Глава 1
Царьград – всем городам царь
Звезды не боятся, что их примут за светляков.
Рабиндранат Тагор
Тяжело переваливаясь на волне, к стоящим на рейде ушкуям, лениво подгребал неуклюжий ромейский дромон, расцвеченный, как девка на выданье вымпелами и флажочками. Два его паруса были приспущены, и он выгребал против волны единственно усилиями гребцов.
– Увалень неуклюжий, – Беззлобно сказал Неврюй, – И этим корытом они нас пугать вздумали.
– А что они нас пугают? – Искренне удивился Андрей.
– А с каких это щей, надо нам почти, что главный военный корабль подгонять, – Хихикнул Бакланко, – Али ценят уж очень сильно.
– Ладно, труби подъем! Будем гостей встречать, – Приказал атаман.
– Князь, готовься, – Рядом оказался Беда, расфуфыренный не хуже павлина, – В Ромее встречают по одежке и … провожают по одежке.
– А по уму? – Спросил князь.
– По уму – травят, – Без улыбки отрезал Беда.
Андрей ополоснул лицо и пошел облачаться в парадные одежды.
– По уму травят, – Буркнул он под нос, – А ведь прав Гуляй, и Ростислав предупреждал. Все кончилась житуха – началась жизнь. Держи ухо в остро.
Атаман и мореходы обговорили с ромейцами, как подходить к городу. Выговорили, что они, как сватовское посольство, станут в бухте Золотого Рога. И всякие другие мелкие детали. Можно было поднимать паруса и двигать. Дромон встал ведущим, и повел ватагу к Царьграду, выплывающему из-за мыса.
Дружина ахнула. На холмах над проливом, над бухтой Золотой Рог, пламенел разноцветными куполами чудо город. Белые стены опоясывали его со всех сторон. И мощь этих стен говорила, что их не взять и не сломать. Боевые башни возвышались над морскими просторами, как маленькие города. Стрела Галатской башни устремилась к самим небесам, и ее игла, кажется, прорвала эти лазурные выси, разорвав утренний туман еще не рассеявшийся над великим городом.
И над всей этой красотой возвышался величественный черный купол Святой Софии. Царственный венец царственного города – столицы мира. Города, стоящего на перекрестке всех дорог. Этот давящий своей чернотой венец резко выделялся на фоне золотого обрамления соборных глав, множество и великолепие которых не поддавалось представлению даже в самых сказочных былинах и сказах. А на страже этого венца, как неусыпные гридни вздымались с четырех сторон охранные башни, спорящие с Галатской башней за право проткнуть небеса, и дотянутся туда, в небесный чертог Богов.
Это действительно была столица мира. Не град царя, а Град Царь, и все остальные грады были под его рукой. Ни Киев, ни тем более остальные города Руси, не могли сравниться с ним.
– А Вещий Олег его на меч взял, – Не без гордости подумал Андрей.
– Да мы его со времен Бравлина данью обложили, – Как бы дополняя его, в своей манере продолжения разговора, сказал дьяк, – Так что, как бы они не дулись, и перья не распускали, без наших дружин им давно бы уже полный карачун настал. Ну, это так, к слову. Сейчас на берег спустимся. Ты князь побольше слушай, побольше молчи. Учись. Здесь тебе еще рановато застрельщиком быть. Здесь моя свадьба. Не обессудь за напоминание.
– Прав ты дьяк. И обиды тут быть не может. Дело тут тонкое, а у меня еще и знаний таких нет, потому, как не учен. Нет тут обид. Я вот, дьяк хотел тебя просить, ты меня с собой везде таскай. Я присмотрюсь, поучусь, могет в жизни пригодится.
– То ж, правильно, то ж конечно нужно и обязательно, – Обрадовано поддержал Гуляй, – Верно мыслишь князь. Если ничему не учится, не откуда и разум брать. Ходи со мной на все посольства. Да тебе это и по правилам положено. Ты, как ни как, от отца посол, от всей Залесской Руси представитель.
Ушкуи вошли в бухту и бросили якоря на рейде в створе куполов Собора Святых Апостолов. Сторожа подняли за ними цепь, замкнули бухту.
