– Теперь не знаю. А пару лет назад у тетки одной тут проживал, вроде как сожительствовал.
– А адрес какой? У тетки?
– Коломойского улица, напротив бани как раз.
– Съезжу-ка, навещу старого друга.
Волков спустился вниз, закурил.
"Странное решение, – думал Волков. – Жить с бывшей женой, которую ненавидишь. Почему не расселиться? Не уехать? И когда он узнал, что квартиру по какой-то причине Елагина переписала на родственницу?"
Волков ехал по адресу и всё не мог выбросить из головы, что Елагин знал, кто убил его жену. Но это было в какой-то другой реальности. А в этой?
Он позвонил в дверь. Дверь открыла беззубая подвыпившая женщина.
– О, – воскликнула она. – Ты что ли? Ты мой маленький, Пашка! Заходи! Утю-тю-тю.
Волков оторопел.
– Вы меня знаете что ли?
– А ты меня нет как будто? Ну, посмотри на меня. Кто я? А? – женщина становилась в позы и вытягивала губы. – Ну вот так посмотри, ну? Дурак ты, Волков. Ну, посмотри, посмотри!
Волков её не узнавал.
– Ну Таня, ну? – раздраженно сказала женщина.
– Терентьева? – сам испугался своего предположения Волков.
– Ну! А чо не похожа что ли?
Женщина закатила глаза и прошла в комнату.
– Слышь, гость дорогой пришел, – буркнула она кому-то и засмеялась. – эй-эй?
Волков вошел. Повсюду стояли переполненные пепельницы, белье весело прямо над головой. Собака сидела в прихожей и, повизгивая, чесала ухо.
– Слушайте, женщина, – не мог он ее назвать Таней Терентьевой! – А у вас проживает Елагин?
– Да вот он, видишь тело? Дрыхнет. – махнула она рукой в сторону тела.
Волков увидел всклокоченную голову торчащую из одеяла с сизым от пьянства лицом.
– Эй, Егорыч, – толкнул его Волков.
– Ну-у-у мг-х-м-м-у, – протянул что-то нечленораздельное Егорыч.
– Воды хочет, – пояснила Терентьева.
Женщина набрала воды и нетвердыми шагами направилась к Егорычу.
– Дождик, дождик, – приговаривала она, набирая в рот воду и поливая Егорыча.
– Ну не надо что это мг-х-м-м-у вообще, – бурчал он.
– Егорыч, это я, Волков. Ты меня знаешь? – спросил Волков.
Егорыч прищурил глаза, попытался сфокусировать взгляд.
– Ты чего пришел? – спросил Егорыч.
– Узнал меня? Поговорить пришел.
Егорыч повернул голову к Терентьевой.
– Кто это? Убери его, – брезгливо поморщась, он накрылся одеялом с головой.
– Егорыч, а ты знаешь, кто твою жену зарезал? – спросил Волков.
– Ну знаю, – ответил Егорыч из-под одеяла и засмеялся. – Корреспондентка.
– Так, – Волков схватил у Терентьевой стакан с водой и вылил на голову Егорыча.
– Ой, мокренько стало, – отозвался Егорыч. – А ты еще тут что ли? Таня, ты зачем его привела? М-м-м?
Таня уже спала на кресле. Волков схватил Егорыча за майку.
– Слушай старик, ну говори, что знаешь. Ты же жил с ней, кто ее хлопнул?
– Да откуда я знаю, это самое, отвянь, – Егорыч слабыми руками пытался оттолкнуть Волкова.
– Ты знал, что она квартиру переписала? Знал?
– Да на кой черт мне ее квартира, не нужна она мне, – мотал головой Егорыч.
– Так может это ты, а? – тряс его Волков.
– А может я, – старик захохотал. – Вот было бы хорошо, если я!
– Никакого толку с тебя, – подытожил Волков и толкнул старика на кровать.
"Надо было еще разыскать родственницу, – обдумывал Волков, – на которую квартира записана. С чего бы это Елагина проделала такую махинацию? И этого рыжего".
– Алло, театр, – набрал номер телефона Волков.
– Да, театр, – томно ответила ему вахтерша.
