– Маугли, куда ты уходишь зимой? – спросила меня женщина в шляпке. – У тебя есть теплое жилье?
Я сосредоточенно рисовал глаза Дымка. У меня не получалось добиться правильного оттенка.
Во второй раз за все это время женщина в шляпке коснулась моего плеча. Я не отпрянул.
– Маугли, малыш, ты не можешь жить тут, на холоде.
– Мы останемся здесь, пока не выпадет снег, – не глядя на нее, сказал я. – Мы согреем друг друга.
– Кто это мы?! – всплеснула руками она.
– Я говорил вам! – Я тоже всплеснул руками. – Псы! – Я показал ей рисунок. – Это Дымок.
Женщина в шляпке долго смотрела на рисунок.
– А куда вы с псами отправитесь, когда выпадет снег? – грустно спросила она.
Я не хотел ее огорчать.
– В Город. Мы ездим по всему Городу на электричках. В них тепло и, как правило, безопасно.
Женщина в шляпке нахмурилась.
– Малыш, это еще одна из твоих сказок? – спросила она, указывая на глаза Дымка, нарисованные на белой бумаге.
– Я никогда не рассказывал вам сказки. – Я нахмурился в ответ.
На следующий день я опять пошел к березе. В парке все труднее было найти еду, и я был голоден. С каждым днем становилось все холоднее, все меньше людей приходило в парк.
Везунчик остановился за густыми кустами. Он принюхался, и шерсть вздыбилась у него на спине.
Я прислушался. Да, я слышал шуршание юбки женщины в шляпке, слышал ее шаги по палой листве, но с ней шел кто-то еще. И его шаги были тяжелыми и нетерпеливыми. Я почувствовал запах сигаретного дыма.
Забившись в кусты, я стал слушать.
– Вот тут мы всегда встречаемся, – сказала женщина в шляпке.
Я видел только край ее юбки. Рядом я заметил чьи-то ноги в блестящих сапогах и серых брюках.
– Ну, я тут точно никого не вижу, мама. – Голос мужчины был очень низким.
– Он всегда приходит, – раздраженно ответила женщина в шляпке. – Вот увидишь.
Ее сын, вздохнув, бросил окурок, и тот упал прямо передо мной.
– Сейчас слишком холодно для того, чтобы ребенок играл в лесу, мам. Наверное, он вернулся к себе домой.
– Я же тебе говорю, он живет здесь! – рявкнула женщина в шляпке. – Он и его вонючие псы. Он тут не играет, словно какой-то школьник. И конечно, сейчас слишком холодно! Именно поэтому я так волнуюсь за него.
Я улыбнулся.
Мужчина в серых брюках и блестящих сапогах принялся ходить взад-вперед. Он опять закурил.
– О господи, – вздохнула женщина в шляпке. – Где же он?
Я закрыл глаза, представляя себе, как я выкачусь из-под кустов и вскочу на ноги. Я улыбнусь, а она обнимет меня.
– Мы и так уже долго пробыли здесь, мама. Тут слишком холодно для тебя, а мне пора возвращаться на работу.
Она представит меня своему сыну, и в ее глазах будет читаться гордость.
Она скажет: "Это Маугли. Он очень хороший мальчик. Очень хороший".
Я открыл глаза. На сердце у меня было легко. Я выбрался из-под куста и встал во весь рост.
Лужайка перед березой была пуста.
Глава 46
Одичалый
На следующий день землю припорошило снегом. И все же, как только солнце поднялось над деревьями, я пошел к березе. Женщина в шляпке не пришла. На следующий день выпало еще больше снега.
А потом, как иногда бывает в конце осени, погода вдруг переменилась. Стало тепло, ветер казался соленым, точно он дул с океана. Псы резвились в лучах солнца. Я пошел к березе.
Я учуял запах сигарет еще до того, как подобрался к кустам. Спрятавшись в тени высокой сосны, я прислушался.
Я слышал голоса. Слышал грубый смех. Но я не слышал голоса женщины в шляпке.
Я забрался на сосну. На ней были иголки, в них легко было спрятаться. С верхней ветки я мог видеть полянку с ручьем и березой.
