- Во ты спросил… - старик изобразил достоверное подобие ехидной усмешки, - может, тебе еще рассказать, кого Наместник в кровать вечерами укладывает? Или, того, сам Хранитель? В душе багром не скребу, кто и кому завод продал. Наше дело маленькое - рыбу ловить и продавать. Рабочие могли сказать, да и то вряд ли. Их же начальство разгоняло, а у того начальства - свое начальство со своим начальством, - он ухитрился произнести эту скороговорку довольно бойко, восшепелявив только один раз, - и хрен пойми, кто наверху отдал главный приказ. Кто закрывал, кто продавал… Знать не знаю и знать не хочу, кто чего кому продает. Я вот продаю рыбу. Остального знать, говорю, не знаю. Идите уже отсюда.
- Идем, идем уже, дед, - тонкий налет вежливости на моем сознании окончательно растворился в смраде товаров старика, и я, старательно зажав нос, с наслаждением выпал в столь знакомую и, как оказалось, не самую отвратительную реальность. Делать внутри было больше нечего: последняя деталь головоломки со щелчком встала на свое место.
- Он все-таки сделал это! - непонятно пояснил я спутникам, которые терпеливо ожидали моего возвращения из мира пахучих кошмаров, - он все-таки купил завод! Бумаги - простая формальность.
- Кто? О чем вы, Брокк? - глухо спросил Хидейк сквозь плотно прижатый к лицу надушенный платок.
- Да, детектив, ты не передышал ли тухлятинкой? - поддержал альва Карл. Ларра молчала, но и в ее глазах читался похожий вопрос.
- Артамаль. Он все-таки купил наш сталеплавильный. Ему не хватало подписи принца, но он все равно купил завод - наверное, торопился. На балу он принес Тродду бумаги, а тот отказался их подписывать и обругал наставника. Все сходится!
- Что сходится? С чего вы вообще взяли, что завод куплен?
- Да вот с того! - Я резко остановился посреди набережной и ткнул пальцем в подсвеченное фонарями небо. Яркое сияние горящего газа здорово мешало, но жирная туча черного дыма, валившего из заводской трубы, была вполне различима.
- Мы так привыкли к постоянному дыму из труб, - выдохнул я, - что совсем забыли о закрытом заводе. А ведь о нем писали во всех газетах. И я точно читал, помню, было что-то такое как раз три года назад. Но даже не подумал ведь… Вот незадача! Каждый день мы смотрим на этот дым, а стоит отвернуться - сразу же забываем. Это ведь как с мухами летом - если жужжит, то больше всего на свете хочется прибить гадину, но вот она сядет, сложит крылышки - и все, о ней уже забыли.
- Невероятно, - только и смог выдавить Хидейк, - невероятно.
Лицо альва раскраснелось, глаза лихорадочно блестели.
ГЛАВА 39,
в которой всем нам есть, чему удивляться
Сравнивать Вимсберг с исполинскими городами древности - дело, конечно, дурное. Рядом с ними современная Морская столица покажется разве что скромным селением, едва обосновавшимся на незнакомой опасной земле. Конечно, здесь есть все, что было в них - память зовет одушевленных назад, в тот век, когда мир был цельным и твердым, когда ничто не предвещало беды, - но все это - кукольный домик во дворе богатого особняка. Бесконечные аллеи и бульвары, бурлящие вспененным живым потоком, - здесь они лишь намечены, проведены тонким штрихом. Будто художник, зажженный внезапным порывом, отмахнулся карандашом от музы и оставил в альбоме несколько быстрых линий, скопировал былое великолепие - но только мельком, только в общих чертах.
А у нас, живущих после Раскола, есть немудреная поговорка: "Где те города, а где Вимсберг?" Вспоминаешь ее - и уныние куда-то отступает. Ведь древности на этот короткий вопрос ответить нечего - пыль не разговаривает.
