Так начиналось обживание новых мест, и вместе с ростом зажиточности кое у кого росло высокомерное отношение к чужакам, к переселенцам более поздних времен Об этом тоже было сказано в "Развитии капитализма в России": "Весьма интересно наблюдать, что отношения зажиточного сибиряка к поселенцу… в сущности совершенно тождественны с отношениями наших зажиточных общинников к их безлошадным и однолошадным "собратам"".
За два протекших с тех пор столетия люди славно потрудились, и Валентин, не раз проезжавший через этот самый Тарбагатай, никаких следов, напоминающих о былом "дремучем боре", и близко не видел. Но удивительно было не это: в конце концов, рубить лес необходимо - на топливо, на строительство, чтобы высвободить землю под пашни. Но люди, оголяя землю, способствовали тем самым иссяканию вод, открывали простор ветрам всех времен года, да и собственным полям наносили ущерб, ибо неизбежно приходили в движение пески, закрепленные до того сосновыми массивами. А вот сажали те же самые люди что-нибудь взамен или нет - пусть самые неприхотливые, не требующие ухода породы деревьев и кустарников? Увы, сибирская деревня, как видел Валентин, чаще всего являла собой угрюмые серые ряды заборов и домов, отнюдь не осененных шумящей на ветру зеленой листвой.
Почему так повелось? В том ли дело, что Сибирь, суровая, непривычная, против воли навязанная, представлялась, да и была, мачехой для тех первопоселенцев, что попали сюда за бунты, за раскол и просто не от хорошей жизни? И можно ли ожидать от таких людей бережного, рачительного отношения к здешней земле, если с первых же шагов им надо было в поте лица добывать себе кров и пищу; если лес для них был скорее врагом, чем другом, ибо его надо было корчевать, выжигать, чтобы освободить участок для пахоты; если в глубине души у них не могла не теплиться надежда все же вернуться когда-нибудь из постылой этой чужбины в отчие края; если вокруг было ошеломительно, нескончаемо много всего - вольной земли, лесов, вод, и все это не монастырское, не помещичье, а как бы ничье? Стройся, паши, сколько одолеешь и сможешь…
Да, в таких условиях ни сознательно, ни бессознательно принцип "брать, улучшая, и улучшать, беря" применительно к сибирской природе не мог, естественно, возникнуть в умах людей. Надо думать, сама мысль о том, чтобы посадить дерево, к тому ж не плодовое, когда кругом нетронутое море тайги, показалась бы, вероятно, дикой тем первопоселенцам, от коих пошли обычаи последующих поколений.
Несколько парадоксальный вывод, к которому пришел Валентин, был таков: плохо не то, что вообще идет промышленное освоение Сибири, а то, что уровень этой освоенности, "окультуренности" еще недостаточен. Все еще продолжали путаться под ногами предрассудки старой Сибири. Все еще сохранялись медвежьи углы, причем не в качестве географического понятия, а медвежьи углы в сознании человека.
6
В кабинет Лиханова он вошел почти точно через час после ухода, и при виде его тот даже привстал от изумления. Одетый с иголочки, при бордовом галстуке и остроносых лакированных туфлях, чисто выбритый и с мокрыми еще волосами, крепко загорелый Валентин выглядел спортсменом, вернувшимся со сборов где-то в Крыму или на Кавказе.
- Ёшкин кот! - вскричал Лиханов. - Ты это, буквально, на прием к министру летишь?
- Нет слов, снабженцы у вас расторопные, - весело заявил Валентин, сел и подмигнул - Как сказал один босой мудрец возле магазина: кто запретит роскошно жить?! Эрдэ еще не было?
Лиханов развел руками.
- Что ж, подождем, - Валентин забросил ногу на ногу и сцепил на колене пальцы. - Дело-то, собственно, вот в чем. Не знаю уж зачем, но в управление приехал Стрелецкий. Ребята передали мне по рации…
- Погоди, это какой же Стрелецкий? Тот самый, что ли?