– Надо было бы, как предки поставили бы ушкуи на катки, да волокнули бы через перешеек из Босфора в бухту, – Опять подумал Андрей, – Только все это байки дедовские. Не кто ушкуи посуху не катал, глупо это. Стены, что с моря, что с бухты штурмовать. Тех же щей только пожиже влей. Красивая сказка, но сказка. Другое дело Галату ради куражу взять, да и то не дело.
Через недолгое время к борту подбежал стружок с местными дьяками и боярами. Узнав Беду, они расплылись в улыбке и, раскинув руки, пошли обниматься и ручкаться. Быстро оговорив все необходимые формальности, дьяки поскакали в стружок и убежали на берег.
– Ну что? Куды бечь-то будем? – Поинтересовался Данила, – Али они до первых звезд будут туда сюда елозить?
– Все. Собираемся на берег, – Ответил Беда_ – Место наше рядом с Форумом Константина, считай, рядом с дворцом Буколеон и Святой Софией. Не любят нас в Царьграде, но уважают, мы им защита и подмога, – Тряхнул волосами и добавил, – Но нам с ними не детей крестить, – Ухмыльнулся, – Хотя в скором времени может и придется. Собирайся князь, поехали в гостевые палаты, готовиться на прием к Базилевсу Иоанну.
Ушкуи подошли к пристани, челядь и дружинники неспешно свели коней, выгрузили посулы, подарки и товары, привезенные с оказией. Старшая, ныне безлошадная, дружина размяла ноги, разобрала оружие и умело построилась для прохода в город. Челядь взнуздала коней и отроческая дружина, мигом взлетев в седла, выстроила первый клин, охватив обоз живым щитом. Все делалось без напоминаний, понуканий и лишней суеты.
– Обтесались за дорогу, притерлись, как орало к руке пахаря, – С удовлетворением отметил князь.
Все заняло на удивление мало времени, и, получив сигнал, ватага направилась в город, прихватив за компанию Неврюя с малым числом ушкуйников и купцов. Оставшиеся корабелы отогнали ушкуи на середину бухты, сушили весла и расслабились. Отдых.
– Как пойдем? – Подскакал к Беде царский посыльный.
– Через центр и пойдем. Затворками, как ваши холопы пробираться не будем, – Подбоченясь в седле ответил Гуляй и величественно махнул рукой.
Посыльный отъехал в голову колонны и показал, что следовать надо за ним. Князь, в окружении ближних вместе с Бедой, встал в середину колонны, пропустив вперед отроческую дружину.
Всадники втянулись в город через северные ворота Петрион, названные так по расположенной рядом церкви святого Петра и строго держа на юг, доехали до перекрестка.
– Это улица Мессии, – Показывая на пересекающую им дорогу улицу, пояснил Гуляй, – Она тянется от Хорисевых ворот в западной стене, что около Церкви Хороса. Стена же вся прозывается по строителю ее Феодосию.
– А они что Хоросу поклоняются? – Удивился Андрей.
– В Царевом городе всем поклоняются, – Пояснил вывернувшийся Бакланко.
– Продолжим, – Дьяк повернул коня налево по улице Мессии, – Так вот эта улица ведет от западной стены к Храму Святой Софии через весь город.
Сватовской поезд занял почти всю улицу, касаясь обступающих ее домов. Слева над крышами домов вдоль всего пути до самого Форума Феодосия их сопровождали гигантские арки акведука Валента. Дорога стала заметно подниматься на возвышенность.
– Скоро Форум Константина, это подъем на Акрополь, по-нашему кремль, сердце города. Там дворец, София, ипподром, церковь Бахуса, там царское место, – Опять пояснил Беда, – Справа от нас. Сейчас за домами не видно река цареградская – Ликус. Не то что бы уж река, не Днепр, но с нашей Нерлью сравниться может. Вот, вот, – Он поворотился в седле и рукой указал на прямую улицу идущую вправо и чуть назад, – Вот эта дорожка отсюда и ведет к той реке. Там у моста, если налево повернуть, то вдоль речки скатишься прямо к гавани Элевтерия. Там основные торговые суда пристают. А если прямо через реку, далее будет Форум Аркадия и по Триумфальной дороге можно к Золотым воротам вывернуть.
