* * *
Этторе вошел во двор, где играли в лапту, посмотреть на решающий удар. Вскоре игра кончилась, и державшие пари стали рассчитываться. Он поискал глазами Пальмо и вскоре нашел его. Тот, вытащив большую пачку тысячных бумажек, отсчитывал их человеку, стоявшему перед ним с протянутой рукой. Этторе пришел в ярость и мысленно обозвал его идиотом - только идиот способен держать напоказ такие деньги. Пусть лезет добровольно в петлю, если ему нравится, но с ним связаны другие люди, это не игра в бирюльки.
Этторе подошел к Пальмо, чтобы узнать о Бьянко:
- Ты, значит, ставил на красных?
- Сегодня у меня несчастливый день, - ответил Пальмо.
- Сколько ты проиграл?
- Пятнадцать тысяч, - ответил Пальмо равнодушно, - плевать мне на проигрыш. Тем более что я их быстро верну. Ты тоже можешь ставить и проигрывать, если тебе хочется.
Этторе отвел его в сторону.
Пойдем за колонну. Что задумал Бьянко?
Пальмо на него не смотрел, он не сводил глаз с площадки, где игроки готовились к новой партии.
- Ты знаешь кого-нибудь, кто разбирается в кокаине?
Этторе сразу же подумал о химике Фараоне, но лишь спросил:
- А что, будет дело с кокаином?
- Ты знаешь кого-нибудь, кто разбирается в кокаине? - повторил Пальмо.
- Об этом я скажу только Бьянко. Иди ставь по новой и проигрывай, идиот. Уже начинают.
Этторе вышел со двора и направился к месту встречи с Вандой. Она была уже там, он увидел ее издали, на ней было все то же платье, что и десять предыдущих воскресений, и он засопел от досады, готовый наброситься на нее за это. Но тут же подумал: "Это подло. Злиться на женщину лишь потому, что у нее мало платьев, - подло. Теперь, когда я разбогател, я мог бы дать ей денег, чтобы она оделась с головы до ног. Но лучше пока не рисковать - пусть все идет, как идет".
Когда он подошел к Ванде, она сказала ему:
- Ты красивый, Этторе. Я смотрела на тебя издали.
Он взял ее под руку и повел по улице, все время ощущая близость ее тела.
Она молчала, потом сказала, не поднимая глаз:
- Может, лучше тебе пойти на спортивную площадку или в кафе, чем гулять со Мной? Там тебе будет веселее.
- Почему ты так говоришь?
- Сегодня у нас ничего не выйдет: я нездорова.
Этторе слегка отстранился.
- Я так и знала, - сказала Ванда. - Иди куда тебе хочется, оставь меня здесь, я одна вернусь, не беспокойся.
Теперь Этторе сжимал ей руку еще сильнее прежнего.
- Ничего, - сказал он. - Думаешь, я не могу побыть с тобой, не притрагиваясь к тебе? Я люблю тебя, вбей себе это в голову. И мне приятно просто глядеть на тебя.
- Ты работаешь всю неделю, и в воскресенье тебе надо развлечься.
Он уже закипал, и Ванда от страха сбилась с шага.
- Я до того в тебя влюблена, что пугаюсь из-за малейшего пустяка.
- Я люблю тебя, - сказал он громко. - Иди и не заставляй меня больше повторять, что я тебя люблю.
Всю дорогу к реке Ванда чувствовала себя счастливой. Когда сквозь деревья замелькала вода, Этторе стал серьезным и спросил Ванду, помнит ли она, когда они были здесь в последний раз.
- Весной, - с готовностью ответила она. - Разве ты не помнишь?
- Нет.
- Правда?
- Я же сказал: нет.
- Ты разве не помнишь, как мы пришли сюда в субботу вечером и устроились на самом краю обрыва, чуть двинешься посильнее - и свалишься в воду. Не знаю, что тебе пришло в голову, только ты сказал: "Пусть все души утопленников видят нашу любовь". Я испугалась и убежала, а ты догнал меня и… побил.
