– Да что я могу о ней знать? – удивилась женщина. – Она ведь снимает квартиру. Ну, я видела, конечно, что там живет молодая девушка, красивая и одевается очень хорошо. Непонятно только, откуда деньги, ведь нигде не работает.
– Откуда вы знаете? – спросил у нее Константин Сергеевич.
– Так ведь я на пенсии, не работаю, вот внука нянчу и стараюсь с ним на улице днем, когда потеплее, побольше гулять. Я же вижу, как она утром в магазин идет или еще куда-нибудь, если одиннадцать часов можно назвать утром. И вообще почти целый день она торчит дома.
– А вы не заметили, приходил к ней кто-нибудь?
– Да, парень, красивый, интеллигентный, не ей чета. Она ведь даже не здоровается никогда, а он всегда поздоровается, поможет коляску вкатить, или сумку донести. И что он в ней нашел? Она, конечно, красивая, но ведь злая как собака, вечно губы подожмет и проходит мимо, как будто не видит.
– А вы не могли бы вспомнить, приходил он к ней во вторник или нет?
– Ну, кто такое может упомнить, – вздохнула женщина. – Я ведь не работаю, каждый день с малышом одно и тоже, все дни в один сливаются. Спросите у меня, какой день недели сегодня и то не скажу. Знаю только, что парень этот довольно часто к ней заходил, а она от него еще и к другим бегала.
– К ней еще кто-нибудь приходил?
– Понимаете, – женщина неодобрительно поджала губы, – так, вообще я никого не видела. Только вот несколько дней назад, я ее видела на углу. Я как раз из магазина шла с коляской, а она стояла, с двумя парнями разговаривала. Морды у них бандитские, и сами здоровые такие. Как она только не боится с такими связываться. А, может, и сама такая, так что и бояться ей нечего. Ворон ворону глаз не выклюет.
Позже, сидя на скамейке перед домом. Константин Сергеевич подвел итоги. Итак, есть три версии. Первая. Олег убивает Арсеньеву, но не хочет делить деньги с Гагариной, и она натравляет на него отморозков. Против этого можно сказать следующее:
Зачем Олегу приглашать Арсеньеву в парк? Под каким предлогом? Поговорить с ней он и так может в любом месте. Чего вдруг она бы стала ехать встречаться с ним на другом конце города?
Второе. Он не пьет, и ей не разрешал. Вряд ли, она ничего бы не заподозрила, если бы он начал вдруг угощать ее коньяком.
Третье. Соседки никогда не видели у него пистолета, и Лена им никогда не говорила о том, что у Олега есть оружие.
Четвертое. Олег умный человек. Он понимает, что в случае убийства, он первый подозреваемый. Если бы он решил ее убить, скорее организовал бы несчастный случай в дороге, или подсунул бы выпивку отравленную.
Версия вторая. Гагарина заманила Арсеньеву в парк, сказав, что им нужно поговорить об Олеге, например, и там убила ее.
Против. Гагарина не знает Москву. Откуда ей знать о таком укромном месте в парке. Она вряд ли даже знает об этом парке возле университета. Что ж, опять возвращаемся к университету. Если кто-то знает об этом месте, конечно, только Крыловская. Ей ничего не стоит заманить Арсеньеву на это место, вспомним молодость и все такое. Неужели все-таки разгадка лежит в прошлом?
***
Дни, которые Олег провел в одиночестве на даче директора ресторана, каким-то странным образом повлияли на его характер. Он вдруг обнаружил в себе задатки философа. Он часто и подолгу стоял у окна, глядя на бесконечные ряды пустых молчаливых домиков, на печальные поля и далекий лес. Через некоторое время он уже не мог себе представить, что где-то недалеко шумит и суетится огромный мегаполис. Шум машин, мчавшихся по далекому шоссе, не мешал ему воображать себя то Робинзоном на необитаемом острове, а то и вообще последним выжившим человеком на земле. Он сам смеялся над своими фантазиями, но они отвлекали его от тревожных размышлений о будущем. Он копался в старых книгах, решал кроссворды в старых журналах или просто лежал на диване, перебирая в голове всю свою жизнь. Следуя своей любви к аккуратности, он в первый же день вытер везде пыль, помыл полы, каждый день убирал постель и мыл посуду. Ночью ему, конечно же, было страшновато, но все равно ему здесь нравилось. Впервые он никуда не стремился, ничего не хотел, время тянулось медленно. Он отдыхал и душой и телом, и почему-то думал, что запомнит эти несколько дней на всю жизнь.