Я усердно вдыхал дырявые от дождя струи влажного ветра, что прибежал с океанских просторов и резвился на причале вместе с веселой толпой. Мерзостный смрад понемногу уходил из груди и вел за собой болезненную легкость, охватившую все тело. Когда в глазах окончательно прояснилось, мы уже смешались с волной ночных гуляк, и она, играя, пронесла нас сквозь порт и выбросила с другой его стороны. Я в который раз возблагодарил Порядок за рыболовный сезон - лодочная пристань, что почти вплотную примыкала к заводскому забору, была почти пуста, если не считать совсем уж непотребного вида бродяг и деловитых попрошаек, самозабвенно считавших выручку.
Было холодно, сыро и неуютно. Даже недавний мой союзник ветер - и тот задул резко и порывисто. Теперь он отдавал отнюдь не дружелюбием ночного бриза, но суровым презрением далеких штормов и едким тленом прибрежного мусора.
С каждым нашим шагом завод становился все выше, и вскоре толстенная труба перечеркнула все обозримое небо. Лишь она, да край покатой крыши виднелись теперь из-за кромки нависшего над нами забора, который мне до макушки был построен из грубо сцементированного красного кирпича, а выше переходил в ржавую железную решетку самого непреклонного вида, которая уходила вверх еще метра на три. С внутренней стороны решетка для верности была проложена не менее ржавой сеткой.
- Что будем делать? - я глядел на нелепую конструкцию, и никак не мог придумать способ преодолеть ее тихо и тайно.
- Не порть штаны, детектив, - пропыхтел Карл, нещадно хлопая себя по карманам, - ща все будет. Или не будет, - поскучнел он, когда в одежных закромах ничего подходящего не нашлось. - Ларра, у тебя кусачек нет?
- Нет, - орчанка даже не съязвила. - Взрывать, думаю, не стоит?
- Не стоит, - поспешно заверили ее цвергольд и альв, а я проводил исчезавший в темноте забор взглядом.
- Ну что ж, давайте тогда просто поищем дверь.
Ворота нашлись довольно быстро - вот только на них висел здоровенный замок.
- Ну вот на кой ляд мы набрали с собой столько всякой дряни, если даже проволоку перекусить нечем? - тихо заныл Карл, но вдруг зашипел Шаас. Ящер вытянулся струной и застыл, глаза его сузились, а перепонки над ушами встали дыбом.
- Что стряслось-то? - надсадно зашептал перепуганный цвергольд, но телохранитель молчал. Мгновение спустя он сбросил плащ, присел и стремительно прыгнул на ограду! Я лишь заметил, как резко разогнулись мощные бедра, напряглись мышцы под чешуйчатой шкурой, и словно молния ударила в решетку - рептилия проворно проползла по забору и исчезла в темноте!
Но стоило прозвучать первому изумленному, хотя и нечленораздельному возгласу - кажется, он вырвался из моего горла, - телохранитель вернулся. С непостижимой быстротой он переполз ограду, и мне внезапно представилась шустрая садовая ящерка на стволе дерева. Но стоило Шаасу мягко спрыгнуть и распрямиться во весь немалый рост, сходство исчезло.
- Нельзя, - тихо засвистел ящер, - охрана.
- Много охраны? - уточнил Хидейк.
- Один.
- Один?! - захохотал было карлик, но веселье вдребезги разбилось о холодные желтые глаза.
- Один, - повторил Шаас и пугающе простым движением постучал себя в грудь. Стало как-то неуютно.
- Охранник - ящер, правильно? - осторожно спросил я.
Ответный кивок испортил мне настроение окончательно.
- Значит, ломать нельзя. Взрывать тоже, - неторопливо пробормотала Ларра. - Что же тогда можно? У кого есть идеи?
- У меня, - раздался тихий девичий голос. Голос Леморы опередил ее саму - настолько хорошо скрыло воровку черное трико. Стараясь держать между собой и Хидейком Карла и орчанку, застенчивая девица продолжила. - Там, дальше, откуда вы пришли, склад стоит у самого забора. Если пережечь решетку, проберемся по-тихому, никто не услышит.
- Хорошая идея, - кивнула Ларра, - но не пойдет. Эта штука, - она кивнула на ранец, - громы и молнии, конечно, не метает, но ревет - будь здоров. Следующая идея…
- Да нет, - щеки девчонки слегка побурели, - я прожгу.
