- Когда-то Земля была пустынной и безжизненной, - рассуждал Ариэль. - А потом у неё появилась способность слышать собственные звуки. Много миллионов лет на ней сверкали молнии и грохотали грозы, море накатывалось на скалы, вулканы с неистовой силой выбрасывали наружу потоки лавы. Но никто ничего не слышал. Сейчас земной шар может слышать свои собственные звуки. Венера или Марс не могут. А если станет слишком тихо, надо только включить органный концерт Иогана Себастьяна Баха. Больше всего мне нравятся концерты под открытым небом. Тогда самые красивые звуки этой планеты уносятся в космос. Не говоря уже о концертах по радио. Земной шар музицирует. Вокруг раскалённого Солнца на Млечном пути вращается маленькая музыкальная шкатулка - земной шар.
- Может, тебе лучше было бы стать поэтом, - предложила Сесилия. - Только желательно не очень несовременным.
- Я бы предпочел стать исследователем природы. Потому что я на самом деле не понимаю, что происходит, когда вы разговариваете друг с другом и невидимые слова как будто выползают изо рта и забираются в узкое ухо, а потом склеиваются с желеобразным комком под названием мозг.
Как раз то, о чём говорил ангел, и происходило сейчас. Странные слова, произнесённые им, растворились в мозгу Сесилии и превратились в её собственные мысли. Она так долго лежала и размышляла, что Ариэль снова взял слово:
- И не менее удивительно, как вам удаётся формировать слова во рту. Иногда это происходит молниеносно. Тогда кажется, что слова текут сами по себе. А бывает так, что вы сами не знаете точно, что говорите, пока не скажете?
Она опустила взгляд.
- Мы не всегда обдумываем всё, что делаем. Когда мне надо бежать в школу, я просто бегу. У меня нет времени задумываться над тем, как я переставляю ноги. Иначе я бы просто споткнулась. Точно так же случается, когда мы разговариваем. Иногда мы спотыкаемся о слова.
- И ещё вам всё время надо втягивать воздух для вдоха - и снова выпускать его. Это происходит само по себе?
- Думаю, да.
- Звучит немного пугающе. Потому что если вы один-единственный раз забудете сделать вдох, то сердце перестанет биться. А если сердце перестанет биться…
- Хватит! - прервала его Сесилия. - К счастью, нам не обо всём надо думать.
Он прикрыл рот рукой:
- Ой, извини! Мы говорили о том, как вы формируете во рту невидимые слова, прежде чем они начинают порхать между ртами и ушами. Это правда, что у всех людей разные голоса?
Сесилия кивнула:
- Когда мама спрашивает: "Ты хорошо спала?", это звучит совсем по-другому, чем когда то же самое спрашивают папа или бабушка. Я могу забраться с головой под одеяло, и всё равно пойму, кто со мной разговаривает. Каждое словечко разными людьми произносится по-разному. У музыкальных инструментов, кстати, то же самое.
Когда кларнет берёт "до" первой октавы, это звучит совершенно иначе, чем когда ту же ноту играет скрипка. Кстати, я читала, что у двух скрипок не бывает совершенно одинакового звука. То же самое и с нашими голосами.
- Это доказывает, какие замечательные инструменты - голос и ухо.
- Даже когда окно закрыто, я могу слышать, как ветер воет снаружи, или как почтальон едет по дороге на велосипеде. Видел бы ты, как он уронил свой велосипед…
- Я, как и ты, сидел на подоконнике.
- Да ты, похоже, повсюду… Когда в доме полная тишина, я иногда слышу звук падающего снега.
Она взмахнула рукой:
- А ещё я могу видеть ушами!
- Глупости! - На лице ангела Ариэля появилось строгое выражение: - Несмотря на то что мы разговариваем об удивительных вещах, не надо делать из меня дурака.
- Но это же правда. Когда я лежу в своей комнате и слушаю звуки, доносящиеся снизу, я как будто вижу, чем они занимаются и что происходит там, внизу.
