- Ага! - сказал я с сомнением. - И змей тоже здесь?
- А как же! Он хитрый, змей этот! Это ж, образно говоря, червь сомнения! Он так и норовит древо райское подточить, подначить на что нехорошее. А душа - она ведь как Ева, женского рода, легко на обман идет. И в раю-то Ева первая соблазнилась, а потом и Адама за собой повлекла. Не захотели, значит, жить по-хорошему, вот и лишились рая.
- Тебя послушать, так выходит, они сами себя из рая выгнали?
- Вот! В точку попал! Пока чисто живешь, никого не обманываешь, в раю пребываешь. А чуть где не по совести - соврал, обманул, - так тебе сразу плохо. Какой уж тут рай! Белого свету не взвидишь! Помнишь, когда ты Вовку оговорил? Ну, что это он небольшой взрывчик устроил? Как тебе плохо было: сам не свой ходил, от всех прятался, пока не признался.
… Картинки Доре снова появились передо мной. Они выстроились в ряд, одна за другой, но теперь я увидел их будто заново. Будто вся эта история произошла не когда-то давно, а здесь, со мной!
Я думал про Адама и Еву, про себя, про Вовку, которого я подставил, и внутри у меня что-то переворачивалось.
- Ты Библию-то снаружи читаешь, глазами, - говорил дядя Коля, - а ее надо изнутри, сердцем. Тогда и смысл уловишь…
Он долго еще говорил про Библию, что не для каждого ума она, про каких-то там ловцов человеков… потом насаживал колюшку, проверял поплавок… А у меня перед глазами стояла картинка: испуганные Адам и Ева в кустах и голос с неба: "Адам, где ты?…"
Мобильник
Когда мама рассказывала мне про Отелло, я еще не понимал, что такое ревность. А теперь знаю. Ревность - это когда только об одном и думаешь: как бы его уничтожить! Если вам неинтересно, можете дальше не читать, а кто хочет - слушайте. Все знают, что мы с Вовкой друзья, хоть он и старше меня на два класса. Мне с ним всегда хорошо, даже молчать вместе. А тут он совсем про меня забыл. Будто меня и нет вовсе, будто я пустое место. И все из-за мобильника! Он только о нем и говорит! Мол, гляди, чего в нем есть: и музыка, и часы, и игры всякие! Он с ним и в школу, и во двор, и спит с ним. Даже в туалет берет - как будто президент какой, а ему министры названивают.
Короче, я стал вынашивать план мести: или похитить мобильник и закопать в укромном месте, или поджечь, чтобы уже наверняка. Потому что терпеть этого издевательства я больше не мог.
На берегу дяди Коли не было, и я побрел к нему домой. Он теперь все время в своем сарайчике сидит и что-нибудь мастерит.
- Гляди, какой я корень нашел! На что похож? - спросил он, когда я вошел.
- Не знаю, - буркнул я.
- А ты приглядись получше. Ведь это русалка - вышла из воды, легла на берегу и волосы свои сушит…
- Может, и русалка, может, и сушит, - сказал я сердито.
- Да ты чего - не в себе, что ли?
- Я-то в себе, а вот Вовка… - и я рассказал о мобильнике, который меня с ним разлучил.
Дядя Коля внимательно выслушал мои мстительные планы и покачал головой:
- Да ты, брат, кипишь, как чайник! Так и до беды недалеко.
- До какой?
- А такой: видел, как чайник кипит? Сначала бульканье, потом пар выходит… А дальше что? А дальше, если не выключить, он сгорает.
- Ну и что? - разозлился я. - Я-то тут при чем?
- А при том! Что сгоришь, как тот чайник. Если не выключить вовремя…
И дядя Коля начал рассказывать мне страшные истории: как люди заживо сгорали, если ими завладевала какая-нибудь порочная идея вроде мести или ревности. Просто сидели перед телевизором - и сгорали.
- Причем, что интересно, одежда оставалась целехонька! А людей как не бывало - одни угольки.
