"Одеколон - не самогон. Часть третья"
Но. Как говорится, всегда найдется кто–то круче тебя.
Мы уже давно шли Индийским океаном. Судовая жизнь вошла в привычную, размеренную колею, прерванную диким воплем первого помощника со шлюпочной палубы.
- Караул - орал он - убивают!!!
Для тех, кто не знает - в стародавние времена, на флоте была такая должность - первый помощник капитана. Он был призван блюсти наш моральный облик и руководит политической жизнью. А еще он был узаконенным бездельником - вахт не стоял и к судовым работам не привлекался. Наш был тихоня, особо не допекал. Раз в неделю лекцию прочтет о ядерной войне с империализмом. И пока. До следующего понедельника. Одна у него слабость была - он, после заката, любил быстрым шагом погулять по шлюпочной палубе. То ли с гиподинамией боролся, то ли ему так лучше думалось о судьбах марксизма–ленинизма.
И вот посреди океана, на шлюпочной палубе, он нос к носу повстречался с удавом. Удав свисал с лееров и с любопытством осматривал худенького помполита. Помполит орал так, что третий помощник на мостике, не раздумывая, дал сигнал общесудовой тревоги. Под руководством старпома удав был пойман и посажен в мешок. Следствие длилось не долго. Электромеханик Полукеев сознался сразу. Выменял удава на пиджак. Пиджак был старый, рваный. Либо выбросить, либо выменять на что–то. Вот он и поменял. Тем более, что удав был мирный. Сонный какой–то. Все время лежал под койкой, в рундуке, и не шевелился. А то, что он может проголодаться, Полукееву в голову как–то не приходило.
На следующий день, в черновом вахтенном журнале, появилась запись. В точке ноль градусов десять минут северной, пятьдесят один градус двенадцать минут восточной мешок с удавом выброшен за борт. Исполнитель Полукеев. На такой записи настоял первый помощник.
10.10.2009
"Любовь к животным"
На вопрос люблю ли я животных я всегда отвечаю, что работаю директором мясокомбината.
Однако, история о другом. Максим Леонидович служил третьим помощником на т/х с простым, православным названием "Уильям Фостер". С приходом в Дар–эс–Салам он потерял покой.
Быть в Танзании и не съездить на экскурсию в национальный парк - это преступление!
И все. Ну весь экипаж с ним соглашался.
В конце - концов, он уломал капитана и тот пригласил судового агента, что бы обсудить вопрос коллективной экскурсии. Оказалось все просто. Такие экскурсии есть. Но надо платить. Из своего кармана. Половина желающих отсеялась. Но Максим Леонидович был не удержим. Он собрал группу инициативных товарищей из девяти человек, которые, не смотря ни на что, хотели посмотреть слонов. А в экскурсионный автобус влезало десять. Нужен был последний, десятый. Тогда сумма за экскурсию становилась приемлемой. Десятым стал помполит. На общесудовом собрании он предложил оплатить экскурсию из средств судового культфонда. И поехал бесплатно.
Выехали рано и ехали долго. В глубь Африки. Слонов не было. Кондиционера в автобусе тоже. Было жарко, хотя по–местному была зима и негры мерзли. Через пять часов прибыли в какую–то деревню, где нас пытались накормить и втюхать какие–то коврики по сто долларов. На ломаном английском гид сообщил нам, что мы на территории национального парка Танзании. Максим Леонидович на ломанном русском спросил:
- А где же слоны?
Гид замахал руками и стало ясно, что слоны везде. Кругом нас. Уже можно смотреть. Тогда Максим Леонидович прижал гида к стенке хлипкой хижины и вежливо, на прекрасном английском, попросил вести нас к зверям. Росту Максим был один метр девяносто сантиметров и весил как средний слон. Гид обречено кивнул и пригласил всех в автобус. Снова ехали. И вот, как в сказке, или передаче "Клуб кинопутешественников" мы увидели стадо жирафов, в другой стороне - несколько львов, вдали паслось стадо антилоп. Прямо перед нами - три огромных слона. Автобус встал. Торжествующий гид плавно повел рукой - мол, нате, смотрите, однако автобуса распорядился не выходить. Ошарашенные, мы дружно вертели головами. Если на свете и есть рай, то это было то самое место.