- Тогда ты чуть-чуть представляешь, что такое ангельское зрение.
Сесилия приподнялась на диване.
- Я всё время думала, что ты преувеличиваешь разницу между ангелами и людьми.
- Это тем более удивительно, у нас ведь совершенно разное прошлое. Вы слеплены из нескольких миллионов молекул на случайной планете в космическом пространстве. И вы здесь всего лишь на краткий миг. Но вы семените по мирозданию лёгкими шагами. Вы болтаете, смеётесь, задумываетесь над интересными вещами, совсем как ангелы на небесах.
- А тебе не кажется, что ангелом быть не менее удивительно?
- Мы уже говорили об этом. Разница в том, что мы были здесь всегда. Кроме того, мы знаем, что никогда не низвергнемся в пустынное ничто, как лопнувший мыльный пузырь. Мы просто есть, Сесилия. Мы - это то, что всегда было и всегда будет. Вы же приходите и уходите…
Она тяжело вздохнула.
- Жаль, что я чаще не задумывалась над тем, что такое жить.
- Никогда не поздно начать.
- Точно не знаю почему, но мне вдруг стало так грустно…
Он попытался остановить девочку:
- Не грусти! Тогда мне останется только начать утешать тебя и ныть самому. Иногда у меня создаётся впечатление, что вы только и можете, что жаловаться и хныкать.
- Легко тебе говорить!
- Осталось обсудить всего одно чувство. Оно более неопределённое, но от этого не менее загадочное.
Сесилия смахнула слезинку:
- Не могу вспомнить, как называется пятое чувство. Осязание?
Он кивнул.
- Мы уже говорили о тонкой кожной оболочке и волосах, которыми с головы до пят покрыты плоть и кровь. Вкус того, что вы едите, вы ощущаете с помощью языка. Но вы каким-то образом можете чувствовать всем телом. Вы чувствуете холодное и горячее, мокрое и сухое, гладкое и шершавое…
- Не думаю, что это так уж удивительно.
- Для ангела это, возможно, самое удивительное. Камни у кромки моря не могут чувствовать, как они трутся друг о друга, когда на берег накатывает волна. Камень не чувствует, как ты к нему прикасаешься. А вот ты можешь почувствовать камень.
- Кстати, а ты видел мою коллекцию камней? Некоторые я купила, другие мне подарили, но больше всего камней я нашла на пляже. На "неизвестном пляже".
- Ты имеешь в виду - на Крите.
Она почувствовала себя обманутой.
- Это ты тоже знал?
Ариэль кивнул:
- Я стоял и разглядывал твои камни много раз, пока ты спала. Но мне никогда не понять, что такое чувствовать их поверхность.
- Тогда ты многое теряешь. Некоторые из них настолько гладкие и круглые, что мне хочется рассмеяться.
Ариэль поднялся с зелёного кресла и начал подниматься к потолку. Он сказал, паря в воздухе:
- Ну вот мы и поговорили обо всех пяти чувствах…
Сесилия прервала его:
- Но существует еще и шестое.
- Да ты что?
- Некоторые люди утверждают, будто обладают способностью испытывать что-то, что невозможно почувствовать с помощью пяти обычных чувств. Например, они могут угадать, что произойдёт в будущем. Или узнать, где находится какая-нибудь потерянная вещь. Другие считают, что это предрассудки.
Он таинственно кивнул:
- Может быть, именно это чувство поможет нам однажды найти ёлочную звезду.
- Ты знаешь, где она?
- Не станем забегать вперед…
Сесилия лежала и думала о Рождестве. Она сказала:
- Я думаю, уж не имеет ли сам рождественский дух отношения к шестому чувству? Возможно, именно в Рождество, а не в любое другое время года, мы немного больше похожи на ангелов. В любом случае, Рождество имеет отношение ко всем другим чувствам. Я могу чувствовать запах Рождества, могу чувствовать вкус Рождества, и я могу его слышать и видеть. Я могу ощупать все свёртки с подарками и попробовать угадать, что там внутри.
