– Это…это тетка нашего друга, нашего спасителя Бардака. Вот тебе один экземпляр фото, повесь в своем кабинете над головой, как вешали раньше Ленина. И молись, шоб земля ей пухом была. И каждому министру вручи по экземпляру. Эта тетка Сильвия – волшебница. Благодаря ей, у нас увеличится урожай пшеницы в девять раз. Мы всех переплюнем и прежде всего Россию, нашего заклятого врага.
Яйценюх трижды стукнул лысым лбом о ступеньки возвышения, где стояло кресло президента.
– Знал бы президент Бардак, как ты ему предан, он остановился бы на твоей кандидатуре, а не на Вальцманенко. А теперь вставай, переоденься, и обсудим мировые проблемы.
– Без Юлии?
– Эта старуха будет только мешать нам. После обсуждения и принятия решения, я могу поставить ее в известность. Ты издашь Указ, а я ознакомлю с ним весь аппарат Совета министров. Закрой дверь на ключ, а то может ворваться Юля или тот же Вальцманенко. Правда, они теперь соперники, и Юля, непредсказуемая Юля, может натворить беды.
– Какой еще беды? Если она идет в приемные покои президента, то с плащом, который она сымает с плеч в раздевалке, она должна снять всякие непотребные замыслы, в том числе и дурное настроение. Сюда можно принести только американскую улыбку до ушей. Вот, к примеру, ты, где ты научился так улыбаться?
В Америке, конечно. Правда, у тебя обнажаются все клыки, даже задние светятся, в результате чего ты приобретаешь вид дикобраза.
– Да что там я? Я не кандидат, а вот вы…, вы все кандидаты. У Юлии может быть короткий меч, али пиштоль под юбкой, у Вальцманенко – бомба. Вот и погибнете все, а кресло президента останется пустым. Ну, ладно, давай повестку дня. А если они чичас нагрянут, я испаряюсь, меня нет.
– Я знаю повестку дня, – произнес Трупчинов, снимая сутану и оставаясь в трусах. – Это опять Донбасс.
– Это уже не просто Донбасс, это уже республика Донбасс. Их свыше десяти мульонов. Что нам с ними делать? – сокрушался Яйценюх.
– Это террористы, – произнес Трупчинов. – А коль террористы, их надо уничтожать.
– Только Донецкая и Луганская области, больше никто к ним не примкнул и не примкнет. А это значит: все боятся. И никто не знает почему. Не хватает мужества, умения организовать себя, или защитить свои шкурные интересы: моя хата с краю, я ничего не знаю, превалируют над очевидной необходимостью. Почему жители Запорожья ходят, как по струнке, и в каком-то позорном ужасе ждут, что будет завтра? Почему Днепропетровск так быстро сдался моему другу еврею Коломойше? Кормит их, одевает, обувает. Обещает золотые горы.
– А вот работяги Донецка и Луганска, которых мы всегда считали людьми второго сорта, проявили мужество и стойкость, которая заставляет задуматься. Оказалось, что их нельзя уговорить, их нельзя запугать, их невозможно обмануть, – Трупчинов долго чесал за ухом.
– А я боюсь гражданской войны – она позор для любой нации. В России только Ленин организовал гражданскую братоубийственную войну, он был в ней заинтересован, это было его моральное и духовное кредо.
– Надо двинуть армию, вооруженную до зубов, на Луганск и на Донецк. Бардак велит. Вот тут его постскриптум: двигай войска на восток. Я только вчерась подписал Указ о назначение нового министра обороны и если ты согласен, то завтра же отправляю его в войска.
– Я согласен, я согласен, почему бы нет? – Яйценюх достал блокнот и новую ручку, и стал записывать. – Один день, два дня и весь восток будет покорен. Может, немного зайдем вглубь России и скажем: вот тебе, Распотин, видишь, младшая сестра, а нокаутировать может, га-га-га!
– На содержание армии нужно много денег. Где их взять? запустить печатный станок?
– Надо призвать народ, пусть сбрасываются. Пусть каждый гражданин перечислит пятерку со своего мобильника, – предложил Яйценюх.
