* * *
- Принимайте вашего нехудого! - Мишка с Зилевым с трудом внесли носилки в процедурную и переложили мужчину на стол. - Видно, что пешком редко ходит.
- Чего ворчите? "Мерседесу" его небось позавидовали? Мужчина что надо, в теле, - Люба осторожно приподняла пострадавшего за плечи, а Марина ловко стянула с него пиджак и рубашку. - Что надо мужчина, - повторила Люба. - Наш гардеробчик.
Вера тем временем подкатила к столу допотопный кардиограф. А Лариса принялась внимательно осматривать мужчину.
- Ладно. Мишка, спасибо тебе. Свободен. А ты, Витюша, иди в мой кабинет. Потом будем протокол составлять. Девочки, осторожнее. Открытых переломов нет. Зато на голове, слева, вон какая гематома, - Лариса склонилась над пострадавшим. - Три на пять сантиметров. Сотрясение мозга. Куда ж без этого.
Марина аккуратно раскладывала вещи водителя и одновременно читала названия фирм. На внутренней стороне кожаных ботинок было написано "Lloyd".
- "Ллойд". Крутая фирма. Немецкая. Это на сколько ж тянут такие мокроступы?
Лариса мельком глянула на ботинки.
- На пятьсот баксов, не меньше.
Люба, вкатывая в руку мужчины противостолбнячную сыворотку, только ахнула:
- Ботинки могут стоить пятьсот долларов?!
- Могут и больше, - отозвалась Лариса.
Люба уважительно погладила рукой шелковистую темно-синюю в мелкую полоску ткань галстука, прочитала вслух:
- "Armani".
Вопросительно посмотрела на Ларису. Та прокомментировала:
- Этот "Armani" не больше двухсот.
Люба, точно продолжая игру, посмотрела лейбл на пиджаке:
- А этот - "Brioni". Почем это чудо?
- Это - не больше двух тысяч.
Марина потрогала часы на руке мужчины:
- Какой-то "Филиппе".
- "Patek Philippe". Произносится без "е" в конце.
Марина посмотрела на Ларису почти с восхищением:
- Ну, ты у нас просто ходячая энциклопедия.
- Ага. Причем русской жизни. А тянет этот Филя тысячи на две. Если это вас интересует, конечно.
- Рублей? - с тихой и почти отрешенной мечтательностью ахнула Люба.
Марина оглядела развешенные по всем стульям вещи:
- Насколько я понимаю, на нем ничего рублевого нет.
- Правильно понимаешь.
- Девчонки, ну просто картина маслом. Ночь. Все спят кругом, а у нас полуголый симпатичный и очень небедный мужик на столе. В полной отключке. И что с ним делать?
- Для начала, Люба, его надо прикрыть, чтоб не простыл. - И Лариса пошла доставать из шкафа простыню.
В этот момент мужчина открыл глаза. Удивленно присмотрелся к яркой лампе прямо над собой. Не поворачивая головы, но с выражением непрекращающегося удивления посмотрел по очереди на Веру, Марину, Любу. Увидев Ларису с простыней, удивился еще больше и даже хотел что-то сказать, но только поднял руку и показал на Ларису пальцем. Тут взгляд его помутился, и рука безвольно упала.
Лариса недовольно покачала головой:
- Опять сознание потерял. Вера, звони в район, вызывай невропатолога. И везите каталку.
Девушки вчетвером осторожно переложили тяжелого полуголого мужчину с процедурного стола на каталку, а потом с каталки на кровать в одноместной палате для районных VIPов.
* * *
Шел четвертый час утра. В Ларисином кабинете Зилев заканчивал составлять протокол. Лариса зашла, устало села на диван. Лицо ее побледнело, под глазами обозначились тени, но от этого она стала только еще притягательнее. Зилев посмотрел на Ларису и с сожалением вздохнул. "Хороша Маша, да не наша", - говорил и его взгляд, и его вздох. Клеиться к строгой красавице докторше простоватому, но не глупому Зилеву и в голову не пришло бы, даром что холостой.
На полу, у ног Зилева, лежал лопнувший от удара чемодан пострадавшего. На столе - паспорт и кожаный дорогой бумажник. Зилев кивнул на деньги:
- Слышь, Лариса Петровна, долларов здесь - пятьсот пятьдесят. Рублей - двадцать три тысячи. Непонятной какой-то валюты - триста.
Лариса посмотрела на бумажку, которую озадаченный Зилев крутил и так и сяк.
- Это евро.
Зилев уважительно покачал головой:
- Так вот оно какое, это евро. Этого евра я еще ни разу не видел.
