– А ну пошла вон, псина!
Я моргнул. Оказывается, я свернулся клубком и лежал, прижавшись к боку Везунчика и посасывая большой палец.
Послышался звон разбитого стекла. Месяц, взвизгнув, метнулся прочь от столов, поджимая хвост. В зубах пес зажал деревянный шампур с насаженным на него жареным мясом.
Месяц мчался к лесу.
– Смотрите, вон еще собаки! – крикнул кто-то.
Я хотел подняться, выйти на свет и сказать им: "Поглядите на меня, я ведь просто мальчик". Мне хотелось забраться на колени к той бабушке и прижаться головой к ее груди.
Над головой у меня разбилась бутылка, посыпалось стекло, пролилось пиво. Раздался смех, крики. В меня полетели бутылки и банки. Везунчик закрыл меня своим телом, скаля зубы. Он зарычал, залаял, шерсть на его загривке вздыбилась.
– Он же бешеный! – крикнула какая-то женщина. – Бешеный пес!
– Их там трое! – завопил кто-то другой.
Тут не было трех псов. Только Везунчик и Месяц. И я.
Бутылка попала Везунчику в голову, чуть не сбив его на землю.
– Нет! – заорал я, вскакивая.
На долю секунды воцарилась тишина. Все уставились на меня. Руки с занесенными бутылками замерли. И только от колеса обозрения долетало уже привычное "динь-динь-дилинь".
– Нет, – прошептал я.
Мы с псами помчались к дороге, в лес, скрылись из виду. Я смыл кровь с головы Везунчика и погладил его по боку.
– Прости меня, – прошептал я.
Он дрожал. "Почему?", – читалось в его глазах.
Месяц опустил шампур с шашлыком и жареными овощами к моим ногам. Он не потерял ни кусочка, пока бежал по лесу.
Я взял шампур и отдал Месяцу два кусочка мяса. Все остальное я скормил Везунчику.
Глава 43
Женщина в шляпке
В северной части Пограничных Земель, где жила дикая свинья, мы наткнулись на кровавый след на земле. От крови мне стало не по себе. Но псы пришли в восторг. Они ринулись вперед, принюхиваясь к следу. Дымок, как всегда, шел впереди. Но что, если один из Чужаков тоже учует эту кровь? Я знал, что мы забрались довольно далеко от их земель, но это не означало, что и они не могли забрести сюда. В точности как мы.
Стая остановилась возле ручья. Псы попытались заново взять след.
Я подошел к Дымку.
– Давай вернемся, – попросил я.
"Нет, Мальчик", – невозмутимо ответил мне Дымок.
Ушастик, выпрыгнув из кустов, лизнул мне пальцы.
– Я сказал… – зарычал я.
Взвизгнув, Луна помчалась вдоль ручья, и вся стая бросилась за ней. Ушастик тронул лапой мою ногу, повизгивая от восторга.
– Ладно-ладно, – сдался я.
Зажав Ушастика под мышкой, я побежал за своей стаей.
К тому моменту, как я нашел псов, все уже кончилось.
На полянке лежал олененок. Его карие глаза остекленели.
Я подобрался к добыче поближе, распихивая собак.
– Отойдите, – зарычал я, поднимая костяную дубинку.
Все, кроме Дымка, отпрянули. Он смотрел, как я опустился рядом с олененком на колени.
Я видел следы клыков на его задней лапе, на его горле. Но сбоку на шее кровь текла из круглой дырочки. Это был след не от зубов, не от когтей, даже не от клыков Самой Большой Свиньи во Всей России. Я сунул в круглую дырку палец. В ране было что-то твердое, плоское, маленькое. Вот почему на земле остался этот след.
Встав, я вытер руки о рубашку.
– Ешьте, – сказал я.
Рыча, похрустывая костями и причмокивая, стая накинулась на добычу.
Повернувшись к собакам спиной, я побрел к ручью. Вода поблескивала в лунном свете. Сев на берегу, я начал раскачиваться взад-вперед, чувствуя себя мелким и ничтожным.
Хрустнула ветка, теплое дыхание коснулось моей руки.
Дымок бросил что-то к моим ногам.
Я поднял его дар. Принесенный им предмет был теплым и маленьким, размером с утиное яйцо.
