Может, позвать нанитоида, пусть сходит, посмотрит. Но выслушивать больше "Моя нанитоид" не было никакого желания, да и вряд ли он годится для шпионской работы. Придётся идти самому. Звуки раздавались со стороны склада, где хранился провиант. Его запасы были довольно скудными, но самое необходимое имелось. Для поддержания ассортимента ежедневно со счёта списывалась незначительная сумма, если же хотелось чего-нибудь вкусненького требовалось платить дополнительно. Из деликатесов в заначке имелась бутылка виски, две банки крабов и сервелат. Их я приберегал для особого случая, обходясь обычным меню. Но сейчас думать о еде не хотелось, все мысли занимал загадочный шум.
Я приблизился к складу, прислушался. До слуха донёсся слабый шорох, звук явно шёл изнутри. Собравшись с духом, я рванул дверь.
– Стоять! Стреляю без предупреждения! – для убедительности я сложил пальцы пистолетом, – в случае сопротивления у меня есть приказ живыми не брать!
Передо мной, перестав от испуга жевать, стоял Квинкер. В одной руке он держал колбасу, в другой – банку с крабами, третья сжимала виски, остальные три держались за сердце.
– Ты что, дурак? – видя, что в него целятся не из пистолета, а всего лишь из пальца, квакнул он. – Я ж чуть не подавился!
– Ты что тут делаешь? – спросил я, когда отошёл от первого впечатления.
– Ем, не видишь?
– Это моя колбаса, – я указал на жалкие останки и тут же пожалел о сказанном. У Квинкера сделался такой несчастный вид, что я почувствовал себя разбойником, отбирающим у голодного ребёнка последнюю корку.
– Эх ты, зажал кусок хлеба, – шмыгнул жабоид, скосив глаза на почти порожнюю банку с крабами, – и кому? Другу, умирающему от голода…
Вообще-то, Квинкер слабо смахивал на голодающего. За то время, пока мы не виделись, он прибавил в весе и округлился. Собственно, это понятно, когда мало двигаешься и много жрёшь, так оно и бывает.
– Хоть виски немного оставь, – вздохнув, я указал на почти пустую бутыль.
– Тебе нельзя, – квакнул таксист, – ты за рулём, – и демонстративно, а может, опасаясь, что отберут силой, влил остатки в себя.
Я с трудом подавил желание врезать по наглой зелёной морде, но сдержался, потому что в душе был рад появлению пенальца. Всё-таки в одиночку таскаться по космосу занятие довольно тоскливое, а так можно хоть с кем-то переброситься парой слов. Хотя общение с нанитоидом и с пенальцем может здорово отразиться на психике. Но тут уж ничего не поделаешь, приходится иметь дело с теми, кто есть.
– Чего уставился? – прервал мои размышления Квинкер, отбросив в сторону бесполезную тару.
– Да вот думаю, как ты попал на корабль?
– Подумаешь, сложности. Да я космопорт как свои шесть рук знаю, я не то что в твою кастрюлю, на секретный корабль пробраться могу.
"Кастрюлю" я проглотил, а вот секретный корабль меня заинтересовал.
– Ну-ка, ну-ка, что за кораблик?
– Да хрен его знает, – признался жабоид, – стоит на отшибе, летает редко, охрана офигенная, кто и чем на нём занимается – никто ничего не знает.
Так, надо при случае выяснить, что за тайные звездолёты, может, и пригодится когда.
– Продолжай, – я поднял глаза на жабоида, тот как раз дожёвывал колбасу.
– Чего продолжай?
– На хрена ты сюда запёрся, сам же видел, со мной рядом небезопасно.
– Да я сам толком не понял, – икнув, пожал плечами пеналец, – выхожу из страховой фирмы, смотрю офицер, увидел меня и машет, морда такая ещё суровая. Ну, думаю, замели, и дёру.
– В каком смысле "замели"? – не понял я.
– Ты что, маленький? – набычился Квинкер. – У всех есть грешки, только не каждого ловят. А меня вот, похоже, собирались упечь. Наверное, настучал кто-нибудь, – вздохнул бывший таксист.
– Угу, и я, кажется, знаю кто.
