* * *
С каждой ночью ласки становились все смелее, теперь Злата хотела не только ласкать сама, но и требовала таких же ласк от Вики.
– Нельзя только получать, нужно уметь и отдавать, – повторяла она.
Через пару недель эта связь уже тяготила Вику. Злата ревновала ее ко всем и даже устраивала допросы, если Вика где-то задерживалась.
Это была тирания любовью…
Сегодня у Вики фотоссесия купальников и белья "La Perla". Ее с двумя бразильянками отвезли в итальянский кантон Тичино. Выезжали из дождливого Цюриха, но лишь проскочили тоннель Сен-Готард, как оказались в цветущем лете. Всюду солнце, пальмы, магнолии. Автомобиль остановился у шикарного особняка с белыми колоннами, розовым бассейном и пальмовым садом…
Фотограф Клаудио – итальянец с черными кудрями до плеч и глазами, блестящими, как маслины, уже настраивал объектив фотокамеры.
Вике выдали черный купальник весь отделанный золотыми пряжками. В нем она выглядела шикарно – точеная, как статуэтка. Визажист намочил ей волосы и нанес немного мусса, получился "мокрый" эффект. Губы покрыл прозрачным блеском и сделал дымчатую подводку глаз.
Довольная собой, Вика поднялась и прошла к бассейну.
– Che bella ragazza! – услышала она вслед голос Клаудио.
Приятно, когда такой фотограф считает тебя красавицей. Вика одарила его лучезарной улыбкой и уселась в шезлонг, приняв эффектную позу. Клаудио подошел к ней, весь обвешанный камерами:
– Allora…
Внимательно посмотрел на нее и принялся снимать. Вика расцвела перед объективом. Клаудио работал быстро, пользуясь сразу несколькими камерами.
Потом знаком показал ей спуститься в воду. Она спустилась в бассейн и, намочив купальник, вынырнула, задержавшись руками за поребрик. Изогнувшись как можно сильнее, она подняла лицо и приоткрыла рот. Со всех сторон послышалось:
– Bellissimo!
Купальник прилип, а твердые соски виднелись через ткань. Ей пришлось повторить так несколько раз. Потом Клаудио попросил Вику подплыть к ступенькам и медленно выходить. Она чувствовала, как все восхищаются ею, и от этого словно заряжалась энергией. Такого с ней никогда не было! Клаудио еще полчаса снимал ее на лестнице, а потом крикнул:
– Basta!
Подбежала костюмерша и завернула ее в пушистый халат, накинув на голову полотенце.
Пока ей сушили волосы, Клаудио снимал другую модель. Вике принесли сандвичи и бокал шампанского. Она ела и наблюдала за Клаудио, а он, снимая бразильянку, каждые несколько минут оглядывался в сторону Вики. Его взгляды будоражили ее, как и холодное шампанское.
Она сделала последний глоток и отставила бокал в сторону. Ей не нужно шампанское, она была пьяна от успеха, от солнца, от обращенных к ней глаз Клаудио.
Когда все закончилось, он подошел к ней и нежно сказал:
– Tu sei molto bella!
У Вики закружилась голова от этих слов и от его взгляда. Он подал ей руку, и они вместе вышли из особняка. Клаудио что-то прокричал костюмерше, та кивнула головой.
На улице стояла серебристая "Maserati" с открытым верхом.
– Я живу не в Лугано, – сказал Клаудио, когда они садились в автомобиль.
– А где?
– В Карона. Мы туда быстро доберемся на моей красавице, – ответил он, с нежностью погладив руль.
Клаудио быстро вел машину, не сбавляя скорости, даже когда они поднимались и спускались по серпантину. Дорога проходила через каньоны, и Вика визжала на поворотах, заваливаясь на Клаудио.
Солнце уже садилось, окрасив небо в кровавый цвет. На холмах возвышались palazzo и соборы. Блестели синевой бассейны и бурно цвели розовые кусты. Листья пальм слабо колыхались под легким ветерком.
Они подъехали к одноэтажному домику со стеклянной террасой и небольшим бассейном. Клаудио помог Вике выйти и открыл перед ней дверь.