– Знаете, хочу своей маме подарок сделать. Так она любила ходить в ваш театр, Олег Иванович так хорошо играл. И вот это вот: "Кружится, кружится пестрый лесок", – запел Волков.
– Ах, – воскликнула вахтерша. – Какое чудо! Олег Иванович неподражаемый артист, неподражаемый. Такая потеря для нашего театра.
– Да что вы! А где же он?
– Очнулись! Уехал, уехал, уже много лет, как уехал! – горько вздохнула вахтерша.
– Как же можно! Предать родной театр! Пошел искать лучшей жизни, должно быть, ох, как это понятно, – негодовал Волков.
– Да что вы, у Олега Ивановича тогда умерла мама, он отменил все свои репетиции и поспешно-поспешно уехал.
– Какое горе, – причитал Волков. – А куда? Благодарная публика всегда следует за артистом в нашей стране.
– Вы знаете, в спешке даже оставил не тот адрес. Все письма поклонников возвращаются обратно. Я тоже писала, – шепотом поделилась она.
– Как жаль, как жаль, – сказал Волков и повесил трубку.
На следующий день Волков решил еще раз скататься к дому Елагиной. Может быть, повезет еще кого-нибудь встретить. Он стучал во все соседские двери, но все было глухо. Он уже отчаялся, когда услышал поворот ключа. Волков оглянулся. Девушка открывала ключом дверь квартиры номер 40.
– Девушка, – обрадовался Волков. – Подождите, пожалуйста, не бойтесь! Я ищу человека! Здесь раньше такой жил, рыжий, толстый.
Девушка держала дверь полуоткрытой.
– Я не знаю таких. Я здесь год всего живу, как с учебы приехала.
– А год назад кто жил?
– Мои родители. Они сюда уже лет 5 как переехали.
– А до них кто жил знаете?
– До них долго никто не жил, а до этого дядя Гена. Но он уже уехал, в Москве живет.
– А дядя Гена случайно не рыжий?
– Вроде нет.
– А вы этого дядю Гену хорошо знаете?
– Не особенно.
– Он в театре работал?
– Да что вы! Он инвалид, никуда не выходил даже.
– А у вас случайно номер его не сохранился? Понимаете, может быть до него здесь жил человек, который мне нужен и этот дядя Гена вспомнит его.
Девушка посмотрела на Волкова оценивающе.
– Ладно, – сказала девушка. – Сейчас поищу.
Через несколько минут она снова появилась, сунула в руку Волкова бумажку и захлопнула дверь.
Волков развернул бумажку, там был городской московский телефон.
Он забежал в отделение связи, заказал разговор по межгороду и с волнением набрал московский номер.
– Да, – ответила ему девушка.
– А дядю Гену можно? – сказал Волков.
– А кто его спрашивает?
– Друг.
– Ладно, сейчас. Пап, тебя! – крикнула девушка.
– Да-да, – протянул мягкий мужской голос.
– Здравствуйте, дядя Гена. Я звоню вам по поводу квартиры на Космодемьянской, 7.
– Какая еще Космодемьянская? А-а-а, – понял дядя Гена. – Ну и что с ней? Она вообще-то давно мне не принадлежит.
– Да, я как раз, поэтому и звоню. Я ищу одного человека, он жил в этой квартире, работал в театре. А после перестройки уехал. И вот я его ищу. Может быть, вы его знали?
– Был какой-то человек, большой артист. Перестройка была, он продал мне квартиру и уехал.
– Скажите, а у него была машина? Он случайно вам ее не продавал?
– Кажется, была.
– А вы не знаете, куда он уехал? Может быть, он упоминал что – нибудь?
– Да вы что! Знаете, сколько лет прошло! Ничего он не упоминал! А, хотя нет! Говорил, что мать у него умерла, поэтому быстро все и распродает. Ну а где она у него умерла, это уж мне неизвестно. Мне кажется, на Крайний Север, что-то такое упоминалось.
– Спасибо, дядя Гена. Вы очень мне помогли. Может быть, если вспомните что-нибудь, ну вдруг, можно я вам в конце недели наберу?
– Конечно, конечно, – сказал дядя Гена и положил трубку.