Он посмотрел на воду и сказал:
- Помню. Я ненормальный. Но в этом виновата ты и еще что-то, что живет в твоем теле.
Они стали выбирать место на берегу реки, чтобы усесться. Он опустился рядом с ней и ощутил, как его пробирает дрожь, словно ее нездоровье передавалось и ему.
Он стал смотреть на воду - чувствовалось, какая она студеная.
- Посмотри, пожалуйста, на меня, - попросила Ванда, - ты глядишь только на реку.
Этторе взглянул, и руки у него сами собой пришли в движение; чтобы как-то занять их, он полез в карман за сигаретами и спичками.
Она тронула его за локоть.
- Не кури. Можешь меня поцеловать.
- Поцеловать, - повторил он. - Что такое поцелуй для людей, которые зашли уже так далеко, как мы?
Ванда опустила голову.
- Не обижайся. Пойми меня правильно. Я хочу тебя, целоваться мне очень приятно, но уже мало.
Все же он поцеловал ее, хотя теперь она этого и не хотела. Они целовались, и Этторе уже не думал о сигарете.
Потом попросил:
- Позволь мне…
Она покачала головой.
- Я хочу приласкать тебя немного, где можно.
- Нет.
Он замолчал, а у нее на глазах блеснули слезы.
Этторе перевел взгляд с реки на поля и увидел, что их заволакивает туман.
Ванда тоже следила за продвижением туманной пелены. Она застегнула воротничок жакета и сказала:
- Наступают холода.
Он кивнул:
- Плохо нам будет зимой.
Она спросила:
- Что же нам делать, милый? Кругом грязь, и снег скоро выпадет.
Он не ответил.
- Будешь водить меня в гостиницу?
Он сделал отрицательный жест.
- И мне это не нравится, - сказала она. - Но как же быть? Зима такая длинная, я не смогу столько ждать, не смогу! - В отчаянии она уцепилась за его рукав.
- Не надо, - процедил он сквозь зубы, - успокойся, я страдаю не меньше тебя, но я же сдерживаюсь.
Помолчав немного, он сказал:
- Знаешь, надо положить этому конец.
Она испуганно взглянула на него.
- Поженимся, - пояснил Этторе, - и у нас будет своя кровать.
- Кровать, - подхватила она взволнованно, - широкая-широкая и низкая-низкая.
- Кровать, - сказал он со злобой.
Она посмотрела на воду и спросила:
- Когда ты на мне женишься, Этторе?
- Дай прикинуть. - И он стал думать о своей необычной работе и о деньгах, лежавших у Дзеку.
Она ждала, наконец не выдержала:
- Ну?!
- Мы поженимся будущей осенью. Как ты думаешь, неплохо сыграть свадьбу осенью?
VI
- Твой химик придет? - спросил Бьянко.
- Придет, но он ровно ничего не знает, - ответил Этторе, - он думает, что мы поедем в Т. Мне повезло, я застал его в кафе, он ждал попутную машину в Т. Он поймет, в чем дело, только на развилке, когда мы свернем не налево, а направо.
Бьянко положил в машину портфель, туго набитый деньгами.
- Он не поднимет шума? Мне это ни к чему.
- Да нет, он и не пикнет, будет молчать как миленький и сделает все, что ему велят: он ведь совсем спился.
Бьянко спросил:
- Неужели нельзя было найти никого, кроме этого вшивого алкоголика?
- Фараон, конечно, вшивый алкоголик, ты прав, но никто здесь так не разбирается в химии, как он. Многие фармацевты, у которых водятся денежки, дорого дали бы, чтобы знать столько, сколько он.
В ожидании Фараона они сели в машину: Этторе - за руль, Пальмо - рядом с ним, а сзади - Бьянко, оставивший место для Фараона. Пришел химик, и пока он без конца благодарил Бьянко, Этторе смотрел на его старенький коричневый плащ и думал, что в горах Фараону придется лязгать зубами.
Машина тронулась. Они мчались по равнине на большой скорости по направлению к Альпам.