В понедельник утром приехал Аркадий Семенович. Вечером он позвонил и предупредил, что будет часам к девяти. Олег встал пораньше, убрал, накрыл на стол. Когда Аркадий Семенович, поставив машину во двор, зашел в дом, он явно был приятно удивлен тем, что там так чисто. Заглянув в шкафчик и увидев, что все бутылки стоят нетронутые, он удивился еще больше.
– Что, совсем не пьешь? – уважительно спросил он.
– Вообще-то, не пью, – ответил Олег. – Но за компанию, конечно, могу.
– Ну, давай, тогда немного за знакомство и чтобы стресс снять. Это хороший коньяк.
– Да уж, я думаю, вы в этом разбираетесь, – засмеялся Олег.
Они выпили, закусили, и хозяин начал как бы ненароком его расспрашивать.
– Так чего тебя сюда из Украины занесло?
– Да вот решил миллионером стать, – усмехнулся Олег.
Почему-то за эти три дня его планы стали ему самому казаться какими-то нереальными и далекими. Как будто они принадлежали не ему, а какому-то другому человеку.
– Слушай, расскажи-ка подробнее, что у тебя за дела. Может, я смогу тебе помочь. Впрочем, если ты считаешь, что я лезу к тебе в душу, то так и скажи.
– Ну почему же, мне скрывать особо нечего.
И Олег, сам не зная зачем, стал рассказывать этому странному человеку о своей жизни. Только об этих трех годах, когда он охмурял богачек, он постеснялся сказать правду, и только упомянул, что работал тренером в шикарном фитнесс-клубе и видел, как живут богатые люди.
Когда он дошел до убийства Лены и угроз Марианны, то тревожное настроение снова овладело им. Марианниных отморозков он уже не боялся. Вряд ли они найдут его в огромной Москве. Но вот милиция. Он сотни раз читал в газетах и книгах о методах работы милиции, о том, что они не ищут настоящих преступников, а хватают кого-нибудь подходящего и выбивают из него признание. Да и не могут они толком искать, так как у них сжатые сроки и процент раскрываемости. Если они считают, что он виновен, а после заявления Марианны им и сомневаться в этом в голову не придет, то они его быстро найдут. Не здесь, конечно, а когда он снова вернется в город. Не может же он вечно скрываться. И что теперь ему делать? Не искать же самому убийцу? А милиция теперь уже точно никого другого искать не будет.
Аркадий Семенович слушал его очень внимательно. Потом, подумав, сказал:
– Я постараюсь узнать, как обстоят твои дела. У меня есть кое-какие связи в милиции. В общем-то, я не думаю, что они подадут тебя в розыск, улик ведь никаких нет, только слова этой твоей подружки. В общем, я узнаю и позвоню тебе.
– Ну, что ж, спасибо, ну а какие проблемы у вас? – в свою очередь поинтересовался Олег.
– У меня? – хозяин дачи вздохнул и, еще раз пытливо посмотрел на Олега, начал говорить.
– Понимаешь, я решил уехать. Я, как ты сам, наверное, уже понял, еврей. Вот и решил поехать в Израиль. Надоели мне здесь все эти братки, надоело все время отстегивать то за крыши, то санэпидемстанции, то проверяющим. В общем, устал я от этого всего. Но уезжать приходится потихоньку, а то придется опять делиться с братками, если вообще все не заберут. Ресторан я уже продал, но об этом знает только один мой шофер. Он человек мне преданный, так что будет молчать. С покупателем повезло, он израильтянин, вернее, сам то он отсюда, но сейчас живет в Израиле. Деньги за ресторан он там в банк на мой счет положил, так что браткам до них не дотянуться. Машину и дачу я оставлю Федору. Но вот квартиру я продаю. Мне в агентстве нашли покупателя. Агентство это надежное, не аферисты какие-нибудь, люди проверенные. Но появилась проблема.