Я вздрогнул. У Карла округлились глаза. Но остановить Тронутую, не выдав ее тайну, было невозможно.
- Что значит - ты прожжешь? - В голосе Ларры и взгляде Хидейка любопытства было поровну.
- Ну… Прожгу и все, - совсем засмущалась Лемора, - как все прожигают.
- Постой, - неуверенно бормотнул альв, - так ты - маг?
- А то, - нехотя бросила воровка, - ну, пойдем, что ли?
Впервые после встречи в подвале "Выеденного яйца" в глазах Хидейка зажегся некоторый интерес к Леморе. Не говоря ни слова, он тихо зацокал посохом по камням. Я помог Ларре нацепить рюкзак и заторопился следом. Секрет девчонки был мне ведом, а вот слова орчанки о ревущем рюкзаке никак не шли из головы. Впрочем, спрашивать я не рискнул.
- Ну вот, пришли, - Лемора смерила глазами расстояние от земли до края кирпичной кладки и обернулась, - дядька Карл, подсадишь?
- О чем разговор, - сложил руки лодочкой тот, - запрыгивай.
Покатые, но массивные плечи цвергольда резко затвердели и дернулись, гибкая фигурка толкнулась, словно освобожденная пружина, и мгновение спустя девчонка сидела наверху, вцепившись обеими руками в прутья решетки.
- Вы только отойдите, - донесся до нас громкий шепот, - она ж сейчас грохнется.
В темноте не было видно, что происходило наверху, лишь набухло четырежды легкое огненное марево, и кусок решетки примерно в мой рост густо лязгнул о камень.
- Готово, - прошипела воровка, - залазьте.
Мы с Карлом дружно выдохнули.
- Позвольте мне, - уставился в землю Хидейк. - Попробую избавить нас от некоторых хлопот… - он сжал кулаки и напрягся, но миг спустя страшно побледнел и схватился за голову. - Прошу простить, - сокрушенно выдохнул альв, - в этом я все еще бесполезен.
К счастью, в ларрином рюкзаке нашлась веревка, и пару сегментов спустя, несколько раз помянув Хаос и Проклятых, мы оказались по ту сторону ограды.
- А теперь за мной, - шепнула едва заметная в темноте Лемора и бесшумно засеменила по узкому промежутку между забором и стеной высокого здания без окон. Неведомо как, но ящер добрался первым - как только мы подобрались к углу, его напряженный силуэт выдавился из кирпичной кладки. Плащ остался по ту сторону забора, и обнаженное тело рептилии при всем ее гигантском росте казалось ужасающе худым.
- С-стоп, - прошипел Шаас.
Я заглянул ему через плечо. Мы подобрались к воротам с другой стороны. Фонари на заводе не горели, и широкая дорога, уводившая вглубь территории, едва виднелась во мраке. За ней клубилась и меняла формы густая ночная тьма, в которой мне виделся далекий лабиринт из труб и домов, но какая его часть была реальной, а какую дорисовали утомленные глаза - сказать было трудно.
Лемора крадучись шагнула вперед и принялась куда-то вглядываться. За ней направился Хидейк, но он успел лишь качнуться, а путь уже преграждал неумолимый телохранитель.
- Шаас. - Альв все понял.
- Нет. Кх-онтракт.
- Да. Контракт. Я помню, что не должен ходить туда, где ты не гарантируешь мою безопасность. Но…
- С-стоп. Нет "но".
- Шаас. Я понимаю, что не имею права на подобную просьбу. Да что там, я прекрасно помню, что не могу давать тебе указания и поручения, не связанные с моей охраной. Но…
Ящер не сводил с него глаз. Его зрачки застыли, подобно двум упавшим в янтарную каплю стрелам. Шаас молчал, и молчали мы, боясь помешать в высшей степени необычному диалогу, от исхода которого, без преувеличения, зависел исход всей нашей затеи.
- …Но сейчас я вынужден просить, - продолжал Хидейк, - просить, и ничего более, помочь нам. Справиться с ящером без твоей помощи мы не сможем. А даже если каким-то чудом преуспеем, то потеряем много времени, и как знать, не принесет ли на шум кого похуже? Победа слишком важна, чтобы ее потерять, Шаас.