Райский покой нарушил Максим Леонидович. Сменив объектив на фотоаппарате, он вылез из автобуса и крадучись двинулся к слонам.
- Стоп - кричал гид.
Но было поздно. Макс не слышал, он крался и снимал, снимал, снимал.
По началу, слоны на третьего не обратили ни какого внимания. Но когда он пересек не видимую черту, самый здоровый слон растопырил уши, поднял хобот и громко затрубил. Максим Леонидович продолжал движение. Здоровый слон вышел вперед и снова затрубил. Два других слона приняли угрожающие позы и встали рядом со старшим. Но Макс не внял предупреждениям. Низко пригибаясь, с фотоаппаратом на перевес, как фронтовой корреспондент, он шел прямо на слонов. Те переглянулись (мол, товарищ не понимает) и рысью двинулись на третьего, равномерно ускоряясь и не переставая трубить.
Максим Леонидович оторвался от видоискателя и поднял глаза. Слоны, раскачивая бивнями, строем уступа приближались к нему. Третий бросился бежать. И, что характерно, он побежал к автобусу.
- Все из автобуса - истошно закричал гид
Мы послушно выскочили и оказались в чистом поле, лишенные хоть какой–то защиты.
- Вот уж на хрен - пробормотал электромеханик.
И полез обратно в автобус. Все полезли за ним. Слоны приближались.
- Беги в сторону, беги в сторону - орал первый помощник - Шеф, давай газу.
Это он водителю. Водитель, с отвисшей челюсть, тыкал ключом. Мотор не заводился.
- Максим Леонидович - помпа орал третьему - уводи зверей. Здесь люди.
Макс послушно повернул на девяносто градусов и прокричал:
- Беру слонов на себя. Спасайтесь.
Слоны только этого и ждали. Они остановились, фыркнули и, повернувшись к нам огромными жопами, побрели обратно.
Тяжело дышащий Максим Леонидович забрался в автобус. Мотор завелся и мы поехали обратно. Ехали молча, искоса поглядывая на третьего…
Через неделю, на рейде Занзибара, Максим Леонидович обратился к капитану и попросил разрешения взять рабочую шлюпку и съездить на пляж. Группа, мол, готова. Все хотят отдохнуть. Покупаться.
- Ну что ж, поезжайте, неугомонный вы наш - задумчиво ответил капитан - только смотрите, что б акулы вам там чего–нибудь не откусили…
23.09.2009
"Не добрый я"
Недавно одна хорошая знакомая, можно сказать друг, заявила - не добрый я. А я на это вот что сказать могу. Стояли мы на т/х "Пионер Белоруссии" в п/п Кемь (это на Белом море). Выгружаем спокойно продукты питания для мирного населения. Вдруг - крик, вой. Доктора сюда. На причале местный тракторист лежит, а из спины кол от забора торчит. Он пьяный на Беларуське ехал и из кабины вывалился - прямо на кол. Тащить его в деревне не куда, вот и приволокли к нашему пароходу. Все сбежались. А доктора нет. Прячется. Нашел я его. Привел к трактористу. Тот дышит еще. А наш доктор и заявляет:
- Ничем помочь не могу. Я, видите ли, ухо–горло–нос…
Все и онемели.
- Вот если бы кол в горло попал, то тогда я бы мог… А так нет… Специализация у меня другая.
- Специ–а–л-изация, блядь…. - прошипел старпом и побежал связываться по радио, что б нормального врача вызвать.
Через двадцать минут приехало местное медицинское светило. Подошел он к бедолаге хрипящему и говорит: "Переверните его на спину."
Я молодой был, горячий, правила оказания первой помощи знаю. Кричу нельзя его трогать, помрет сразу.
- Ни чего - говорит местный доктор - переворачивайте.
Наш судовой эскулап тут как тут. Раз, и перевернул тракториста на спину. Тот сразу и помер. Только ногами пару раз успел дернуть.
