- После того, как ты поймешь, что поступила правильно, съездив туда, побывав в Рейнснесе и разведясь с человеком, до которого тебе нет дела.
- Аксель, ты всегда забываешь одну вещь.
- Какую?
- Не в твоей власти изменить мою жизнь или мои мысли. И, между прочим, мне есть дело до Андерса.
- Ну ладно, не будем спорить. Поезжай одна. И выбери наконец! Меня… или его. Раз и навсегда!
- Если не ошибаюсь, такой разговор или очень похожий у нас с тобой уже был. В прошлый раз. После прошлого письма.
- Черт!
- Впрочем, маленькая разница все же есть.
- Какая?
- На этот раз я все-таки поеду. Этим же летом. И одна.
Аксель этого не ждал. Он смял полотенце и швырнул его в стену. Потом пересек комнату, схватил пальто и шляпу и, не дав себе времени надеть их, вылетел за дверь.
Дина положила зеркало на комод, последний раз взглянула на себя и натянула перчатки. Но в глубине светлых глаз уже заняла свое место пустота.
Она вышла из подъезда. Аксель курил на улице. Курил как одержимый, словно от этого зависела его жизнь. Он раскаивался в своих словах. Но было уже поздно. Он понял это, как только увидел ее глаза. Она сделала свой ход.
Книга вторая
Глава 1
Как в воде лицо - к лицу, так сердце человека - к человеку.
Книга Притчей Соломоновых, 27:19
Стоял холодный майский день 1878 года, все собрались в гостиной. Анна в окно следила за приближающейся лодкой Вениамина.
Пришла Сара читать Андерсу газету, зрение у него стало еще хуже. Как обычно, Анна и Карна тоже слушали Сару. Иногда она развлекала их, читая им списки пассажиров, едущих на пароходе. Она то жеманилась, изображая важную даму, то переходила на раскатистый бас, если среди пассажиров, направлявшихся на север или, напротив, на юг, попадались высокопоставленные личности с громкими званиями.
Пройдясь по адресу амтмана и какого-то английского лорда, она вдруг замолчала.
Молчание длилось так долго, что Андерс вынул изо рта трубку и нетерпеливо спросил:
- Ну а дальше?
И тогда Сара произнесла тихо, но внятно:
- С гамбургским пароходом "Харальд Прекрасноволосый", прибывшим в Берген третьего мая, приехала фру Дина Бернхофт.
Сара сидела в качалке, поставив ноги на раму, но, произнося эти слова, она перестала качаться. Просто сидела, выпрямив спину. Не глядя на Андерса, она опустила газету на колени.
Никто не шелохнулся, все молчали.
Наконец Анна отвернулась от окна и взглянула на Андерса.
На мгновение его лицо покрылось смертельной бледностью. Он прижал руку к сердцу. Подбородок немного опустился. Словно превозмогая сильную боль, Андерс прикрыл глаза. Потом выпрямился и попросил:
- Прочти-ка это еще раз.
- Я тоже хочу прочитать! - сказана Карна и потянулась за газетой. Сара неохотно отдала ей газету.
Карна долго смотрела на буквы, прежде чем из них сложились слова. Слова "гамбургский пароход" не сразу дались ей, и Сара шепотом подсказала их Карне.
Карна оскорбленно глянула на нее.
Андерс глубоко втянул в себя воздух и резко выпустил его:
- С-с-с-скажите!
Анна вышла в буфетную и налила стакан воды. Принесла Андерсу. Но Андерс не сразу заметил его. Она стояла и держала стакан, пока он пил, словно он был тяжелобольной.
Посидев немного с незажженной трубкой в руке, он медленно встал и поднялся на второй этаж.
Анна шла за ним по коридору. Но остановилась перед лестницей, понимая, что оскорбит его, если поднимется вслед за ним.
Наконец его дверь закрылась.
Она растерянно поглядела на пустую лестницу, потом вернулась в гостиную и забрала у Карны газету, чтобы самой прочитать любопытное сообщение.
- Ведь я уже прочла… - Карна замолчала.
