы лошадь зубы открыла, надо легонько надавить здесь, где челюсти сходятся. Пристегиваем вожжи. Потом накидываем чересседельник. Вот ты, - обратился он к Ромке, - затягивай. Покрепче, чтоб рука не прошла. Слабо затянешь, лошадь холку натрет. Теперь надеваем хомут, вставляем оглобли. Затягивай супонь! Не так, сильней.
Однорукий уперся ногой в хомут и потянул. Деревянное полукружье замкнулось.
- Завязывай. Вот так. Теперь - перетягу.
Он продернул тонкий ремень через кольцо на чересседельнике и привязал к оглоблям.
- Садитесь, работнички, - сказал учетчик, первым плюхаясь в телегу и держа в руке вожжи. - А двое - верхом. Кто смелый?
Стас молча подошел к черному мерину, ухватившись за чересседельник, подтянулся и кое-как уселся.
- Крепче ногами держись. Не елозь, - заметил учетчик.
В этот момент Стас был похож на молодого Дон-Кихота.
Только вместо тазика на голове - идиотский, розового цвета носовой платок, завязанный узелками по углам.
- Орлом на Орле, - сострил Светик.
Ромка подскочил к серому мерину и, учитывая ошибка соперника, уже более ловко взгромоздился на спину лошади, молодецки выпрямился, похлопал ее по холке:
- Держись, Серуня!
Учетчик лишь помотал головой и неожиданно страшным голосом заорал:
- А ну пошли, тудыть твою...
Машка стриганула ушами и сразу взяла с места резвой рысью.
- А полегче нельзя? - недовольно спросил Михаил.
- Нельзя, - серьезно ответил учетчик. - Так уж приучена.
Проселочная дорога ловко петляла между невысокими сопками. Ужо вовсю жарило солнце. Звонко стрекотали кузнечики, заливалась какая-то птаха.
Стас с усмешкой оглядывал свою команду: будто нарочно кто подбирал - сплошная интеллигенция.
Утром, когда в конторе распределяли наряды, управляющий сказал Стасу:
- Десять ребят покрепче - из тех, что косить умеют, - на силос. Остальные парни и все девчата - на сено, стога метать.
Стас растерянно повернулся к Евгению, пришедшему вместе с ним в контору.
- Не тушуйся, - сказал тот, - я сам подберу.
К тому времени, когда утрясли остальные вопросы и Стас наконец освободился, оказалось, что "силосная" бригада уже скомплектована. В нее попали все старшекурсники, за исключением Михаила. По хитрому Женькиному прищуру Стас понял, что сделано это специально.
- Дух соперничества. Ясно? - шепнул Евгений ему на ухо. - Посоревнуемся!
Стас посмотрел на него неприязненно. Ночью обнаружилось, что Евгений имеет обыкновение во сне петь, и притом очень громко. Лишь метко пущенная туфля заставляла его ненадолго умолкнуть. Сейчас Стаса заело. И он ответил:
- Что же. Хоть силы и не равны, конечно, но так просто мы не сдадимся.
Однако, глядя на идеальный пробор Светика, придурковатую ухмылку Михаила, подставившего свое розовое, полное тело навстречу лучам жаркого солнца, на кудрявые головы девчат, которым только бантиков не хватало, Стас уже не чувствовал былого задора.
- Опозоримся!
Процессия выехала на большую сопку с широкой плоской вершиной. То тут, то там были разбросаны небольшие кучи сена.
- Приехали, - сказал учетчик.
- И вот нашли большое поле, есть разгуляться где на воле, - во весь голос продекламировал Михаил.
- С тобой разгуляешься, - с иронией сказал Стас.
- А что? Я, как все.
Девчата тем временем скинули легкие ситцевые сарафаны и в цветастых купальниках с легким повизгиванием бросились к березовой рощице, стоявшей на краю поляны, чтобы сорвать листочки для прикрытия своих носиков от солнышка.
Став красным, что было видно даже сквозь сильный загар, и стараясь не смотреть в сторону девчат, учетчик начал скороговоркой пояснять:
- Перво-наперво, сделаем волокуши.
- Эпохой феодализма попахивает, - хмыкнул Светик.
- Делаются они так, - не обращая внимания на иронические усмешки, говорил учетчик. - Рубим две молодые березки и устанавливаем их вместо оглобель. Понятно? Ha эти волокуши ребята пусть укладывают сено. А девушки, - учетчик покраснел еще сильнее, - отвозят к стогу. Стог будем ставить вот здесь, в центре поляны. Один, вершитель, должен быть наверху, принимать сено и формировать стог. Двое внизу подают. Ну, за работу, вечером приеду, обмерю.
Быть вершителем вызвался Ромка. Очень уж слово ему понравилось - "вершитель". Вершитель судеб!