Глаза Ариэля блеснули:
- "Что там внутри", да. Я хочу, чтобы мы поговорили немного и об этом.
- О том, что упаковано в свёртках?
- Нет, о том, что там, внутри тебя.
- Фу, какая гадость.
- Это занятно.
- Что именно?
- Что вы считаете, будто говорить о том, из чего вы сделаны - это гадко. Подумай, что было бы, если бы камень не выносил мысли о том, что он камень. Это был бы очень несчастный камень, потому что ему пришлось бы жить с презрением к самому себе много тысяч лет, прежде чем он постепенно разрушился бы и превратился в песок. Но вы живёте не так долго…
- Ну ладно, давай поговорим и о том, что у нас внутри. Но только с одним условием.
- И что это за условие?
- Что потом ты расскажешь мне много удивительного о небесах.
- Ангелы никогда не нарушают договорённостей.
- Разумеется, иначе я бы перестала верить вообще всему.
- Может быть, ты сможешь ответить на один вопрос, который мы часто обсуждаем на небесах, но редко сходимся во мнениях. Об этом говорить немного неловко, но…
- Спрашивай!
Ариэль сделал паузу.
- Вы чувствуете, как кровь бежит по венам?
- Только когда у нас кровотечение или нам надо сдавать анализ. Но тогда кровь вытекает из нас…
- И что ты чувствуешь?
- Иногда просто щекотно, а потом начинает жечься.
- Но вы же чувствуете плоть и кровь внутри себя?
Она покачала головой:
- Я думаю, что мы сделаны так, что не ощущаем того, что под кожей. Кожа позволяет нам чувствовать друг друга, но, к счастью, нам не приходится ходить и чувствовать самих себя.
- Но что-нибудь вы должны чувствовать.
Сесилия немного подумала, а потом покачала головой:
- Ничегошеньки, до тех пор, пока мы здоровы. Только когда у нас что-то болит…
- Болит?
- Колет… или колотится… или жжёт.
Он удручённо взмахнул руками:
- "Колет, или колотится, или жжёт…"
Сесилия сказала:
- Ты никогда не пробовал ущипнуть себя за руку?
- Нет, никогда.
- Надо бы тебе попробовать, иначе не поймёшь, спишь ты или нет.
Ариэль попробовал ущипнуть себя за руку, но Сесилия заметила, что он не может ухватить себя за кожу. Он покачал головой и признался:
- Ангелы не могут ущипнуть себя за руку. Мы ничего не чувствуем.
Девочка вздрогнула.
- Но тогда ты не можешь знать, настоящий ли ты.
На секунду - а может, ещё меньше - ей показалось, что Ариэль исчез. Возможно, она просто моргнула.
Вернувшись, он сказал:
- Мы должны спешить, тебя надо вернуть в кровать.
- Почему?
- Сейчас семь часов. Осталось всего несколько секунд до звонка будильника. Сейчас он зазвонит…
Проснувшись, Сесилия почувствовала тяжесть во всём теле. На улице было так светло и ясно, как и должно быть в первый день Рождества.
У девочки остались смутные воспоминания о ночных событиях. Ариэль отнёс её на руках в гостиную. Потом, когда прозвонил будильник в спальне мамы и папы, он отнёс её обратно наверх.
- Ариэль! - прошептала Сесилия.
Но ответа не было. Может быть, он приходил только по ночам…
Она взяла с тумбочки колокольчик и позвонила. Маме понадобилось столько же времени, чтобы прийти, как и Ариэлю, чтобы зажечь гирлянду на рождественской ёлке.
Она тоже появилась, как джинн из лампы.
- Ну вот ты и проснулась!
Мама встала на колени у кровати Сесилии.
- Уже почти час дня. Ты всё это время спала?
Девочка покачала головой.
- А чем же ты тогда занималась?