– Они что Золотые, как в Киеве по церкви названы? – Уточнил князь.
– Да бис их знает. Все ворота в стене Феодосия Военные, а эти Золотые. Притом, ни чем от других не отличаются. Ладно Хорисевы по церкви Хороса или Валхернские, так они к валахам ведут, а почему Золотые – то тайна, – Он пришпорил коня и догнал немного оторвавшийся дозор Данилы.
– А может Валхернские, от того, что через них те самые три волхва входили, там, кстати, прямо рядом с ними, и церковь Богоматери, – Вроде как мимоходом проезжая кинул Малк.
Поезд въехал на Форум Константина и немного сбавил ход. Царский посланник хлестнул коня арапником и догнал головной дозор. Он накоротке перебросился с Данилой и попытался объяснить ему, что дружины и челядь будут столоваться в разных местах. А более того, старшая дружина в одном гостевом дворе, а молодшая в другом.
Не успели воеводы обдумать его слова, как к ним подъехал Беда. Отповедь его была коротка, как приказ и понятна, как приглашение к столу. Посыльный понял, что слушать его никто из этих северных варваров не будет, а уж выполнять его наказы и тем более. Он попытался вразумить этого черного человека, что это, дескать, повеление Базилевса, на что получил короткий ответ, о том, что ватага поедет вместе, и черный человек знает куда, а вопрос о размещении, и вообще о хозяйских делах – это вопрос его, царева посыльного, и славян не волнует в принципе. И последнее, что разъяснил ему черный человек. Это то, что Елену, прозванную здесь Прекрасной, в славянские земли просватали давно. Еще в те времена, когда титул Мономаха туда отдали, и обсуждать сей вопрос, они не намерены, и с дороги не шибко настроены. Пока не умылись и не откушали, а потому, пошел он вон со своими идеями.
Посыльный утерся и понял, что играет с огнем. Осмотрел воев, еще раз вспомнил, что Базилевс опору имеет на руско-словенские дружины, и, мило улыбнувшись, пригласил всех повернуть с Форума налево к главному гостевому двору, стоящему почти, как не у стен Святой Софии.
Поезд развернулся, и через короткое время всадники разминались во дворе огромного караван-сарая. По-местному называемого госпиталем, а по-словенски – ямским или гостевым двором – заежкой.
Данила и Чубар быстро отдали приказы, и в мгновение ока, гостевой двор преобразился в маленькую, хорошо защищенную крепость, где все подходы и пролазы контролировали вои. Мало того, Малка шепнула что-то своим Угрюмам, и те растворились в суете, слившись с серыми стенами окружающих домов. В свою очередь, Беда перекинулся парой слов со своими людьми из дружины и, невесть откуда взявшимися, незаметными людьми с улицы, и там тоже закрутился маховик тайной работы. Все пришло в движение, и только князь чувствовал себя в этой круговерти каким-то колесиком, которое еще не зацепилось за общее движение и стоит в стороне, ожидая, когда придет и его очередь.
Рядом с ним очутился Микулица и случайно бросил, как бы в некуда:
– Пойдем князь, горницы посмотрим, нам тут не один день дневать ночевать. Пойдем, пойдем, они тут без нас разберутся. И не торопись, как голый в баню. Иоанн раньше, чем дня через два нас не позовет, хотя сам как на иголках сидит. Его ж дочь просватывают. Но он будет гонор блюсти и этикет соблюдать. Да и мы ж не лыком шиты, пойдем город смотреть товары щупать, с людьми балакать. Дружину распусти, кроме сторожей. Сторожей ставь вдвое, втрое против обычного, тут глаз да глаз. А дружинники свободные пусть по улицам трутся, слухи с торгов да базаров носят. Слух он, если его потереть и повертеть, тоже гляди новость. Сторожам накажи носом не клевать, но в голове держи, что у ромеев все не так, как у людей нормальных. У них тут через стены и видят, и слышат, и, если смогут, нож в спину воткнут. Потому сторожа – это так, для страху, а сам имей в виду, что язык на привязи, а что обсудить мы тебе с Малком, да и дьяк в этом не промах, подскажем, как и где.