- Ну, а какой же еще? Конечно, тот самый. Член-корр, корифей и тэдэ…
- Как же, как же. Мы, елки-палки, по его книгам, помню, к экзаменам готовились… Или возьми ты любой геологический отчет, так там в главе "История исследований" везде, буквально, Стрелецкий, Стрелецкий… Да-а, а я почему-то думал, что он уже того…
Валентин фыркнул:
- Эти старики покрепче нас с тобой! Исследовательскими институтами ворочают, монографии издают, по заграницам ездят. У них, брат, не наша закалка, это - динозавры!
- Вот и батя твой из таких же…
- Отец-то? Ну что ты, какой же из него динозавр. Он у меня тот самый скромный савраска, которого укатали крутые горки… Короче, сегодня вечером я обязательно должен увидеться со Стрелецким и задать ему два - только два! - вопроса.
- Всего лишь? Ты их лучше моему прорабу задай. Он тебе любой вопрос в момент растолкует. Ядреным народным языком… Стало быть, ты ради этого и вырядился?
- Ради этого, а что?
- Ничего. Мог бы и в энцефалитке заявиться - небось старик не осудил бы.
- Осудить-то не осудил бы, конечно, но… поскольку я предстану перед ним в качестве просителя, это может выглядеть попыткой сыграть на своем затрапезно-полевом обличье. Вот-де мы, скромные герои наших дней. Уродуемся, мол, как карлы за растрату. Цените и сочувствуйте. Все это, дорогой Петрович, пижонство есть и выпендреж.
Лиханов крякнул и поскреб затылок:
- Экий ты, буквально, щепетильный малый… Однако же… - он взглянул на часы, - пора и обедать. Пошли, а то жена, наверно, уже заждалась.
- Да, вот еще что, Петрович, - Валентин достал из рюкзака наган. - Спрячь-ка в свой сейф вот этот сучок.
- И то верно, - одобрил Лиханов и, открывая в очередной раз железный ящик, хохотнул: - А может, чтоб профессор был сговорчивее, заявишься к нему при оружии, а?
- Ну, к чему такой примитив, Петрович, - Валентин принял боксерскую стойку, стремительно сместился вправо, влево и сделал пару мощных выпадов. - У меня для него припасено иное оружие. Ядерное. Массового уничтожения.
На правах фактического хозяина поселка Лиханов мог бы обосноваться в одном из тех добротных пятистенных особняков, что еще оставались от времен довоенного расцвета прииска, однако занимал с семьей половину невзрачного двухквартирного дома. Но обстановка в квартире Лихановых поразила Валентина устоявшимся и солидным уютом. Такого количества ковров ему еще не приходилось у кого-либо встречать - они висели на всех стенах, кроме кухни, и лежали на полу. Среди них имелся даже один великолепный гобелен - африканский пейзаж со львами на переднем плане. Мебель была полированная, явно импортная. На накрытом уже столе холодно блистали хрустали и фарфоры. В углу бархатно мяукал радиокомбайн, наивысшего, надо полагать, класса. За раскрытой дверью в соседнюю комнату буржуйски лоснился черный бок пианино.
- Черт побери! - ошарашенно проговорил Валентин. - Таежные князья. Золотопромышленники!
Лиханов довольно потирал руки. Его жена, полноватая и очень милая женщина, которую Валентин лишь мельком видел в свои прошлые посещения Гирамдокана, была искренне рада гостю.
- Вы знаете, у нас так редко бывают новые люди, - доверительно сообщила она. - Тем более, вижу, вы прямо из города. Леша, почему же ты сказал, что он пришел из тайги?
- Да из тайги он, из тайги, - отозвался Лиханов из гостиной. - С Кавокты пришел. А то, что он при костюме, так это он, елки-палки, ради тебя прибарахлился. Только что, в нашем магазине. Проходи сюда, Валентин, можно, понимаешь, приступать.
Для начала хозяин предложил отведать малиновой настойки.
- На спирту, - предупредил он. - Что это ты все озираешься? Отвык, понимаешь, от человеческого жилья?
- Признаться, я как-то не ожидал… - пробормотал Валентин.