Волков думал. Ему казалось, что разгадка где-то близко, вот-вот и он поймет, почему вокруг него происходят такие странные события, и главное, почему он к ним причастен. Но загадка только еще больше запутывала его и не давала никаких ответов.
Он отправился домой к Кольке. Дверь открыл Степан.
– Привет, – сказал Волков. – Ты уроки выучил?
– У меня еще нет уроков, – улыбнулся Степан и убежал в комнату.
– Здравствуй, Паша, – поприветствовала его Нина.
– Здравствуй. Я пришел поговорить с Николаем. Он дома?
– Нет, но скоро должен прийти. Давай, проходи, чай попьем.
Волков зашел на кухню.
– Слушай, Нин, а тогда в тот день, когда меня сбила машина, кто все-таки меня отвез в больницу?
– Скорая.
– А кто ее вызвал-то?
– Люди, которые вокруг были.
– А как выглядел тот, кто сбил, ты помнишь?
– Нет, не помню, конечно. Я вообще на него не смотрела.
– Ясно, – сказал Волков. – А на него что уголовное дело не завели?
– Наверное, так и не поймали.
– Так же как и с тобой, – пробормотал Волков. – Нажал на газ и смылся, гад.
– Да, именно так, – подтвердила Нина. – Пока мы там бегали, кричали, скорую вызывали, его и след простыл.
– Это были "Жигули"?
– Ну да, кажется "Жигули".
– Странно да? Водитель даже не вышел посмотреть, что происходит?
– Да, ужасная ситуация, – безучастно подтвердила Нина.
– А ты не знаешь, кто была та девочка, которую насмерть?
– Нет, конечно! Да и столько лет прошло уже! В тот момент я думала только про тебя. Жаль её, конечно. Совсем молоденькая, лет 12 наверное.
– Она погибла вместо тебя, – вдруг догадался Волков.
– Что ты такое несешь, Паша! – возмутилась Нина.
Дверь открылась, из прихожей послышались шаги и радостное уханье.
– Папка! – закричал Степан.
– Привет-привет, – услышали они Колькин голос. – Почему никто не встречает отца семейства?
– Коля, у нас гости, – предупредила его Нина.
– А-а-а. Ну и кто же это? А, это ты, Волков, ну привет! – Колька пожал руку Волкову. – Радуйся, есть для тебя информация.
– Интересно, – откликнулся Волков.
– В общем так, фотография Елагина красовалась на городской доске почета потому, что он как бригадир принял вызов и его коллектив один из первых закончил первый блок кондитерской фабрики. В итоге "Пролетарец" был введен в эксплуатацию на 3 месяца раньше срока. А сняли его за то, что избил какого-то человека.
– А сосед их стало быть, тоже в 93 году очень быстро продает квартиру и уезжает из-за смерти матери.
– А сосед так это вообще отдельная история. Он же из приюта, вот. Так что никакой матери у него не было. Пошел в театр, наверное, потому, что одеться можно в костюмерной прилично. Дослужился до замдиректора, пьески свои ставил, на гастроли ездил.
– Любопытная получается история. Есть у меня Колька для тебя последняя просьба. Выполнишь?
Колька скис и покосился на Нину.
– Конечно, выполнит, – бодро сказала Нина. – Он тебе во всем поможет, Паша.
Наутро они поехали в ГИБДД.
– Делаю запрос на автомобиль Кишинева Олега Ивановича, артист, 1955 года рождения, – говорил в регистратуре Колька. – Для материалов уголовного дела.
– Ясно, – ответила женщина в погонах. – Через час подойдите.
Через час информация была найдена.
Кишинев Олег Иванович, владел автомобилем ваз 2102 с 1988 по 1993 год, пока его не угнали.
– Ну и что это значит? – спросил Колька.
– А это значит, что неспроста без пяти минут директор театра в разгар карьеры бросает все, и уезжает в неизвестность в спешном порядке. Просто исчезает и все. И в этот же самый миг у него угоняют автомобиль.
– Ты что хочешь сказать? Что это он, сосед Елагиной сбил тебя 9 октября 1993 года? А ты не думаешь, что все это вместе может быть простым совпадением? Сколько в тот год людей владело автомобилем?