"Ешь", – сказал мне Дымок.
И я съел.
Наступило позднее лето. Я нежился в золотистых лучах солнца, устроившись в ветвях большого дерева. Эта береза росла неподалеку от парка развлечений, и ветер доносил до меня голоса людей и музыку.
Я как раз пытался вспомнить колыбельную, которую напевала мне мама, когда услышал внизу голос:
– Да, это подойдет.
Я посмотрел вниз. В нескольких метрах от дерева стояла какая-то женщина в широкополой шляпке и цветастой юбке. Улыбаясь, она смотрела на небольшой ручей, в котором я мылся, пытаясь избавиться от блох, – они уже успели измучить и меня, и псов.
Женщина разложила небольшой стульчик. Точно такой же стул был у слепого мужчины с аккордеоном. Из огромной сумки женщина вытащила какую-то странную деревянную подставку, огромный альбом и коробку. Усевшись на стул, она закрепила открытый альбом на подставке. Бумага казалась белоснежной. Мурлыча песенку, женщина открыла коробку.
Я принялся тихо-тихо спускаться вниз. Мне было любопытно, что же она прячет в этой коробке. Может быть, что-нибудь съестное? Ушастик, Луна и Мамуся, дремавшие в тени, высунули носы из-под куста, принюхиваясь.
Женщина подняла крышку коробки. Там не было еды. Зато лежали какие-то яркие разноцветные палочки. Женщина достала палочку цвета пожухлой травы и провела ею по белому листу. Затем она взяла другую палочку, третью… Ее рука быстро двигалась по листу.
Спустившись чуть ниже, я охнул от изумления. Женщина нарисовала траву, ручей, голубое небо, цветы, куст и три точащих из-под куста носа.
Рука женщины замерла.
– Кто здесь?
Я затаил дыхание. Пели птицы. Белка возмущенно закричала, увидев, что я взобрался на ее дерево.
Женщина вздохнула. Она убрала картину, цветные палочки и деревянную подставку в сумку, сложила стул и в последний раз окинула взглядом лужайку. А потом, напевая песню, она пошла в сторону парка развлечений.
Я спрыгнул на землю. Псы выбрались из-под куста и радостно залаяли, прыгая вокруг меня. Они всегда вели себя так, когда я спускался с дерева.
– Вы видели? Видели, что у нее в коробке?
Псы потянулись и зевнули.
Я обхватил себя руками за плечи.
– Да, я знаю, это не еда, но это лучше еды! При помощи этих штук можно создать что-то прекрасное!
На следующий день женщина пришла опять. И на следующий. Она всегда приходила вечером. Я ждал ее на дереве. Я наблюдал.
Иногда она рисовала игру бликов на воде, иногда – увядающие цветы. И она всегда напевала, рисуя.
Мне тоже хотелось рисовать. У меня зудели пальцы, так мне хотелось взять одну из этих палочек. Когда я был совсем маленьким, я очень любил рисовать. Я рисовал героев сказок, которые читала мне мама. Я вспомнил, как рисовал, чтобы скоротать время, когда мама оставляла меня одного после смерти бабушки Инны. Вспомнил, как я рисовал на всех обрывках бумаги, которые мне только удавалось найти, – это было в те долгие, холодные, полные одиночества ночи после того, как он пришел в наш дом. Когда я в последний раз брал в руки карандаш?
На третий день женщина пришла опять. Как всегда, она была в большой шляпке и цветастой юбке. Сев на стул, она принялась рисовать.
Я наблюдал за ней и вдруг что-то заметил краем глаза.
К женщине подкрадывался Везунчик. Он медленно полз на животе, не сводя глаз с пластикового пакета, стоявшего рядом с ее стулом.
Я принюхался. В этом пакете лежало что-то чудесное. А Везунчик хотел его украсть.
Сердце гулко застучало у меня в груди. Я зашипел на Везунчика.
Женщина перестала рисовать и оглянулась.
Прошло время. Она вновь запела и принялась рисовать белку, сидевшую на ветке.
Везунчик пополз вперед, облизываясь. Вытянув шею, он схватил край пакета.
– Не смей! – рявкнул я.
Женщина вскочила со стула, переводя взгляд с меня на Везунчика.