– La mia casa.
Он принес бутылку "Дом Периньон" и поставил вазу с фруктами. Они успели выпить лишь по бокалу, и их кинуло к друг другу.
Клаудио страстно целовал ее, а Вика стонала от наслаждения. Какое пьянящее чувство ощущать себя желанной. Сильные руки сжимали ее, причиняя приятную боль. С каждой секундой их желание становилось все нестерпимей. Они больше не принадлежали себе, забыв обо всем на свете. Клаудио поднял ее на руки и отнес в спальню.
Как приятно оказаться в мужских руках, да еще в таких умелых! Словно исполняя священный ритуал, он утонченно ласкал ее. Какая изысканная пытка! Вика мечтала лишь об одном, чтобы это никогда не кончалось…
– Ti amo, – шептал ей Клаудио всю ночь.
Клаудио дернул шнурок, и шторы распахнулись. В комнату хлынуло солнце и новый день. Клаудио пощекотал Вику и отослал в душ.
Вика подошла к зеркалу и долго разглядывала своё отражение. Как она хороша сегодня! Затуманенные поволокой глаза загадочно блестели, а губы припухли от поцелуев. Как приятно быть любимой! Одно огорчает – ей сегодня уезжать. Интересно, попытается Клаудио ее остановить?
За дверью послышалось:
– …in ritardo…
Клаудио торопит ее, и Вика быстренько залезла под холодный душ…
Вике выдали черный комплект – такого красивого белья она еще не видела. Это не белье, а произведение искусства. Визажист уложил ей волосы крупными локонами и сделал грим в стиле пин-ап. Черный цвет белья красиво оттенял ее золотистую кожу.
Снимали в помещении: то в спальне, то в центральной комнате. Вика сидела на антикварных креслах, полулежала на кровати с голубым балдахином, стояла у мраморных колонн…
Белье, мейк-ап и прически меняли несколько раз.
– Grazia, – поблагодарил Клаудио.
Ее сменила бразильянка. Вика уселась за столик и закурила. Сидела, наблюдая за работой Клаудио, но он почему-то сегодня не смотрел в ее сторону. Работал, ни на что не отвлекаясь. Может, он хочет сегодня закончить пораньше и поэтому так торопится.
Когда съемки закончились, всем моделям подарили те вещи, что они рекламировали. Бразильянки визжали от восторга. Вика оглянулась, пытаясь найти Клаудио. Где он?
– Девочки в машину!
Вика выскочила на улицу. Осветители собирали аппаратуру и уносили в автобус.
Завернув за дом, Вика услышала голос Клаудио:
– …Sм… bella… stasera…
Вика поняла, что он договаривается о встрече с очередной "беллой"…
Про нее Клаудио уже и забыл. От обиды слезы навернулись на глаза и стало трудно дышать.
– Виктория! – услышала она чей-то вопль.
Клаудио обернулся и, заметив ее, улыбнулся и помахал рукой на прощание. Вика рванула к машине. Забившись на заднее сиденье, она закрыла глаза, притворившись спящей. Бразильянки не обращали на нее внимание, копаясь в своих подарках и весело болтая.
Вика задыхалась от боли. Первый мужчина, с которым она испытала наслаждение, бросил ее с такой легкостью. Всю ночь он признавался ей в любви, а днем уже забыл. Хорошо, что была всего одна ночь, и она не успела привыкнуть к нему и полюбить. Вика молчала всю дорогу, глотая слезы и вспоминая любвеобильного Клаудио…
В Цюрих они вернулись почти ночью. Злата с нетерпением ждала ее приезда.
– Как прошли съемки? Понравилось в Тичино?
Злата закидывала ее вопросами. Вика не могла смотреть ей в глаза и, чтобы отвлечь внимание от себя, кинула пакет с подарками на кровать.
– Какое чудо! – восторгалась Злата, разглядывая вещи.
– Извини, но я так устала, что валюсь с ног.