Там стояли трое мужчин в черных сапогах, серых кителях с блестящими пуговицами и в фуражках. Милиция! Один из мужчин был сыном женщины в шляпке.
– Значит, твоя мать кантовалась в лесу с одичалым ребенком? – спросил самый низкорослый из трех милиционеров.
Все рассмеялись.
– Ни с кем она не кантовалась! – рявкнул ее сын. – Она приходила сюда рисовать. Говорит, мальчишка тоже сюда приходит. С несколькими псами.
– Наверное, один из пацанов со свалки, – предположил третий. – Отвратительно, сколько бомжей живут там со своими детьми.
– Я вот считаю, что надо согнать всех этих бомжей и их отродье, посадить на поезд и отправить в Сибирь, – заявил низкорослый.
– Я матери говорил, что ребенку не прожить со стаей диких псов, но ты же знаешь мою мать. Она не отстанет, пока я не найду этого мальчишку.
Его сотрудники сочувственно кивнули.
– На улицах таких мальцов полно, – протянул милиционер. – Развелось как блох.
Трое милиционеров курили, притопывая. Временами они ворошили палую листву, будто я мог спрятаться там.
Женщина в шляпке хотела найти меня! Она отправила своего сына и этих милиционеров, чтобы они меня нашли. Но почему она сама не пришла? Может быть, для нее сейчас слишком холодно? А может, она боится поскользнуться и упасть, как боялась бабушка Инна?
А потом меня осенило: она готовится ко встрече со мной! Она убирает дом! Да, она наверняка живет в большом доме, раз ее сын – милиционер. Она пустит нас с собаками жить с ней. Она помоет нас, накормит, сварит нам кашу. У меня будут книжки. Я опять буду спать в кровати (с псами, конечно) и есть из тарелки. И я буду самым лучшим мальчиком.
Ветер начал качать ветку, на которой я сидел.
– Ладно, – сказал сын женщины в шляпке. – Давайте тряхнем бомжей со свалки. Может, они что-то расскажут о мальчишке.
Они бросили окурки в снег.
– Как ты узнаешь, что это он? – спросил низкорослый.
Сын старушки достал из кармана лист бумаги.
– Вот, она его нарисовала.
Милиционеры уставились на лист.
– И правда, похож на дикаря, – покачал головой третий милиционер.
Низенький расхохотался.
Я нахмурился. Посмотрим, кто из нас будет смеяться, когда я приму ванну и переоденусь в чистое.
Сын женщины в шляпке сложил лист.
– Она называет его Маугли. Это сводит мою жену с ума. Не знаю, о чем я думал, когда перевозил мать к себе. – Он прижал фуражку к голове, чтобы ее не унесло ветром. – Трое взрослых и двое детей в двухкомнатной квартире… – Он покачал головой.
У меня засосало под ложечкой.
– Что же нам с ним делать, когда мы его найдем? – спросил третий милиционер.
Сын женщины в шляпке сунул в карман этот рисунок – там был изображен я, ее Маугли.
– Отправим его в сиротский приют, конечно, – сказал он. – А ты как думал? Селить его у себя, что ли?
Все они расхохотались.
Когда милиционеры ушли, я ухватился за ветку дерева, чувствуя, как это слово давит мне на живот.
"Приют".
Той ночью я прижался к моим псам крепче, чем раньше.
– Ты была права насчет той женщины в шляпке, – шепнул я Мамусе. – Ты, Дымок и Луна, вы все были правы. Надо было вас послушать.
Мамуся принялась вылизывать мне лицо, точно говоря: "Ничего, не думай об этом".
Я погладил Луну.
– Просто так приятно было говорить с тем, кто может ответить.
"Она не любила тебя, Мальчик" – Дымок придвинулся поближе к Ушастику.
– Я знаю, – прошептал я. – Но я думал, может быть, она полюбит нас, подарит нам дом, где нам будет тепло.
"Твое место – рядом с нами, Мальчик". Я почувствовал дыхание Дымка на моем лице.
Я больше не возвращался к березе. Маугли исчез.
Глава 47
Охота
Я рылся в мусорном баке в парке развлечений. Впервые за много недель бак и урны были полны. Может быть, мусорщики опять бастовали, а может, сегодня был какой-то праздник, о котором я позабыл. За годы жизни с псами я позабыл о многом.