Ящер не двигался с места.
- Прошу тебя, Шаас, - в голос альва вплелась едва заметная нить отчаяния, - помоги нам в этот единственный раз. Не стану говорить, будто от нас зависит судьба Вимсберга, но даже это может быть правдой! Так это или не так - покажет время, но я знаю наверняка, что если мы не спасем принца сейчас, пока можем, начнется полнейшее безумие. А что сделает Гвардия, если с Троддом что-то случится, я и думать не хочу. Боюсь, твоим сородичам будет затруднительно найти здесь работу. В городе попросту не останется ни денег, ни богачей.
Янтарные глаза внезапно ожили.
- Ты, - когтистый палец проткнул воздух и уставился на Лемору, - считай до десяти.
- Что? - опешила Тронутая.
- Считай. До десяти, - в шипении и посвистывании слова угадывались с трудом. - Потом с-сделай вспышку над той крышей. Ярх-кую, - последнее слово далось ему особенно трудно, - И чтобы шипело.
- К-ка… - начала было девчонка, но все схвативший Карл яростно зашептал ей на ухо перевод:
- Досчитай до десяти и устрой взрыв на той крыше!
- Поняла! - задушено пискнула Лемора и испуганно покосилась в мою сторону. Я сделал вид, что тщательно пересчитываю зыбкие контуры домов по ту сторону дороги.
- Раз, - зашептала Лемора, - два…
Шаас неторопливо пошел - нет, поплыл сквозь пронизанную дождем темноту, грациозно изгибая утяжеленный сталью хвост. К клинку он не притрагивался.
- Четыре, - сипела Лемора, а в глазах ее уже плясали огненные всполохи. Воздух потрескивал и быстро холодел, тихо шуршали камни под ногами, отдавая накопленные за день скудные крохи тепла. За границами разума рождались ручейки тягучего пламени и текли из небытия прямо в руки юной альвини.
- Семь, восемь… - уже в ладонях ее искрился, сверкал шар ослепительно яркого огня.
Шаас совсем пропал из виду. Я распластался по стене и выглянул за угол - там, вдалеке, фонари щедро расплескивали перед цехом яркий свет, и в этом кругу уродливой статуей застыл земляк нашего ящера. Тонкий и хрупкий силуэт отсюда казался каким-то нескладным. Я вспомнил слова Шааса о Тронутых-ящерах, и невольно исполнился жалости к бедному изгою.
- Девять, - Лемора замахнулась, и по краю моего взора мазнуло огнем, - десять!
Чистое, истинное, едва явившееся в этот мир маленькое воплощение первородного огня взлетело над крышами, и с воплем бешеной радости освободилось от оков чужой реальности, слепящей вспышкой вернулось за грань миров.
Взрыв оказался так силен, что окна в ближайших зданиях испуганно задребезжали. Сиах моментально повернулся на звук, но в этот миг из-за угла бесшумно возник его худший кошмар. С тех пор, как он потерял право вернуться в племя, ящер боялся, что однажды придется встретиться в бою с соплеменником, и тогда холодную кровь заново вскипятят унижение, растерянность и боль - все, что он пережил в день изгнания. На краткий миг бесстрастные глаза другого - настоящего - ящера оказались прямо перед ним. В отчаянном порыве Сиах разинул пасть, вложив в хрипящий вопль всю ненависть к соотечественнику, но прозвучать ему было не суждено - голову пронзила страшная боль, и от удара вражьего хвоста ящер рухнул, как подкошенный.
Едва хрупкая рептилия упала, я поманил остальных и быстро пошел на свет. Мы едва услышали тихое шипение телохранителя Хидейка, когда тот наклонился к поверженному и произнес несколько коротких, очень шипящих слов. То, что случилось затем, повергло нас в ужас. Ящер достал меч и быстро отрубил сопернику правую руку чуть выше локтя. Тот даже не пошевелился.
- Однажды, - пробормотал ошеломленный Хидейк, - мне сказали, что поединок ящеров - зрелище неинтересное. Он или заканчивается задолго до того, как ты войдешь во вкус, или тянется так долго, что ты засыпаешь, не дождавшись исхода. Но никто не говорил, что они делают с проигравшими.