Немного погодя Бьянко спросил Фараона:
- Зачем ты едешь в Т.?
- Дело невеселое. Еду в последний раз повидать сестру.
- Что с ней?
- Диабет ее губит. Но она сама во многом виновата, вовремя не лечилась, хотя и могла - ведь она не то, что я: у нее и семья есть, и деньги. Не лечилась, и дело дошло до того, что у нее открылись язвы. Ну, да вы люди молодые, и рассказы об этих болезнях не для вас. Разрешите еще раз поблагодарить за то, что вы взяли меня с собой.
Этторе вопросительно посмотрел в обзорное зеркальце, Бьянко поднял брови и глазами указал на дорогу.
На перекрестке в Б. Этторе нажал на акселератор и свернул направо.
Фараон, внимательно следивший за машиной, потому что был встревожен быстрой ездой, приподнялся с сиденья, положил руку на плечо Этторе и сказал:
- Подожди, Этторе, ты ошибся на повороте.
- Откуда ты знаешь дорогу?
- Знаю, сворачивать надо было влево.
Этторе стряхнул с плеча руку Фараона и ответил:
- Не мешай вести машину.
- Оставь его, - сказал Бьянко и, в свою очередь положив руку на плечо Фараону, заставил его откинуться на спинку сиденья.
Фараон совсем съежился в своем углу.
- Куда же мы едем, ребята?
Ему ответил Пальмо:
- В одно хорошее местечко, не в Т.
Тогда Фараон спросил:
- Что вы со мной делаете, ребята?
Никто ему не ответил, и он от испуга невольно повысил голос:
- Куда вы меня везете, что вы против меня имеете? Что вам нужно от такого несчастного человека, как я? Я вам ничего плохого не сделал, политикой никогда не занимался, ничьим шпионом не был, а во время войны сердцем всегда был с вами. Этторе… ведь это ты мне сказал о поездке…
- Успокойся, - ответил Этторе, - и послушай Бьянко.
Фараон робко повернулся к Бьянко, и тот объяснил:
- Ты поедешь с нами на французскую границу, Мне нужно, чтобы ты определил, хороший или плохой товар, за которым мы сейчас едем.
- Но я не могу. У меня сестра при смерти.
- За один сегодняшний день ты заработаешь десять тысяч лир.
Фараон покачал головой.
- Не могу. Сестра.
Бьянко спросил:
- Почему она обязательно должна скончаться именно сегодня? Ты сможешь попрощаться с нею и завтра - ведь мы нынче же вечером будем дома. Я готов дать тебе даже пятнадцать тысяч только за то, чтобы ты взглянул на товар и сказал, хорош он или плох.
- А что это такое? - спросил Фараон.
- Кокаин.
- А!
- Это верно, что ты в нем хорошо разбираешься?
- В общем, да. А что это за дело?
- Чистое.
- Контрабанда?
- Конечно.
Закончив разговор, они откинулись на спинку сиденья. У Фараона было грустное лицо, но по его глазам, отражавшимся в зеркале, Этторе понял, что на него теперь вполне можно положиться.
Они остановились перекусить в Ч. Д., откуда, казалось, рукой подать до Альп.
Окна зала, где они сидели, выходили на водохранилище местной гидростанции. Фараон, словно зачарованный, не отводил глаз от гладкой, темно-зеленой, как бутылочное стекло, поверхности воды в глубине котлована.
Когда его позвали за стол, он, не оборачиваясь, покачал головой и ответил:
- Я не голоден. Я никогда не бываю голоден.
Тогда Бьянко спросил:
- А пить будешь?
Фараон обернулся и сказал, что выпил бы коньяку.
Остальным принесли мясо и яйца, но Бьянко от мяса отказался.
- Что с тобой, Бьянко?
- С тех пор как умерла моя мать, я не могу есть мясо.
- Почему? - спросил Пальмо.
- Идиот, - ответил ему Этторе.
Вскоре они поехали дальше. Этторе еще некоторое время вел машину, потом передал руль Пальмо.