- Мы с Лешей как сошлись, так с тех пор все по разведкам да по разведкам, - сказала хозяйка, ставя на стол исходящую паром фаянсовую супницу. - Сначала, по молодости-то, жили, как на вокзале, - одни чемоданы да миски с ложками. А как дети пошли - пришлось за ум взяться…
- Наташа верно говорит, - поддержал Лиханов. - Некоторые, елки-палки, романтики едят на фанерных ящиках, спят на раскладушках и рассуждают при этом так: вот, дескать, переедем в большой город, получим квартиру с удобствами, тогда и начнем обзаводиться и жить по-настоящему, а пока, мол, и так перебьемся. А это "пока", оно, брат, ох и длинное получается… Вот наконец есть у них и должности в городе, и квартиры, и суммы на книжках, а вот самое главное-то, оно аж во-о-он где осталось, и не вернешь ты его никакими, буквально, молитвами. Дооткладывались! Что, неправильно я говорю?
- Когда ж ты у меня неправильно говорил! - засмеялась Наташа. - Да вы ешьте, не то остынет все.
Малину на спирту Валентин, по обыкновению своему, лишь пригубил, чем заметно огорчил хозяйку, видимо гордившуюся этим могучим напитком.
- Простим ему - он сегодня, буквально, с академиками будет общаться, - вступился за него Лиханов. - Ты помнишь, Наташа, такую фамилию - Стрелецкий?
- Стрелецкий? Он что, учился с тобой?
- Какой там учился! Довоенный еще геолог. Ученый. Книги, буквально, у него, труды…
- А, вспомнила, вспомнила! Ну и что он - умер, да?
- Типун тебе, елки-палки, на язык! Валя вон сегодня вечером разговаривать с ним будет.
- Ой, правда? - почему-то обрадовалась Наташа. - Он вас вызвал?
- Ты, Валя, буквально, хоть рассказал бы нам, что у тебя за дела там такие, - попросил Лиханов, отрываясь на миг от супа. - А то мы…
Тут в прихожей заверещал телефон.
- Не дай бог, чепе какое-нибудь, - буркнул Лиханов, вставая из-за стола.
- Слушаю! - начальственно пророкотал он в трубку. - А, это ты… Давай текст. Так… Ага… Понятно, спасибо!
Он вернулся, говоря на ходу:
- Пляши - Ревякин-то твой, понимаешь, выслал-таки вертолет. А я что-то сомневался немного. Думал, вся эта твоя затея - мартышкин труд… Да ты сиди, сиди, - придержал он встрепенувшегося Валентина. - Поди, он еще только-только из Абчады вышел. Вот как услышим, что он гудит, - я заведу мотоцикл и прямо к вертолету тебя доставлю… Да, ведь ты же так и не рассказал нам о деле своем!..
- И что ты пристал к человеку! - Наташа укоризненно взглянула на мужа. - Может, ему не хочется говорить. Или нельзя…
- Да что вы! - Валентин рассмеялся. - Дело-то, собственно, вот в чем. Вы, конечно, в курсе, какая складывается ситуация у гулакочинцев. Есть рудное тело. Мощность, длина по простиранию, содержание полезных компонентов - все соответствует требованиям. До полного счастья не хватает лишь пустячка - на некоторой глубине рудные минералы исчезают, как обрезанные. Буровые скважины входят в мощную зону дробления и - с приветом, будьте здоровы. Если б не это, месторождение стояло бы в ряду классических, а ребята из Гулакочинской разведки швырялись премиальными.
- Как же, как же, - кивнул Лиханов. - Четвертый год люди трудятся, дырок в земле понавертели… С переменным, как говорится, успехом. Что ж, наше дело такое - раз на раз, елки-палки, не приходится.
- В управлении на них большие надежды возлагают, - сказала Наташа. Мы с Лешой были там недавно и встретили знакомых гулакочинцев. Они показывали образцы сплошных руд - красота!
- Да, руды у них впечатляющие, - согласился Валентин. - Но сверх того, что найдено, они, сидя у себя на Гулакочи, ни шиша не найдут.
- Ах, какой вы, Валя, решительный! - засмеялась Наташа. - Даже завидно. Вот что значит молодость.
- Мне показалось, что парни с Гулакочи настроены очень уверенно, - заметил Лиханов. - И начальство их по шерстке гладит.