– Ой… – прошептала она.
Везунчик прижал уши к голове и виновато прищурился. Повернувшись, он шмыгнул в кусты.
Женщина удивленно уставилась на меня. Как оказалось, глаза у нее были голубыми, а лицо морщинистым. Из-под шляпки выбивалась прядь седых волос.
Спрыгнув с дерева, я встал перед ней. Женщина побледнела, открыв рот.
Закричи она: "Это бешеный пес!" или "Пошел прочь!", я бы не выдержал.
Я заглянул ей в глаза. Женщина вспыхнула, ее лицо смягчилось.
Метнувшись вслед за Везунчиком, я услышал, как она кричит мне вслед: "Мальчик, постой! Мальчик!"
Я мчался вперед, мои пятки едва касались земли. Перепрыгнув через наш ручей, я повалил Везунчика на землю и потрепал его по ушам. В его глазах промелькнуло облегчение.
– Она увидела меня! – сказал я Везунчику и остальным псам, собравшимся вокруг. – Меня!
Глава 44
Маугли
Два дня шел дождь. Я знал, что женщина в шляпке не придет, пока моросит дождь, и все же каждый день я шел к моей березе и ждал.
Наконец засияло солнышко. Я побежал к березе и забрался на нижнюю ветку. Она увидит меня. Меня! Не посмотрит сквозь меня, словно я призрак, не примет меня за бешеного пса. Не увидит, как я копаюсь в мусоре или ем еще теплое сердце убитого псами олененка. Ее лицо смягчилось, так? Я обхватил себя за плечи и улыбнулся.
Солнце поднялось к вершине дерева. Она не пришла. Солнце начало клониться к закату. Оно спустилось к нижним веткам. Она так и не пришла.
Когда на небосклоне проступила первая звезда, я слез с ветки. Псы бросились ко мне.
– Ты! – крикнул я Везунчику. – Это все твоя вина!
Поджав хвост, Везунчик виновато опустил голову. Я стоял над ним, сжимая кулаки.
– Если бы не твоя жадность! Если бы ты не попытался стащить у нее еду, она бы вернулась!
Слезы выступили у меня на глазах. Я замахнулся. Везунчик съежился.
Дымок встал между нами, приподняв верхнюю губу. "Перестань".
Везунчик поднял голову, в его глазах читалась мольба.
Вся моя злость улетучилась.
Упав на колени, я обхватил руками его шею.
– Прости меня, – шепнул я Везунчику на ухо.
Он слизнул слезы с моего лица.
На следующий день я не пошел к березе. Вместо этого я отправился на прогулку с псами.
Но уже через день я не смог удержаться.
Я как раз устроился на ветке, когда женщина в шляпке пришла на поляну. Напевая, она разложила стул и закрепила подставку, как и всегда. И достала свою чудесную коробку.
Я заерзал на ветке. Почему она не ищет меня? Она позабыла обо мне? Или она все-таки подумала, что я призрак?
Из большой сумки женщина в шляпке достала еще один пластиковый пакет и поставила его на стул. Затем, не оборачиваясь, она сказала:
– Я принесла тебе еды.
У меня сжалось сердце. Она говорит со мной? Или, может быть, с Везунчиком?
– Но тебе нужно слезть с этого дурацкого дерева, чтобы поесть. – По голосу было слышно, что она улыбается.
Я медленно спустился с дерева. Женщина в шляпке протянула руку с пакетом.
– Вот, возьми.
Мне хотелось прыгать и бегать вокруг нее кругами, как делали Луна и Месяц, когда они были в восторге, глупые малыши. Мне хотелось перекатиться на спину и показать ей живот. Но вместо этого я подошел к ней, отводя глаза, и взял пакет.
Я отступил к дереву и уселся на землю. Запах еды сводил меня с ума. В пакете лежали хлеб, вареное яйцо, сосиски и, главное, красное яблоко. Я поднес яблоко к носу и вдохнул аромат – яблоко во всей его яблоковости. Хлеб и сосиски я разделю с псами, но яйцо и яблоко – только для меня.
– Ешь, – сказала женщина в шляпке.
Я испуганно вскинулся. Она смотрела на меня, улыбаясь. Морщинки у ее глаз были в точности как у бабушки Инны.