Я вспомнил, как женщина в шляпке спросила меня, сколько мне лет. Я не помнил. Шесть? Семь?
Ушастик, прихрамывая, шел за мной по площадке, на которой люди танцевали летними вечерами.
– Может, мне уже семь. Или даже восемь.
Мне нравилась мысль о том, что мне уже восемь. Восьмилетним можно много такого, чего нельзя пятилетним.
На бетонную площадку упала тень. Я остановился. Наверное, это облако закрыло лик луны?
– Вон он! – крикнул кто-то.
Ушастик зарычал.
Повсюду была милиция!
Присев на корточки, я зарычал.
– Не торопитесь. – Я узнал этот голос. Это был сын женщины в шляпке. – Не спугните его.
Бросив пакеты с едой, я пустился наутек.
Сын женщины в шляпке протянул ко мне руку.
– Все в порядке, мальчик. Мы здесь, чтобы помочь тебе.
Я покосился на пруд с утками. Остальные псы отправились на берег, чтобы поохотиться на крыс. Запрокинув голову, я завыл. Ушастик присоединился к моему зову.
Один из милиционеров рассмеялся.
– Надо его в цирк отдать, а не в приют.
– Заткнись, – прикрикнул на него сын женщины в шляпке. – Давай. У меня есть вкусная конфетка для такого хорошего мальчика, как ты.
Оскалившись, я зарычал. Я почувствовал, что псы уже близко.
– Давайте просто набросим на него сеть. Покончим с этим.
Сын женщины в шляпке едва заметно кивнул.
Сердце колотилось у меня в груди. Пора было бежать. Я хлопнул в ладоши. Луна, Месяц, Дымок, Везунчик, Мамуся и, конечно же, Ушастик, выскочили вперед, рыча и лая.
– Ах ты, Матерь Божья! – завопил один из милиционеров. – Вы только посмотрите, сколько их тут!
Дымок и Везунчик закрыли собой всех остальных, держа хвост трубой. Глаза Дымка отливали желтым в холодном лунном свете.
– И что нам делать теперь? – спросил милиционер с сетью, отступая.
Дымок и Везунчик присели, изготовившись к прыжку.
"Беги, Мальчик".
Я бросился бежать. Я бежал со всех ног. Крики, рычание, лай, вопли, визг стали громче. Меня затошнило.
Вскоре я услышал, как меня догоняют собаки. Шорох их шагов успокаивал меня. Я прислушался, не бегут ли за мной милиционеры, но уловил лишь бешеный стук своего сердца. Псы прыгнули в ручей, подбежали к березе. Я пересчитал их – раз, два, три, четыре… Их было всего четыре!
Я тихонько свистнул. Все собрались вокруг меня – Везунчик, Мамуся, Луна, Месяц. Где же Дымок и Ушастик?
Ну конечно! Почему я так глуп? Ушастик не мог угнаться за всеми остальными. А Дымок, наверное, его защищает.
– Останьтесь здесь, – приказал я. – А ты, Везунчик, пойдешь со мной. – Я тронул его за ухо.
Мы помчались назад – через ручей, мимо березы, по лужку, по дороге, ведущей к парку отдыха. Я услышал топот и тяжелое дыхание.
– Я ничего не вижу! – крикнул кто-то.
Глухо гавкнув, Везунчик задрал хвост.
На лужайку, залитую лунным светом, выбежали Ушастик и Дымок.
Я бросился через луг и подхватил Ушастика на руки. Топот приближался. Послышался гудок машины. Кто-то ругнулся.
– Бегите! – сказал я Дымку и Везунчику. – Остальные впереди.
Везунчик помчался в лес.
"Я останусь", – сказал мне Дымок.
– Нет, – отрезал я. – Беги.
Я побежал со всех ног, прижимая Ушастика к груди. Дымок несся рядом со мной.
"Они уже близко". Он прижал уши к голове.
Остановившись, я оглянулся. Вот то, что мне нужно: впереди возвышалась огромная сосна.
– Беги, – приказал я.
Подбежав к дереву, я схватился одной рукой за ветку, второй прижимая к себе Ушастика. Он сидел тихо-тихо. Устроившись в переплетении ветвей, я посмотрел вниз. Глаза Дымка поблескивали под кустом.