- В чем дело, Этторе? - спросил Бьянко.
- Я плохо спал ночью. Мне снились кошмары.
- Какие?
- Мне приснились немцы. Я ходил по какой-то огромной казарме, причем в одном белье. Потом оказался на казарменном дворе, и здесь передо мной вдруг вырос немец. На ремне у него был автомат, - и он готовился выстрелить в меня, но у меня в руке был пистолет, и я его опередил. Только пистолет выстрелил вхолостую - раздался звук, будто кто бутылку откупорил, - и оружие выпало у меня из рук. Я почувствовал, что умираю. А немец стал хохотать, сгибаясь вдвое, чтобы не лопнуть от смеха, и мне удалось проскользнуть мимо него. Тут. он перестал смеяться и бросился вверх по лестнице за мной. Под конец мне пришлось выпрыгнуть с верхнего этажа казармы на улицу. Потом я проснулся и почувствовал себя отвратительно. Так я больше и не заснул.
- Ты и сейчас не в форме?
- Будь спокоен, - ответил Этторе.
Когда показалась большая плотина, Бьянко сказал:
- Почти приехали. - И немного погодя, ткнув пальцем в сторону ветрового стекла, добавил: - Франция.
- Где? - спросил Пальмо.
- Вон за той горой.
Этторе припомнился Марсель. С тех пор он его не видел - может, ему, наконец, удалось перейти французскую границу и он живет теперь, где-то там, за горами. Он посмотрел в сторону Франции, и с губ у него сорвался пренебрежительный звук. Словно он подумал о женщине, которая для него ровно ничего не значит, тогда как его друг влюблен в нее по уши.
Они ехали по дороге, огибавшей большое искусственное озеро. Дорога не была огорожена, от нее до стальной глади воды было метров пять.
Фараон попросил Пальмо:
- Пожалуйста, веди машину ближе к середине дороги. Эта вода меня пугает.
Там, где озеро кончалось, справа от питающего его источника, среди самого настоящего природного парка из эрратических валунов, стояла, притулившись. к остроконечной скале, вполне современная гостиница. Рядом была сложенная из грубого камня запертая часовня.
Они остановили машину около часовни.
Бьянко велел Пальмо развернуться носом к долине.
- Мне холодно, - пожаловался Фараон, сжимая посиневшие руки.
- А вот мы с тобой зайдем сейчас в гостиницу и посмотрим, нет ли там чего-нибудь горячего, - сказал Бьянко.
И они с Фараоном ушли.
Пальмо развернул машину и стал разглядывать часовню. На ее боковой стене были солнечные часы.
- Что там написано?
Там было написано:
En regardan l'heure
Pense à ta mort et tiens-toi prêt.
- Это по-французски, - сказал Этторе.
- Ты не знаешь, что это значит?
- Я? Нет.
Пальмо отвернулся и начал рассматривать горы. Ему, казалось, было не по себе.
- Зачем Бьянко пошел с этим типом в гостиницу?
- Выпить.
- А мы с тобой?
- Ждем французов.
Было тихо, слышался только шум воды. Потом они увидели человека верхом на муле, поднимавшегося по рыжему склону горы. Человек этот, приставив руку ко рту, кричал: "Пьер! Пьер!".
- Кого он зовет? - спросил Пальмо.
Этторе пожал плечами.
Французы заставили себя ждать целых полчаса. Потом они показались из-за остроконечной скалы и стали пробираться среди валунов. Их было трое: двое - в одежде горцев, третий - в синем городском костюме.
Этторе и Пальмо, стоявшие около машины, выпрямились и смотрели на приближавшихся французов.
Когда те подошли ближе, стало видно, что у горожанина были раскосые китайские глаза, отвратительная, как будто налитая гноем, физиономия и длинные черные щедро набриллиантиненные волосы.
Этторе прищелкнул пальцами и сказал Пальмо:
- Спорим, что тот тип - итальянец?
- Мне тоже кажется, что он из наших, - ответил Пальмо. - Кто бы он мог быть?
- Посредник, наверно.