Постепенно все втянулись в работу. Ребята тоже остались в плавках, сделав на головах из рубах затейливые тюрбаны. Темп был весьма низкий, особенно на том краю, где был Мишка. Кинув небольшой клочок сена на волокушу, он принимался рассказывать что-то смешное хохотушке Натэллочке. Вдоволь насмеявшись, она брала под уздцы кобылу и с криком "Машер, вперед!" почему-то зигзагами двигалась к центру поля. Стас ловко накалывал сразу все сено на вилы и подавал наверх, Ромке. Тот аккуратно укладывал, чтобы стог оставался ровным прямоугольником, и слегка притаптывал.
- Не увлекайся, - умерял его пыл Стас, - а то больно маленький стог получается. Норму не выполним.
- А какая норма?
- Сорок центнеров.
- А у нас сколько?
- Черт его знает. Но, по-моему, еще маловато.
Когда в очередной раз сено привезла хохочущая Натэллочка, Ромка не выдержал:
- Слушай, что там Мишка такое рассказывает?
- Ой, не могу, Мишель такой забавный. Рассказывает, как в секцию слаломистов записался и в первый же раз так шлепнулся, что ключицу сломал.
- Ключицу? Что же тут смешного?
- Ну что ты, - убежденно сказала Натэллочка. - Очень смешно. Тренер от смеха чуть вообще не окочурился.
- Между прочим, Натэллочка, пока вы там с Мишелем смеялись, Ирка пятнадцать волокуш привезла, - не выдержал Стас.
- А я?
- А ты - пять!
- Не может быть! Машер, ты слышишь? Сейчас мы напряжемся. За мной!
Минут пятнадцать Натэллочка очень старалась, развив бурную деятельность. Помогала Мишке накладывать сено, чуть не бегом тащила Машку к стогу, а потом обратно. Отгрузив таким образом три волокуши, она вдруг бросила Машку и помчалась к телеге.
- Что случилось? - крикнул ей вслед Ромка.
- Я, кажется, обгорела. Надо срочно смазываться.
Следом за ней бросились и остальные девчонки, устроив у подводы "небольшой" консилиум - на полчаса. Наконец, осмотрев и смазав друг друга, они вновь вернулись в рабочий строй.
Потом забастовал Светик. Опершись элегантно на вилы, подобно Нептуну, он закричал, обращаясь к руководству:
- Эй, вы, майна-вира! Не пора ли пошабашить? В моем углу сено кончилось.
- Р-работнички, - скрипнул зубами Стас.
Он поглядел на остальных. Бригада бросила работу. Все нотные, чумазые, досыта наглотавшиеся сенной пыли. Стас понял, что может остаться в меньшинстве.
- Ладно, - сдался он. - Перекур на второй завтрак.
Ели холодную отварную картошку, запивая молоком.
Настроение улучшилось. Мальчики закурили, живописно устроившись под телегой. Трудовой энтузиазм таял, как сигаретный дым.
- Рассказывают также, что в тропических странах, - мечтательно сказал Светик, - днем, с двенадцати и до шести, никто не работает. Сиеста!
- По-моему, мы вполне подпадаем под тропический пояс, - хмыкнул Михаил, поливая голову водой.
Назревал бунт. Стас решительно встал, намочил и снова надел на голову свой розовый платочек и скомандовал:
- Кончайте трепаться. Осталось немного. Доберем, потом съездим искупаемся, пообедаем, а там видно будет.
- Ур-ра! - закричали все весело и дружно. - Купаться, купаться!
- Подождите, а сено! - растерянно спросил Стас.
- Это мы мигом! Раз плюнуть.
Все бросились в атаку. Засуетился даже Светик. Ромка едва успевал укладывать подаваемые охапки сена. Через сорок минут ни одной копенки не осталось.
- Порядок, - с удовольствием сказал Стас. - Теперь - купаться. Поехали. Помните, мы озерцо проезжали?
Ромка, сопровождаемый многочисленными советами, запряг Машку. Отряд, шумливый, как цыганский табор, тронулся в путь. С чувством хорошо исполненного долга горланили частушки. Стас спел на мотив "Цыганочка" стихи из плаката, увиденного им сегодня утром в конторе:
При уборке будем зорки,
Чтобы хлеб убрать сполна-а,
Эх, не теряйте при уборке
Ни единого зерна!
- Эх, раз, еще раз, ни единого зерна! - подхватил разноголосый хор.
На развилке им встретился змей-искуситель в лице чумазого хлопца с длинным кнутом в руках.
- Корову не видели? - крикнул он.
- Нет. Мальчик, мы правильно к озеру едем?
- К какому озеру? - удивился хлопец.
- Ну, маленькое такое.
- А зачем?
- Купаться!
- Купаться? В этой луже?
- А где же?
