– Да, они очень хорошенькие девочки, и я, как мать двух дочерей, не должна выслушивать комплименты от такого молодого человека, как вы.
– Ну, а зачем же вам комплименты от старика? – серьезно спросил он, и они оба снова рассмеялись.
– Вот видите, – констатировал он. – У нас с вами родство душ.
– Но я не должна поддаваться вашему обаянию, – с напускной серьезностью сказала она. – И, вообще, давайте лучше поговорим о вас. Расскажите мне о себе, кто вы, откуда, и что собираетесь делать дальше.
Она пыталась быть серьезной и рассудительной, но все равно у нее был вид маленькой девочки, старающейся казаться взрослой.
– Хорошо, – покорно сказал он, – как скажете. Только давайте пойдем, посидим где-нибудь там, где чисто и светло. Не ходить же нам по улицам.
– Хорошо, – подумав в свою очередь согласилась она. – Пойдем, посидим.
Они зашли в первое попавшееся кафе-кондитерскую, которое действительно оказалось чистым и светлым, сели за столик, заказали кофе с пирожными, и Олег начал рассказывать о себе, естественно приукрасив и смягчив все, как только мог.
– Ну, и что же вы собираетесь делать дальше? – участливо спросила Лера, выслушав его историю.
– Теперь я собираюсь подать документы на выезд на постоянное место жительства в Израиль.
– Как в Израиль? – изумилась Лера. – Вы собираетесь жить в Израиле? Но что вы будете там делать?
– Видите ли, Лера, – с трудом сдерживая смех, но стараясь говорить нарочито серьезно, сказал он. – Может быть, вам это трудно понять, но мы, евреи, должны защищать нашу страну.
И увидев ее широко раскрытые изумленные глаза, не выдержал и захохотал. Всплеснув руками, она присоединилась к нему.
– Ой, не могу, – проговорила сквозь слезы она. – Вы, Елагин, едете защищать Израиль, а мы, Ройзманы, остаемся в России. Да что же это такое творится в мире?
– Это все глобализация виновата, – пошутил он. – Ну, а если серьезно, то у меня там друг, очень хороший человек, начинает большое дело и предлагает мне присоединиться к нему. И мне нужно вывезти отсюда родителей, у меня отец серьезно болен, может, там его вылечат.
– Да, тогда вам действительно нужно ехать, – грустно сказала она. – И когда же вы планируете уехать?
Ее голос дрогнул на последнем слове. Олег тоже погрустнел.
– Завтра я позвоню. Мне дали адрес сайта в Интернете. Они предлагают оформить визу за десять дней, ну, а потом пока возьму билет… Я думаю, пару недель у меня все-таки есть.
Они помолчали.
– Лера, можно мы с вами будем видеться? – тихо спросил он.
– Я не знаю, – беспомощно сказала она. – У меня ведь…
– Я знаю, – торопливо перебил он. – Муж и две почти взрослые дочки. Но я ведь ничего не хочу, только видеть вас.
– И только слышать мои речи? – недоверчиво спросила она.
– Да, и только думать об одном.
И день, и ночь до новой встречи, – продолжил он. – А, Лера?
Она задумалась. Потом решительно сказала:
– Хорошо, но я, наверное, сошла с ума.
– Но ведь может же человек один раз в жизни сойти с ума? – спросил он.
– Должен, – взглянув ему в глаза, твердо сказала она.
***
Самолет, наконец-то, приземлился, и Константин Сергеевич ступил на твердую землю. Он не очень любил летать. Мысль о том, что под тонким полом находятся километры пустоты, наводила на него страх, который он, конечно же, старался не показывать, усиленно напуская на себя безразличный вид.
Интересно, думал он, поглядывая на других пассажиров, все они боятся, или им действительно не страшно. Некоторые, правда, и не думали скрывать свой страх. Но таких он и сам презирал, втайне чуть-чуть гордясь собой, уверенный, что не потеряет лица, даже если самолет будет падать. Хотя кому в такой момент это будет интересно.