Вика залезла в постель. Злата последовала за ней, ласкаясь и жалуясь, что плохо спала прошлую ночь и скучала по ней. Сегодня ласки Златы были особенно нестерпимы. Вика попыталась ускользнуть и тем самым насторожила Злату:
– Ты сегодня не такая, как обычно? Что-то произошло за эти два дня?
– Ничего не произошло. Я просто устала.
– Ты врешь. Не в первый раз я вижу тебя усталую. Дело не в этом. Ты сегодня равнодушная! Ты меня не хочешь!
Это была правда, но Вика соврала, чтобы избежать скандала:
– Тебе только кажется, поверь мне.
Злата резко вскочила и включила свет.
– Скажи правду! Сознайся, что у тебя кто-то был.
– Я же сказала, что нет. Почему ты мне не веришь?
– Кто это был: мужчина или женщина? – продолжала допытывать ее Злата.
Вика ничего не ответила, ей до смерти надоели эти разборки. По какому праву Злата смеет ее допрашивать? Они просто подруги, между которыми возникла любовная связь, но это же не повод устраивать допросы с пристрастиями?
– Я чувствую, что теряю тебя. Не покидай меня, – заклинала Злата, целуя ей руки.
Вика выдернула руку и почувствовала отвращение. Как может быть сильна ревность, если лишает человека чувства собственного достоинства. Вика так устала, и ей совсем не улыбалось всю ночь клясться в верности на крови. Она погладила Злату по плечу и сказала:
– Ты не права. Тебе это только кажется.
Злата просила Вику поклясться, что она ни с кем ей не изменила.
– Ты врешь, лживая сучка! – кричала Злата, глядя на нее с ненавистью.
– Почему ты мне не веришь? Что мне сделать, чтобы ты поверила? – спросила Вика и расплакалась от усталости и бессилия.
Злата кинулась ее успокаивать, заглядывая в глаза и задавая все новые вопросы. Она бесновалась всю ночь, измучив и себя и Вику. К утру они еле держались на ногах, обессилевшие от разборок.
Вика плелась на кастинг изможденная, бледная, с синяками под глазами и опухшими веками. В каком-то отупении она провела весь день, желая лишь одного – вернуться к себе и завалиться спать…
Возвратившись, она застала в комнате Злату. Та кинулась к ней, умоляя простить.
– Все хорошо, я уже забыла, – ответила Вика.
Ей хотелось спать и совсем не хотелось продолжения предыдущей ночи, но Злата не унималась. Обратив к ней взгляд, раболепный и униженный, она начала каяться:
– Я отвратительна, – созналась она. – Такая ревнивая. Прости меня!
Только не это! Вика чуть не зарычала от злости. Не собирается же она снова разыгрывать из себя мученицу.
– Я не могу больше! – крикнула Вика. – Я вся разбита! Давай возьмем тайм-аут. Я хочу спать!
Она зарыдала и упала ничком на кровать. Злата улеглась с ней рядом, гладя ей волосы и шепча на ушко:
– Спи, моя милая.
То, что делала Злата, было так унизительно, и это унижение убило у Вики последние остатки страсти к ней.
Как часто один неосознанный поступок может привести к тому, что чувства тут же гаснут. Та Злата, что еще недавно была для Вики недосягаемой, которой хотелось восторгаться и копировать, сейчас словно слетела с пьедестала. Все, что вначале так нравилось в Злате, чему она так пыталась подражать, сейчас бесило. Рис она просто не могла видеть, а от запаха капусты и брокколи Вику мутило. Ночей она стала бояться и лишь утешала себя, что контракт в Швейцарии уже подходит к концу, и скоро они разбегутся.
Когда закончился контракт, она была безумно рада. Она почти сбежала – просто собрала вещи и, ничего не говоря, уехала в аэропорт. Ей не хотелось ни слов прощания, ни поцелуев – ничего не хотелось…
* * *
"Капитан корабля Клод-Мишель приветствует вас на борту…"
Лайнер поднялся в воздух, и многие из пассажиров перекрестились. Им легче – они надеются на бога. Вика в бога не верит, ей остается полагаться на надёжность авиакомпании "Air France" и на профессионализм Клода-Мишеля…
За окном проплывают облака, а по салону проходит стюардесса с тележкой. Профессионально улыбаясь, она предлагает напитки. Французы заказывают красное вино, и стюардесса разливает его в пластиковые стаканчики.