- Ты бери пример с дельфинов, - сказал дядя Коля, - эти всегда улыбаются. Я сам видел, в дельфинарии. И чего с ними только ни делают: выпрыгивать заставляют, рыбу на лету хватать, а они все одно - улыбаются во весь рот! И ведь в неволе живут, могли бы озлобиться, так нет же: улыбаются! А ты мстить надумал…
- Что же мне, улыбаться как дураку? Он на меня ноль внимания, а я улыбайся? Ну уж нет! - я даже вскочил. - Сам улыбайся, если хочешь, а я его мобильник подожгу!
- Ну, подожжешь, а мать ему новый купит. Ты, брат, не в том направлении думаешь, не на то энергию свою тратишь. Ведь, если подумать, что такое мобильный телефон? Это быстрая связь на большом расстоянии! Вот до чего человечество додумалось! К примеру, заблудился твой Вовка в лесу, не знает, куда идти. Все, думает, пропал! А тут - мобильник! Он звонит 02: помогите, говорит, заблудился! И его находят! А не было бы мобильника, погиб бы твой Вовка с голоду или от волков. А ты говоришь!..
Дядя Коля взял стамеску и начал обтесывать свою русалку.
- Ишь, как корень-то изогнулся! Прям талия, а тут будто рука… Вот, к примеру, дельфины, - продолжал он, - им мобильники не нужны. А почему? Потому что у них слуховой аппарат почище твоей мобильной связи! На таких расстояниях звуки улавливает! И что интересно: не все, а только сигналы о помощи.
Дядя Коля продолжал что-то говорить, а во мне будто что-то звякнуло: вот же оно! Надо мне стать как дельфин! Ну, в смысле, таким же чутким! И я представил, как это здорово: я стою посреди улицы и ловлю сигналы о помощи. Без всяких мобильников!
И я побежал на улицу, остановился на полдороге и стал прислушиваться… Где-то далеко гудели машины, ветер посвистывал, а рядом со мной, в траве, громко стрекотали кузнечики. "Нет, так ничего не поймаешь, никакого сигнала", - решил я и взобрался на небольшой пригорок. С него было видно далеко-далеко, до самого горизонта. Земля казалась плоской, как блюдце, а небо накрывало его большой голубой чашкой. Я закрыл глаза и раскинул руки…
Сначала ничего не было, а потом на меня со всех сторон понеслись волны… Они были разные - горячие и холодные, нежные и царапающие, и каждая что-то говорила, сигналила: "Эге-гей, сюда! Скорей!", "Беда, беда, скорей сюда!" Меня раскачивало, как антенну на крыше, меня прямо разрывало на части! Я не понимал, куда бежать, кого спасать. И вдруг меня потянуло вперед, точно толкнуло. Я помчался изо всех сил, потому что чувствовал, что это сигнал о помощи, что кому-то я очень, очень нужен. Я бежал и бежал, пока не уткнулся… в какую-то незнакомую девчонку. Она стояла на обочине дороги, раскинув руки и подпрыгивая на одной ножке.
- Ты чего, - удивился я, - тоже сигналы ловишь?
- Какие сигналы? Я голосую! Мне помощь нужна! Скорая!
Я посмотрел, как она стояла, руки в стороны, и сказал:
- Голосуют одной, а ты двумя.
- Это я для равновесия, видишь, что с ногой? - и она показала на разбитую в кровь коленку. Рядом в траве валялся велосипед.
- Упала, что ли?
- Ну! Ногу подвернула. А мне на станцию надо! Срочно!
У меня бешено заколотилось сердце: "Вот же оно, сработало!" Чтобы не выдать себя, я нагнулся, сорвал подорожник и дал его девчонке. - Садись сзади, подвезу, - сказал я. Она обхватила меня руками, и мы поехали.
- Слышь, а ты про какие сигналы говорил? - спросила она.
Я сильнее надавил на педали. "А что, может, рассказать?"
Переходящий старик
Моя мама часто рассказывает о своем детстве, о том, как они бегали с мальчишками во дворе, играли в румбу и казаков-разбойников, но я все равно не могу представить ее девочкой. По-моему она все это выдумывает. Если бы мама была девочкой, она не говорила бы мне: не бегай! Не ходи! Не заплывай! А папа не сидел бы с газетой по вечерам, а разыскивал клад или алмазы в горах. Да и вообще, это же ясно как белый день, что мама родилась мамой, а папа - папой! Однажды мама рассказала мне про таинственного старика, "похитителя детей".