- Да, хвост они держат пистолетом, - усмехнулся Валентин.
- Сказать прямо - гулакочинцы сейчас на особом счету, - вставила Наташа. - Любимчики!
- Оно, буквально, может, и не совсем так, - мягко поправил Лиханов. - Но допустим, оборудование новое, запчасти и прочее в первую очередь - им. Ясное дело - месторождение нужного сегодня сырья! Однако же почему ты полагаешь, что они ни шиша там не найдут больше?
- Дай же человеку поесть! - возмутилась Наташа. - А то с этими разговорами он голодный из-за стола встанет.
- Спасибо, я уже сыт, - Валентин отодвинул от себя тарелку с недоеденным бифштексом. - Почему я сомневаюсь? М-мм, видите ли… В ходе съемочных работ за эти пять лет я пришел к мысли, что геологические структуры в нашем районе напоминают… ну, скажем, черепицу, систему налегающих друг на друга гигантских чешуй. И следовательно, для правильного понимания его строения важны в первую очередь не вертикальные разломы земной коры, как это издавна принято считать, а пологонаклонные, близкие к горизонтальным.
- А-а, вон ты о чем! Покровные структуры, то бишь шарьяжи, - Лиханов, смеясь, повернулся к жене. - Наташа, ты помнишь, с каким отвращением произносил это слово профессор Хрусталев? Приналяжет, бывало, на "эр" - шар-рериажи! - и лицо такое сделает, будто акрихина отведал.
- То-то и оно-то, - Валентин скосил глаза на окно, за которым погода как будто бы постепенно разгуливалась. - Послушать моего отца, времена были баснословные. С одной стороны - так называемые фиксисты, это правоверные, стоящие на том, что породы земной коры извечно пребывают на месте своего образования, а если и движутся, то только вверх-вниз. А с другой стороны - еретики, мобилисты. Эти доказывают, что обширные участки земной коры могут быть перемещены на десятки, сотни и - страшно сказать! - тысячи километров… Короче, пошумели, поспорили, затем фиксисты оказались наверху, и пора дискуссий кончилась. Отошла лафа. Всерьез упоминать о шарьяжах, мягко говоря, стало неприличным. Все равно как, допустим, заявиться в храм божий и кричать там, что человек произошел от обезьяны. Инакомыслящих попросту заплевали бы… Рассказывать студентам о мобилизме - боже упаси! Издаться, напечататься - не моги и думать!..
- Однако это не мешало открывать новые месторождения, - вполголоса заметила Наташа.
- К счастью, да. Пока их можно было обнаружить с помощью пяти чувств, молотка и компаса, все эти споры как-то и не имели большого практического значения. Что с того, что, скажем, - Валентин покосился на гобелен со львами, - Африка некогда откололась от Южной Америки, а Индостанский полуостров тридцать миллионов лет назад врезался в Азию и нагромоздил перед собой Гималайскую горную систему? Слава богу, на продуктивности Подмосковного угольного бассейна это никак не сказывается. Многие мобилисты тогда отрекались ведь, переходили в "истинную" веру. Работает такой новообращенный, открывает месторождение, а какому он в душе богу молится - не суть важно. Есть результат - вот что существенно… Но теперь положение меняется. Месторождения, выходящие на поверхность, можно считать, почти уже все пооткрыты. Необходимо переключиться на "слепые" руды, те, что не видны с поверхности. И вот тут-то идеи мобилистов начинают непосредственно вторгаться в повседневную жизнь. Обретают не только академический, но и самый что ни на есть практический интерес.
- Ага, понятно, к чему ты клонишь. Значит… - и Лиха нов выжидательно умолк.