Я коснулся губами макушки Ушастика.
– Ш‑ш‑ш, – прошептал я, стараясь успокоиться.
На лужайку вбежали милиционеры. Один прихрамывал, у второго оторвался рукав, третий прижимал ладонь к груди – судя по всему, он был ранен. Сын женщины в шляпке потерял фуражку. Все они запыхались.
Ушастика била дрожь.
– Куда теперь? – рявкнул один из милиционеров.
– Безумие какое-то. Гоняться за мальчишкой по лесу ночью. Мы ничего не увидим, – сказал другой.
– Вернемся, когда будет светло, – заявил сын женщины в шляпке.
– И где нам его искать? – осведомился хромой. – Ты знаешь, сколько тут гектаров леса? Парень может быть где угодно.
Сын женщины в шляпке закурил. Другой милиционер последовал его примеру.
– Бомжи на свалке объяснили мне, где именно живут его псы.
– Слушайте, мы ведь все понимаем, что не сможем забрать пацана, пока его защищают эти псы, – сказал милиционер с раненой рукой.
– Ну, и на них управа найдется, – пожал плечами сын женщины в шляпке, бросая окурок на землю.
– И чего мы с ним носимся? – фыркнул третий. – На улицах полно таких малых, и всем плевать.
– Дело не только в моей матери. – Сын женщины в шляпке поправил шарф. – Она всех своих подруг накрутила, мол, какой ужас, мальчик живет с псами.
Я еще долго сидел на дереве после того, как милиционеры ушли.
Дымок выбрался из-под куста и пошел за ними. Через какое-то время он вернулся и отрывисто гавкнул, давая понять, что теперь все в порядке. Мы с Ушастиком спустились на землю. У меня дрожали руки и ноги, из царапин на лице текла кровь. Я погладил Ушастика по голове.
– Ты держался молодцом.
Я устал. Я так устал! Я спал на ходу, держась за загривок Дымка, пока тот вел нас домой.
Когда мы вошли на нашу лужайку, вся стая бросилась нам навстречу, повизгивая, принюхиваясь, норовя лизнуть. Мы забрались под дерево и устроились на ночлег. Тепло собачьих тел постепенно уняло мою дрожь.
– Сейчас нужно поспать. Но рано утром нам придется уехать в Город. Там им нас не найти.
В Городе мы скроемся. Там таких, как мы, – как блох.
Глава 48
В бегах
Как всегда, мы ездили на электричках. И на какое-то время все стало хорошо.
Я просил милостыню, покупал еду, рылся в урнах и мусорных баках за ресторанами. Люди, кутаясь в шубы и куртки, спешили пройти мимо и бросали копейки и рубли в мою ладонь, даже не глядя на меня.
Но однажды я вышел из метро на залитую солнцем площадь и увидел, что с женщиной, у которой я всегда покупал хлеб, разговаривает милиционер. Хлебный киоск стоял прямо возле выхода из метро, поэтому мне все было видно. Милиционер достал из кармана бумажку и показал ее продавщице. У меня кровь застыла в жилах. Мы с Везунчиком и Ушастиком спрятались в тени. Я навострил уши – после всех этих месяцев, проведенных в лесу, мой слух стал еще лучше.
– Мы ищем этого беспризорника, – говорил милиционер.
– Да ну вас, – ворчала продавщица. – Тут таких знаете сколько шатается, беспризорников этих? Откуда мне знать, что это он?
– Он совсем еще малыш. И он всегда ходит со стаей псов.
Продавщица помедлила. У меня пересохло во рту. Она пару раз видела меня с псами, когда я покупал у нее хлеб.
– Вы думаете, мне делать нечего? Думаете, я тут сижу и высматриваю ваших мальчишек и их псов? – рявкнула женщина. Я услышал нотку сомнения в ее голосе.
– Конечно, нет, – заверил ее милиционер. – Но, понимаете, меня начальник со свету сживает с этим парнишкой. Он от нас не отстанет, пока мы его не поймаем.
Может быть, его начальник – сын женщины в шляпке?
– Вот вам мой телефон, – сказал милиционер. – Если увидите его, дайте мне знать. Вознаграждение вам гарантировано, обещаю.