Я отломил кусочек хлеба и сунул в рот. Но в горле у меня пересохло, я не мог проглотить еду. Когда я в последний раз говорил с человеком?
– Ты живешь неподалеку? – спросила она, подбирая волосы и скручивая их в тугой узел на затылке.
Я кивнул.
Она внимательно посмотрела на мои слишком длинные грязные волосы, рваные штаны, потрепанную рубашку.
– У тебя есть родители?
Я покачал головой.
Женщина в шляпке склонила голову к плечу.
– Как тебя зовут?
Кашлянув, я отвернулся. Мне было стыдно. Что я мог сказать ей? "Песик"? "Таракан"?
– Ты как Маугли из "Книги джунглей".
Маугли. Я посмотрел на нее. В голове у меня вертелось какое-то воспоминание, но я никак не мог поймать его за хвостик. Воспоминание, вызванное этим именем.
Сев на стул, она прикрепила альбом к подставке.
– Можешь составить мне компанию, Маугли.
Так я и сделал.
– Вы можете нарисовать Жар-птицу? – спросил я.
Ушастик слизнул жир жареного цыпленка с моих пальцев. Я спихнул его с коленей, чтобы получше разглядеть, что же рисует женщина в шляпке. Везунчик положил голову ей на ногу. Иногда Везунчик и Месяц приходили со мной к березе. Ушастик приходил всегда. Дымок, Мамуся и Луна ни разу не позволили женщине в шляпке хотя бы заметить их.
Она с любопытством покосилась на меня.
– Откуда Маугли знает о Жар-птице?
– Из моей книги сказок, – ответил я.
– Ты умеешь читать?
Пожав плечами, я вытащил клеща из шерстки Ушастика.
– Сколько тебе лет, Маугли?
Я вздохнул. Я уже много дней встречался с женщиной в шляпке под березой. И устал от ее вопросов.
Я указал на ее коробку с цветными палочками.
– Что это?
– Пастель. – Она протянула мне палочку цвета крови. – Хочешь попробовать?
Я покачал головой, но не мог отвести взгляда от алой палочки.
– Иди сюда, Маугли, – улыбнулась она. – Покажи старушке, как нужно рисовать Жар-птицу.
Я взял альбом. В углу остались следы моих грязных пальцев. Я съежился.
– Все в порядке. – Женщина в шляпке протянула мне красную пастель. – Рисуй.
Закрыв глаза, я вызвал в памяти образ великолепной Жар-птицы из моей книги сказок и начал рисовать. Завершив рисунок, я протянул женщине в шляпке бумагу, не глядя на нее.
Она охнула от восторга.
– Маугли, это великолепно! – Женщина в шляпке перевела взгляд с меня на бумагу.
Я попытался согнать с лица довольную улыбку. Мое сердце пело, точно Жар-птица над городом. Я спрятал лицо в ладонях.
Она коснулась моего плеча. Я дернулся.
– Все в порядке.
Я услышал звук рвущейся бумаги. Мой рисунок никуда не годится, она порвала его! Я сжался, пряча лицо.
– Вот. – сказала женщина в шляпке. – Возьми себе.
Я поднял голову. Женщина в шляпке вырвала мой рисунок Жар-птицы из альбома и протянула мне.
– Можешь повесить на стену.
Я вскочил, улыбаясь до ушей.
– Оставьте его себе. Он промокнет там, где мы живем.
И прежде чем женщина в шляпке успела задать вопрос, уже рвавшийся с ее губ, я бросился в лес, зажав под мышкой Ушастика.
Той ночью я сидел на плоском валуне и смотрел на звездное небо. Луна лежала рядом со мной, ее лапы подергивались во сне.
Притянув колени к груди, я принялся раскачиваться взад-вперед. Кровь пела в моем теле, точно музыка в парке с колесом обозрения.
"Это великолепно", – сказала она. Она не сказала: "Ты маленький невзрачный мальчик". Она не сказала: "Ты бесполезный таракан". Она сказала: "Это великолепно".
Взяв морду Луны в руки, я ткнулся в нее носом.
– Я великолепен, – сказал я. – Я очень хороший Маугли.