– А как это сделать, подскажи, – Трупчинов спрятал крест в стол. – Надо что-то придумать, хитрое такое.
– Я придумаю. Но тут без хитрости не обойтись. Мы эту хитрость разработаем и запустим.
– Яйценюх, мой дорогой! Мне нужны сведения в срочном порядке о работе моих губернаторов…
– Нет, моих. Это мои губернаторы, а я их премьер.
– Пусть будет так. Но ведь ты – мой…со всеми губернаторами, поскольку я издавал указ о твоем назначении, – произнес Трупчинов повышенным тоном. Вот Одарченко в Херсоне полностью изучил труд Гитлера "Майн камф" и уже цитировал его с трибуны. Одна женщина с ребенком на руках пыталась приблизиться к нему, но он устремил свой взор в ее глаза, у нее глаза потемнели, чуть не ослепли, и она вернулась на место, представляешь? Вот какого губернатора я назначил своим Указом. Ты не хотел, бы стать губернатором, ведь Одарченко заслуживает памятник, я издам об этом Указ.
– Но там стоял "Правый сектор", – произнес Яйценюх страшную фразу. – Боюсь, этот Правый сектор скоро будет стоять у моего кресла – один боец справа, второй – слева. В этом случае полный паралич вырисовывается.
– Я тоже побаиваюсь Правого сектора, – произнес Трупчинов шепотом, – но надо что-то делать. Так велит дядя Сэм. А дяде Сэму подчинен весь мир. Надо терпеть.
В кабинет президента ворвался Яруш.
– Такую вашу мать. Всех губернаторов назначили своих. Один Одарченко наш парень. Я вас смету. Срочно меняйте эти Указы. Во главе областей должны стоять одни бандеры.
– Член правого сектора Подковырко назначен губернатором Крыма, – выдал Трупчинов. – Он пока не в Крыму, Крым оккупирован, но мы скоро освободим Крым, и Подковырко приступит к своим обязанностям немедленно.
– Ты сам становись губернатором Крыма. Русских оттуда не так просто вытурить. Это может сделать только Правый сектор, но Правый сектор еще не окреп в боях. Я формирую две дивизии для Донбасса. Там мы покажем москалям, где раки зимуют. И тогда Подковырко может приступить к освобождению Крыма.
– Крым – наш! – воскликнул Трупчинов.
– Крым – наш! – вытянул руку Яйценюх.
– Слава Украине!
– Хайль!
– Хайль!
– Хайль!
67
Бедный Савик Шустер! Как ему не везло. Из России, где он стал известным на весь мир тележурналистом, его изгнали. Что ему было делать? Передачи по телеку – это его хлеб. Он не умел держать молоток в руках и даже не знал, для чего он служит. И супруга Белла была уверена, что булки растут на дереве. В таком же духе воспитывались и дети. К этому времени в Украине национализм цвел и пах и те, кто уже ненавидел старшего брата, предложили Савику Шустеру обосноваться в Украине. Савик несказанно обрадовался, собрал чемоданы в Москве и переехал в Киев, где организовал передачу под названием "Шустер Лайф".
Как он старался! Телезрители, как в России, так и на Украине, которые уже успели полюбить передачи Савика, липли к телеэкранам по пятницам, перестали его узнавать. Он стал похож на бандеровца. Простим ему такое перевоплощение, помня, что своим старанием он зарабатывал себе на хлеб.
Где-то наедине с самим собой, он понимал, что здесь все не то, все не так. Дошло до того, что он стал пугаться своих мыслей и загнал их глубоко вовнутрь, дабы не подвести самого себя, не поставить семью в катастрофическое положение.
Нельзя отказать Шустеру в мастерстве: он очень медленно и тактично поливал грязью свою бывшую страну, в которой долгие годы господствовал в эфире. Сначала надо было смотреть через увеличительное стекло, чтобы это понять. Однако, когда в Киеве была свергнута законная власть и государственный руль очутился в руках хунты, когда стали называть черное белым и наоборот, Шустер не колеблясь изменил своему журналистскому долгу. Как и члены хунты, он начал вылизывать пятки швабам и американцам, поливать грязью людей, умирающих на полях сражений Малороссии, когда-то подаренной Лениным Украине. Шустер стал неподражаемым предателем правды и объективности.