Дело в том, что покупатели приходили смотреть квартиру, а ты и сам знаешь, что от людей ничего не скроешь. Покупателей ведь и соседи интересуют, так что, видно, они говорили с ними, и так получилось, что уже все о продаже знают. И вот я заметил, что ко мне в квартиру кто-то наведывается. Сначала думал, что показалось. Потом стал оставлять приметы, и подтвердилось. Заходят и что-то ищут. Замки у меня обыкновенные, так как ценностей никаких уже давно нет. А эти придурки все деньги ищут, думают, что я их дома храню. Как будто бы банков нет. Я поразмыслил и примерно догадался, кто этим занимается. Есть там, у одних соседей сынок бандит. Как-то я подстерег одного из его компании, самого нормального из них и поговорил с ним. Он подтвердил. В общем, я ему заплатил, и он пообещал меня предупредить, когда они что-нибудь еще задумают. И вот теперь он мне сказал, что они ждут, когда я деньги за квартиру получу, а потом постараются не дать мне уехать, пока я эти деньги им не отдам. Покупатель им сказал, что в конце месяца со мной расплатится и сразу переезжает. Поэтому я решил уехать раньше. Я уже взял билет на следующую неделю. Деньги за квартиру мне по договору должны передать 28-го. Это будут, конечно, не наличные, а чек на мое имя. Мне нужен человек, который вместе с покупателем и представителем агентства поедет в банк и положит чек на мой счет. Я предупрежу их, что этот человек отдаст им ключи, и подпишет договор, когда чек будет положен. Доверенность я оставлю.
– Вы хотите, чтобы это был я? – удивился Олег. – Но как вы можете мне вдруг доверить такое? Вы же меня совсем не знаете.
– Да ведь я ничем не рискую, – хохотнул Шполянский. – Чек на мое имя, и покупатель его из рук не выпустит. А в агентстве тоже не дураки сидят. Они проследят, чтобы ключи были вручены покупателю. Главное, нужно проследить, чтобы чек был не простой, а банковский. То есть покупатель вносит деньги в банк, а они дают чек от своего имени. Я бы мог попросить Федора, но он человек простой и в чеках не разбирается, а ты сможешь проследить, чтобы все было как следует.
– Но как вы можете довериться незнакомому человеку? А вдруг я что-нибудь с квартирой сделаю?
– Видишь ли, я тебе уже говорил, что научился за свою жизнь разбираться в людях. Ничего ты с квартирой не сделаешь, да и мне почему-то кажется, что тебе можно доверять. А если серьезно, у меня просто нет другого выхода. Скоро приезжает новый хозяин ресторана, и если братки узнают, что я ресторан без их ведома продал и с ними не поделился, мне живым отсюда не уехать. Поэтому, если ты согласен, я завтра же оформлю доверенность на тебя и дам адрес агентства. Да, и завтра же наведу справки, как обстоят твои дела с милицией.
– Но если милиция меня ищет, как же я смогу выполнить ваше поручение?
– Не думаю, что дела обстоят так серьезно. В общем, завтра я все узнаю, и по-быстрому постараюсь оформить все бумаги. Вот только машина у меня что-то барахлит, не заводится сразу, и мотор глохнет.
– А давайте я посмотрю, – предложил Олег. – Это, скорее всего, карбюратор засорился или свечи нужно менять.
– То что, в машинах разбираешься?
– Ну, я ведь, наверное, автодорожный институт закончил, – засмеялся Олег. – Можно сказать, специалист.
– Да? Ну, давай тогда и вправду посмотрим. Я без машины никак. Федор ведь на своей продукты возит, я его отвлекать не могу. А если ты в машинах разбираешься и диплом имеешь, почему автосервисом не занялся? Знаешь, какие деньги люди зарабатывают.
– Знаю. А вы знаете, какой начальный капитал там нужен? Один подъемник сколько стоит, а телевизор? Да и один работать там не будешь, хорошие специалисты нужны, а где их взять?