- Да, Карна, твоя бабушка наконец приедет домой! - сказала Анна. В ее голосе не слышалось радости, какую должна была вызвать такая новость.
Лодка Вениамина пристала к берегу. Они даже не заметили этого и узнали о его возвращении, лишь когда в коридоре послышались его шаги.
Карна бросилась ему навстречу, чтобы сообщить важную новость.
Сара попрощалась и тихонько ушла. От нее о приезде Дины узнали Стине и Фома.
Вениамин замешкался в дверях. Потом поставил свой чемоданчик на полку и медленно расстегнул жилетку.
- Только этого нам… Как Андерс?
- Поднялся наверх, - шепотом ответила Анна и прошла в гостиную.
Карна потребовала, чтобы Вениамин поднял ее. Но он, наверное, забыл, как это делается. Он просто взял ее за руку и пошел следом за Анной.
- Как он отнесся к этой новости?
- Тяжело. Думаю, у него что-то с сердцем.
Ничего не говоря, Вениамин взбежал по лестнице.
- Почему вы не рады приезду бабушки? - спросила Карна.
- Мы рады! Просто мы очень удивились, - спокойно ответила Анна.
- Но Андерс не хочет, чтобы она приехала, правда? Потому он и ушел наверх?
- Андерс тоже рад, просто он всегда боялся, что не дождется этого.
Вениамин спустился в гостиную.
- Он говорит, что был удивлен. И только. И сердце у него не болит.
- Но я видела, что ему стало плохо, - упрямо сказала Анна и протянула Вениамину газету.
Он сел на краешек стула. Глаза быстро нашли список пассажиров.
- Да! Вот это новость!
- Ты тоже не рад, папа? - спросила Карна и забралась к нему на колени.
- Рад! - уверенно ответил Вениамин.
- Тогда почему вы все такие странные?
- Потому что это для нас неожиданность, - смущенно ответил он.
- И потому что бабушка не предупредила нас о своем приезде, чтобы мы успели приготовиться! - подхватила Анна.
Карна переводила взгляд с одного на другого.
Анна открыла дверь в столовую, ушла туда и села за пианино. Взяла несколько аккордов, но, передумав, весело заиграла что-то другое.
- Наконец-то к нам приедет кто-то из другого мира! Кто-то, с кем можно поговорить! Поиграть в четыре руки. Кто любит музыку! Это же замечательно!
Именно этого Карне и не хватало. Анниной радости. Она обхватила руками шею Вениамина.
- Беги на кухню, - улыбаясь, сказал он ей, - скажи, что к нам приезжает бабушка и что я хочу есть. Пусть мне чего-нибудь принесут. Хотя бы холодный обед.
И Карна убежала.
Анна перестала играть.
- Если пароход не опоздает, Дина будет здесь через три дня, - сказала она.
Карна прибежала обратно, она была взволнованна:
- Бергльот спрашивает, знает ли бабушка, что пароход больше к нам не заходит и что ей придется сойти в Страндстедете.
Анна полагала, что Дине это известно.
Вениамин молчал, он стоял спиной к ним и смотрел на пролив.
- Интересно, что эту новость нам принесла газета, выпускаемая выскочками с Олаисеном во главе в качестве главного акционера. И что Дина сойдет с парохода на пристань Олаисена! Чего только не бывает! - сказал он, ни к кому не обращаясь.
- Разве это имеет значение? - Анна подошла к нему.
- Конечно нет! - Он засмеялся.
В связи с приездом Дины у Бергльот возник вопрос, который сама она решить не могла. Она посоветовалась со Стине. Но и Стине не могла ей помочь.
Тогда Бергльот обратилась к Анне. Анна не сразу поняла, о чем идет речь.
- Так что же ты хочешь знать?
- Фру Дина… где она будет спать? В спальне Андерса? Или в какой-нибудь другой комнате?
- Спроси у самого Андерса.
- Нет, Боже упаси… Ему опять станет плохо. Как тогда, когда он узнал, что она приезжает.
- Ладно… я сама поговорю с ним.