– Пойдем Микулица, а то мне кажется, я у всех тут под ногами путаюсь. Они тут все при деле, а я как гавно в проруби, – Незлобиво ответил Андрей, – Пойдем, может и мы, чего удумаем.
– Где родился там и сгодился, – Вывернулась Малка, словно почувствовав, что она нужна, – Возьмите с собой, может я вам пригожусь.
– Тоже мне зверушка сказочная, – Засмеялся князь, – Пошли дружки, коль не шутите, – Он уверенно направился к главному крыльцу.
– Пойдем, коль не шутишь, – Отроки взлетели на крыльцо, не мало удивив, местную челядь.
Те долго изумлялись: то ли у северных русов так высшие с низшими живут, то ли в гости к ним с князем ровня приехала. И этот зеленый сопляк и этот суровый монашек, держались с молодым князем, как братья, не высказывая ему ни тени подобострастия.
Разместившись в горницах, князь с ближними, еще раз проверил караулы, запоры на дверях и окнах, и возможные подходы к гостевому терему. После этого он вышел на двор, переодетый в незаметный кафтан, ромейского покроя в сопровождении тех же Малки и Микулицы. Отроки были одеты совершенно буднично, сменив свои обычные одежды на неприметную одежку купеческого народа. Андрей кликнул Бакланко и Неврюя.
– Эй, господа ушкуйники, вы тут все давно пронюхали, по всем закоулкам пробежались еще в старые разы. Покажите нам град сей, по улицам проведите, по торгам потаскайте.
– А чо, и потаскаем, и город, и девок городских покажем, и с переду и с заду, – Откликнулся Бакланко, – Я вот только Громаду кликну, а то без него мне неуютно. Без него меня в толпе не видно, могут и уши оттоптать.
– Покажем. Не боись князь, покажем, чего знаем, – Подошел Неврюй, – Бакланко правду бает, Громаду надо с собой позвать. Он на вид уважение внушает, и дурные мысли, зараз, сразу отбивает. А таких охотников до дурного дела, здесь хоть пруд пруди. Знамо дело – Пуп Земли.
– Я тоже, на всяк случай, братцев Угрюмов прихвачу, – добавила Малка, – Они хоть робяты не городские, но спуску ни каким городским псам не дадут. Да те, впрочем, и сами на них не полезут. Нюхом чують, где тут кто порылся.
Со двора вышли веселой компанией, над которой возвышалась, как Галатская башня, выбритая голова Громады. Дорожные жупаны сделали всех одинаковыми, только тот же кметь не пожелал сменить свои яркие шаровары, да вдобавок накинул на свою груду мышц еще такую же ярко-красную рубаху. Под жупаны по совету Данилы отроки одели байданы – кольчужные рубашки из плоских колец, и подцепили мечи и сабли.
Щуплый Бакланко вынырнул рядом с князем и затараторил:
– Чего смотреть будем княже? Можно к гаваням смотаться, их тут по берегу моря синего понатыкано, можно на кажном шагу спотыкаться. Знамо дело торговый город – портовой. Можно к Бычьему Форуму, что на речке их – Переплюйке стоит, наведаться. Там у них торг самый, обжираловкой и другими товарами. Да уж больно грязи там много. Разной. И платьем и душой перепачкаемся, весь вечер мыться потом.
– Веди-ка ты нас, мореход, на Акрополь. Поглядим, что за детинец у них в Царевом городе? Как сердце их бьется? – Остановил его Андрей, – Коли парадное крыльцо в гавне, нечего и на задний двор заглядывать.
– Эк, ты прозорлив, княже, – Хмыкнул Неврюй, – Веди Бакланко на холм над морем океаном. Веди через конное ристалище, мимо дворца царского, к маяку. А вы хлопцы по сторонам поглядывайте, и кошли покрепче держите. Клювом не щелкать. Туточки на ходу подметки режут.
Они свернули с главной улицы, в конце которой величаво громоздился Храм Софии, и нырнули вправо в кривые переулки, за изгибами которых угадывалось море. Оно жило там неподалеку шумом волн, запахом соли и водорослей, криками корабельщиков и гребцов. Теснины глухих заборов и каменных стен навалились на путников, но они, раздвинув их налитыми плечами, двинули к ипподрому, месту сборища лихого цареградского люда, жулья и менял. Месту, где иногда решались судьбы Империи Ромейской, до того, как встала здесь на постой лихая славянская дружина.