Луна вильнула хвостом и лизнула меня в кончик носа.
Взяв обрывок газеты, в которую была завернута сосиска, я разгладил его на коленях.
Месяц сжал зубами уголок газеты.
– Перестань. – Я отпихнул его в сторону.
Я жадно искал в газете знакомые слова.
– Мужчине. Удалось. Сбежать, – вслух прочел я псам. – Мужчине удалось сбежать! – Я рассмеялся. – Он сбежал!
Схватив Везунчика за передние лапы, я принялся плясать с ним на поляне, залитой лунным светом.
Глава 45
Рисуя истории
Я больше не ждал женщину в шляпке, устроившись в ветвях большого дерева. Я сидел под деревом и прислушивался. Я уже выучил звук ее шагов, я помнил шуршание ее цветастой юбки. Мы с Ушастиком встречали ее на полпути к березе и несли ее большую сумку. Женщина всегда приносила еду.
В этот раз она принесла мне отдельный альбом с чистой белой бумагой и карандаши.
Когда мне надоело рисовать Жар-птиц и Бабу-ягу, я нарисовал Самую Большую Свинью во Всей России.
Я передал женщине в шляпке рисунок Свиньи: алые злые глазки, страшные клыки. Волоски на спине Свиньи торчали во все стороны, как волосы Воронов в Городе.
– Вот это да. – Женщина в шляпке прижала руку к груди. – Какой чудесный вепрь.
– Мы его убили. – Моя грудь раздувалась от гордости.
– Кто? – переспросила женщина в шляпке.
– Мы. Я и псы.
Женщина в шляпке нахмурилась.
– Мне кажется, что маленький мальчик и несколько псов не могут убить такое создание.
Я вскочил на ноги.
– Но так все и было! Тут не все мои псы, к тому же я уже не маленький мальчик!
– Да, это правда, – улыбнулась она.
Но я видел, что она мне не верит.
Схватив альбом, я принялся ожесточенно рисовать. Я нарисовал, как псы прыгнули вепрю на спину, как порвали ему ухо. Я нарисовал, как вепрь отбросил Дымка в сторону. Я нарисовал себя – на рисунке я занес над головой костяную дубинку. На следующем рисунке дубинка обрушилась на лоб кабана. На следующем чудовище уже лежало на боку, и кровь вытекала у него изо рта.
Я сунул женщине в шляпке альбом под нос.
– Вот, смотрите. Так мы его убили.
Она внимательно присмотрелась к каждому рисунку, осторожно касаясь их кончиками пальцев.
– Потрясающе. Ты перешел от сказочных героев к целым историям. – Она указала на дубинку у меня в руке. – Какое страшное оружие.
Я кивнул.
– Я сделал ее из ноги огромного оленя. – Я приставил ладонь к груди. – Она была во-от такая.
– Ну надо же! – Женщина в шляпке улыбнулась. – Ты и оленя убил?
Я покачал головой.
– Его убили Чужаки.
– У тебя прекрасное воображение. – Рассмеявшись, женщина в шляпке покачала головой. – Ты можешь нарисовать мне этого огромного оленя?
Я задумался. Я видел только кости этого существа. А потом я вспомнил удивительное животное, которое мы как-то повстречали в лесу, с длинными ногами и потрясающими рогами.
Склонившись над альбомом, я его нарисовал.
– Ого! – удивилась женщина в шляпке. – Я слышала, что тут водятся лоси. Именно поэтому этот парк и называют Лосиный Остров. – Она покачала головой. – Но я и представить себе не могу, что же убило столь крупное создание.
– Чужаки, – сказал я.
Женщина в шляпке опять покачала головой.
– Ох уж эти твои истории! – Посмотрев на небо, она вздохнула. – Дни опять становятся короче. – Достав из своей бездонной сумки свитер, она набросила его себе на плечи. – Вскоре станет слишком холодно, чтобы приходить сюда.
У меня пересохло во рту. Мне не хотелось думать о холоде, снеге, о том, что я больше не увижу женщину в шляпке, не услышу прекрасную музыку из парка развлечений.
– Еще не холодно, – сказал я.
Но вскоре и правда стало холодно. С деревьев падали листья. Голые ветви березы напоминали черные пальцы.