… Он появился у них во дворе как-то неожиданно: вышел из подворотни - в плаще, в шляпе и - в бабочке. "Мы все решили, что он - бывший артист, - говорила мама. - У него были усы - рыжие такие, пушистые, похожие на кисточки для бритья… Нам казалось, что они приклеенные, и все время хотелось их потрогать, но мы боялись. Мы вообще его боялись, как будто это был пришелец из другого времени или того хуже - переодетый похититель детей".
Я живо представил этого старика, как он поправляет приклеенные усы, смотрит направо, налево и выбирает себе жертву.
"Обычно он приходил днем. Становился где-нибудь в сторонке, смотрел, как мы играем, и улыбался, - рассказывала мама. - Потом вынимал из кармана конфетки - липкие такие леденцы в фантиках, и подзывал: - Нате, поешьте! - Но мы с визгом убегали. Кто-то пустил слух, что конфеты отравленные, а старик ищет себе жертву, чтобы уволочь в комнату и там с ней расправиться. Что конкретно он сделает, никто не знал, но все подозревали что-то нехорошее".
Я спросил у мамы, почему они решили, что старик похититель детей? "А вот почему. Однажды мы увидели его с мальчиком лет семи. Старик крепко держал его за руку, а мальчик был такой бледный, худенький… Мы подумали, что это его внук, ждали, когда он выйдет во двор, но так и не дождались. И больше этого мальчика никто не видел. Куда он делся? И почему старик подходил только к нам, детям? А к бабушкам на лавочке - никогда?"
Еще мама сказала, что старик поселился у них в мансарде, но как он туда попадал - непонятно. В подъезд он никогда не входил, а от черного хода ключи были только у дворника. В общем, с этим стариком была связана какая-то страшная тайна…
Однажды мы с Вовкой сидели на речке. Он рассказывал, что на Алтае есть гора, через которую можно попасть прямо в Индию, в Гималаи.
- Где эти - просвещенные йоги?
- Сам ты "просвещенные йоги"! Просветленные! - сказал Вовка наставительно.
- Ну, пускай… Так мой папа читал, что самые главные из них ушли в пещеры. И сидят там уже много-много лет, энергию сберегают…
- Вот дураки! - сказал Вовка. - Чего ее сберегать? Ее тратить надо.
- "Дураки!.." Много ты понимаешь! Они же ее не для себя сберегают, а для будущего! Когда жизнь на Земле кончится, они выйдут из своих пещер - и все по новой начнется! Папа говорит - "золотой фонд человечества"!
Я закрыл глаза и представил себе этих йогов, как они сидят в позе лотоса, неподвижные, как изваяния, но красивые и могучие, как в сказке.
И вдруг… я увидел ЕГО. Это был тот самый старик, из маминого детства: плащ, шляпа и усы - только не рыжие, а белые, седые.
- Вовка, - прошептал я, - это же он, похититель детей! Ну, из маминого детства…
- Не ерунди, - оборвал Вовка. - Когда это было? Тот старик давно уже умер, а этот - еще не старый и вполне безобидный.
Старик, и правда, мало смахивал на похитителя. Даже наоборот, казался каким-то растерянным. Он посмотрел на нас раз, другой, а потом нерешительно подошел:
- Мальчики, вы здешние?
- Ну… И что? - ответил Вовка.
- Вы тут часто бываете?
"Ага! - смекнул я. - Справки наводит!" А Вовка, как ни в чем не бывало: - Да мы тут каждый день. Куда еще ходить-то? Речка да клуб…
- Ну да, ну да, - заторопился старик. - Куда же еще?…
Он поправил шляпу и заспешил в сторону станции.
Вечером я хотел рассказать маме про "ее" старика, но потом решил: чего зря пугать, еще разволнуется, на речку не пустит… "Надо сначала присмотреться…"
На другой день старик снова пришел. Радостный такой, с пакетом. "Небось, конфетки", - подумал я и говорю Вовке:
- Не бери ничего!
- Вот хорошо, что пришли! А я вам пряничков принес! Угощайтесь!
- Да мы сытые… - начал было я, но Вовка опередил:
- Спасибочки, пряники мы любим. Особенно с начинкой! - Он ткнул меня в бок: мол, так надо.
Мы взяли по прянику. - Что же вы не кушаете? Пряники свежие только из магазина…
- У нас руки грязные, - сказал я.