Но, слава богу, самолет благополучно приземлился, и Константин Сергеевич довольный спустился по трапу, стараясь не думать о скором обратном полете. Аэропорт оказался приличным для такого небольшого города. Правда, как объяснил ему сосед в самолете, местный житель, это был аэропорт на два города, и его построили в степи на равном удалении от них обоих. Поэтому Константину Сергеевичу пришлось еще больше часа трястись в автобусе. Зато он познакомился с местными селами и пригородами.
Конечная остановка оказалась рядом с городским рынком, или как его называли здесь, на юге Украины, базаром. Из любопытства он зашел туда и тут же пожалел. Там было грязно, шумно, прилавки были завалены овощами. Тут же рядом в крытом павильоне торговали мясом, развешанном на крюках, рыбой, домашним творогом, сметаной. Продуктов было много, но, видно, цены были высокие, так как люди не очень-то покупали, больше приценивались и отходили.
Одна половина базара была вещевым рынком. Там, в основном, висел турецкий и китайский ширпотреб, а то и просто самопал. Константину Сергеевичу стало жарко. Он оделся соответственно московской погоде, а здесь было уже почти лето.
Он с трудом нашел выход с базара, и, спросив дорогу, пошел искать гостиницу, где у него был забронирован номер. К счастью, она оказалась близко. Всего один длинный квартал, сплошь застроенный киосками, кафе, парикмахерскими. Как объяснял ему все тот же сосед в самолете, больше здесь заниматься было нечем. Раньше, во времена, ненавидимого всеми социализма, здесь было несколько крупных предприятий. Огромный текстильный комбинат, дававший работу десяти тысячам ткачих, и снабжавшийся хлопком из братской Узбекской ССР, теперь стоял закрытый. Также не работал и громадный машиностроительный завод имени никому теперь не ведомого Петровского. Не было металла, который раньше поступал откуда-то из братской РСФСР. С трудом перебивались судостроительный и судоремонтный заводы, раньше работавшие на всю огромную страну, а теперь не имеющие заказов. При социализме Украина вечно роптала, считая, что она кормит всех своим хлебом и салом, а оказалось, что и ей очень многое давали другие республики. Налаженные десятками лет связи распались, и это больно ударило по экономике небольших городов, где все население работало на нескольких предприятиях. Поэтому теперь кормились торговлей. Все что-нибудь продавали, зарабатывая на жизнь, и тут же покупали что-нибудь у других, давая зарабатывать и им. Никто ничего не производил, но при этом все чем-то жили.
Вот еще одна загадка великой славянской души, иронически подумал Константин Сергеевич. Во всем мире, если людям не платили бы зарплату, они бы все с голоду поумирали, а здесь ничего, живут. И на какие же деньги они все это покупают, удивляясь количеству торговых точек на одном квартале, думал он.
Наконец, бульвар уперся в двухэтажное здание какого-то кинотеатра. Константин Сергеевич обогнул его и вышел на центральную площадь города. И тут же он на секунду остолбенел от удивления. В центре площади, как ни в чем не бывало, высился памятник Владимиру Ильичу Ленину. Вокруг кипел дикий неуправляемый капитализм, а Ленин все так же стоял с поднятой рукой, видимо, благословляя народ на трудовые подвиги при новом строе. Засмотревшись на славное социалистическое прошлое, Константин Сергеевич чуть не прошел мимо пятиэтажного здания с правой стороны, которое и оказалось его искомой гостиницей. Выполнив все необходимые формальности, он поднялся в свой номер на четвертый этаж.
Оглядев маленькую комнату с типичной казенной мебелью, Константин Сергеевич только вздохнул. Да, уж, душ и туалет, конечно, на этаже. Не думал, что такое еще существует даже в провинциальной гостинице. Ну, ладно, все-таки не на месяц приехал, а всего на день-два.
Он переоделся и вышел из гостиницы, составив в уме план действий. Итак, сначала навестить Альбининых родителей. Может, они расскажут что-нибудь, за что можно будет уцепиться. Константин Сергеевич не обольщался надеждой, что ему тут же все выложат как на духу. Нет, родители будут стеной стоять за свою доченьку. Но, во-первых, они не знают, почему он расспрашивает. Вряд ли Альбина сообщила им, что случилось. Достаточно какого-нибудь словечка, а остальное он уже выяснит. Авось найдется что-нибудь подходящее в биографиях наших девочек.