"Santй!"
Они пьют за здоровье друг друга! Со всех сторон слышится смех. Беспечные французы уже и забыли, что они на высоте десять тысяч метров…
"Прощай, Швейцария – страна банков и шоколада! Прощай, Клаудио и та незабываемая ночь! Прощай, Злата и наша любовь, что длилась так недолго! Я знаю, что скоро буду скучать по тебе… да я уже скучаю…"
Люди проходят через нашу жизнь, оставляя каждый свой след. Злата оставила глубокий след – кто еще будет любить ее с такой нежностью?
Вике стало грустно, какой-то кусок жизни ушел в прошлое и не повторится уже никогда. Расставание так болезненно. Ведь расставаясь с кем-то, ты оставляешь с ним часть себя, а это всегда больно. Как была важна для нас эта оставленная часть, мы узнаем лишь со временем…
В Париже буду держать дистанцию – не хочу ни к кому привязываться.
"Приведите спинки кресел в вертикальное положение. Наш самолет пошел на снижение и через несколько минут совершит посадку в аэропорту Шарль де Голль…"
Пристегнувшись, Вика прильнула к иллюминатору и онемела от красоты увиденного. Крылья лайнера разрывали розовые утренние облака, а под ними – Париж. Купола соборов сверкали темным золотом, серебром искрилась текущая через весь город Сена, шпили церквей пронзали небо…
Элегантные стюардессы, выстроившись в ряд, прощались и желали всем приятно провести время в Париже.
Вика вышла из терминала и оказалась среди многочисленных стеклянных ярусов и эскалаторов, увозящих бесконечный поток пассажиров во все концы света…
* * *
Съемка началась в десять утра и закончилась в десять вечера. Ей пять раз меняли одежду, прически и мейк-ап. К вечеру болело все: каждая мышца, каждый волосок…
Вика вышла на улицу и оглянулась – как красив ночной Париж. До этого момента она не обращала внимания на город.
Когда утром мчишься на кастинг, то ничего вокруг не видишь, кроме названия улиц и номера домов. А после показа торопишься домой, ведь нужно успеть выспаться. И так каждый день…
Завтра выходной, и Вике не обязательно быть в десять часов в постели. Сегодня ей особенно не хотелось торопиться, дома ее никто не ждет. За целый месяц она так и не сдружилась со своими соседками. Вика делила маленькую квартирку со скандинавкой из Осло и румынкой из Бухареста. Скандинавка была слишком холодная и независимая, а румынка – себе на уме. Вике не хотелось с ними сближаться, и они не делали попытки, даже на кастинги и по супермаркетам она ходила всегда одна.
Сегодня Вика решила покататься по Сене. Кораблик, украшенный разноцветными фонариками, уже стоял на причале. Вика оплатила билет. Купив бокал шампанского, она устроилась на палубе.
Париж уже убрали к Рождеству. На острове Сите – главная елка страны, украшенная новогодними игрушками из кристаллов Сваровски.
Joyeux Noлl – поздравление в виде иллюминаций на всех центральных улицах. На Елисейских полях – огромные сверкающие шары. Тысячами новогодних гирлянд сверкает город, что приятно поднимает настроение.
С детства она любила Новый год – тот волшебный вечер, когда исполняются желания. Их всегда у Вики было много. Даже тогда, когда она перестала верить в деда Мороза, все равно продолжала загадывать желания. Завтра она пойдет покупать подарки всем, и себе в том числе.
В темной воде отражались сверкающие здания, арки мостов, железные баржи и Эйфелева башня – ажурная, устремленная в небо, как застывший мираж… Один поворот теплохода, и она растаяла, словно в тумане…
Вика шла по парижским улицам и глядела по сторонам, наслаждаясь предпраздничной суетой. Сувенирные палатки на каждом шагу, звучит музыка, всюду запах глинтвейна. Изысканные манекены, выставленные в центральных бутиках, улыбаются ей. Игрушечные Санта-Клаусы кланяются и поют:
"Jingle bells,
jingle bells,
Jingle all the way!"