- Нам вообще-то пора. У нас тренировка, - соврал Вовка, и мы побежали. У первой же урны Вовка остановился и велел выбросить пряники - "от греха подальше".
Мы молча зашагали домой.
- А вообще-то мне этого старика жалко, - сказал Вовка. - Какой-то он не от мира сего, пришибленный, что ли…
- Пришибленный! - передразнил я. - Ты что, не понял? Он нас этими пряниками приманивает! Вроде как купить хочет!
- Замануха, думаешь? - спросил Вовка.
- Замануха, - решительно ответил я, потому что слово понравилось.
Дня через два мы снова его встретили. Он сидел на лавочке и смотрел на тот берег, а как увидел нас, встрепенулся и побежал навстречу:
- Наконец-то! А я уж не знал, что и думать!
От волнения он даже снял шляпу и стал ею обмахиваться. Потом начал сбивчиво объяснять, что мы ему нужны для одного важного дела и что для этого надо пойти к нему домой, что это недалеко, в первом домике направо от станции, километра два всего.
- Я не пойду! - шепнул я Вовке.
- Да ладно тебе, нас же двое. Не боись!
Вовка пристроился к старику и поманил меня пальцем. Я поплелся следом…
По дороге старик успел рассказать, что поселился у тети Дуси, смотрительницы на путях, что комната у него маленькая, но уютная…
Я слушал вполуха, а сам перебирал варианты побега: "Если дверь запрет, можно в окно, если руки свяжет, у меня ножичек есть… А если в погреб? Надо было хоть записку оставить…" На всякий случай я громко сказал:
- А Вовка у нас вольной борьбой занимается!
Но старик даже бровью не повел…
Наконец пришли. Дом этот я знал: прихожая, две комнатки и сарайчик, где тетя Дуся козу держит. Раньше она овец держала, а теперь ей тяжело, говорит, на них сена не напасешься.
- Вы проходите, проходите, - говорил старик, - сейчас я чай заварю, конфет дам, сахару…
Мы сели на старый продавленный диван. Со всех сторон на нас смотрели тети Дусины родственники: дети, внуки, сама она с мужем, который с фронта без ноги пришел… Все фотографии были в рамочках, под стеклом, видно, что тетя Дуся дорожила ими.
- Чего он нас позвал? Как думаешь? - спросил я.
- Кто его знает! Городской!..
Тут вернулся старик с кухни. Налил нам чаю, пряников насыпал целую гору, конфет, а сам - достал фотоаппарат и давай на нас направлять. Но Вовка не будь дурак - р-раз! - и закрыл ему объектив.
- Э, дед, мы так не договаривались!
- Да не подумайте чего плохого… - начал старик, но Вовка перебил:
- Знаем-знаем, а потом в журнал? Признавайся, на кого работаешь?
- Что вы, какой журнал? - удивился старик.
Мы переглянулись: может, ошиблись? Не за того приняли?
- Ладно, - сказала Вовка по-взрослому, - колись, зачем позвал?
Старик смешался, достал платок…
- Тут такое дело, - начал он. - Мне надо фотографию, с внуками… а внуков нет, ну, я и подумал… никто же не узнает, а я бы послал… чтобы не думали, что вот, мол, один, жизнь не устроил…
Он так волновался, что весь вспотел и все утирался своим платком.
- А для кого надо-то? - спросил Вовка.
- Для бывшей, для жены… Я тут ее встретил с внучкой: большая уже, школу заканчивает… Ну, и ляпнул, что у меня внуки тоже, мальчики… Она говорит: пришли фото, посмотрю, как ты жизнь свою устроил… со мной, мол, и родить не хотел, все театр, театр… я ведь, мальчики, всю жизнь театру отдал…
- Артист, что ли? - спросил Вовка.
"Как мамин!" - мелькнуло у меня.
- Да нет, гардеробщик я… ну, иногда в массовках, а так все в гардеробе… домой поздно приходил, жена спит, утром она на работу, а я сплю… не совпадали мы с ней по графику, вроде как в разных полушариях жили…
Мы переглянулись.
- Ну ладно, снимай, что ли, - сказал Вовка.
Старик обрадовался, засуетился:
- Вот сюда садитесь, рядышком.