– Кто? – опешил жабоид.
– Я!
Хорошо, что Квинкер успел выхлебать виски, иначе бутылка уже летела бы мне в голову. Сжав кулаки, он принялся озираться в поисках чего-нибудь тяжёлого:
– Я ему… А он мне… Урою…
– Да ты не так понял, – поспешил добавить я, на всякий случай отступив к двери. Я просто сказал, что ты свидетель по делу о нападении на нас, помнишь там, на болоте?
– Ну, – буркнул пеналец, прикидывая в руке брикет с киселём.
– Так вот его нанял один тип по фамилии Чернятински, и тебя просто хотели допросить как свидетеля.
– Точно? – недоверчиво зыркнул жабоид.
– Эх ты, жаба заморская…
– А чё дразнишься?
Мы проболтали где-то около часа, я в общих чертах обрисовал ближайшие планы, сообщив, что собираюсь к мардакам. Квинкер покрутил зелёным пальцем у виска, и отправился спать, устроившись на полке, где хранились консервы.
Я позавидовал способности жабоида воспринимать действительность такой, какая она есть. Ну, лишился аквалёта – фигня, есть страховка. Ну, сбежал по ошибке с планеты – тоже ладно, полетаю пока. Тем более пристроился хорошо, при продуктах. Короче, сплошная Акуна матата. Мы же, люди, привыкли всё драматизировать, раздувать из мухи слона, отчего потом сами и мучаемся.
Следующие двое суток ничем особенным не запомнились, никто на нас не напал, астероиды тоже не попадались. Я совершал один прыжок за другим, изучал звёздную карту, любовался созвездиями, немного читал, на звездолёте оказалась небольшая библиотека. Ни Квинкер, ни нанитоид меня не тревожили, и к исходу второго дня мы достигли мардакских владений.
Монитор задёргался, заморгал, и на нём нарисовалась отвратительная обезьянья морда. А что я хотел, чтоб специально для меня подобрали красотку с параметрами? Вряд ли мардаки настолько гостеприимны.
– Кто такие? – грубым, под стать физиономии голосом пробубнил мардак.
– Туристы, – подколол я, – следуем в Бразилию, где в лесах много диких обезьян. Дорогу не подскажете?
Возникла пауза, в течение которой встречающий пытался переварить то, что я ему только что насвистел. Наконец, не придя ни к каким выводам, он рыкнул, видимо, для устрашения и с нажимом в голосе пробасил:
– Что вам здесь нужно?!
– Хотим на вашу планету.
– С какой целью? – не унимался волосатый цербер.
– Послужить своей родине и вашему отечеству! – патриотично выкрикнул я.
Ну всё, завис конкретно, и похоже надолго, потому что совместиться двум противоположным понятиям в мардакском мозгу было непросто. Если вообще невозможно.
Мардак вышел из положения неожиданно просто, кому-то позвонил, и вскоре последовало новое указание:
– Вам следует причалить на станцию!
Я настроил радар, действительно над планетой висела небольшая орбитальная станция. Ладно, как скажете, нарываться на неприятности мне не хотелось. Я ввёл автоматический режим управления, проложив нужный маршрут, и вскоре звездолёт пришвартовался к причалу.
– Всё-таки ты ненормальный! – раздалось сзади, я вздрогнул. Квинкер, чтоб его. – Нет, ну подумай, кто добровольно едет к мардакам?!
– Сам дурак, – выдохнул я, понимая, что мой зелёный друг, в общем-то, прав. – А чем, собственно, они хуже лягушек? – я с вызовом глянул на бывшего таксиста.
Квинкер надулся, да пофиг мне, пусть хоть лопнет. Только квакает под руку. Я направился к входному люку, услышал как в спину буркнули "Расист" и ступил на трап.
Мать честная, ну и дыра! Всё ржавое, в масляных пятнах, проводка на стенах болтается, половина ламп не горит, а запах… В псарне, которую не убирали год, наверное, пахнет приличней. У трапа меня ждал волосатый крепыш в мешковатой форме, на плечах имелись нашивки.
– Людям мы рады, – прорычал он, – они вкусные, – мардак улыбнулся, обнажив страшные зубы.