Каждую пятницу вечером у него в студии собирались зомбированные хорьки высокого полета, которые называли лучших сынов Юго – Востока сепаратистами, бандитами, террористами. Женщины и дети, которые варили дома галушки и несли своим сыновьям на передовую, тоже террористы и сепаратисты. Их прислали из Москвы, Потин их выращивал у себя на даче, вооружал и отправлял на Донбасс. А жители Луганска и Донбасса льют слезы по бандеровцам из Правого сектора.
После вступительного слова Шустера, к микрофону, опираясь на палку, ковыляет знаменитая на весь мир лиса Юлия Капительман. На самом деле ей эта палка не нужна, она просто пускает пыль в глаза зрителям. Это ее конек, ее тактика. Эта тактика всегда приносила желаемые плоды. Юлю любили за ложь, за улыбку, за веночек вокруг головы, за бесконечные обещания, которые никогда не реализовывались. Юля недавно вернулась из Германии, куда ездила якобы для лечения спины, но спина у нее никогда не болела, за исключением одного сбоя в молодости, когда в Крыму легла под бурного кавказца и слишком высоко задрала ножки, почти до ушей. Но это было так давно, а то, что было давно, это неправда.
А недавно в Германии, в клиниках Берлина, где ей десять раз меняли прическу, убрали морщины и новое личико окончательно приводили в порядок. Так ей лечили спину. Юля получилась, как в прошлые годы. Только походка изменилась… на походку пожилой и злобной женщины.
Теперь, в студии Шустера, она подошла к микрофону, опираясь на палку, окинула всех мудрым взглядом и произнесла:
– Слава Украине!
– Слава Украине! – повторил Тянивяму и все участники передачи вместе с Савиком Шустером.
Юля еще раз обвела аудиторию знакомым медленным взглядом, сопровождая этот взгляд знакомой улыбкой и, немного помолчав, стала изрекать мудрые мысли.
– У меня есть армия. Я содержу эту армию на свои скромные личные сбережения, трачу по миллиону гривен в день. Это скромная, хоть и немалая сумма. Я эту армию планирую отправить в Донецкую и Луганскую области, смести там всех русских террористов, засланных к нам, отправить их дальше на Москву. Кто такие террористы и сепаратисты? Это все, кто там проживает, это те, кто посмел, вы вдумайтесь в это слово – посмел возразить воле нашего президента Трупа, моего Саши Трупчинова, который послал армию на Донбасс для защиты украинской мовы. Видите ли, эти русские хотят балакать на русской мове, на языке мата и попсы. Как они смеют выражать крамольные мысли?
– Это сделаю я, – произнес с места первый заместитель Яруша Березко по кличке Пузырь. – Мы двинем дальше на Москву. По Красной площади бум шагать.
– Москвы уже не будет, один пепел останется от Москвы, – патетически воскликнула, недавно покинувшая тюремный профилакторий, молодая бабушка Юля. – У меня много знакомых лидеров в Европе, с которыми, я вынуждена признать, у меня были внеслужебные отношения, я тогда была моложе и…и…и любвеобильнее. Так вот, у них есть напалм, они этим напалмом как зафигачат по Красной площади, один пепел останется. Но это не главное. Москва это ерунда. Я много раз была в Москве. Ничего особенного. Киев куда лучше Москвы. Киев – город мира, а Москва – провинция. Главное, мои дорогие, это выборы. Я человек честный и откровенный и заявляю…, пусть слышат все, в том числе и Мадлен Олбрайт, великая женщина Америки, и Нудельман Виктория, оказавшая неоценимую услугу нашей победной революции. Так вот, дорогие мои, я заявляю во всеуслышание: если меня в этот раз не изберут президентом, я организую второй Майдан. Я хочу обогнать основного соперника Вальцманенко на президентских выборах. Я ему предлагала принять участие в теледебатах, но он струсил, подлец, и не пришел на эти теледебаты со мной, великой Юлией. Так вот, я хочу тебе сказать: Петя, уступи, лучше будет, не уступишь, хуже будет. Начнешь убегать, обувь потеряешь, придется босым, ноги в крови, колени в крови, глаза чуть выпученные, свидетельствующие о национальной принадлежности, покраснеют от слез, но уже никто тебе не поможет, если ты свою лучшую подругу от себя оттолкнул.