Анна задала этот вопрос Вениамину, когда они остались одни. Он считал, что Дине нужно приготовить мансарду. Не надо тревожить Андерса по пустякам.
- Как будто он у нас недееспособен! - Анна растерялась.
- Нет, конечно. Но зачем смущать его такими вопросами. Будет только хуже.
Заметив, что Андерс спускается к лодочным сараям, Анна быстро пошла за ним. Ей хотелось поговорить с ним наедине.
Стараясь подладиться под его широкий шаг, она сразу заговорила о деле.
Андерс спокойно отнесся к этому разговору. Но уголки губ у него шевельнулись, приподняв усы.
- Мы с Диной женаты только на бумаге. И не спали вместе с тех пор, как Вениамин перестал быть ребенком. Я помогал ей его воспитывать. По-моему, не стоит донимать ее такими вещами. А что касается меня, так я рад, что она решила погостить дома.
Анна молчала, продолжая идти с ним в ногу. Андерс остановился и добродушно сгреб ее в объятия.
- Хорошо, если в доме достаточно комнат, чтобы у каждого была своя. Это только вы с Вениамином не можете друг без друга.
Анна наблюдала за ним. Он, безусловно, был ее другом. Несмотря на то что они были такие разные, они любили поговорить о всякой всячине. Она научилась понимать истинный смысл, который он вкладывал в свои простые слова. Он же любил с закрытыми глазами слушать, как она играет. Они часто коротали время вдвоем.
У Андерса была густая седая шевелюра. Жесткие усы, гладко выбритые щеки. Он всегда щурил глаза, словно пытался разглядеть суть чего-то, скрытого от других. Фигура у него была сильная и статная.
- Когда ты видел ее в последний раз?
- Целую вечность тому назад. Я уже давно перестал считать годы. От них превращаешься в морского призрака.
- В кого?
- В морского призрака. Знаешь, он обычно появляется на киле перевернувшейся в море лодки.
Анна задумчиво кивнула. Потом стиснула ему руку и прижалась к нему.
- Тебе интересно, какой она стала?
- Ну… Не стану отрицать.
- Ты все еще любишь ее?
- По-моему, собирается дождь. - Он прикрыл ладонью прищуренные глаза.
Анна сбоку украдкой наблюдала за ним.
Он немного смущенно похлопал ее по плечу:
- Самое важное, что ты приехала к Вениамину. Это будущее! А прошлое у каждого свое. Изменить его мы уже не в силах. Не мучай себя этим.
Карна не узнавала взрослых. Они что-то знали, но не говорили об этом. Что-то, что случилось еще до ее рождения и было связано с бабушкой. Они как будто даже побаивались ее приезда. Карне казалось, что они заговаривают о чем-то своем, как только она выходит из комнаты, и ей было неприятно.
Андерс теперь редко бывал в гостиной и все время проводил в пакгаузах или в конторе. За столом он почти не смотрел на Карну и молча разглядывал что-то у нее за спиной.
Остальные спешно готовились к важному событию. Больше других были похожи на себя Анна и Сара. Но и у них на лицах было написано: "Не мешай мне! Я думаю!"
Карна поднялась на чердак, чтобы рассказать бабушке, что делается в Рейнснесе. Она захватила с собой красное платье и по обыкновению расстелила его на полу.
Но бабушка не захотела надеть платье.
- Пожалуйста, бабушка! - шепотом попросила Карна - лаз был открыт, и ее могли услышать.
Но ничего не изменилось.
Впрочем, бабушка плыла сейчас на пароходе, и у нее могла быть морская болезнь. Но сказать-то об этом она могла бы! Зачем она притворяется, будто ей нет дела до Карны?
- Как ты думаешь, будет у меня когда-нибудь муж или нет? - сердито спросила она.
Платье по-прежнему лежало неподвижно.
- Если ты не наденешь платья, я его сомну и брошу в погреб! - пригрозила она и подождала ответа.
Нет, бабушка решительно не хотела надевать сегодня платье.
- Если ты его не наденешь, я тоже буду сердиться, что ты к нам приезжаешь! Как все остальные!
Но и это не помогло.