Лариса улыбнулась, потянулась к паспорту, взяла, перелистала странички.
- Москвич. Живет на Севастопольском проспекте…
- Это где?
Лариса неопределенно пожала плечами:
- А кто его знает. Москва-то большая. - Она вздохнула, посмотрела на стол. - Вить, а кроме паспорта еще какие-нибудь документы у него есть? Удостоверение или пропуск?
Зилев значительно поднял брови и даже оглянулся на дверь, всем видом давая понять, что сообщит сейчас нечто важное.
- То-то и оно, что есть. - Зилев перешел на шепот. - Удостоверение помощника советника Президента РФ… Важная птица. И что ему понадобилось в наших краях? - Зилев достал не первой свежести носовой платок и вытер вспотевший лоб. - А еще водительские права и мобильный телефон, но с секретом, не открывается.
- А ну-ка, покажи. - Лариса покрутила телефон в руках, что-то нажала, и он раскрылся. - Так. Дальше рассуждаем логически. Обычно программируют девять самых нужных и экстренных номеров. Нажимаем на номер два. Понятно. Абонент недоступен. Номер три. Вне зоны досягаемости. Абонент номер четыре.
Лариса глазами показала Зилеву, что номер четыре сработал. Да в ночной тишине он и сам слышал длинные гудки, доносившиеся из трубки. Вдруг гудки закончились, и заспанный женский голос довольно недружелюбно поинтересовался:
- Кто это охренел, чтобы звонить в четыре часа ночи?
Лариса ответила совершенно невозмутимо:
- Меня зовут Лариса Петровна. Я врач. Шнек Кирилл Иванович попал в аварию, находится без сознания. Мы хотели бы…
С женщины на другом конце провода сон как рукой сняло. Ясно и четко она произнесла:
- Диктуйте адрес больницы. Так. Пишу. Повторяю: Псковская область, Опочецкий район, санаторий "Удельное". Поняла. Мы позвоним в Псков и попросим оказать всю возможную помощь. Ваш контактный телефон.
В том, как говорила женщина, чувствовался определенный класс. "Если это секретарша, то пострадавшему Шнеку определенно повезло. А может, и не просто секретарша…" - подумала Лариса, диктуя номера телефонов. Женщина закончила писать.
- Утром решение будет принято. Вам позвонят после девяти. Как его состояние?
"Нет, пожалуй, просто секретарша", - определилась Лариса и ответила таким же телеграфным стилем:
- Сотрясение головного мозга. Пока без сознания, травм и переломов не выявлено.
- Удачи вам. Мы отсюда, из Москвы, окажем всю возможную помощь. До свидания.
Когда Лариса повесила трубку, Зилев поинтересовался:
- Жена?
Лариса задумчиво покачала головой:
- Нет. В паспорте штамп о разводе.
- Тогда, наверное, любовница.
- Тоже нет. Какая-то руководящая дама.
Зилев понимающе и одновременно значительно кивнул, хотел еще что-то спросить, но тут дверь в кабинет распахнулась и запыхавшаяся Люба сообщила с порога:
- Вроде пришел в сознание. Говорит, но непонятно про что!
Лариса мгновенно подхватилась с дивана и побежала вслед за Любой.
* * *
Мужчина сидел на кровати и с некоторым недоумением оглядывал помещение. На строгое замечание Ларисы: "Вам надо лежать!" - он добродушно и счастливо отреагировал неадекватным сообщением:
- Красивая. Рыжая. У рыжих очень нежная кожа, особенно на попе.
Лариса присела рядом на кровать и, надевая на руку мужчины манжетку для измерения давления, совершенно невозмутимо ответила:
- Интересное наблюдение.
- Рост сто восемьдесят, - тем же счастливым голосом констатировал больной, скользнув глазами по Ларисиной фигуре. - Вес семьдесят. Попка… - Больной опять приподнял голову, но Лариса легким нажатием ладонью на лоб вернула ее и исходное положение. - Попка очень хорошей формы. Сейчас поглажу.
И мужчина счастливо рассмеялся.
- Вот еще! - Лариса недовольно нахмурилась. - Неприятностей захотелось на свою и так больную голову?
- Дура ты, что ли! - искренне удивился больной. - У тебя такая красивая попка! А погладить - это, так сказать, комплимент. - Он опять оглянулся. В глазах его показалось беспокойство. - А где это я? - Он перевел взгляд с Веры на Любу, потом на Марину. - Все еще в Псковской области или уже в Тверской?