Мы сели.
- Ты, мальчик, руку ему на шею положи, вроде, как обнимаешь…
Я слегка приобнял Вовку, но неловко как-то. Никогда мы так не сидели, чтобы обнявшись. Старик присел на корточки, примерился - так, сяк. Велел нам придвинуться друг к дружке и щелкнул два раза.
- А теперь как бы мне с вами? А?…
- Садитесь, - предложил Вовка, - а я вас сфоткаю.
Старик обрадовался, стал волосы приглаживать, а со мной будто что-то произошло, какой-то сдвиг в сознании. Я вдруг почувствовал, что этот старик - тот самый, о котором я столько слышал, и что он перенесся из того времени в наше, и вот он рядом со мной… У меня даже голова закружилась, как будто я - это не я и как будто все это уже было… Он сел рядом и все не знал, куда руки девать. Видно, хотел обнять меня, но не решался, а я точно в ступоре был, как те самые просветленные йоги…
- Снимаю! Улыбочку! - услышал я как сквозь сон. И вдруг стариковы усы защекотали мне щеку… - Все, снято! - крикнул Вовка. - Теперь ты давай!
Потом я щелкал Вовку со стариком, потом старик настроил фотоаппарат, поставил его на стол, а сам пристроился между нами, на полу… и мне все казалось, что это не со мной происходит, а в каком-то фильме, что ли…
В тот вечер я долго не мог уснуть, все думал: как он там? что делает?… Хорошо, что мы ему подвернулись, а то где бы он внуков взял? Надо зайти к нему, расспросить хорошенько… вдруг вспомнит, как в мамин двор ходил, конфетками угощал, - это ж как раз напротив театра было! Я смотрел в темноту, а видел его комнатку, нас с Вовкой на диване… Выходит, мы теперь братья, а старик нам - дедушка… У меня никогда деда не было. И у Вовки тоже…
На другой день мы пошли его навестить. Мы шли быстро, точно боялись опоздать, точно этот старик стал для нас каким-то особенным, родным что ли…
- Уехал, - сказала тетя Дуся, - часа два, как уехал. Не могу, говорит, долго на одном месте… Уж и не знаю, может, я ему чем не угодила, а так-то он жилец хороший, непьющий…
- Пошли? - сказал Вовка.
- Пошли…
Мы молчали. Мы так долго молчали, что меня даже распирать стало.
- Ты о чем думаешь? - спросил Вовка.
- Да так… - выдохнул я. Потому что говорить не хотелось. В голове у меня путались разные мысли: дедушка, рыжие усы, шляпа - даже фотографий не осталось… Наверно, старик хотел быть артистом, а стал гардеробщиком; наверно, любил детей, вот и ходил по дворам, угощал конфетками, а его боялись… И еще я думал, что старика этого знала мама, а теперь знаю я. Что это какой-то переходящий старик, старик на все времена. А может, это и есть "золотой фонд человечества"?…
След
После уроков я забежал к дяде Коле, забрать полочку для книг.
- Ты погоди, не торопись, - остановил меня дядя Коля.
- Ну?
- Не нукай! Ты на небо часто смотришь? На звезды?
- Бывает…
- "Бывает!" Там ведь светила, изучать надо!
- У нас астрономия с седьмого.
- Ну так и что? А самому? Неужто неинтересно, что там и как? Я в молодости, бывало, разные созвездия находил, наблюдал…
Я хотел уже бежать, но дядя Коля удержал.
- Погоди, погоди, дело есть.
Он усадил меня напротив:
- Ты вчера телевизор смотрел?
- Ну?
- Ученый там выступал, физик.
- Не, не смотрел.
- А надо бы! Он такое сказал… Прям не знаю…
- А что?
- А то! Что на небе есть такие звезды, которых уже давно нет.
- Как это?
- А так: они погасли миллион или миллиард лет назад, а свет от них только сейчас до нас долетел.
- Не может быть!
- Да я тоже не поверил, а он объяснил: мол, чем дальше звезда, тем дольше свет от нее идет. Например, солнце наше - оно близко, так свет от него за восемь минут добегает, а от других сотню лет идет.
- Как же так? - не мог я поверить. - Я смотрю на звезду, а ее нет? На что же я смотрю?