Он посмотрел на часы. Пожалуй, еще рано идти с визитом. Есть время зайти куда-нибудь перекусить. Вокруг было полно всяких забегаловок, но вид у них был подозрительный, и Константин Сергеевич решил поесть в гостиничном ресторане.
Главным в меню был, конечно, украинский борщ с пампушками. Правда, так как пампушки были политы чесночным соусом, от них пришлось отказаться. Но Константин Сергеевич тут же дал себе слово, что завтра после окончания всех дел, он непременно их попробует.
Быстро поев, он вышел из ресторана. Альбинины родители жили на этой же главной улице, где стояла гостиница. Недаром же ее отец в свое время был большим начальником, они жили в хорошем районе.
Пройти ему предстояло всего несколько кварталов, и он решил не садиться в троллейбус, а пройтись пешком. Несмотря на свой опыт и интуицию, он все-таки волновался. А вдруг он ошибся? Ему стоило огромного труда выбить эту командировку. Там, в Москве, он был уверен, что приехав сюда, раскроет причину убийства. Он-то уже сразу поймет, за что зацепиться. Но теперь ему то и дело приходило в голову, что он толком и не представляет, о чем спрашивать. А если они станут отрицать, что Лена приезжала сюда вместе с их дочерью. Лучше говорить с ними так, как будто это установленный факт. Ну, хорошо, предположим, они это признают, а дальше что?
Константин Сергеевич задумался. Действительно, а что могло быть дальше? По-видимому, что-то натворила Альбина, а Лена помогла ей выкрутиться. Поэтому она и считала, что Альбина ей обязана. Но ведь родители могли и не знать ничего. Тогда они ничем и не помогут.
Константин Сергеевич чувствовал, что зашел в тупик. Ладно, в конце концов, решил он, будем решать проблемы по мере их поступления, а пока лучше посмотрим город.
Город же, по крайней мере, в центре, оказался очень симпатичным. Проспект Ушакова, по которому он шел, был обсажен старыми огромными деревьями. Дома, в основном, были четырех-и пятиэтажными, старой сталинской постройки. В таких домах квартиры большие, потолки высокие, стены толстые. Константину Сергеевичу всегда нравились такие дома. Хотя теперь в элитных новостройках квартиры гораздо лучше, ему почему-то всегда хотелось жить именно в таком солидном доме.
Тот же словоохотливый сосед в самолете объяснил ему, что все улицы в городе идут параллельно или перпендикулярно Днепру. Проспект пересекал город с севера на юг, от вокзала до порта. Константину Сергеевичу нужен был привокзальный район, и, по-видимому, он уже пришел, так как вдали виднелось здание вокзала.
– Д. в маленьком городе тоже неплохо жить, – подумал он. – Все рядом. А вот и наш домик.
Нужный ему дом стоял чуть в стороне от проспекта, в глубине зеленого тенистого двора. По местным понятиям, видно, очень элитное жилье. Ну, что ж, посмотрим.
Он вошел в подъезд. Так, нам на третий этаж. Может быть, сейчас все и прояснится.
Он нажал кнопку звонка, потом второй раз, третий. Действительно, кто ему сказал, что они будут дома? Никто. Вот их и нет. Придется подождать.
Из соседней двери выглянула старушка.
– Вы к Лавровым? – спросила она, хотя это и так было понятно.
– Да, вот, – неопределенно хмыкнул Константин Сергеевич, так как старушка явно ждала объяснений, кто он и зачем.
Провинция, подумал он, здесь все друг о друге все хотят знать, и, по-видимому, таки знают.
– А они куда-то пошли, – не дождавшись объяснений, продолжила старушка. – Но, видно, не надолго, так как сестру во дворе оставили, а они ее надолго никогда не оставляют.
– Чью сестру? – полюбопытствовал Константин Сергеевич.