Захотелось сглотнуть, только нечем, от такого приветствия слюна изо рта бесследно исчезла.
– Ты того, – не своим голосом прохрипел я, – не имеешь права.
– Зато имею приправы! – чучело покопалось в карманах и достало прозрачную баночку с сомнительным порошком. Вот пигмей, наверное, и костерок уже замастрячил.
Я оглянулся на звездолёт, прикидывая, успею сбежать или буду сожран в процессе. Похоже, шансов нет. В этот момент сдвоенный лучемёт с жужжанием шевельнулся и нацелился на мардака, молодчина Квинкер. Оцепенение тут же слетело, я почувствовал себя увереннее. Намного.
– Вообще-то, я не собирался разговаривать с таким идиотом, как ты! – у мардака от такой наглости отпала челюсть. – Потому что имею определённые цели, которые твой ущербный мозг уразуметь не в состоянии. Есть тут кто-нибудь старше по званию, – меня несло, – генерал хотя бы, или я буду вынужден общаться с ископаемой обезьяной?!
Подействовало, мардаки не привыкли, чтобы на них давили. Когда же это происходило, чувствовали себя неуверенно. Во всяком случае стоящий передо мной тип покрутил головой в поисках поддержки, и не найдя её, достал из комбинезона рацию, похожую скорее на кирпич, чем на средство коммуникации. Посовещавшись с кем-то около минуты, он, уже вежливей, если это слово вообще уместно по отношению к мардакам, прорычал:
– Тебя велено доставить на планету! – он вытянул лапищу в сторону небольшого скутера, смахивающего на железную галошу.
– На этом?! – я ужаснулся. – А оно долетит?
Мардак хмыкнул, что могло означать что угодно, и махнул кому-то рукой. За спиной раздались крики с явным матерным подтекстом, я оглянулся. Квинкера тащил за шиворот мардак, вероятно, подручный того, с кем я разговаривал, а жабоид, как и следовало ожидать, был недоволен таким обращением.
– Что вы себе позволяете?! – вступился я за товарища.
– Находиться на орбитальной станции посторонним запрещено! – отрезал мой собеседник.
– И куда его? – уточнил я, имея ввиду бывшего таксиста и беглеца.
– Полетит с нами.
– Ну, нет, – продолжал возмущаться Квинкер, – знаю я вас, – ввяжетесь в какую-нибудь заварушку, а я воевать не нанимался!
– Тогда есть другой вариант, – сообщил мардак, игнорируя Квинкера и обращаясь ко мне.
– Да? – я был заинтригован. – Какой?
– Его сожрут!
Глава 10
Чтобы ни говорили про мардаков, убеждать они умели как никто. Во всяком случае, Квинкер мгновенно изменил решение и сообщил, что побывать на мардакской планете мечтал, когда был ещё головастиком.
Долетели до места быстро, скутер оказался шустрой техникой. Правда, он громыхал, трясся и бренчал, но видимо, у мардаков всё так. Выйдя из скутера, я обозрел пейзаж: мы приземлились в небольшом космопорте, из техники – три транспортных корабля и видавший виды истребитель. Чуть поодаль расположился вход в бункер, именно к нему мы и направились. Наш провожатый постучал в бронированную дверь, через длинную паузу та, скрипнув несмазанными петлями, медленно отворилась.
Спустившись по сумрачному тоннелю, мы оказались перед ещё одной дверью. Сюда мардак ломиться не стал, а с деликатностью, на которую был только способен, постучал. С той стороны послышался рык, означавший, вероятно, разрешение войти.
За грубо сколоченным столом восседал командир, это было заметно по массивным погонам и по подобострастию, которое окутало нашего провожатого.
– Задержанные по вашему приказанию доставлены! – рявкнул он, вытянувшись в струну.
Командир небрежно махнул рукой, давая понять подчинённому, чтоб катился.
– Мне доложили, ты хотел послужить нашей планете? – уставился мардак на меня.