Моя программа: всех богатых людей заставить платить налоги, делиться, а тот, кто будет уклоняться – под дуло пистоля, либо на веревку и подвесить. Вот глядите, у Коломойши, хоть он и брат … – восемнадцать дач. Три в Крыму, остальные пятнадцать в других странах мира. А у меня всего три. Одна в Крыму, одна под Киевом, две в Англии, одна под Римом и четыре в США. Разве это много? Члены моей партии сдали не по пятерке на содержание армии, а по шесть гривен, значит, армия стала боеспособнее на одну гривну. Что касается газоснабжения. Я предлагаю отказаться от российского газа, от него исходит враждебный запах, он агрессивен, этот газ нас оккупировал. Американцы нам будут добывать сланцевый газ, он в десять раз лучше москальского. Есть ли ко мне вопросы? А, у вас вопрос? Давайте.
– Великая Юля! Скажите, если бы президент России стал на колени и сказал: Юля, давай с тобой встретимся и обговорим спорные проблемы, вы бы пошли на такую встречу?
– А кто там президент? А, поняла. Нет, не пошла бы. Он не пользуется авторитетом ни в Европе, ни в Америке, ни в Украине. Он меня просто боится. Сколько мы ему за газ не платим, а он нам поставляет его бесплатно, между прочим. А перед своими гражданами все обещает: будем помогать Украине, будем помогать, мы заинтересованы. Зато, товарищи, мы не заинтересованы и лично я не заинтересована. Наши интересы – Америка, Европа, НАТО. Вот наши интересы. А так называемых братьев, мы быстро поставим на колени. Они еще будут нам платить за то, что мы потребляем их вонючий газ. Я заработала немало денег, будучи премьером страны, когда страна процветала под моим руководством, и теперь часть этих денег буду тратить на свою армию, она будет воевать с москалями до полной и окончательной победы. Ты, товарищ, будешь еще у моих ног валяться и просить прощения не только за газ, но и за кое-что другое. Я все сказала.
– Но после такой речи, – с удивлением произнес Савик Шустер, – я право, не знаю, что сказать. Это блестящее выступление. Можно сказать мудрое, и даже гениальное выступление, выражающее волю многострадального украинского народа и даже бабы Параски, которая уже покинула нас. Убедительнее мог бы быть только автомат Калашникова в руках Яруша и всего правого сектора. Браво! Браво, господа. Мне ничего не остается делать, как предоставить слово Разливайналивайченко. Прошу, Разливай – Наливай!
Разливайналивайченко вышел к микрофону без бумажки. Как у всякого шпиона, у него была хорошая память и золотое правило: не пользоваться конспектом. Он помнил пословицу: что написано пером, не вырубишь топором.
Он посеменил к микрофону плавно, как кот, и начал с главного.
– За десять лет работы в разведке, враги мне приписывают сотрудничество с американской разведкой, но это далеко не так. Я только консультировался с американцами, но американцы наши люди, они желают нам добра. Это мощная гора, за которую в любое время мы можем скрыться от агрессоров с востока, что оккупировали Крым. Так вот, американская разведка вынесла мне серьезный выговор за то, что я проморгал Крым, но тут не я один виноват. Виновата обстановка. Власть переходила из рук в руки, более надежные, более крепкие, можно сказать, на века. Мы теперь работаем в России, изучаем там обстановку. У нас там уже есть свои люди. Скоро услышите звуки выстрелов. Это теракты. Мы их зацепим. Пусть знает, что такое младший брат, каким он может быть мстительным, если его обидят. Наша разведка уже выяснила: если крымчанам перекрыть воду, Крым задохнется, он захочет пить. Мы еще и элестричество им отключим.