– Людочки. У Раисы инсульт был, так они ее к себе забрали. Она сама жить не может. Плохо ходит и заговаривается. Вроде и не старая, моложе меня, а маразм у нее. А ведь раньше большим человеком была, заведующей роддомом в Николаеве. А теперь вот ее за ручку водят. Да вон она на скамейке сидит. Можете у нее спросить, когда они вернутся, только не знаю, ответит ли, она ведь не в себе. Но вы подойдите к ней. Она вон там возле беседки сидит.
Константин Сергеевич вышел из подъезда. На скамейке в самой тенистой части двора и впрямь сидела пожилая женщина, опираясь на палку. Ни на что, особенно не надеясь, он подошел к ней. Вспомнив, что Альбинину мать зовут Людмила Николаевна, он поздоровался:
– Здравствуйте. Раиса Николаевна.
Она, не ответив, стала молча разглядывать его.
– Я к вашей сестре, Людмиле Николаевне. Не знаете, куда она пошла?
– В магазин. – вдруг вполне разумно ответила она.
У Константина Сергеевича вдруг появилась надежда.
– Знаете, – доверительно сказал он. – Я приехал из Москвы по поводу вашей племянницы Альбины. Вы ведь помните, что у вас есть племянница?
– Да, – снова кивнула женщина.
– Ну, так вот, – продолжил Константин Сергеевич. – Двадцать лет назад она приезжала домой рожать ребенка. И, по-видимому, рожала в вашем роддоме, там, где вы были заведующей?
– Да, – опять кивнула женщина.
– Тогда с ней приехала ее подруга Лена. Может, вы помните ее?
– Да, я все помню, – она вдруг необычайно оживилась и даже захихикала. В глазах ее блеснула сумасшедшая искорка.
– Конечно, я все помню. Это же я все организовала. Без меня девочки ничего бы не смогли сделать. Это я и Люду уговорила, – гордо продолжила она.
– Вот как? Значит, это вы им тогда помогли, – Константин Сергеевич понял, что ему повезло, хотя какой-то голос в душе говорил ему, что непорядочно пользоваться болезнью несчастной женщины.
– Я, я, все я, – довольная, что ее заинтересованно слушают, продолжала старуха. – Но только вы все равно ничего не докажете. С самого начала все документы были оформлены правильно.
– Но как же вы помогли им это сделать? – боясь, что она замолчит, спросил он.
– Я вам сейчас все расскажу, – заговорщицким тоном, понизив голос, сказала старуха. – Садитесь…
И она рассказала ему всю историю.
***
Олег стоял на той же аллее, ожидая Леру. Вот уже четвертый день они встречались здесь, и уже называли эту аллею своей. Потом они гуляли, сидели в кафе, и… больше ничего. Каждый раз Олег давал себе слово привезти Леру на дачу со всеми вытекающими отсюда последствиями, но никак не мог решиться предложить ей это. Стоило ему взглянуть в Лерины сияющие глаза, и он моментально прикусывал язык. Честно говоря, он и сам не представлял, как это можно осуществить. Во-первых, до дачи было полтора часа езды, значит, в оба конца три часа. Потом там, на даче, он ведь не может просто так кинуться раздевать ее, нужно было какое-то вступление, шампанское с фруктами, что ли, но это, в общем, тоже так пошло. И, понятно, что это все займет много времени, а ей нельзя надолго отлучаться из дому. А с другой стороны, может, она ждет, что он позовет ее… Что она, в конце концов, о нем подумает? Что ему не надо? Что он не хочет ее?
А Лере вполне хватало их тайных встреч. Она жила, она наслаждалась поздней романтикой их любви, всем тем, чего недополучила в юности. Да, у нее были муж и дети, но вся история ее знакомства с Гариком, их встреч и женитьбы, была обыденной и совсем не романтичной. Так уж получилось, что всю ее жизнь ее опекали и принимали за нее решения. Маленькую Лерочку всюду водили за ручку. Когда она подросла, заботливые родители, бабушки и дедушки все также продолжали опекать ее. Но она и не протестовала. Она привыкла быть очень домашним ребенком, привыкла, что за нее решают "взрослые", и это не тяготило ее, а наоборот облегчало ей жизнь.