Наверное, бабушка плывет сейчас где-то в музыке моря и потому не может надеть на чердаке свое платье. Но если у Карны случится припадок, бабушка сразу обратит на нее внимание.
Карна встала и долго смотрела на дневной свет, проникавший наверх через лаз. Она не моргала. Луч света играл с двумя дохлыми мухами, валявшимися на полу возле лаза. Слабое, едва заметное дуновение шевелило их крылышки. Но ведь Карна видела, что мухи мертвые. Может, бабушка тоже умерла? Перед самым приездом! И поэтому не хочет надевать платье?
Чтобы выяснить это, Карна попробовала вызвать припадок, но из этого ничего не получилось. В конце концов она уронила голову на руки и заплакала.
Ей было слышно, как внизу хлопочут Анна, Бергльот и служанка. От этого Карне стало еще более одиноко. Она потеряла бабушку, уступив ее той, чужой, которая должна была приплыть на пароходе.
Глава 2
Дул западный ветер, и небо было тревожное, когда они на двух лодках отправились в Страндстедет встречать бабушку.
- В такую погоду хорошо было бы идти на "Лебеде", - заметил Андерс.
Вениамин промолчал. Мало того, что Олаисен купил у Андерса шхуну и переделал ее в пароход. Он теперь возил на ней наживку на Лофотены и в Финнмарк, и это приносило ему неплохой доход.
Но сегодня главной была Дина.
В Страндстедет пароходы приходили три раза в неделю, и те, что шли на север, и те, что возвращались на юг. Почта же поступала дважды в неделю, а гамбургские пароходы - по четвергам, если они вообще ходили.
Они поставили свои лодки у причала Олаисена. Там были и трапы, и вообще царил порядок. Пахло свежими просмоленными бревнами.
Они были на берегу задолго до того, как послышался призывный гудок парохода. По причалам с грохотом катили бочки, из открытых дверей пакгаузов отдавались приказы, скрипели лебедки.
Встречающие болтали о пустяках, которые в другое время даже не пришли бы им в голову.
Было пасмурно. Моросил дождь, но ветер стих, когда начался отлив.
Карна держала Вениамина за руку. На ней было новое зеленое пальто с бархатным воротником. Но, как и все остальное, оно выглядело на ней так, словно вот-вот сорвется и улетит. Из-за тревоги, мучившей Карну, нарядная одежда выглядела на ней нелепо.
Ее это не смущало, но взрослые то и дело делали ей замечания: "Застегни пальто! Завяжи шнурки! Опять у тебя шапка съехала набок!" Или что-нибудь еще в том же духе.
Иногда она старалась угодить им, даже если не была с ними согласна. Их одергивания явно оставляли ее равнодушной.
Она вообще не слышала, что ей говорят, и стояла на ветру в пальто нараспашку. Ее оставили в покое. Тем более что на пути в Страндстедет у нее дважды чуть не случился припадок.
Вениамин раскланивался направо и налево, держа Карну за руку, и старался побыстрее закончить очередной разговор, но так, чтобы не обидеть заговорившего с ним человека.
Анна придерживала шляпку, ее большие голубые глаза были прикованы к серой воде. Порой она взглядывала на Вениамина и улыбалась.
Андерс стоял позади всех, прислонившись спиной к высокому штабелю из ящиков. Все давно привыкли к замкнутому выражению его лица. Он не выставлял напоказ свои чувства. Но никто и помыслить не мог, чтобы он не приехал встречать возвращавшуюся издалека Дину.
Пока пароход с грохотом и свистом пришвартовывался к причалу, Андерс хватался то за очки, то за трубку, словно не понимая, что же ему больше нужно.
Наконец он сдался, убрал и очки, и трубку и стоял, захватив рукой воротник тужурки, другая его рука неподвижно висела вдоль туловища.
В Страндстедете уже все знали, что Дина из Рейнснеса возвращается домой после многих лет, проведенных за границей. Люди собрались к гамбургскому пароходу, чтобы своими глазами увидеть, какой след оставили на ней эти годы. Особенно те, кто когда-то знал ее.