- Ну что, коллега - говорит местный доктор нашему - пойдемте к вам заключение о смерти писать. У вас, кстати, бланки есть? А то у меня кончились.
И так, под ручку, направились к нашему доктору в каюту.
А старпом ошалелый еще долго на причале стоял, повторяя:
- специализация, блядь, специализация…
30.02.2009
"Генералы песчаных карьеров"
Особенностью плавания на т/х "Пионер Белоруссии" было катастрофическое отсутствие заграничных рейсов. По меткому выражению, он ходил только "на право". Если смотреть из Архангельска. И вот, вдруг, появилось рейс - задание: пилолес на Италию. С одной маленькой оговоркой - перед этим рейс на Гремиху, с песком. Причем обернуться надо быстро, суток за четверо. Иначе, пилолес на Италию увезет кто–нибудь другой. Ну, песок, так песок. Что только не возили. Главное - Италия. Старпом, правда, сразу выразил сомнение в успехе предварительного мероприятия (т. е. блиц рейс на Гремиху). Но прочь сомнения. Все ресурсы мобилизованы. Соломбальские стивидоры, подмазанные водкой Smirnoff, тушенкой и несколькими палками вареной колбасы, трудились как черти, в три смены. И через 21 час т/х "Пионер Белоруссии" тяжело отвалил от причала. Четыре с половиной тысячи тонн песка аккуратными кучками лежали в трюмах.
- Карты на переход готовы? - капитан доброжелательно смотрел на меня.
- Конечно. Готовы. В лучшем виде. В верхнем ящике стола. - ответил я.
- Вы вперед посмотрите, а я поработаю. Предварительную прокладочку сделаю. - Ну не капитан, а чистый мед.
Мое смотрение вперед было прервано криком оленя, потерявшего рога.
- Где, … твою мать карты? Где, б…, масштаб? Что это за х… заиндевелая?
Дело в том, что карты на этот район - секретные, получать их надо в спец. Оделе и т. п. и т. д. В предвкушении солнечной Италии об этом ни кто не вспомнил. А я этого не знал. Я был очень молодой и борзый. Третий помощник капитана.
- Ну третий, б…ь. Сейчас я тебе гланды буду рвать, через задний проход.
Капитан был настроен очень серьезно.
- Да будет вам, Василий Павлович. Разберемся как ни будь. Вон и второй говорит, что несколько раз бывал в Гремихе. Там все просто. Одни створы, прямо к причалу, глубины большие. Да и лоцман есть. На 5 канале. Упремся - разберемся.
- Сначала тебе упереться придется, что б не так больно было. - Капитан был в ярости. - Понасажали тут, цветы невского проспекта. (Надо отметить, что капитан Селиванов не любил Питерских, из трех штурманов двое у него были из Ленинграда) - Все перерой, все что есть по Гремихе - мне в каюту. Через час.
Короче, кое- как подготовились к заходу. Подошли к Гремихе на рассвете. Все бы зашибись. Да только туман. Не то, что створы, бака не видно. И лоцмана на 5 канале нет. И на других каналах то же нет. Вообще никого нет. Только мы и туман. Но потихоньку, по радару, по эхолоту, с матерком, подползли к причалу. Уперлись в него своим могучим носом. Стоим. Ждем, когда нас обслужат. На причале никого. Спустили с бака матроса на причал. Ошвартовались. Туман рассеялся. Никого. Полу развалившийся причал, мы и печальные северные сопки. Рация уже раскалилась. На всех каналах все окружающей тундре сообщили, что столь необходимый песок прибыл. А старпом рядом аж подпрыгивает. Уж очень в Италию хочется. Надо разгружаться. Вдруг на причале появился капитан–лейтенант. Военно–морской. И начал орать. Если отбросить матерные слова, которые он употреблял, то он ни чего не сказал. А если не отбросить… Смысл таков: нам нельзя здесь находится, это закрытый район, он имеет право стрелять, убирайтесь отсюда немедленно. И пропал. И тишина. Старпом перестал подпрыгивать и сказал, что нужно действовать. Он решил отправиться на разведку, найти кого–следует и организовать выгрузку этого долбанного песка.