- Вот именно, - Валентин развернул перед собой салфетку и резкими уверенными штрихами стал набрасывать схему. - Вот глядите… Возьмем некий абстрактный район, где имеется некое рудное тело, залегающее почти вертикально. Допустим, что в одну из эпох горообразования - неважно, в герцинскую там или альпийскую, - под действием бокового давления, стресса, в верхней части земной коры происходят почти горизонтальные сколы и перемещения масс горных пород… то есть образуются эти самые шарьяжи. Допустим также, что плоскость одного из сколов, то есть сместитель, рассекает наше рудное тело… В результате получается вот что: срезанные верхи рудного тела вместе с окружающими породами "уехали" на некоторое расстояние, а оставшаяся корневая часть оказалась перекрытой надвинутыми на нее массами пород…
- Ясненько… - протянул Лиханов, с веселым изумлением разглядывая изображение на салфетке. - Выходит, вот эту картинку ты продемонстрировал гулакочинским орлам, а они тебя не поняли, так?
- Не поняли - это, Петрович, мягко сказано, - Валентин хмыкнул. - Впечатление было такое, будто я им доказываю, что земля имеет форму чемодана… Вообще, конечно, их можно понять: люди работают уже четвертый год, создали за это время некую свою концепцию в духе традиционного учения о полезных ископаемых, и вдруг является какой-то тип со стороны и начинает вякать что-то такое, что ни в какие ворота не лезет. Кому это понравится?
- Какова величина перемещения? - вдруг спросила Наташа, придвигая к себе салфетку.
- Километров тридцать. То есть корневую часть изучаемого рудного тела надо искать где-то совсем в стороне.
- А как вы думаете, Валя, на какой глубине она залегает? - продолжала Наташа.
- Я несколько раз пробовал подсчитать, и получается что-то около четырехсот метров. Так что руду придется брать штольнями, рельеф это позволяет.
- Ах, язви тебя, это мне, буквально, нравится!.. - Лиханов пристукнул кулаком по столу. - Честное слово, нравится! А с кем-нибудь из управления ты говорил?
- Говорил, конечно, но… - Валентин пожал плечами. - Что ж, они практики, хозяйственники. Все эти теоретические построения им неинтересны. Таких фантазеров, как я, они отечески похлопывают по плечу - иди, мол, парень, проспись…
- А что, это дело, елки-палки, такое… Есть инструкции, железные требования… Шутка ли - для начала надо туда дорогу проложить, а Учумух-Кавоктинский водораздельный массив, он ведь высоконький… Завезти станки - ЗИФ-650 или даже ЗИФ-1200… Горючее, глину и воду для бурового раствора… И опять же, ты ведь не одну дыру там вертеть будешь, а целую систему скважин… На все это, считай, уйдут годы. Придется разворачивать строительство - жилье, столовая, баня - все, вплоть до сортира… И в конце концов, коли ничего так и не будет найдено, сверху поинтересуются: а какие такие основания были у вас, дорогие товарищи, ставить бурение? И вот тут-то окажется, что всех-то оснований - одна только фантазия геолога Валентина Данилыча Мирсанова.
- Леша, ну что ты азбучные истины ему рассказываешь! - поморщилась Наташа. - Он не хуже тебя все это знает.
- Подожди! - отмахнулся Лиханов и продолжал - Нет, ты, Валя, пойми меня правильно - я всей душой за тебя, но вот что не худо бы помнить: эти твои рисунки, - Лиханов двумя пальцами взял за уголок исчерченную салфетку и потряс ею над столом, - обойдутся государству в копеечку. Не клевал тебя жареный петух в это самое… в вышеуказанное место! Это тебе не шестьсот рублей на вертолет, а миллионы!
- Что ж, значит, такова цена моей идеи, - улыбнулся Валентин. - Впрочем, это дело экономистов - считать деньги. А мое - дать геологический прогноз. Что я и делаю… Минуточку… кажется, что-то гудит, а?
Прислушались. Прошла минута, и далекий поначалу звук быстро приблизился, разросся, все яснее проступал в нем характерный для вертолета звенящий гул.
Вместе с хозяевами Валентин вышел на крыльцо, остановился, заинтересованно оглядывая небо.
- Погодка-то, пожалуй, налаживается…
- Не беспокойтесь, Валя, к вечеру все равно будете в городе, - заверила Наташа. - Вы уж не забудьте на обратном-то пути заглянуть к нам - ужасно, знаете, интересно, что у вас там получится.
Лиханов в брезентовой куртке поверх пиджака выкатывал тем временем из сарая мотоцикл.