- Я лежала, смотрела, слушала. Ночью в доме тоже раздаются звуки, если хорошенько прислушаться. Иногда я даже слышу, как на улице падает снег.
- А что ты рассматривала?
- Через окно так красиво проходит свет…
- Тебе надо было позвонить в колокольчик.
- Я лежала и думала обо всём на свете.
- У тебя что-нибудь болело?
- Нет… не очень.
- Что ты чувствовала?
- Ты опять начинаешь?
- Что?
- Да нет, ничего. Я чувствую ужасную слабость…
- Когда я заглядывала к тебе около семи часов, ты спала как камень.
- Камни не спят, мама.
- Ты улыбалась во сне.
- Камни не могут улыбаться… Кстати, я заснула как раз перед тем, как ты зашла.
- Да?
- Я слышала, как звонил будильник.
Мама потрогала ладонью её лоб.
- Пришла Кристина. Она сидит внизу в гостиной и ест марципановую конфету, которой её угостил Лассе.
- Ну и на здоровье.
- Что ты хочешь сказать?
- Я не хочу никаких марципановых конфет. У тебя что, не всё в порядке с головой?
- Надеюсь, в порядке.
- Просто пришли её наверх. Я больше не боюсь уколов.
- Сначала нам надо сходить в ванную.
- Но мама…
- В смысле?
- Не могла бы Кристина просто вколоть мне этот укол - и мы бы разделались с этим.
- Да?
- Просто я всё время слышу столько разговоров о том, как я себя чувствую, как всё это называется и так далее. Я устала разговаривать об этом. К тому же, сегодня первый день Рождества.
- Возможно, Кристине все-таки придётся тебя немного осмотреть.
- Но ты будешь здесь. И если она начнёт утешать меня и причитать, ты её выставишь за дверь. Всё равно я не знаю, что ей отвечать.
- Постараюсь.
- И мама - я обязательно поправлюсь. Я обещаю.
- Да, конечно.
- Но только мне позволено говорить о том, что я скоро поправлюсь. Когда это говорите вы, мне кажется, что вы хотите меня помучить.
- Ты шутишь!
Сесилия подняла глаза.
- Ты что, плачешь?
Мама коснулась руками глаз.
- Да нет….
- Во всяком случае, у тебя в глазах слёзы.
- Ерунда, я просто резала лук.
- Опять?
После того как Сесилия приняла лекарства и поела, её по очереди навестили все члены семьи. Лассе был на улице и испытывал спортивные лыжи на пригорке у реки. Вся река была покрыта толстым льдом, он даже не слышал, как под ним шумит вода. Несколько мальчишек из пятого и шестого классов катались на коньках в самом широком месте русла.
Папа поднялся к ней со свежим номером "Науки в картинках". Некоторое время назад он принёс Сесилии целую пачку этих журналов. Первым она получила номер со статьёй о минералах и поделочных камнях под названием "Вот почему горы - сокровищница земли". Она просмотрела и другие статьи, а потом попросила принести ещё что-нибудь почитать. С тех пор прошло много дней. Теперь Сесилия не могла уже читать так много.
Дедушке хотелось поговорить об отпуске на Крите. Они ездили туда всей семьёй, с бабушкой и дедушкой. Это произошло как раз в то время, когда они узнали о болезни Сесилии. Либо прямо перед этим, либо сразу после - девочка не могла вспомнить точно. Во всяком случае, после визита к первому врачу…
Это был "сказочный" отпуск - все члены семьи именно так описывали свои впечатления. На протяжении четырнадцати прекрасных дней они загорали на пляже, ходили в интересные рестораны с забавными официантами - и всё это в то время, когда остальные люди учились или работали. В один из дней они поехали на вулканический остров Санторини. Их корабль зашёл прямо в кратер вулкана, после извержения которого три с половиной тысячи лет назад половина острова Санторини ушла под воду. Чтобы попасть в город Тера, им пришлось ехать на мулах по самой крутой дороге из всех, что Сесилии приходилось видеть. Потом они купались на пляже из лавы, где песок был чёрным, как уголь, и горяченным из-за яркого солнца.