Привезли его быстро. Два матросика с автоматами, на УАЗике и капитан–лейтенант. Тот самый. Я говорит его сейчас расстреляю. Властью, данной мне Союзом Советских Социалистических… ну и т. д. Ели спасли старпома. Опять стоим. Тишина. Часика через два подъехали три УАЗа. Колпаки на колесах серебряные, блестят. На шинах белые полоски, для понта. Из каждой машины вылезло по одному капитану первого ранга. Мордастые, толстые. И полезли по трапу к нам на борт.
- Ну, все, ховайся старпом. - говорю я. - По твою душу чрезвычайная тройка приехала. Плакало твое капитанство.
Старпом исчез.
- Ну, хлопче, где ваш капитан? - спросили меня перворанговые.
Через несколько минут из каюты капитана доносилось: где ж вы были, нам этот песок по зарез как нужон, где ж вас носило. Стоп, больше не лей, рано же еще. Банька? Да.
Через сорок минут на причале стояла очередь из военных грузовиков в кузова, которых мы начали перегружать песок. Матросов с лопатами было около дивизии. Песок аккуратно выгружался из грузовиков в 200 метрах от причала. Ближе к полуночи позвонил капитан.
- Третий, найди второго, пусть тащит бумаги на подпись. Они готовы подписать.
Рейс заканчивался. Один старпом испытывал огромное чувство не удовлетворения. Он долго искал предлог, что бы зайти к капитану. Пока там военно - морское начальство. Зашел и нажаловался большезвездым дядям на капитан–лейтенанта. Тот был извлечен из–за кучи с песком, доставлен на место и образцово–показательно выебан. Старпом был отомщен.
Утром следующего дня мы отошли. Без швартовщиков, без карт, без лоцмана, опять в тумане, без капитана (отдыхал в каюте). Под командой старпома. Через год Виктор Аркадьевич стал капитаном.
12.03.2009
"Битва с железным ящиком"
Штивало так, что "пионер" почти задевал своими рогами воду. Везли удобрения из турецкой Бандермы в английский Ливерпуль. Февраль в Средиземке встречал 8 бальным штормом. Качало восьмой день. Спать могли только самые стойкие.
Я проснулся от не знакомого звука. Что–то сильно гремело на корме.
- Старпом, закрепите же этот ящик - донесся голос капитана из коридора.
Ага, понятно. Вот что грохочет. Оторвало помойный бак на корме. Он такой же, как и те, что стоят у нас во дворах, для мусора. Только в морском исполнении он был приварен к леерам. И мог опрокидываться. За борт. Когда никто не видит. На часах было 06.30. Сон на сегодня закончен. Я оделся и вышел на шлюпочную палубу. Ниже меня, на жилой палубе стояли боцман и колобаха (плотник) и печально смотрели, как волны гоняют мусорный бак по корме. Спуститься вниз и закрепить его они не решались. Заливало. Появился старпом, решительный и целеустремленный.
- Так, что стоим. Надо крепить. Пока он нам все на корме не раскурочил.
- Так сильно заливает, Виктор Аркадьевич. Смоет еще. - в глазах боцмана светилась пенсионная тоска.
- Эх… - старпом махнул рукой и полез вниз.
В этот момент огромная волна подошла с левого борта и с ласковым шипеньем накрыла корму.
- Все, пиздец старпому - боцман занервничал.
Вода с шумом ушла. На трапе, вытаращив глаза и набрав в рот воды, висел старпом. Живой и здоровый. Одним прыжком оказался рядом с боцманом и плотником. Он уже собрался открыть рот и сказать, что думает о дальнейшей судьбе колобахи и боцмана. Но не стал. Прислушался. Волна, едва не угробившая старпома, чудесным образом расклинила мусорный контейнер между леерами и кнехтами правого борта. Старпом свысока глянул на боцмана:
- Ни хера не можете. Все приходится самому.
Он тут же зашел в каюту капитана и доложил:
- Имущество закреплено, Александр Васильевич. Я схожу, переоденусь в сухое?
Со старпома стекало. На капитанском ковре образовалось огромное мокрое пятно.