– Что мало на Руси умельцев есть?
– Почему мало? Много. Ну, возьму я на работу Петю, Колю и дядю Пашу. Руки у них золотые, но ведь уже с утра пьяные будут. И за бутылку не только все запчасти вынесут, но и подъемник вместе с телевизором прихватят.
– Да, это вполне реально, – они оба засмеялись.
– Интересно, – вздохнул Олег, – почему у нас, если человек семи пядей во лбу, то обязательно мозги набекрень? Или ленивый, или характер бешеный, или вообще пьяница. Вот у нас в подъезде только мой отец и еще один сосед не пили. Остальные, если не горькие пьяницы, то все равно постоянно выпивали.
– А твой отец никаким бизнесом не занимается?
– Да какой там бизнес. Мои родители всю жизнь на заводе за 120 р проработали. Отец – инженером-механиком, мать – экономистом. Ничего, кроме своего завода в жизни не видели, но они люди простые, социализмом затурканные, так что им ничего и не надо. С ними всю жизнь каждая шестерка из профкома или еще какого-нибудь "кома" от имени советской власти разговаривала. И чтобы ни слова против. Но они к этому привыкли и ни тогда, ни сейчас, ни к кому претензий не предъявляют, хотя, если бы я им денег не посылал, то почти голодали бы. Но там сейчас все так живут, и они тоже считают, как люди, так и они. Живы, здоровы, дай бог, хоть бы хуже не было, и вообще главное, чтобы не было войны.
– Понятно. Но откуда же тогда ты у них с такими претензиями?
– Да, надоело с детства смотреть на их убогую жизнь, на бесправие. Хотел выбиться в партийные боссы, да жизнь изменилась. Стал пытаться деньги заработать. Но ведь не только для себя, для них тоже. Знаете, у моей матери очень хорошие черты лица. Если бы ей красивую одежду, хорошую косметику, отдохнуть как следует, она была бы и сейчас еще красивой женщиной, а она всю жизнь прожила серой мышью, никогда французских духов в руках не держала, не говоря уже о каком-нибудь поганом бриллиантике. Я ведь мечтал отправить их хоть раз в жизни куда-нибудь на Канары. Пусть хоть на старости лет посмотрят, как люди живут. Хотя какая там старость. Моей матери сорок восемь лет, она еще такая стройная, симпатичная. Да и отцу только пятьдесят. А вместо этого, что получилось, что я им приготовил, да еще ни за что, ни про что.
– Подожди расстраиваться. Если ни за что, ни про что, мы тебя отмажем.
– Если? Вы мне тоже не верите?
– Если б я тебе не верил, то не привел бы сюда и не стал бы разговаривать с убийцей. Но как ты сам думаешь, кто мог ее убить? Марианна?
– А черт ее знает, может, и Марианна заказала.
– А та женщина, подруга ее, Альбина?
– Вроде непохоже. Женщина такая милая, интеллигентная. И мне дала номер своего телефона, обещала помочь, если что. Если б она ее убила, то, наоборот, старалась бы все на меня свалить. И что Ленка от нее могла хотеть, на что рассчитывала, ума не приложу.
– А, может, она придумала это, ну, то, что эта Альбина была так сильно ей чем-то обязана?
– Я думал об этом. Но ведь Лена не была настолько несерьезной, чтобы без всякого основания перетащить нас в Москву. Нет, она вполне серьезно рассчитывала на квартиру и крышу, только вот, может, она не Альбину имела в виду?
– Ты так точно и не знаешь?