- Поезжайте сейчас налево, вот за той сопкой - хороший пруд. С песочком.
- Далеко?
- Нет, километра три будет.
Мальчишка, конечно, наврал - было все пять. Через час, Я изрядно притомившиеся, достигли блаженного берега. Сначала с уханьем попрыгали в воду парни, а затем визжа, нерешительно окунулись девчонки. Вода была холодная ключевая, тем не менее не вылезали, пока не начинала бить дрожь.
Потом Ромка завел всех трех лошадей в воду. Они долго пили, пока не утолили жажду. Но и даже напившись, из воды не уходили. Просто стояли, понуро склонив головы и отмахиваясь от слепней длинными хвостами. Ромка поливал их водой из ладоней, оглаживал горячие спины. Потом его осенила еще одна идея: забравшись на Серого, он нырнул с него, как с вышки. Эксперимент повторил, хоть и с потугами, Светик. Зато Михаил никак не мог взобраться на круп мерина, после каждого усилия сползал вниз под заливистый смех Натэллочки.
- Уж очень он скользкий! - обидчиво сказал Михаил, оставляя последнюю попытку и отходя к девчатам, нежившимся на золотистом песке.
Ромка вновь ловко вскочил на мерина и искоса кинул взгляд вокруг: видит ли его ловкость Ира. Но, увы, она не глядела на него. Расположившись в тенечке, Ира нежно смазывала каким-то составом по-мужски крепкую спину Стаса, лежавшего на животе с блаженным видом. Лицо Иры в этот момент было настолько отрешенно-печальным, что Ромка инстинктом влюбленного пронзительно понял, что она действительно любит Стаса и любит серьезно. Чувство неожиданной ревности и горькой обиды было настолько ошеломляющим, что Ромка, как куль, плюхнулся в воду, не пытаясь изобразить ласточку. Он плыл и плыл все дальше, пока не достиг противоположного берега, и там шлепнулся на песок в гордом одиночестве. Постепенно чувство ревности ушло куда-то, осталась лишь жалость к себе. Ромка несколько раз глубоко вздохнул и поплыл назад.
- Ну, чего разлеглись? - заорал он грубо, не глядя в сторону влюбленных, выводя лошадей из воды. - Так и обеда лишиться можно!
- Оставят чего-нибудь, - беспечно ответил Стас. - Впрочем, действительно пора!
Когда собрались в обратный путь, Ромка заметил сердито:
- Ребята, слазьте с подводы. Глядите, Машка еле идет.
И, показывая пример, повел Серого за узду. Спешился, забравшийся было на мерина, Стас и пошел рядом с Ирой, о чем-то весело болтая! Удивительно приятно было шлепать босиком по теплой дороге. Нога всей ступней погружалась в пыль. Постепенно Ромкино дурное настроение исчезло. "В конце концов насильно мил не будешь", - философски размышлял он. Неожиданно раздался цокот копыт. К ним приближался всадник. Резко остановив красивую небольшую рыжую лошадку, он заорал:
- Вам тут что? Детский сад? Где это вы прохлаждаетесь?
- Мы купались, - простодушно ответила Натэллочка.
- Купаться сюда приехали? А работать кто будет?
- Товарищ управляющий! Вы не нравы, - заспорил Стас. - Мы свое поле убрали, отдохнули немного и вот едем дальше.
- "Едем", - передразнил управляющий, - о работе не думаете, так хоть о животных подумайте. Вы понимаете, что они сгореть могут. Напоить их хоть догадались?
- А как же, - вступил в разговор Ромка. - И напоили, и вымыли даже.
- Ну, ладно, - несколько смягчаясь, сказал управляющий, поворачивая лошадь. - Марш в отделение, только не заблудитесь. Сейчас от развилки влево. А вечером еще поговорим.
Пришпорив лошадь, он умчался вперед.
- Сумасшедший какой-то, а не управляющий, - пожал плечами Светик.
Настроение у всех слегка испортилось, хотя своей вины ребята не видели.
Около шести добрались до конторы. Ромка со Стасом распрягли лошадей и пустили их в загон перед конюшней. На кухне они были встречены дежурными, которые забросали встревоженными вопросами:
- Где это вы пропадали? Заблудились? Правда, что сегодня кого-то из комсомола исключать будут?
- Сомлели вы тут, девочки, у плиты. Кого исключать? - уже начиная злиться, ответил Ромка.
- Женька сказал: "Кое-кому сегодня не поздоровится".
- Видели мы этого вашего Женьку... Дайте пожрать лучше чего-нибудь!
Кислые щи и какую-то немыслимую слипшуюся кашу, в которой торчали сухие коричневые куски мяса, ели без всякого аппетита. А Светик неожиданно встал и выплеснул кашу за плетень.
- Ты чего? - обиделась одна из поварих.