Чем ближе подходили они к этому месту, тем плотнее становилась толпа на улице и в переулках. Мелькали лисьи шапки кочевников, называемые малахаи, и черные клобуки монахов. Мимо пронесли носилки с каким-то важным господином или госпожой, из-за шелковых занавесок было невидно, кто правит своими рабами. Горластые купцы начали хватать прохожих за рукава, предлагая свой товар. Но это был не базар. Здесь не продавали зерно или рыбу, здесь продавали услуги. Услуги кинжала и темной ночи, рабов и рабынь, знания проныр и мошенников. Несколько скорых на руку и на ногу ушлых людишек попытались потереться рядом с компанией князя. Но, завидев бритый череп Громады и ледяные глаза Угрюмов, прочитали в них неотвратимый смертный приговор, и постарались быстро раствориться в толпе. Через некоторое время, Андрей и его попутчики шли как бы в небольшом коридоре. Быстро разносятся слухи в воровском мире. Испытание кулака Громады, прозорливости Малки и Микулицы, и скорости кинжала Угрюмов, цареградское жулье решило оставить до лучших времен, если таковые когда-нибудь наступят.
Протолкавшись на последнем повороте, Андрей со товарищи вышел к ипподрому, огромной чаше конного стадиона, военного ристалища, любимого места знати и черни. Засыпанная желтым песком арена ждала своих победителей и триумфаторов. Огромные трибуны уступами, поднимавшиеся от нее, казались лестницей в небеса. Почетные места для Базилевса и его гостей были накрыты шелковыми палантинами и разукрашены пестрыми лентами. А вокруг этого места, места побед и поражений, крутилась разномастная и разноперая толпа. Чуть дальше, ближе к морю, почти нависая над гаванью, выше грозных цареградских стен, вздымался великолепный дворец Буколеон. А чуть правее его, на фоне голубого неба, четко вырисовывался купол церкви Бахуса, Бога знаменитого ромейского вина.
– Там мы еще успеем побывать, – Дернул за рукав князя Микулица.
– Еще надоест кажен день туды с поклоном бегать, – Вставил Бакланко, – Пойдем князь-душа под своды Софии Матери, то боле нам сейчас нужно, чем около царского дворца околачиваться.
– Ну, веди, чего трындичишь под ухом, – Дал ему шуточную затрещину Неврюй.
– Пожальте, пожальте господа хорошие. Не бейте сиротинушку, – Ернически запричитал Бакланко, заставив оглянуться прохожих.
Компания двинула к наплывавшему на них Храму, забирая чуть левее от ипподрома, чтобы вынырнуть у его главных ворот.
Войдя под своды Храма в прохладу и полумрак, все сдернули шапки и посмотрели в уходящую ввысь глубину купола, парящего в воздухе только по воле Божьей, ибо махину такую, стены руками человеков сложенные, удержать бы не смогли. В воздухе витал запах ладана и смирны. У множества божниц курились лампады. С алтаря на них сурово смотрела Мать София, окруженная своими дочерьми: Верой, Надеждой и Любовью. Но во взгляде ее проглядывалась материнская нежность и забота.
– Лада! – Выдохнула Малка.
– Богородица, – В унисон с ней произнес Микулица.
– Заступница, – Пробасил Неврюй.
– Вот она Мать мудрости, мать знаний. Премудрость Великая, – Выдохнул Андрей.
Из глубины Храма к ним поспешал инок, смиренно склонив голову.
– Бог помощь, странники. Какими ветрами в наши палестины?
– С русской стороны, пробегом с делами, – Уклончиво ответил Микулица.
– Мир дому Вашему, проходите, проходите. Слухами земля полнится. Не вы ли из княжеского поезда, что с северных земель к нам пожаловал? Не сочтите за наглость, но не сам, а токмо волею Патриарха Цареградского, вопрос сей задаю.
Дружки переглянулись, вот уж точно любая весть впереди летит. Ответ взял на себя Андрей.
– Да. Это мы с севера прибежали.