Я щелкнул пальцами.
– Пойдемте, – сказал я Везунчику и Ушастику.
Остальных мы нашли на станции. Сев в последний вагон следующей электрички, мы поехали в другую часть города.
После этого повсюду, куда бы мы ни пошли, нас подстерегала милиция. Иногда я видел, как милиционеры показывают мое изображение продавцам. Иногда я замечал, что они следят за тем, что происходит на платформах. Мы не могли отдохнуть. Находить еду становилось все сложнее. Мы все время были в бегах.
Стоял необычно теплый день. Мы с псами дремали в переулке между двумя мусорными баками, греясь на солнышке. Моя рука лежала на округлившемся животике Мамуси. Ее живот был большим не от еды, потому что еды-то нам как раз и не хватало. Вчера, когда я гладил ее, я почувствовал, как в животе у нее что-то шевельнулось.
– Это он! – прошептал кто-то.
Все псы вскочили – все, кроме Мамуси, – и зарычали.
На меня смотрели двое грязных мальчишек.
Сев, я протер глаза. Они были беспризорниками, как и я.
– Я говорил тебе, это тот самый пацан, который всегда ходит с псами. – Один мальчишка подтолкнул другого локтем под бок.
Дымок закрыл Мамусю своим телом, оскалился и зарычал громче.
Мальчишки удивленно уставились на него.
Встав, я опустил ладонь Дымку на спину.
– Они тебя ищут, знаешь? – сказал старший из мальчишек. – Менты.
Я кивнул.
– Знаю.
– Ага. – Второй почесал болячку у себя на запястье. – Говорят, ты одичалый. Мы-то невидимы, но вот ты со своими псами… – Он пожал плечами. – Они предлагают водку и сигареты любому, кто поможет тебя поймать.
У меня в груди что-то оборвалось. Страх объял меня, как объяло пламя Стеклянный Дом. Псы, заскулив, прижались ко мне. Мальчики отступили.
– Нас-то ты не бойся, – махнул рукой парень. – Но тебе лучше держаться подальше от старших. И от бомжей. Они что хочешь за водку и сигареты сделают.
– Вы никому не скажете?
Они покачали головами.
– Но я бы на твоем месте держался подальше от метро, – заявил старший.
Крупные снежинки, кружась, падали на землю. Я дрожал, кутаясь в то, что осталось от моей куртки.
Прижавшись лицом к теплой шее Везунчика, я постарался не разрыдаться.
Несколько дней мы шли вдоль реки, протекавшей через город. Наконец мы очутились на Комсомольской площади. Прошлой весной мы видели тут тетенек из церкви. Нужно ждать здесь, пока они не придут. Чтобы пережить эту зиму, не оставаясь в метро, мне понадобятся ботинки, варежки, шапка и куртка.
Мы ждали их. И настал день, когда они пришли.
Тетеньки из церкви расставили свои столы и коробки рядом с мраморным памятником. Изваяние смотрело на нас, возвышаясь над сугробами. Смотрело, как дети выходят из подъездов и вылезают из коробок. Мраморный человек сжимал полу своего пиджака, вторая рука была спрятана в мраморный карман. Он осматривал толпу беспризорников, глядя, как они выстраиваются в очередь за едой и одеждой. На этот раз никто не дрался. Их врагом был холод, поэтому времени на ссоры не оставалось.
Наконец последние дети ушли. Я пересек площадь. Ушастик, Везунчик, Луна и Месяц шли за мной.
– Пожалуйста, помогите, – сказал я полной тетеньке из церкви, стоявшей ко мне спиной. – Мне нужна куртка.
Она повернулась. Ее глаза расширились.
– Алина, – позвала она, не сводя с меня взгляда. – По-моему, у нас не осталось одежды, которая подошла бы по размеру этому мальчику, верно?
Тетенька по имени Алина закрыла коробку и выпрямилась, мельком посмотрев на нас. Затем она присмотрелась внимательнее, коснувшись бумажки у себя на столе. Подойдя к нам, она остановилась рядом с полной тетенькой.
– Нет, по-моему, не осталось. – Она облизнула губы. – Сейчас такой одежды нет.