– Не знаю, конечно. И почему у нас в стране нельзя так просто какой-то бизнес открыть, – снова завелся Олег. – Почему в других странах никто и не знает, что такое крыша, и про рэкет давно забыли. А здесь все не как у людей. И капитализм какой-то такой уже дикий как нигде. Вот как будто бы господь бог избрал эту страну для эксперимента, чтобы показать всем остальным, как жить нельзя. Я ведь уже давно думаю над этим. Что в России такое есть, чего нет в других странах? Ну, во-первых, стремление к беспределу. Ну, типа, гулять так гулять, воровать так миллионы и тому подобное. Во-вторых, в других странах тоже есть люди, которые зарабатывают себе на жизнь не руками, а головой. Но там они просто называются "белые воротнички". Они живут как все, просто у них работа, так сказать, не физическая. Но в России это не просто "белые воротнички". Это – "интеллигенция". Вот попробуй объясни иностранцу, что такое интеллигенция. Не поймет. Скажешь ему: "Это люди, которые много болтают о смысле жизни, о смысле искусства, гордятся тем, что могут закручивать мудреные фразы, читают заумные книги, а к жизни сами не приспособлены" Это ведь мозг страны, ее лучшая часть. И вместо того, чтобы как-то наладить жизнь, показать другим, как нужно ее разумно устроить, они только философствуют и ведут бесполезные споры на кухне, а сами даже заработать себе на жизнь не могут.
– Интересно, а чем мы сейчас с тобой занимаемся? Тоже ведь ведем бесполезные разговоры на кухне.
– Вместо того чтобы хотя бы наладить машину, если не можем уже наладить жизнь.
Они засмеялись и стали вставать из-за стола. Аркадий Семенович хотел сразу же пойти к машине, но Олег сначала вымыл посуду.
– Ну, ты и аккуратист, – с уважением сказал хозяин.
– Да привык так. У нас дома мама всю жизнь вела борьбу за стерильность. Она бы меня убила, если бы я грязную посуду на столе оставил.
– Слушай, ты про свою мать все время говоришь "серая мышка", без претензий, простая, а она, видишь, как тебя воспитала: не пьешь, не куришь, чистюля такой и человек порядочный.
– Если я так о своих родителях говорю, это совсем не значит, что я их не люблю, – насупился Олег.
– Вижу, вижу, что любишь, – засмеялся Аркадий Семенович. – Ну, ладно, пошли работать.
В гараже они провозились несколько часов: разбирали карбюратор, продували жиклер, очищали свечи. Когда, уставшие и замерзшие, вернулись в дом, оказалось, что снова проголодались и опять уселись за стол.
Аркадий Семенович, о чем-то задумавшись, разлил коньяк, и они выпили теперь же за то, чтобы все хорошо закончилось.
– Да, – вдруг сказал хозяин, – хорошо иметь сына. – Всегда есть, кому тебе помочь, и с кем выпить тоже, – он грустно улыбнулся.
– А у вас? – спросил Олег. – У вас дети есть?
– А у меня дочь. В этом году ей исполнилось девятнадцать.
Олег удивленно взглянул на него, и тот усмехнулся.
– Я понимаю, мне шестьдесят четыре, а дочке девятнадцать. Видишь ли, это у меня вторая семья. Я и в первый раз женился поздно, в тридцать лет. Все как-то не получалось, я ведь, в отличие от тебя, красавцем никогда не был. Еще и рука, и хромаю немного, это я полиомиелитом болел. Родители у меня в войну погибли, а меня родственники в детский дом отдали.
– Как же они так? – тихо спросил Олег.
– Так ведь им и самим есть было нечего. А я вроде и слабый был, а выжил. Потом после детдома скитался еще сколько лет, пока на квартиру смог заработать. Тогда только первые кооперативы появились, квартиры недорого стоили. Хотя по тем временам и эти деньги были огромными. Я тогда за свою первую квартиру, трехкомнатную, между прочим, уплатил 2200. Теперь это даже слышать смешно, а тогда я десять лет деньги собирал. Как раз и девушка хорошая попалась, тоже сирота, тихая такая, милая. Младше меня, правда, была на десять лет. У нас с ней два сына было, Саша и Мишенька.
Он замолчал, задумавшись.
Олег, не выдержав, спросил:
– Вы развелись с ней потом?
– Нет, не развелись.
Он снова помолчал, а потом ровным голосом сказал:
– Они погибли.
– Но как же это? – поразился Олег. – Все трое?
– Да, все трое. У нас возле дома была детская площадка. Дети катались на качели, есть такая, знаешь, один поднимается вверх, а другой опускается вниз, а жена стояла возле них.
Он снова замолчал, а потом снова продолжил таким же бесстрастным голосом.