- В Псковской, миленький, - не выдержав, рассмеялась Вера. - Но для тебя сейчас главное не то, в какой ты области, а то, на каком ты свете.
- Ну и?.. - осторожно поинтересовался больной.
- На этом.
- Хорошо-то как, - мужчина явно расслабился и с удовольствием оглядел Веру с головы до пят. - Семьдесят пять В.
- Чего это он опять? - не поняла Люба.
- Как чего? Это размер моего лифчика.
Мужчина продолжал с интересом разглядывать Веру. Потом улыбнулся широкой обезоруживающей улыбкой и сообщил:
- Хочу потрогать!
- Хочешь - потрогай.
Вера как ни в чем не бывало наклонилась к мужчине, а тот протянул руки к ее груди.
- Ты без лифчика?
- Так ведь жарко. - Вера невозмутимо отстранилась. - Лариса Петровна, у него полная чувствительность пальцев.
- И ручонки шаловливые. Но у него серьезный ушиб мозга. Вера, вколи ему снотворное, а то он у нас перевозбудился уже.
- Что это ты, рыжая, командуешь, будто меня тут и нет? - обиделся мужчина. - Не хочу я снотворного. - Он с отвращением смотрел, как Вера наполняет шприц.
После укола мужчина минут пять безостановочно рассказывал анекдоты, потом зевнул и закрыл глаза.
- Всё. Пусть спит. И вы сами тоже поспите хоть немного. Три часа до подъема. - И Лариса направилась к двери.
Но тут мужчина опять открыл глаза и, еле ворочая языком, сказал, глядя в спину уходящей Ларисы:
- Рыжая, высокая, красивая. И почему это она мне так запомнилась? Я с ней спал или не спал?
- Опять бредит. - Лариса вернулась к кровати. - Пострадавший, назовите свою фамилию.
- Фамилия? Сейчас никто не спрашивает фамилий, сразу ложатся. Бесфамильно. Но я постараюсь вспомнить. Вспомнить всё. Как в фильме. И фамилию тоже.
- А имя свое помните?
Не реагируя на вопрос Ларисы, мужчина заплетающимся языком продолжал говорить сам с собой:
- Кровать и тумбочка покрашены масляной краской. Значит, это сельская больница. Нет, не больница. Когда мент с шофером меня тащили, они говорили что-то о санатории. Но если это санаторий, то какой-то засратый. А мент говорил, что убила красивая, высокая, рыжая. Я это запомнил. Но та, которая убила, была не доктор.
Девушки стояли и молча слушали этот бред.
Через пару минут мужчина опять зевнул. А перед тем, как наконец-то заснуть, оповестил:
- У меня только пять дней. - Он еще раз оглядел девушек с ног до головы каждую. Улыбнулся: - Это ж сколько надо успеть. - И приветливо махнул им рукой: - Кирилл. Меня зовут Кирилл. Всё. Конец связи.
* * *
До подъема оставалось меньше получаса. Девушки сидели в кабинете Ларисы, пили чай, переговаривались. Беспокойная и бессонная ночь не оставила, казалось, никаких следов на их лицах. И только у Ларисы под глазами лежали темные тени. В открытые окна вливалась недолгая утренняя прохлада. Солнце поднималось над верхушками лип, в кронах которых уже добрых два часа щебетала какая-то птичья мелочь. И девушки ловили последние спокойные минуты перед началом нового рабочего дня.
- Симпатичный. Лицо доброе. Заговаривается, правда. - Марина задумчиво мешала ложечкой чай. - Это от сотрясения, Лариса Петровна?
- При ушибах мозга и контузиях такое бывает. После травмы пострадавший не может разделить, о чем думает и что говорит. Люба, а что у тебя вид такой, будто ты в уме задачку решаешь?
- Конечно задачку. Если судить по прикиду - один его галстук как две моих зарплаты на полторы ставки. Значит, ответ у задачки такой: наш потерпевший - из олигархов.
- Он помощник советника. Значит, из чиновников.
- А может, он на службе для видимости. И говорят, одно другого не отменяет. В Государственной думе среди депутатов много олигархов. Читайте прессу. И в администрации тоже могут быть олигархи. Лариса Петровна, а что у него там в паспорте про семейное положение сказано?
- Семейное положение у него самое интересное. Он разведен. И пока еще не женат. Так что, девушки, у вас есть шанс. Почему головой качаешь, Мариша?
- Это у Верки есть шанс. Он ее грудь выделил из всех наших грудей.
- А вот и нет. Он больше всех Ларису Петровну выделил.