- Не нравится он мне, - заметил Пальмо. - Он, знаешь, из тех щеголей, у которых из кармашка всегда торчит расческа.
- Спорим, что в заднем кармане брюк у него есть еще и пистолет.
Двое французов были светловолосые и голубоглазые и показались Этторе больше похожими на немцев.
Все трое пошли в гостиницу, но на пороге горожанин обернулся и поглядел на Этторе и. Пальмо.
Тогда Этторе вынул из машины портфель с деньгами, велел Пальмо идти за собой и на ходу переложил пистолет так, чтобы в нужный момент его было удобно выхватить.
В ресторане гостиницы был только один старый официант, который стоял, облокотившись на стойку бара, и глядел в сторону круглого стола. Этторе слегка толкнул Пальмо в бок, тот отошел и встал между баром и круглым столом, возле которого стояли Бьянко и химик с одной стороны и трое приезжих - с другой.
Один из французов поставил на стол рюкзак и, не снимая рук с пряжек, смотрел на Бьянко. Тот обернулся к Этторе и приказал:
- Покажи им, что там есть!
Этторе открыл портфель и наклонил его в сторону французов. Горожанин потянулся через стол к портфелю, и глаза у него стали совсем как щелочки. Выпрямившись, он сказал французу, державшему рюкзак:
- Bien, ça suffit. Débouclez.
Этторе повернулся и встал между химиком и горожанином.
Француз отстегнул пряжки и вытащил из рюкзака металлическую коробку, в каких обычно держат теннисные мячи. Фараон шумно вздохнул, француз поставил коробку посреди стола и, показав большой палец, заявил:
- Un kilo. De toute premiére qualité.
Горожанин открыл коробку и, протягивая ее Бьянко, перевел:
- Килограмм. Высшего качества.
Бьянко мельком взглянул на порошок и сказал Фараону:
- Посмотри ты.
Химик облизнул кончик указательного пальца, сунул его в порошок, вынул, высунул язык и положил на него палец. Все затаили дыхание. Химик пошлепал губами, улыбнулся и обратился к французам:
- Pas cocaïne.
Повернулся к Бьянко и, продолжая улыбаться, повторил:
- Это не кокаин. Это терпингидрат.
"Как спокоен, смел и сведущ этот Фараон", - думал Этторе, не сводя глаз с рук горожанина.
Оба француза густо покраснели. Они беззвучно пошевелили губами и повернулись к горожанину. Тот сказал:
- Произошла ошибка, синьоры. Извините. Жак спутал. Сегодня нам предстоит еще одна сделка с другими клиентами, прошу прощения. Vous vous êtes trompé, Jacques. Les autres tout de suite. Прошу нас извинить.
У него вдруг начал дергаться правый глаз.
Жак вытащил другую коробку, горожанин ее открыл и тут же протянул Фараону.
Химик попробовал порошок и сказал французам:
- Oui, ça va, ça va.- Потом утвердительно кивнул Бьянко.
Тогда Бьянко сказал горожанину:
- Пусть вытащат все коробки, но чтобы они были с кокаином. Если настоящий товар, я покупаю.
Была вынута еще одна коробка. Фараон ее также проверил и снова кивнул Бьянко.
Тогда Этторе выхватил пистолет и ткнул дулом в живот горожанину. Бьянко взял на прицел двух французов, а Пальмо отошел от бара и, ощупав сзади всех троих, отобрал у них пистолеты.
- Ты свинья, - сказал Этторе горожанину, - мы тебе покажем, как охмурять своих.
Бьянко крикнул Фараону:
- Смелее, сейчас не время дрожать от страха. Давай- скорее, тебе нечего бояться. Бери коробки, да не спутай - подделку возьму я.
Потом, обратившись к Этторе и Пальмо, распорядился:
- Отведите их в машину, мне еще надо поговорить с официантом.
Этторе и Пальмо вытолкали всех троих, подгоняя в спину пистолетами. У Пальмо было по пистолету в каждой руке. Все пятеро подошли к машине.