Она не стояла у поручней, пока пароход подходил к причалу. Не увидели ее и когда был спущен трап. Все ждали с волнением. Коротышки поднимались на цыпочки, чтобы шляпы стоящих впереди не загораживали им пароход, - хозяйки с мешками картошки за спиной, телеграфист в фуражке, экспедитор с кожаным портфелем.
Говорили, что у Олаисена теперь слишком много обязанностей, чтобы самому исполнять еще и обязанность экспедитора. На эту должность он нанял какого-то молодого человека с островов.
Поскольку Дина из Рейнснеса сразу не показалась, интерес людей вскоре переключился на другое.
Когда трап опустел, дверь салона снова открылась. Оттуда вышла высокая стройная женщина в темно-зеленом дорожном костюме. Лица ее не было видно. Его скрывала широкополая шляпа с вуалью, подвязанной под подбородком.
Андерс узнал и в то же время не узнал ее. Она шла словно в белом болотном тумане - он был без очков.
Он часто гадал, как она теперь выглядит. Нет, он не думал, что она стала некрасивой и старой, но все-таки она должна была немного поблекнуть…
Дина была не такая полная, как раньше, - это он сразу заметил. Худоба шла ей, но делала ее другой. Незнакомой. Может, она была уже слаба для сильного ветра? Как темный, видавший виды парус с побелевшими швами.
Андерс вдруг подумал, что видел ее в разных состояниях. Не всегда уверенной в себе, с твердым взглядом. Так уж было ему суждено. Ему показалось, что сейчас она похожа на ту Дину, которая когда-то чуть не истекла кровью в Фолловом море.
Однако женщина, вышедшая из салона парохода, вовсе не выглядела несчастной. Она нашла себя. Или он ошибается?
Дина остановилась у трапа. Потом взялась рукой за поручни и медленно, ступенька за ступенькой, стала спускаться к ним. Она понимала, что сейчас за ней наблюдает пятьдесят пар придирчивых глаз.
Андерс снял руку с воротника и большими шагами двинулся ей навстречу. Сколько раз он видел это во сне! Сколько раз во сне подходил к ней и брал ее руки в свои!
Когда-то, когда в Рейнснес еще заходили пароходы, он сам плавал на лодке, чтобы встретить ее. Ее спускали к нему с парохода, она была так близка, так осязаема. И дело вовсе не в том, что в ту пору зрение у него было лучше. Нет, просто в нем тогда был жив ее образ. Не только в голове. Во всем теле.
В последние дни он много раз представлял себе их встречу в Страндстедете, все было, как сейчас. Небольшие отличия не сделали мысли о встрече менее правдоподобными.
Правда, он и подумать не мог, что на Дине будут перчатки. Зачем они, разве у нее на руках нет кожи?
Но делать было нечего, он взял в руки ее перчатки и кашлянул, прочищая горло. А потом громко отчеканил, чтобы его слышали все, кто стоял вокруг:
- Благослови тебя Бог, Дина! Добро пожаловать домой!
В последующие часы эти слова летали над Страндстедетом. Дразнили, как запах пищи дразнит уставших на поле работников. Подумать только, сказать так после всех этих лет! "Благослови тебя Бог, Дина! Добро пожаловать домой!" Как мог этот Андерс из Рейнснеса, одинокий и опозоренный, встретить беглянку такими словами? Это было выше всякого понимания!
Зачем она приехала? Что ей здесь нужно?
Она все еще была великолепна, хотя они помнили ее другой. Городская шляпка ничего не меняла, Дина и раньше носила такие, но от людей не укрылось, что она поседела. И похудела. Во всяком случае, что-то в ней изменилось. Наверное, в Берлине она не только наслаждалась жизнью.
Но те, кому посчастливилось оказаться поблизости и увидеть Динины глаза, заметили в них прежнюю силу. Кое-кто из ее должников ощутил неловкость. Ее стеклянные глаза смотрели прямо на человека. И как бы приветливы ни были ее слова, никто не сомневался, что она помнит каждый не возвращенный ей скиллинг.