– Блестяще! – похвалил Шустер.
68
Генерал Киваль был вызван к Трупчинову по срочному и важному государственному делу. Вручая приказ Верховного Главнокомандуещего, самопровозглашенный президент Трупчинов, высоко задрав голову, провозгласил:
– Генерал Киваль! смирно, генерал Киваль! Вот мой указ о начале военных действий против огрессора в Крыму. Аллилуйя, аллилуйя, аминь! Как это так? Свободы захотели крымские москали, да кто им разрешил захотеть этой свободы? Срочно поднять наши войска, расположенные в нашем Крыму, там их двадцать тысяч. Да москали в штаны наложат, если поднимется двадцатитысячная доблестная украинская армия. Да это же все бандеровцы, они уже воевали в других странах. Можно сказать так: это головорезы. Они головы сепаратистов должны нам доставить в Киев. Генерал Киваль! смирно, генерал Киваль! Получите мой указ из рук президента о начале военных действий против огрессора. Аллилуйя, аллилуйя, аминь.
Генерал Киваль трижды перекрестился, взял Указ и спрятал во внутренний карман кителя.
Мерседес уже ждал его во дворе. Он уселся на заднее сиденье и размечтался. Если все удачно – быть ему маршалом. Но это еще не все: он будет министром обороны страны, а там, глядишь, и президентское кресло начнет клониться в его сторону. Дача в Крыму, прямо на берегу моря и еще одна дача в штате Колорадо, и детям по одной даче в Париже, в Риме.
– Включи музыку, американский джаз или чего-нибудь наше, украинское, а я малость подремлю.
Пока Киваль дремал, российская разведка бодрствовала. Спецслужбы, эти глаза ночного видения, уже определили маршрут генерала, и как только он очутился в Крыму, его встретил целый эскорт машин. Вышли два "украинских" генерала.
– Ласкаво просимо, генерал Кивалко, – сказал один из них, прикладывая руку к козырьку.
– Откуда вы знаете, что я должен прибыть?
– Мы все знаем, прошу.
– Я сейчас позвоню Верховному командующему, сказал Киваль, доставая мобильный телефон. Но телефон оказался заблокирован.
– Цэ щось не тэ.
– Тэ, тэ.
Четыре человека в масках окружили генерала и посадили в свою машину. И увезли совсем в другую сторону, но не туда, куда надо. Он все пытался заглянуть в окно, но две маски мешали ему это сделать.
– Приказ о начале военных действий, – потребовала одна маска. – Доставайте и покажите приказ!
– Да шо цэ таке? Зачем показывать? – удивился генерал Киваль. – Это, это военная тайна. Я лучше съем этот указ на ваших глазах.
– Генерал Киваль, вы же взрослый человек, к тому же служили в России и знаете, что к чему.
– Знаю, знаю, знаю. Я того, я с вами, я против всяких там переворотов, разворотов. Эти бандеровцы, они ненормальные люди, они сошли с ума. Все сошли с ума. Затеять войну с собственным народом по приказу Бардака, да это же…безумие. Я возмущен, я против, я сам выступлю против, даю слово.
– Генерал Киваль! Если хотите, оставайтесь у нас. Вы будете в той же должности, но зарплата у вас будет в два раза больше.
– Это хорошее предложение, только у меня семья в Киеве. Надо забрать семью.
– Хорошо, отдайте нам приказ и возвращайтесь в Киев, мы вас ждем.
Генерал отдал приказ, долго чесал затылок по пути в Киев, но оказалось, что вывезти семью из Киева не удастся. Когда раздался звонок из приемной Трупчинова, самозваного президента, жена в это время активно чистила пуговицы на мундире своего мужа.
– Будь осторожен. Мы все можем погибнуть.
– Не переживай: я все уже решил.
На приеме у Трупчинова генерал Киваль доложил, что приказ передан в штаб украинской армии, расположенной в Крыму, что идет активная подготовка к масштабным боевым действиям против моряков Черноморского флота России и других тушек, засланных для попытки переворота.