- Людочка, не обижайся, - не могу.
- Так уж лучше бы собакам оставил, - простодушно сказала вторая повариха. - Вот их сколько тут крутится.
- Значит, что человек, что собака - для тебя едино? Ну, спасибо, мать, - прищурившись, сказал Светик.
- Прекрати базар, - оборвал его Стас. - Схожу-ка я в контору, может, еще какое дело есть для нас.
Вышел он оттуда быстро, мрачнее тучи.
- Чего?
- Управляющий только рукой махнул. Конюх там матерится. Говорит, еще один день такой работы - и он без лошадей останется.
- Чего они окрысились? - удивленно крутя головой, сказал Михаил.
Он сидел в тени под плетнем, сложив ноги калачиком и жадно затягиваясь сигаретой. Рядом сидела Натэллочка. Приподнимая ворот платья, она дула себе на плечи и слегка постанывала.
- Обожглась я все-таки...
Ее большие голубые глаза были полны слез.
- Простокваша, говорят, помогает, - сочувственно заметил Ромка.
- А где ее возьмешь?
- Ой, Натка, твое счастье, - обрадованно сказала Люда. - У нас как раз молоко скисло! Много! Пошли вон туда за кухню, я тебя намажу!
- А при чем тут простокваша? - капризно сказала Натэллочка.
- Так простокваша и есть скисшее молоко! Ты разве не знала?
- Я думала - это такое в бутылках, - следуя за Людой, пролепетала Натэллочка.
- Хозяйки, - фыркнул ей в спину Ромка. - С такими способностями всю жизнь в старых девах проходите.
- Ромка, ты - ренегат, - выпалила Алка.
- Ты хочешь сказать - "ретроград"? - съехидничал Светик.
- Вот именно, - не смутилась та. - В наше время наоборот - мужья готовят.
- Как сказать, - покачал головой Ромка.
Издалека они услышали молодецкое: "Айхо, айхо, айхо!" Это с песней диснеевских гномов возвращался домой отряд косцов. Нарочито не замечая "сеношников", печатая шаг, прошли к умывальникам. Громко смеялись, поливая друг друга прямо из ведра. Рядком сели за длинный стол у кухни, жадно чавкая, начали есть.
- Хороша каша! Спасибо поварихам! - нахваливал Евгений.
- Это - гуляш, - зардевшись, призналась Люда и бросила уничтожающий взгляд на сидевшего поодаль Светика.
Тот с недоверием подошел поближе, пытаясь заглянуть в миски: не подмена ли?
Неожиданно со страшным визгом из-за кухни выбежала Натэллочка в купальнике, покрытая густым слоем чего-то белого.
- Что за крик?
- Они меня лижут.
- Кто?
- Собаки! Обступили и лижут, - плаксиво сказала Натэллочка.
- Так иди в комнату! - свирепо прорычал подошедший Стас.
- Там долго сохнуть, - капризно возразила девушка.
Продолжая стонать, она тем не менее удалилась в комнату.
В это время из-за стола поднялся Евгений, торжественно вручил пустую миску Людочке, приложив ложку к сердцу в знак благодарности. Та ответила книксеном.
Евгений повернулся к Стасу:
- Ну, командир! Раз наконец собрались все может поговорим?:
- Сейчас управляющий придет, - угрюмо ответил Стас, - тогда и поговорим.
- Ну, что же, - согласился Евгений. - Рассаживайтесь, ребятки, обсудим итоги первого дня.
"Косцы" сели своей группой, по-прежнему не разговаривая с "сеношниками". Напрасно толкался возле них Михаил, базаря и юродствуя. Его шутки никак не воспринимались. Наконец и он сел на траву между двумя группами.
Из конторы вышел управляющий в сопровождении учетчика. Привычно поискал глазами стол с красной скатертью. Не найдя, досадливо крякнул и, зайдя с другой стороны обеденного стола, оперся о него обеими руками.
- Подведем, значит, итоги первого дня, - сказал он. - Давай, Кузьмич.
Учетчик вытащил из планшетки синие листки, на которых было крупно написано: "Наряд", положил их на краешек стола, для чего-то разгладил их боковой частью ладони и сказал:
- Конечно, вроде с одной стороны, для начала неплохо. На силосе все выполнили норму, больше гектара на брата.
- Больше гектара! - присвистнул кто-то.
- Есть, конечно, и огрехи. Кое-где высоковато брали, неэкономно, значит. Но норма, как говорится, есть норма.
- Так, - сказал управляющий, - ну, а на сене? Скажи нам, Кузьмич, как на сене? Есть норма?
Кузьмич хихикнул и помотал головой, показывая, что хорошо понял тонкую иронию начальства.
- Семнадцать центнеров, - давясь от внутреннего смеха, выдавил он.
- Что - семнадцать центнеров?