- Да ты что, Люба! С ней он побоится. Не слышала, что сказанул? Она же кого-то там убила! - Марина рассмеялась и пошла к раковине мыть чашку. - Сознавайтесь, Лариса Петровна!
- Это называется "сцепленные признаки". Он накануне слышал, что какая-то рыжая женщина кого-то убила, а я рыжая. Если бы его мать была рыжей, он бы меня назвал своей мамой…
- Ну да. И попросил бы приложить к груди, - прыснула Люба.
Но Лариса только устало вздохнула и скомандовала:
- Всё, кончаем базар. Нам сегодня еще работать. Вон уже наши пенсионеры зашевелились, - и пошла на утренний обход.
* * *
Вера измеряла давление очередному пациенту, когда у нее в кармане заиграл рингтон мобильника. Она попыталась раскрыть телефон, но ничего у нее не получалось. А тот знай себе наяривал куплеты тореадора. В сопровождении бравурного припева "Тореадор, смелее в бой!" Вера влетела в палату Кирилла.
От непрекращающейся музыки тот проснулся, резко сел на кровати, но тут же схватился за голову и лег обратно, уже с открытым телефоном в руке. Некоторое время слушал, потом начал спрашивать, умолкая только, чтобы дать ответить собеседнице.
- А кто звонил? Доктор? Рыжая? По телефону, говоришь, не видно? А я вот по голосу отличаю блондинок от брюнеток. Ты с утра сегодня брюнетка. Нет. Не надо посылать перевозку, сам приеду. Что ты ей сказала? Никакой информации. А в администрацию области позвони. Лучше всего вице-губернатору, тому, который курирует здравоохранение. И мне перезвони, как его фамилия. Если мне что понадобится, я сам буду связываться с вами.
Вера, засунув руки в карманы короткого белого халатика, стояла возле кровати и ждала, когда Кирилл закончит разговор. Он положил телефон на тумбочку возле кровати. Оглядел палату. Заметил вслух с непонятной интонацией:
- Скромненько, но чистенько. Вот тебе и путешествие в Опочку. - Потом перевел взгляд на Веру. - Ты - Вера. Точно? А я Кирилл. Будем знакомы.
- Давай будем.
Кирилл потянул Веру за руку и усадил рядом с собой на кровать. Вера попыталась встать, но он удержал.
- Что с машиной?
- Надо менять бампер, переднее правое крыло, амортизатор, радиатор. Так ты, оказывается, помнишь, что это я тебя с Мишкой везла? Ты же вроде без сознания был?
- А я и сейчас без сознания.
Глаза Кирилла смеялись. И рука у него была теплая, удобная. Классная мужская рука.
Вера опять попыталась встать, но Кирилл опять удержал ее.
- Автомеханик тебе кто? Муж, брат, сват?
Вера совсем не собиралась давать отчет о своей личной жизни этому неугомонному москвичу, но вдруг так просто и легко ответила, что даже сама удивилась:
- Мишка-то? Бывший хахаль. Но это ни при чем. Автомеханик он знатный. Все сделает. У нас здесь с латышами связи установлены, если сегодня запчасти или что по жестянке заказать, завтра уже привезут.
Взгляд у Кирилла сделался опять отвлеченным.
- Очень удобная, не большая и не маленькая. Сколько же ей лет? - Казалось, он говорил сам с собой.
"Снова бредит!" - подумала Вера, но на всякий случай ответила:
- Если мне, то двадцать девять. А тебе, если паспорт не врет, тридцать четыре?
Но Кирилл, казалось, ее не слушал, а продолжал говорить свое, блуждая рассеянным взглядом по потолку:
- Очень хочется. Только где? А кто у нее дома? Дети, муж?
Вера усмехнулась и, высвободив свою руку из руки Кирилла, встала:
- Потерпевший, да вы не стесняйтесь, спрашивайте напрямую. Мы же тут девушки простые, чего с нами церемониться… Мужа нет, я не замужем. Дети есть. Один. Сын. Квартира отдельная, однокомнатная, в блочном доме, двадцать три квадратных метра…
Кирилл закрыл глаза и поморщился. Вера испуганно взяла его за руку:
- Голова болит? Тошнит?
Кирилл, воспользовавшись моментом, снова усадил ее рядом с собой на кровать.
- И голова болит. И тошнит.
- Ты не волнуйся только. Скоро невропатолога привезут. Консилиум будет.
- Не нужен мне консилиум. И вообще, я здесь не за этим. Спроси Мишку, сможет он поставить машину на колеса за пять дней, и перезвони мне.
Вера снова высвободила руку и встала.