– Я пока не знаю. Но все это как-то странно.
– И что ты намерен теперь делать?
– Пока не знаю, – признался Волков.
– Вот еще что. Я как-то не подумал сразу тебе рассказать, но может, это даст что-нибудь.
– Ну? – насторожился Волков.
– В день убийства рано утром Елагина сняла все деньги с пенсионной карты, с книжки, билет купила до Самары.
– А звонки не проверял? Звонила она кому-нибудь в Самару?
– В этот день не звонила. А за 2 дня да, были звонки. И все равно не в Самару. А вот в Москву 6 вызовов, один длиннее другого. Это я еще давно знал, думал, мало ли чего. Сейчас все по магазину на диване заказывают что-нибудь, а там как раз в Москву надо звонить. Может, заказала тетка швабру какую-нибудь из Москвы.
– А номер один и тот же?
– Я где-то записывал этот номер в материалах дела. Да вот он, посмотри.
Волков посмотрел на номер, о чем-то задумался. Затем порылся в карманах и достал бумажку с номером телефона дяди Гены. Номера совпадали.
– Это он, – сказал Волков.
– Кто он?
– Рыжий, – быстро ответил Волков.
Чтобы проверить свою догадку Волков вскочил и выбежал из квартиры.
– Ты куда это, старичок? – бежал за ним Колька.
– Садись, – скомандовал Волков и завел "Жигули".
– Ты думаешь, что этот дядя Гена в Москве и есть этот Олег Иванович? Тогда почему он дядя Гена?
– Хороший вопрос, следователь Николай Климчук, – подмигнул Волков. – А ты сам-то как думаешь из своей практики, почему люди могут менять имя, свою внешность, зачем им это надо?
– Ну, этот рыжий же артист. Может, он к роли готовился в каком-нибудь фильме в там Москве.
– Во-во, – кивнул Волков. – А знаешь, как этот фильм называется? Убийство Елагиной. Вот так-то, а ты там про Олесю распинался. Да разве может эта Олеся такую штуку задумать.
Машина подъехала к дому Елагиной. Волков выскочил из машины, Колька – за ним. В 40-ой квартире слышалась музыка и веселый смех. Звонок в дверь никто не слышал. Волков тихонько толкнул дверь, она поддалась и они вошли в прихожую.
Туда-сюда ходили с бокалами молодые люди и девушки, на Волкова и Кольку никто не обратил никакого внимания. Волков взял за руку первую попавшуюся девицу:
– Здрасьте, – начал Волков.
– Здрасьте, – весело сказала она.
– Хозяйка где?
– А-а-а, – хитро улыбнулась девица. – Да вон там, за шторой.
Волков пробирался сквозь танцующих к окну. Колька плелся за ним. Волков отодвинул штору, за ней хозяйка целовалась с каким-то парнем.
– О, привет, – лукаво улыбнулась она.
– Эт чо за старикан, – усмехнулся ее спутник.
– Ты иди погуляй, парень, – сказал Волков и задвинул его шторой.
– Чо за дела? – обиделся тот.
– Полиция что не видишь? – рявкнул Волков и предъявил Кольку в форме.
Кто-то завизжал, музыка остановилась, и вся толпа молодежи уставилась на Волкова и Кольку.
– Ребята, все нормально, – миролюбиво улыбнулся Колька. – Мы тут по делу об убийстве, сейчас все быстренько узнаем и уйдем, хорошо?
– Убийстве? – ошарашено повторил кто-то.
Народ притих и как-то гуськом стал покидать квартиру.
– Ну вот, испортили, вечеринку, – обиделась хозяйка. – У меня вообще-то день рождения.
– Поздравляю, – по-доброму улыбнулся Волков.
– Да ладно уже, – раздосадовано махнула она рукой. – Чего хотели-то?
Волков достал обрывок фотографии.
– Скажи, вот этот рыжий на дядю Гену похож?
– Не очень, – ответила девушка.
Волков взял прядь волос девушки и приложил к фотографии, как будто темные волосы дяди Гены.
– А так? – спросил Волков.
Девушка хихикнула.