Иногда днём они всей семьёй гуляли по большому галечному пляжу и искали красивые камушки, одновременно борясь с сильным прибоем, из-за которого камни у них под ногами шумно журчали и перекатывались. Сесилия была председателем отборочной комиссии. Только она могла определять, был ли найденный камушек достаточно красивым, чтобы получить место в багаже. Они привезли с собой несколько килограммов. Теперь дедушка хотел получить подтверждение того, что именно он нашёл самый красивый камень.
- Неплохие были деньки, Сесилия…
Сказочный отпуск на Крите они провели в конце сентября. Вот сколько времени уже прошло с тех пор, как Сесилия была здорова. Но она продолжала ходить в школу до начала ноября. Потом она пролежала несколько недель в больнице. После этого учитель несколько раз навещал ее и рассказывал, что они успели пройти на уроках.
Последним, кто сегодня зашёл к ней, была бабушка. С самого раннего детства она всегда рассказывала внучке разные истории. Но бабушка никогда не рассказывала обычные сказки. Она говорила о старинных богах, в которых верили викинги. Иногда она читала ей "Сказания о богах" Снорри, и эти мифы были ничуть не хуже сказок. В последнее время бабушка читала Сесилии детскую Библию, ту самую, что была в детстве у мамы. Ну и старая же это была книга!
Сегодня бабушка рассказывала о воронах Одина. Их звали Хугин и Мунин, они могли летать по всему миру, чтобы видеть всё, что происходит. Хугин означало "мысль", а Мунин означало "память". Вечером оба ворона возвращались к Одину и рассказывали о том, что видели. Так Один узнавал обо всём, что творилось в мире. Но он боялся, что в один прекрасный день вороны к нему не вернутся. Кроме того, вороны были стервятниками, которые помогали Одину отыскивать мёртвых. Сам Один сидел в Осгарде на троне, который назывался Лидшалв. Он был не только самым мудрым из богов. Он был еще и самым печальным, потому что только ему было известно о Рагнароке - приближающейся гибели мира.
Бабушка рассказала ещё очень много всего про Одина и двух его воронов. Попозже, после обеда, Сесилия заснула. Сначала она лежала и дремала, но потом уснула по-настоящему. Когда девочка проснулась, то услышала, что внизу ужинают. Они только что уселись за стол, потому что Сесилия услышала, как мама сказала: "А теперь передавайте суп дальше. Давайте по-простому…"
Они всегда ели суп из цветной капусты перед говяжьим стейком в первый день Рождества.
Сесилия достала из-под кровати китайский дневник и стала его перелистывать. Несколько недель назад бабушка подарила ей замечательную нитку жемчуга, старинную, передававшуюся по наследству. Тогда Сесилия записала:
"Когда я умру, серебряная нить с гладкими жемчужинами порвётся и они покатятся через всю землю и погрузятся на дно моря к своим мамам-ракушкам.
Кто будет нырять за моими жемчужинами, когда меня не станет? Кто узнает, что они были моими? Кто догадается, что когда-то целый мир был у меня на шее?"
Размышляя над своим разговором с ангелом Ариэлем сегодня ночью, Сесилия начала грызть фломастер. Она пыталась вспомнить как можно больше и постепенно записала:
"Ангелы небесные не могут испортиться. Потому что у них нет тел из плоти и крови, от которых можно отделить их души. В мироздании же всё не так. Здесь всё очень легко может прийти в негодность. Даже гора с течением времени рассыпается и превращается в конце концов, в землю и песок. Всё, что существует в природе, похоже на медленный пожар. Как будто всё мироздание тлеет во мху.
Человек не всегда до конца осознаёт, что он создаёт. Например, я могу нарисовать что-нибудь карандашом или красками на листе бумаги. Это не означает, будто я понимаю, что такое быть тем, что я нарисовала. То, что я рисую, не живое. И именно это странно: я-то живая!"