Витрины украшенные праздничными гирляндами поднимали настроение, как в детстве. Пахло жареными каштанами. Она купила себе кулек горячих, прямо со сковородки. Прохожие, все завешенные пакетами с подарками, куда-то торопились. И Вика заразилась этим настроением. Она зашла в "Galeries Lafayette". Ей хотелось купить подарки близким и себе. Не спеша она бродила мимо прилавков, разглядывая товары. Огромные плюшевые зверюшки гавкали, мяукали, крякали. Барби в немыслимых нарядах сидели в розовых автомобилях, готовили ужин на розовых кухнях, расчесывали волосы перед розовым зеркалом. Она купила себе одну в костюме принцессы. Эта кукла пробудила в ней воспоминания далекого детства…
Ей шесть лет. Она пишет свое желание на листке бумаги и кладет под елку. Она заказала Барби. Вечером, вернувшись после работы, мама что-то спрятала в серванте. На следующий день Вика, подставив стул, открыла сервант и обнаружила там приготовленную к празднику для нее Барби-принцессу. Она ничего не сказала родителям и сделала вид, что очень удивилась, найдя куклу под елкой. Хлопая длинными ресницами, она благодарила родителей.
Отец сказал с нежностью:
– Ты – моя принцесса! Самая красивая!
Потом он усадил ее на колени – это было самое лучшее место, ведь там она чувствовала себя защищенной от всего плохого. Они смотрели новогодние передачи, а отец гладил ее по голове, пока она не засыпала. Это были самые счастливые моменты в ее жизни.
Как быстро все изменилось: родители развелись, и у отца появились новая "принцесса". Вику он тотчас забыл. Больше не было ни новогодних ночей, ни других семейных праздников.
Мать стала невыносимой: она считала, что совершает героический поступок, положив жизнь на дочь. Вику это только напрягало. Как часто Вике хотелось крикнуть:
– Живи своей жизнью и не нужно мне твоих жертв!
Как давно это было…
Она купила подарки: и отцу, и матери, и Катрин. Купила бы и Злате, если бы знала, где та сейчас…
Часть 4
Вика сидела и писала отказ от приглашения на какую-то презентацию. Она так устала за неделю, что субботний вечер решила провести дома.
В дни показов и съемок ей приходится выкладываться до конца, после рабочего дня сил хватает лишь принять ванну и добраться до постели.
Никакой личной жизни – на это просто нет времени, с трудом успеваешь выспаться. Просыпаешься, а ноги гудят так, будто и не спала. Жизнь проходит мимо: лишь съемки, показы, примерки, диеты…
Но ведь жизнь состоит не только из этого?
Самое страшное – это одиночество, которое преследует тебя. Никто этому не поверит, ведь твой мобильный не замолкает и электронная почта полна приглашений: презентации, шоу, приемы. Но как одиноко в толпе, ведь никому до тебя нет дела. Все кривляются, что рады тебе, дарят неискренние поздравления, лицемерные поцелуи. Тебе приходится производить впечатление, доказывая всем и себе в том числе, что ты способна покорить мир. Все потому, что ты среди тех, кто не хочет быть самим собой. И ты принимаешь эти правила игры, как бы тебя от них не тошнило. Шоу-бизнес – мир понтов, лицемерия, допингов…
Как трудно найти место подлинным чувствам среди этого нагромождения фальши. Почему люди так любят лгать? Потому, что ложь красива, как мечта. Вот ты и даришь эту мечту им.
Видя твое фото на обложке, все восхищаются и подражают той, что всегда шикарная, стильная и молодая, той, что сверкает в глянце и не знает сомнений. Но это ложь, ведь в глубине души ты остаешься запуганным ребенком, которому нужен совет, но некого спросить. И ты продолжаешь производить впечатление человека независимого, которому не нужны советы, пытаешься соответствовать образу, который сама для себя придумала, и еще сильнее запутываешься…
Ведь в жизни ты не та, что на обложке – не такая победная и не такая гламурная. Когда тебя любят все, это значит тебя не любит никто…