– Вообще-то нет. Ну, там еще борода была. – Хозяйка взяла вторую прядь и приставила как бороду. – А так может и похож! Вроде похож!
Волков метнул взгляд на Кольку.
– С днем рождения! – еще раз поздравил Волков и вышел из квартиры.
– Ты прав, старик, – признался Колька, садясь в машину. – У этого артиста была какая-то причина, чтобы так тщательно скрываться. Слушай, а ловко у тебя получается. Из тебя бы следователь хороший вышел.
– Да ты что, – улыбнулся Волков. – Следователь это у нас ты. А я бухгалтер.
Они помолчали.
– Пока получается, Колька, так, – рассуждал Волков. – Некий артист, карьера которого на взлете, его обожают бабки в городе, неожиданно сбивает человека на своих "Жигулях". Пока народ в недоумении, он жмет на газ и скрывается с места преступления. Машину тут же ликвидирует, бросает где-то, чтобы ее никто не нашел. А сам пытается в спешке продать квартиру и уехать. Поэтому и врет, что умерла мать. Поэтому и притворяется дядей Геной, инвалидом и не выходит из дома, пока не появляется шанс выехать в Москву. А в Москве уже чем он там занимается, трудно сказать. Но что еще интереснее, почему ему так помешала Елагина? Что-то Елагина знала, наверное, из-за их слишком тесного общения, о чем-то она догадывалась. И это "что-то" стоило ей жизни. Но есть и другая версия, Колька.
– Какая?
– А во второй версии твоя правда. В той аварии был замешан другой человек. И совершенно это не имеет отношения к Елагиной. А прирезал Елагину ее муж, Егорыч. По пьянке или еще по какой причине. Если жизнь покатилась под откос значит что-то его сильно задело. Может, он простить не мог, что Елагина с этим артистом роман завела? Может такое быть?
– Да может, конечно. Но чего он тогда ждал всю жизнь?
– Вот это хороший вопрос. Хороший.
– Да и потом, я же говорю, алиби у него, у Елагина-то.
– Это алиби можно и так состряпать. Не мне тебя учить.
Колька присвистнул.
– Все-таки нет четких доказательств, что именно рыжий сбил тебя тогда. В убийство Елагиной я еще могу поверить, но в остальном…
– В остальном надо еще покопаться.
– Знаешь, может плюнуть тебе на все эти дела мести и махнуть куда-нибудь на море? – с сочувствием сказал Колька. – Все-таки море и… это…
Колька запнулся. Волков понял, Колька не может так же цинично, как врач в лечебнице в колонии сказать "о душе подумай".
– Да ты не волнуйся, – улыбнулся Волков. – Я о душе только и думаю.
Глава XII, в которой Волков убеждается, что истина дороже
Волков ехал на встречу с родственницей, так удачно получившей квартиру. Сегодня она прибывала на электричке из деревни Осташково. Тетя Галя вышла из вагона с двумя рыночными сумками в клеточку и маленькой дамской со стразами.
– Галина Ивановна? – уточнил Волков.
– Ой, здрасьте. А кто это? Такси что ли? – не поняла тетя Галя.
– Такси, такси, – радостно закивал Волков.
– Ой, дорого у вас, обдираловка, – недовольно пробурчала тетя Галя.
– Да какая же обдираловка, сейчас акция – сто рублей, – улыбался Волков.
– Что это за акция? – остановилась тетя Галя. Сумки и впрямь были тяжелые. – Обман какой что ли?
– Никакого обмана. Сто рублей и ни копейки больше, – продолжал улыбаться Волков.
На его беду это прослышали еще три тетки и, волоча сумки, неслись к нему.
– Здесь что ли акция? – кричала одна из них.
– Нет, нет, кончилась, вот на женщине кончилась, – поспешно ответил Волков.
– да она может еще и не поедет, – спорила женщина. – Ну? Едешь ты или нет? Стоит еще, думает.
– Ладно, еду. Вот сто рублей, больше не дам, – согласилась тетя Галя.
Волков мигом схватил сумки, боясь, что она передумает, и побежал к машине.
– Ну рассказывайте, – обрадовался Волков и завел автомобиль.