А Шаас уже был рядом с нами. Слова Хидейка его не трогали.
- Позволь, - продолжил его наниматель, на сей раз обращаясь непосредственно к ящеру, - но не… честнее было бы добить несчастного, чем обрекать его на жизнь калеки?
- Отрас-стит новую. Может, прирас-стит эту. Будет жить. Убивать нельзя. Закон. Дехс-са, - он указал на недвижно лежавшего ящера, изломанное тело которого выглядело еще более жалким, чем прежде.
- Это, в смысле, Тронутый? - вспомнил я.
- Да. Как он, - коготь указал на Карла.
- Так это он! - изумился Хидейк и мгновенно переключился на новую мысль. - Но ведь это значит, что мы совсем близко!
Альв опустился на колени у изуродованного бесчувственного тела.
- Так вам нельзя убивать друг друга вообще, или только… дехса? - спросил он, смакуя новое слово.
- Дехс-са, - то ли поправил, то ли подтвердил ящер. - Они слабы, но не виноваты. Они с-страдают.
И, окончательно достигнув предела разговорчивости, телохранитель умолк, уставясь на дверь необъятного сталеплавильного цеха. Дверь была массивной, железной и грузно висела на толстых петлях. Вопреки обыкновению, замка на ней не было.
ГЛАВА 40,
в которой я не верю своим глазам,
а огонь решает все проблемы
Первым вошел, конечно же, Шаас. Ящер, прошу простить мне невольный каламбур, ужом скользнул в дверь, стремительно и уверенно обогнав не только наши слова, но и сами мысли. Тяжелая створка лениво потянулась на петлях, двинулась в сторону, и изнутри немедленно раздалось пронзительное шипение. Я дернулся от неожиданности, и лишь два долгих мгновения спустя стало ясно, что мы слышали вовсе не агонию телохранителя Хидейка, но нечто иное, что живым, пожалуй, не было изначально - какой-то механический визг пополам с тихим щелканьем, слишком ритмичным для любого порождения природы.
- Пар свистит, - буркнул Карл и, не теряя более ни вдоха, последовал за Шаасом. Тут опомнился и я.
…Шаг в жаркую мокрую тьму. От неожиданного удушья рот сам собой, словно рыбья пасть на берегу, захватал раскаленный пар. Обжег горло, набрал полную грудь, закашлялся - и тут же тяжелая ладонь ударила в грудь, да так, что я одним долгим полувздохом-полувсхлипом растерял все накопления, получив взамен нехитрое откровение: короткие и частые вдохи работали куда лучше. Голова немедленно закружилась, но паника стремительно уходила. Я благодарно кивнул цвергольду и задвигался, пытаясь восстановить дыхание и оглядеться одновременно.
Большая часть здания оказалась под землей. Мы стояли на тесном балкончике из толстых арматурин, у подножия которого плескался и рвался клочьями об арматуру густой суп из горячего пара, на волнах которого то и дело виднелись багровые барашки-всполохи, да сверкали косяки юрких искр, целые выводки которых выбрасывало что-то исполинское и огненное, большей частью сокрытое туманом.
Где-то - занывшая голова не сразу вспомнила определение "слева", - зародился и стремительно вырос уже знакомый, но все такой же страшный стон, в котором смешались простудное сопение и бульканье кипящего котла. Там, в полыхающем полумраке, исполинскими тенями колыхались изломанные силуэты неизвестных агрегатов. Что-то мерно двигалось вверх-вниз, ритмично стуча, что-то со скрипом вертелось, а две высоких трубы - хотя и не чета тем, что уходили ввысь, сквозь крышу, - изрыгали жирные облачные клубы прямо в помещение.
- Вентиляторам, по ходу, каюк, - громко прохрипел мне в ухо Карл, - воздух не идет! Видать, водой охлаждают.
- Что охлаждают? - я почти сорвался на крик, когда попытался повторить шепот цвергольда, но обожженное горло не дало повысить голос.
- Всё! - пропыхтел алхимик и потыкал пальцем в разные стороны, - и паровики, и котел, и формы! О! Пошел!