– Так точно! – щёлкнул я каблуками. – Только, находясь в исключительно затруднённом материальном положении, и испытывая по этой причине депрессию, вынужден просить компенсации. Заметьте не из корысти, а исключительно по стечению обстоятельств…
Возникла длинная пауза. Мардак таращился на нас, переводя взгляд с одного на другого. Первым не выдержал Квинкер.
– Масса Скрайд говорит, – для ясности жабоид ткнул в меня пальцем, – что не намерен корячиться бесплатно, а требует вознаграждения. Понял?
Кажется, мардак понял. Во всяком случае, в его глазах появилась осмысленность, правда, пялился он теперь исключительно на Квинкера.
– А эта жаба что тут делает? – наконец, прорычал он.
– Это со мной! – снисходительно сообщил я.
– Так, – решил, подумав, мардак, – тебе есть задание, а этого, – он кивнул на жабоида, – на кухню.
Я повернулся к пенальцу, от возмущения тот не мог даже квакнуть, и только открывал и закрывал рот. Пришлось возложить миссию по спасению земноводного на себя.
– Это противоречит всем мыслимым актам, конвенциям и коммюнике, – грозно сдвинув брови, произнёс я, а мардак от обилия мудрёных слов заёрзал на стуле, – к тому же он несъедобный, говна много, – закрепил впечатление я.
На морде военачальника запечатлелось брезгливое выражение. Какое было у Квинкера я не видел, но подозревал, что не благодарное. Хотя, по сути я его выручал.
– Ладно, – наконец, буркнул командир, чёрт с ним, пусть живёт, – только на двойной тариф не рассчитывайте!
Итак, нас не сожрали, уже хорошо, но вот что мардаки принимают помощь представителя другой расы, даже двух, да ещё согласны платить, это настораживало. Значит, есть нечто, с чем они сами не справились.
– Давайте по пунктам, – я поднял на мардака глаза, – что за задание, предыстория, нюансы, мнения сторон, заключения экспертов и патологоанатомов.
Новая пауза, я закатил глаза, а Квинкер, поняв, что жрать его не собираются, вновь осмелел.
– Масса Скрайд говорит, – квакнул он, – чтоб ты рассказал, чего надо делать.
Командир слова жабоида проигнорировал, поднявшись из-за стола, подошёл ко мне.
– Тебя нанимает правительство для временного командования цитаделью Харлок, – он махнул мощной лапой за спину, – в последнее время обстановка там резко ухудшилась, и теперь цитадель интенсивно атакуют повстанцы.
– Кто?! – я не поверил ушам.
– Повстанцы. Северные танковые части взбунтовались и захватили город Артафон, правительство решило подавить восстание и направило в Артафон войска. Но мятежники не только отбили атаку, сами перешли в наступление. Так что теперь дружественной нам осталась лишь цитадель Харлок да этот космодром.
Правда, нам на помощь движется эскадра герцога Шардра, твоя задача – продержаться до подхода основных сил. К цитадели вас доставит транспортник. Он будет готов через, – мардак глянул на прибор на руке размером с будильник, – будет готов через час, – и он махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.
– Минуточку, – повысил я голос, – а как в смысле оплаты?
Мардак недовольно скривил морду. Похоже Вселенную наполняют одни куркули. Все норовят чужими руками решить собственные проблемы, не заплатив при этом ни копейки. Впрочем, люди в этом смысле мало чем отличаются от прочих обитателей Галактики.
– Я говорю, сколько мне причитается за героическую борьбу с внутренним врагом?
– Три тысячи, – буркнул, наконец, мардак.
Квинкер за спиной негодующе квакнул, это был тот редкий случай, когда наши мнения совпадали.
– Знаете, – я сделал движение к двери, – занимайтесь повстанцами сами. А мне за ваши гроши рисковать неохота.
– Да, – квакнул Квинкер, – рвать пуп из-за жалких трёх тысяч, дураков нет.
Рассвирепевший мардак вскочил из-за стола, схватил рацию и швырнул в нас. Мы чудом успели брякнуться на пол, массивный предмет ухнулся в стену, разлетевшись на куски.
– Ты чё, дурак?! – возмутился Квинкер, сплёвывая мусор из рта. – Чуть не убил!
Две слоновьи ноги приблизились к лежащим нам.