Когда ей исполнилось девятнадцать, бабушки и тетушки начали перешептываться о том, что Лерочке нужно найти хорошего мальчика. Естественно из хорошей еврейской семьи. И такой мальчик нашелся. Их познакомили с Гариком на именинах какой-то родственницы как будто бы случайно, хотя все знали, что эта встреча была подготовлена. Гарик прошел тщательную проверку и был признан подходящим кандидатом. Лере многозначительно намекнули, что ей нужно обязательно пойти на этот день рождения, так как там ее кое-кто ждет. Она пошла из любопытства и еще потому, что привыкла подчиняться. Гарик, которому тогда было двадцать четыре года, пришел, чтобы не огорчать маму, мечтавшую женить его на порядочной девушке из хорошей семьи. Посмеиваясь, он пришел познакомиться, уверенный, что все кончится ничем. Но когда он увидел Леру, то влюбился в нее сразу и навсегда. Да и кто бы устоял перед ее красотой и милым спокойным характером. Полгода Гарик "ухаживал" за ней. Почти все время они были на глазах у родственников. Ухаживал он за ней красиво, приносил цветы, конфеты, дарил подарки. Они ходили в кино, театр к знакомым. Лере прожужжали все уши, втолковывая, какой Гарик умный, милый, надежный. Лера охотно соглашалась, тем более что это действительно было правдой. Она привыкла к нему. Он ей нравился, но она оставалась совершенно спокойной. Просто такой уж у нее был характер. Ей были чужды всякие пылкие страсти. Она была уверена, что, то, что она испытывает к Гарику, и есть любовь. Через полгода они поженились. Когда Лера забеременела, все ее опекуны еще сильнее захлопотали вокруг нее. Теперь к ним еще присоединился и муж. Лера принимала все как должное и делала все, что ей говорили. Дочку, а потом и вторую, также нянчили дедушки и бабушки. Лера, хоть и очень любила своих детей, была возле них, как бы сбоку-припеку. Когда девочки подросли, они переняли у отца любовно-снисходительное отношение к матери, и также старательно ограждали ее от любых волнений и огорчений. Как ни странно, у них был гораздо более независимый характер, чем у Леры. Будучи порядочными, хорошими девочками, они, тем не менее, сами решали, что им нужно, и мягко, но решительно отстраняли всякую опеку и вмешательство в их жизнь. Последнее время Лера все чаще с огорчением убеждалась, что они все меньше и меньше нуждаются в ней, и все чаще задумывалась, что же она сделала со своей жизнью и жила ли вообще.
И вот теперь в сорок лет она, наконец-то, стала самостоятельной, у нее появилась тайна, только ее и больше ничья. Она воображала, что, наконец-то, стала настоящей женщиной, у которой есть, как и полагается, и муж, и любовник. С замиранием сердца она ждала, когда же Олег позовет ее к себе. Она и хотела, и боялась этого. Пожалуй, больше боялась, так как не представляла себя с кем-нибудь, кроме Гарика. Каждый раз, когда свидание заканчивалось, и она уходила домой, все еще не изменив мужу, она испытывала одновременно и облегчение и разочарование. Боже мой, думала она, а если он уедет, и так ничего и не произойдет? Я никогда не прощу себе этого. Хотя мой муж, мой бедный Гарик, он не заслуживает этого. Он такой хороший. Что же мне делать?
В конце концов, она решила, что жизнь сама покажет, нужно ли ей изменять мужу или нет. Жизнь и Олег, а она подчинится его решению, как привыкла подчиняться всю жизнь. Но все чаще и чаще, когда она видела Олега, смотрела на его широкие плечи, стройную талию и узкие бедра, она чувствовала, как будто ток пробегает у нее по телу, и ей хотелось прижаться к нему и, наконец-то, почувствовать, как это бывает с таким красивым молодым мужчиной.
Вот и сегодня, увидев его высокую стройную фигуру в конце аллеи, она снова почувствовала, как будто бы слабый электрический разряд, пробежал по спине.