С любовью и нежность, глядя на старпома, капитан произнес:
- Идите, идете. Переоденьтесь. - и, помолчав, добавил:
И берегите себя.
12.11.2009
"Огни святого Эльма"
Вахта третьего помощника - самое безобидное время на пароходе. Даже, если чего захочешь натворить - не дадут. В 21.00 по судовому на баке появились вспышки холодного, голубого цвета. Темно, встречный шторм, 5–6 баллов, средний вперед. Как судно залезет носом в волну - так на баке сияние. Я не долго думал - звоню в красный уголок, где весь экипаж кино смотрит. Прошу капитана подняться на мостик.
- Что случилось? - спрашивает.
Объясняю. В этот момент судно клюет носом в волну. На баке - мерцающая иллюминация. Что за хрень?
- Вызовите на мостик электромеханика.
Вызываю. Приходит наш электормен, пожилой уже и очень на Вини Пуха похож.
- Объясните, что это? - капитан рукой показывает на бак, где опять начинается мерцание голубого цвета.
- Это, это … огни святого Эльма, наверное - уверенно отвечает электромен.
- Так, огни говоришь. Оба одевайтесь и пиздуйте на бак, проверьте, что там. В машине, сейчас дам малый, люди будут на палубе.
На палубе было не уютно. Бак заливало и когда вода попадала под фальшборт, два оголенных провода начинали коротить. Вспышками и с треском. Электромен подошел к проводам и давай хватать их рукой в драной рабочей рукавице. Я мгновенно вспомнил правила оказания первой помощи при поражении электрическим током. Встал на одну ногу и шарил глазами в поисках деревянной палки. Электромен добился своего. Его шарахнуло током. Он отскочил. Рукавица дымилась.
- Хуйня, Андрюха, 220. Пошли, я отключу на ГРЩ.
С тех пор я уважаю электромехаников. Ведь они определяют напряжение на ощупь.
11.11.2009
"Боцман и Маргарита"
Когда пароход заходит в порт с названием Кандалакша - жди чего угодно.
Северное лето стояло в своем оглушающем разгаре. Штиль. Легкое марево над водой. Тучи летающих и кусающихся насекомых. После рабочего дня - звенящая тишина. Я стою на вахте. У трапа. Подменил вахтенного матроса, отправив его заниматься какой- то хренью. Лениво так, что шевелиться не хочется. Со мной у трапа стоит боцман. Яковлевич. Старый. У него в каюте дембельский календарь. Он на нем дни зачеркивает. Сколько до пенсии осталось. Иногда окликнешь его:
- Яковлевич. Сколько до пенсии?
- Пять месяцев и четыре дня! - улыбаясь во все лицо, бодро отвечает будущий пенсионер.
На судне, кроме вахты, никого не осталось. Ушли в культпоход, в город. В местный кабак. Вкусить, так сказать, местного вина и женщин. Яковлевич топчется рядом со мной, надоедая рассказами, как он будет жить на пенсии. И это сильно достает.
- Яковлевич - говорю я - что сидишь на пароходе? Сходил бы в город, пробзделся.
- Да что мне там делать? Пусть молодые погуляют. - отвечает он.
- Да ладно, что тебе и заглянуть в Кандалакше не к кому?
Старый боцман долго молчит. Видимо в уме перебирает варианты. Я физически чувствую, как скрипит его старый ум.
- А вообще, да - вдруг говорит он - схожу, погуляю.
Через пять минут, одетый в новые брюки и рубашку, старый боцман сходит по трапу. Я шутливо отдаю ему честь.
- Смотри там, не очень. В конфликты с местным населением не вступай. - напутствую я его.
Он машет рукой. Типа ладно.
Вахта течет своим чередом. Тупо и вяло. Народ возвращается из города, делится впечатлениями. Все как всегда. За разговорами время летит быстро. Скоро полночь. Только светло - полярный день. Из - за штабеля контейнеров появляется Яковлевич. Походка твердая. Как на параде. Поднимается по трапу. Встает со мной рядом, облокотившись на планширь. Закуривает.
- Ну, как сходил? - лениво спрашиваю я.
Яковлевич молчит, вдумчиво выдыхая дым.