– Мы вот-вот потеряем планету, – раздался над головой рык, – а вы набиваете цену?!
– Ничего мы не набиваем, – аккуратно возразил я, успев заткнуть пасть жабоида рукой, – а только успех предстоящей компании напрямую зависит от полноты моего кошелька. Вы, как военачальник, не можете этого не понимать.
Полнейшая чушь заставила мардака задуматься. Что-то в его обезьяньем мозгу срослось, потому что через минуту уже более ровным голосом он поинтересовался:
– Сколько ты хочешь?
– Десять тысяч кредитов за урегулирование ситуации – не такие большие деньги.
Я незаметно пнул Квинкера.
– Торг здесь неуместен, – поддержал он меня. – И половина сейчас.
Мардак больше не спорил, на счёт поступили пять тысяч, и нас отвели к транспортнику.
– Первый раз так торговался, – вздохнул бывший таксист, устраиваясь на неудобном сидении.
Два часа мы летели на чудовищно скрежещущем корабле, сквозь мутный иллюминатор я разглядывал проплывающий снизу пейзаж. Он был таким же унылым, как настроение. Повсюду серый песок, перемежаемый небольшими островками бурой растительности. Озёр, рек не было совершенно, если не считать нескольких грязных луж.
Пилот транспортника попался молчаливый, на все попытки Квинкера его разговорить, он только злобно щерился и рычал.
– Дебил! – поставил диагноз жабоид и пристроился спать.
Наконец, показались строения, внизу раскинулся огромный комплекс с маленькими пушками по периметру и большими мортирами в центре. Всю эту мощь накрывал энергетический щит, переливающийся всеми цветами спектра.
– Цитадель, цитадель, это К-8! – принялся бубнить лётчик, надо же, оказывается не немой. – Запрашиваю посадку!
В ту же секунду в щите образовалась брешь, в которую и нырнул наш транспортник. Не успел я выйти, как к нам подлетел толстый мардак в погонах.
– Где вы болтаетесь?! – с присущей местным бесцеремонностью прорычал он. – Я уже час как должен отсюда отбыть?!
– Пробки на дорогах! – квакнул Квинкер, а толстый открыл рот.
– Умный, да?! – через длинную паузу угрожающе прохрипел он.
– Последние десять лет занимался трепанацией черепов, так что ума нахватался "во", – бывший таксист провёл рукой по шее.
Неизвестно до чего договорились бы эти двое, если к нам не подбежал ещё один мардак. Он запыхался и был явно встревожен.
– Сэр, – обратился он к толстому, – новая атака повстанцев. Разведка засекла свыше тридцати танков и…
– Теперь, лейтенант, все вопросы вот к этому, – толстый вытянул лапу в мою сторону, – а я умываю руки, – и он направился к транспортнику, на котором мы прилетели.
На лице лейтенанта отразилось презрение.
– Тррынкнахт, – рыкнул он про себя.
– Да козёл, сразу видно, – поддержал его Квинкер.
– Так, – я решил прекратить этот балаган, – лейтенант, как тебя там…
– Дрон, – недоверчиво зыркнув, ответил мардак.
– Лейтенант Дрон! – повысил я голос до командирского. – Командование цитаделью возложено на меня, вы поступаете в моё распоряжение. Неповиновение, отказ выполнять приказания и другие деструктивные действия будут расцениваться как отклонение от службы и по законам военного времени караться расстрелом.
– Через повешение, – добавил от себя Квинкер, но его лейтенант не слушал, сосредоточив внимание на мне. Вероятно, мой решительный тон его впечатлил.
– Межрасовые, межконфессиональные и политические разногласия на время конфликта должны быть забыты. Ясно?!
– Так точно, сэр! – рыкнул Дрон, едва не оглушив нас с жабоидом.
– Доложите обстановку! – велел я.
– Мы засекли новую колонну, движущуюся с севера. Необходимо принять срочные меры!
– Быстро, в двух словах, что имеется в нашем распоряжении.
Дрон, в отличие от мардаков, с которыми мне довелось общаться до этого, был малым не глупым, во всяком случае, длинных пауз не брал, а отвечал быстро и чётко.